Облик просвещенного общества в эпоху Пушкина

В стремительном движении от Державина к Жуковскому, от Карамзина к Грибоедову и затем к Пушкину в России сложилась и литература как особая сфера культуры. «Словесность*, по мнению Пушкина, была «плодом новообразованного общества» и сама создавала определенный тип общественной жизни. Как замечал Э. Кассирер об аналогичном периоде в европейской культуре, происходило взаимослияние эстетических и общественных идеалов: общественная мысль носила литературно-эстетическую оболочку. Поэтому литература в дворянском обществе начала XIX в. — это нечто большее, чем словесное искусство. Она диктовала формы и содержание культурной коммуникации, определила смысл понятия «просвещенное общество».

Рассказывая о быте и нравах образованного дворянства начала XIX в., исследователи и авторы воспоминаний часто определяют его словами «свет*, «высшее общество*, «лучшие дома*. Пушкин пришел к более конкретному определению — «просвещенное дворянство*. В чем же состояла эта связь просвещенности, литературности с нравами и строем жизни «светского общества*? Светское общество пушкинского времени возвысило свою повседневную жизнь и присущие ему формы коммуникации (беседа, письмо, стихи в альбом, дружеское общение, балы и пр.) до статуса эстетической категории. Оно само стало явлением культуры, а не только его носителем.

Об этой важной метаморфозе свидетельствует дневниковая запись князя П. А. Вяземского, который изумлялся умению ладить между собой таких диаметрально различных людей, как пессимист-философ П. Я. Чаадаев и обаятельнейший завсегдатай всех светских салонов Европы А. И. Тургенев. Для них точкой соприкосновения были общие «правила* просвещенного дворянина: «ум, образованность, благородство, честная независимость, вежливость… одним словом, цивилизация понятий, воззрений, правил обхождения… которая… прививается и развивается в одной благоприятной и временем разработанной среде*. «Порядочные люди* группировались на одной стороне и сходились на нейтральной почве общих сочувствий и предпочтений.

В пору петровских «ассамблей* определенные правила общественного поведения дворян поддерживались силой государственного принуждения. Спустя столетие в действие вступили негласные «правила света*: культура балов, дуэлей, моды, визитов, приемов. По неверному жесту, неудачной одежде, развязному слову дворянское общество безошибочно узнавало «чужих*. После оживленной беседы с сенаторами Н. М. Карамзин в письме к А. С. Пушкину замечает, что они люди, конечно, умные, но по манерам видно, что ни один из них не принадлежит к «хорошему обществу*. Однажды и сам Пушкин не попал на бал, поскольку не надел предписанный камер-юнкерский мундир.

Брошенная перчатка, оброненный платок, резко закрытый веер — все обретало свой «язык». Помните, «надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар*? Пушкинскому современнику сразу же становился ясен характер героя. Ведь «нормальный* светский повеса, одетый, «как денди лондонский*, не мог украсить свою голову «боливаром*. Эта широкополая южноамериканская шляпа, названная по имени одного из деятелей национально-освободительного движения, свидетельствовала о демонстративном вольномыслии ее обладателя в Петербурге. Потому В. Г. Белинский и назвал пушкинский роман «энциклопедией русской жизни*, что в нем подтвердилось наличие в России нового социокультурного сообщества — «просвещенного дворянства*.

Используя методы Ю. М. Лотмана, попытаемся понять, что вкладывали в понятие «светское общество* те современники Пушкина, которые сами причисляли себя к этому обществу. Термин «общество» будет означать не просто «совокупность*, а социокультурный круг людей, связанных определенными правилами общения (коммуникации), европеизированными системами ценностей и идеями. Именно это имели в виду Карамзин, Пушкин или Вяземский, употребляя слова «свет», «высшее общество», «лучшие дома» и т. п.

Общество пушкинского времени имело вполне определенный облик и характеристики. Петербургский «свет* отличался от московского и тем более от провинциального дворянства. В старой столице осело богатейшее старое екатерининское «барство». Более амбициозная часть аристократии, занимавшая важные государственные посты, процветала в Петербурге. Отдельные представители высшего слоя землевладельцев, помещики создали свой замкнутый мир богатых усадеб. Этот сановный слой дворянства и претендовал на причисление к «высшему свету*.

В.А. Жуковский в статье «Писатель в обществе» так определял это понятие: «Большой свет означает круг людей отборных, не скажу лучших, превосходным пред другими состоянием, образованностью, саном, происхождением; это республика, имеющая свои законы, покорная собственному идеальному… произвольно сменяемому правителю — моде… множество людей… поставляющих целью своего соединения одно удовольствие… чтобы взаимно друг другу нравиться…» «Большой свет» ревниво оберегал свою исключительность и право на относительную независимость, подчеркивая ее подчас экстравагантными способами.

«Пушкинское» поколение образованного общества «взапуски либеральничало до 1812 года*. Духовная независимость, гордость, мысли и чувства были в необыкновенной моде. Молодежь бунтовала всеми способами: от экстравагантности модных костюмов, запрещенного содержания читаемых книг до буйных дружеских пирушек и дуэлей. Дворянская фронда пушкинского времени включала отчетливый «лицейский мотив»: аристократический дух поэзии не принимал соображений политической ситуации.

