Концепция воспитания и образования в идеологии и политике «просвещенного абсолютизма»

В преобразовательных планах «просвещенного» правления Екатерины II вновь предъявлялись повышенные требования к подготовке профессионалов. Создание системы просвещения следовало закончить и получить эффективные результаты.

Екатерина стремилась предстать в образе «мудреца на троне» и формировала новую политику самодержавия, которую историки называют «просвещенным абсолютизмом». Суть этой политики заключается в следующем. Отношения государя и подданных развиваются по прежней формуле «отец—сын», но основаны они теперь не на слепом послушании, а на сознательной совместной деятельности на «благо государства».

Другими словами, новому типу государя нужны и новые подданные: образованные, умные, светские. Государству теперь требовались не просто умелые моряки, знающие артиллеристы и искусные архитекторы. Понадобился целый слой просвещенных людей в качестве опоры «просвещенного монарха» и залога процветания нации. Появляется новый идеал, новый фетиш: «благо нации», «служение Отечеству», «благо народа». Благо народа и благо государства фактически отождествлялись, а слово «Отечество» приобрело торжественное, святое (сакрализованное) звучание. Школе теперь надлежало не просто обучать каким-то наукам, но «вкоренить в сердца добронравие», воспитывать нового человека, нового подданного, который бы сознательно готовил себя для службы Отечеству.

Можно говорить, что именно тогда в России появилась педагогика как наука о воспитании. Екатерина пробует ввести в России гуманистический тип воспитания, основанный на уважении к личности и беспредельной вере в разумного педагога, который способен вылепить из любого «материала» «новую личность». Единомышленником Екатерины в этом замысле был ее личный секретарь Иван Иванович Бецкой. Уже спустя год после воцарения Екатерины II, в 1763 г., он представил свой план учебно-педагогической реформы. Его сочинение «Генеральное учреждение о воспитании юношества обоего пола» содержало достижения педагогической мысли Я. Коменского, Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо. План был немедленно утвержден, и первая екатерининская реформа образования началась.

Исходная позиция реформаторов состояла в следующем: воспитание просвещенных и преданных Отечеству граждан следует сделать общественным и государственным, но не семейным делом. С 1764 г. началось создание системы закрытых учебных заведений по типу пансиона, где влияние родителей рассматривалось как нежелательная и досадная помеха воспитанию. Для нейтрализации влияния семьи ребенка принимали в пансион с семи лет, а то и ранее. Потребовались не только учителя, но и гувернеры-воспитатели. В уже существующих учебных заведениях (Академическая гимназия, гимназия при Московском университете, Шляхетский корпус и др.) были открыты отделения-пансионы для малолетних детей.

Достижением новой системы образования было полное равенство мужских и женских учебных заведений: и те, и другие строились по закрытому типу пансионов, были лишь различия в программах, но не в воспитании — и в тех, и в других стремились воспитать «опору государства».

Пансион для девочек при Смольном монастыре был первым и самым знаменитым женским учебным заведением, его попечителем стал сам И. И. Бецкой. Закрытые учебные заведения создавали отдельный внутренний мир, обычаи, традиции, фольклор — то, что можно назвать субкультурой. На первое место ставилась «светскость»: умение поддержать разговор, тонкость чувств, знание литературы, умение петь и танцевать, воспитание вкуса. Закрытые учебные заведения екатерининских времен создали в России тип женской образованности, целые поколения светских красавиц, образованных законодательниц мод и вкусов.

Но такое насильственное, оторванное от семьи воспитание не могло быть популярным, и проблема всеобщего светского образования оставалась. В 80-е гг. Екатерина отходит от своей утопической идеи воспитания «нового человека» и обращается к более практичным проектам всеобщей школы. Главной задачей теперь становилось создание системы школьного образования, которая могла бы функционировать без постоянного попечительства со стороны государства, обладала бы способностью к саморазвитию.

Для нового дела государыня сумела найти подходящих исполнителей. В беседе с австрийским императором Иосифом II Екатерина услышала имя известного тогда в Европе своими педагогическими идеями серба Янковича и пригласила его в Россию. Имя Янковича де Мириево в России незаслуженно забыто, а именно он стал истинным творцом русской общеобразовательной школы, по сравнению с которой все предшествующие попытки были только отрывочными опытами. Он создал в России тип школы, многие черты которого присутствуют и сегодня.

Образцом послужила прусская школьная система, тогда самая передовая. Янкович создал «школьный план», который был принят специальной «Комиссией об устройстве народных училищ» и стал основой для «Устава народных училищ», высочайше утвержденного Екатериной II 5 августа 1786 г. Этот день по праву следовало бы считать началом школьного образования в России и настоящим праздником школы.

Каждый класс давал самостоятельную систему знаний, и образование можно было прервать любом уровне. Любимые дворянством предметы: танцы и языки — не изучались вовсе, оставшись сферой домашнего воспитания. Екатерининские учебные заведения получили название «народных училищ» и вполне соответствовали своему предназначению.

Педагогическими новинками стало введение урочной системы и повышение обучающей роли учителя: раньше он находился в классе только для контроля, а ученики твердили каждый свой урок по книге. Правда, заучивание учебника и привычка учиться только в классе еще долго оставалось распространенным педагогическим методом. Учитель читал, а ученики хором или поочередно повторяли. Основой преподавания остался учебник, книга, хотя теперь более значимой стала и роль учителя. Телесные наказания в соответствии с педагогическими идеями Просвещения в новой школе были отменены.

Реализация новой школьной системы состояла в решении тех же трех проблем: учителя, учебники, ученики. Для подготовки учителей специально для народных школ стали открываться учительские семинарии и училища, например, в 1783 г. в Санкт-Петербурге. Эта семинария просуществовала 15 лет и выпустила 425 учителей.

Но для первого набора в эту семинарию по проекту Янковича вызвали в столицу более 100 воспитанников из духовных семинарий и московской университетской гимназии. Первый выпуск учителей для 26 школ был готов в 1786 г. Такое же количество новых народных училищ и было открыто ко дню коронации императрицы, а через год — еще 14. Пока это были только четырехклассные губернские народные училища. Открытие двухклассных уездных предполагалось по мере подготовки новых учительских кадров.

В проекте народного образования не было ответа на один прозаический вопрос, кто будет платить учителям жалованье и давать деньги на содержание помещений. Императрица в указе разъяснила, что все расходы ложатся на местный бюджет. Но у местной власти дополнительные расходы не вызвали восторга, их всячески старались урезать, приукрашивая положение дел в отчетах. Так была положена традиция нищеты народных школ.

Проблему учебников Екатерина II решила по-петровски просто. Она лично получила учебники от того, кого ей порекомендовал Янкович, — от императора Австрии Иосифа II. Янкович нанял переводчиков, и к 1786 г. были подготовлены 27 учебников. Их содержание точно соответствовало учебному назначению — быть выученными наизусть.

Наиболее серьезной все еще оставалась проблема учеников, о которую разбивались все предыдущие попытки устроить в России общеобразовательную массовую школу. По российскому обычаю открыть новые школы следовало к юбилею — 25-летию коронации императрицы. Местные власти в своем усердии угодить нередко обеспечивали вновь открытые школы учениками при помощи полиции или просто закрывая все старые учебные заведения.

Пик школьного строительства пришелся на юбилейный для Екатерины год 1787-й — 25-летие ее восшествия на престол. Как водится в России, придворные постарались именно к юбилею: в 1787 г. в России было открыто 169 новых школ, в 4 раза больше, чем в предыдущем году. Почти 400 учителей и более 11 тыс. учащихся. Но когда награды были розданы, продвижения по службе состоялись, юбилейные речи и торжества завершились, чудеса прекратились.

В последующие годы рост школ значительно замедлился, их количество за следующие 10 лет выросло только вдвое, а позже и вообще стало несколько сокращаться. Потенциал учителей и учащихся был исчерпан на этот период почти полностью, теперь мог он возрастать только со временем. Но начавшись усилием государственной власти, школьное дело могло теперь развиваться самостоятельно, пусть не так выгодно для чиновничьего отчета, зато естественным образом и достаточно устойчиво. По подсчетам современных историков, к концу XVI11 в. в России было примерно 550 учебных заведений с 60—70 тыс. учащихся. В школе учился примерно один человек из полутора тысяч жителей империи. Статистика, однако, не учитывает домашнего образования, обучения в школах грамоты и в семьях казаков, купцов, а также получивших образование за границей или приехавших в Россию иностранцев. Фактическое количество грамотных людей в России в эпоху Просвещения было, очевидно, существенно выше.

Для дальнейшего саморазвития массового светского образования осталось два препятствия: во-первых, материальная зависимость школы и учителя от местного бюджета и благосклонности местной власти, во-вторых, инертность общества, в первую очередь дворянства, которое отставало в своих образовательных потребностях от темпа государственного просветительства.

Тем не менее XVIII в., не создав низшей школы по всей империи, сумел все-таки построить жизнеспособную систему средней школы.