В последние годы исследователи проявляют больший интерес к подробностям дворянского быта. Повседневные привычки обычно складываются в своеобразный «текст культуры», который может больше сказать, чем самые пространные декларации. В дворянском мире было принято обращение по имени-отчеству, даже детей по имени могли называть лишь близкие родственники. Обращение типа «княжна Марья» или «князь Иван* было возможно только среди хороших знакомых. В армии офицеры обращались к друг другу по имени-отчеству или по фамилии, избегая титулования «ваше благородие*. Это было уделом низших чинов. В XIX в. было принято обозначать адрес на письме, начиная с имени адресата, причем в неофициальной форме: не «Сидорову Ивану Петровичу», а непременно «Ивану Петровичу Сидорову*. Во всех этих бытовых мелочах видно возросшее чувство достоинства, уважение к личности.

Среди множества различных факторов, определявших поступки члена «высшего общества», на первое место выдвигается эфемерный на первый взгляд «кодекс чести*. Почему среди европейски просвещенных дворян первой половины XIX в. так распространился средневековый обычай дуэли, которого в культурной традиции России вообще не существовало?

В начале XIX в. писатели декабристского поколения определяют честь как защиту собственной личности от давления или оскорбления со стороны другого лица. Декабрист А. А. Крюков объясняет происхождение понятия чести бессилием общества и власти защитить частного человека. Обостренное чувство личного достоинства дворянина обогнало государственные правовые механизмы. В самодержавной России право и достоинство личности, даже дворянина, регулировалось только по отношению к государству, а отношения между людьми не могли рассчитывать на защиту закона. Потому просвещенному дворянину пришлось защищать себя самостоятельно — поединком с обидчиком. Не случайно в николаевское время дуэли были запрещены: власть не могла доверить решение даже частных правовых отношений самим людям помимо государственных структур.

К началу XIX в. дворяне все чаше отказывались от государственной службы, предпочитая «светскую жизнь*. К 40-м гг. нигде не служило уже более трети столичного дворянства. При этом заметно повысилась ценность хорошего вкуса, манер, общей образованности, знания современных языков («латынь из моды вышла ныне»). Главными науками признавалось «умение жить в свете* и, говоря словами Пушкина, «наука страсти нежной». «Вкус*, «стиль*, «мода*, «честь* — эти понятия дополняли, а то и заменяли государственное регулирование частной жизни. Установилась даже иерархия службы: кавалерия ставилась выше пехоты, гвардия — выше армейской службы, а из гражданских чинов достойным дворянина считалось только дипломатическое поприще. Ироническое выражение А. С. Пушкина «архивны юноши» обозначало «золотую молодежь», которая получила синекуру в московских архивах Министерства иностранных дел.

Главной формой культурной коммуникации в светском обществе начала XIX века были литературно-общественные салоны. В течение первых четырех десятилетий XIX в. в элегантном особняке Лавалей на Английской набережной в Санкт-Петербурге жизнь била ключом: на блестящие балы съезжался весь высший свет столицы, императорская семья и представители иностранных государств. Оживленный литературный салон числил среди своих посетителей мадам де Сталь, Мицкевича, Карамзина, Грибоедова, Пушкина и Лермонтова. До декабря 1825 г. здесь проходили встречи членов Северного общества декабристов, которые проводил зять хозяина князь С. П. Трубецкой и где присутствовали многие представители «света*.

Здесь встречались начинающие и опытные литераторы, «покровители муз*, первые критики, любители художеств и поэзии. В светской гостиной произошла встреча Пушкина с Белинским. Держать салон было чрезвычайно престижно, это было признаком принадлежности к «высшему свету*. В Петербурге известностью пользовались собрания у Олениных, Смирновой-Россет, Хитрово, Растопчиной, у Одоевского и Соллогуба. В Москве — в домах Волконской, Елагиной, Аксаковых… Этот список не полон. Правила поведения в салонах были едины и всем хорошо известны. Славянофил А. И. Кошелев как курьезный факт отмечал, что дом Е. А. Карамзиной «был единственный в Петербурге, где не играли в карты и где говорили по-русски*. Зато в этом салоне собиралось много замечательных людей того времени. Тут бывали А. С. Пушкин, В. А. Жуковский,.

A. И. Кошелев, А. И. Тургенев, А. С. Хомяков, Н. М. Языков и многие другие.

Центром высшей аристократии в Москве был Английский клуб, членами которого в 1802 г. было 400 человек.

Когда мы обращаемся к биографии А. С. Пушкина, невозможно обойти вниманием его «дружеский круг*. А. С. Пушкина всегда окружали друзья: Жуковский, Батюшков, Вяземский, Баратынский, Гнедич и другие.

Его поэтические симпатии и неприязни не были связаны с литературной борьбой, утверждением своего первенства. Написав поэму «Руслан и Людмила», когда ему было едва за 20 лет, А. С. Пушкин стал лидером писательского содружества. Передача «поэтической короны* произошла по-рыцарски красиво:

B. А. Жуковский подарил Пушкину свой портрет с надписью: «Победителю ученику от побежденного учителя*.