Культурная среда русской провинции

Интерес к культуре провинции^[1] появился давно, но до последнего десятилетия он реализовывался лишь в рамках краеведения и местной истории. После ряда научных конференций предпринята первая серьезная попытка раскрыть смыл понятия «культурная среда провинции» в «Очерках русской культуры XIX века», изданных МГУ в 1999 г.

Современные исследователи исходят из того, что провинция — это прежде всего культурологическое понятие, которым можно обозначить духовно-нравственное пространство жизни в нестоличных и малых городах России.

Культурное содержание понятия «провинция».

В культурной историографии взгляд исследователя, как правило, не выходит за границы Москвы и Санкт-Петербурга, и такая «столицецентричная» позиция имеет свой резон. Попытаемся по-новому взглянуть на термин «провинция». Очень часто он используется в противопоставлении «провинция — центр». Более правильными представляются иные антитезы: «центр — периферия», «провинция — столица». Термин обозначает не удаленность от «центра», а сопоставление со столичной культурой. Столичная культура выполняет функцию «представительства» национальной культуры, «национального лица» в сравнении с иными культурами. Это главный полигон для культурной политики государства. Однако столичная почва больше подвержена колебаниям и катастрофам в силу открытости внешним влияниям и большой напряженности внутренней жизни. «Центр» очень легко опрокинуть как в политическом, так и в культурном отношении.

Культура же провинции словно предназначена для «внутреннего употребления», здесь больше проявлены те цели культурной политики государства, которые оно хотело бы закрепить для себя. Столичная культура для провинции — источник новшеств, иногда образец для подражания, предмет критики. Но провинциальная культура строится и функционирует по иным законам, нежели столичная. Она функционирует как необходимая культурная среда обитания конкретных людей, служит свое рода «подпиткой», залогом необходимой традиционности и стабильности, барометром прочности усвоенной новации. Если нашумевшая в столицах книга обрела своих читателей в провинциальном городе, если портреты столичной дивы красуются на стенах деревенского дома, можно говорить об обновлении культуры.

Значение провинции как явления культуры проявилось в эпоху Просвещения, когда территориальный и коммуникативный факторы стали играть существенную роль в механизме распространения культуры. В небольших и тесно населенных европейских странах культурные достижения в новое время распространяются быстро и относительно равномерно. Расстояния, дороги и климат России таковы, что восклицание в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»: «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!» — вполне серьезно. Н. В. Гоголь в поэме «Мертвые души» описывал нравы города, из которого «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь».

Россия — страна больших пространств и разнообразия региональных традиций, «страна провинций». К концу XVIII в. государственное просветительство шагнуло за рамки столиц и «дотянулось» до отдаленных уголков России. В XIX в. провинциальные центры все активнее вовлекались в экономическое и общественное обновление, значительные перемены происходили в содержании духовной жизни, а феномен провинции получил культурное значение. Огромные пространства России создавали условия для существования относительно замкнутых культурных очагов. В XIX в. местные «культурные гнезда» стали мощным механизмом превращения ценностей европейского просвещения в глубоко национальные явления духа. Постоянная подпитка культуры из провинции придавала ей по-настоящему общероссийский характер.

Таким образом, единая национальная культура образуется не простым сложением культур провинции и столицы, а в процессе их диалога. Они выполняют разные функции и становятся равно необходимы для развития цивилизации. Культура российской провинции — это не ухудшенная, сниженная копия столичной, не просто «дома пониже и дым пожиже» (хотя и этот синдром присутствует). Но это еще и особый мир с собственными ценностями, которые не только утеряны в столицах, но и попросту там невозможны. Отдельный нашумевший спектакль, скандальная книга, залетевшая знаменитость, открывшаяся гимназия, удачный вернисаж… Эти события, привычные в столице, могут изменить жизнь губернского города, создать особую атмосферу культурной общности.

Различие в духовной жизни столицы и провинции стало особенно заметно в просветительское время. Просвещение, образование всегда ускоряет темп, «шаг» культуры. Усваивая европейское просвещение, столица в XVIII—XIX вв. стремилась «догнать» Запад, стать таким же «городом мира», как европейские столицы. Судьба провинции в этом соревновании культурных новшеств была иной. «Догонять» не было ни смысла, ни возможности. Культурная ценность провинции стала определяться способностью создать собственный оригинальный мир на основе усвоенного просветительства, стать не «городом мира», а «миром города», выстроить уникальное «культурное гнездо».

Исследователи обращают внимание на «догоняющий аспект» провинциальной культуры. Хотя механизм культурного развития в провинции иной, но материал для него поступает из центра, волна за волной. Происходит тот же эффект «отзеркаливания», что и в культуре усадьбы. Но если владелец поместья самолично насаждает культуру столицы, то провинция вырабатывает ее местный вариант. Н. А. Бердяев имел все основания говорить о совмещении в России «нескольких исторических и культурных возрастов». Культурное движение происходит импульсами: задерживаясь в центре столичном и, как эхо, возникая в центрах местных.

Жизнь в столице и в глухой провинции принадлежит к одной культуре, но словно к разным историческим эпохам. Этот контраст становился особенно заметным в периоды интенсивного реформаторства. В середине XIX в. типична была ситуация:

В столице шум, гремят витии, Кипит словесная война, А здесь, во глубине России, —.

Здесь вековая тишина.

Такое несовпадение социокультурных процессов в одном цивилизационном поле — основа многоукладности, многоголосия и многокультурия российской жизни. Можно выделить несколько специфических черт провинциальной культуры.

Во-первых, здесь складывается иной темп культурного движения, механизм «скрытого времени», т. е. сохраняются забытые школы и стили, существуют «фантомные» образцы прошлого культурного опыта. Взаимодействие традиционной культуры, прошлого культурного опыта и творческих новаций здесь более тесно: они сосуществуют, образуя своеобразное новое единство.

Во-вторых, круг культурных деятелей в небольшом городе очень узок, каждый из них часто выполняет сразу несколько функций. Скажем, местный судья — одновременно губернский поэт и преподаватель гимназии. Земский деятель может быть меценатом и директором музея и т. п. Часто целое культурное направление олицетворяется одним или несколькими всем известными именами. Появление нового профессионала всегда событие. Поэтому провинциальная культура часто персонифицирована.

В-третьих, в городе с небольшим населением актуальны несколько иные способы распространения информации. Значительна роль устной культуры, если «все друг друга знают»: сплетни, устные рассказы, привычные характеристики, слухи из столицы. В маленьком городе нередок эффект «испорченного телефона». Вспомните, как гоголевский городничий узнал о том, что приехал ревизор. Появился панический слух о незнакомце, который в гостинице «денег не платит», а о настоящем «чиновнике из Петербурга» информация была получена из распечатанного письма. Слух о ревизоре в местном обществе обсуждался наравне со столь же «достоверным» слухом о войне с турками.

Четкой грани между культурными функциями столицы и провинции не существует. Ведь любой губернский город выполняет «столичную» функцию по отношению к территории губернии; даже малый город — культурный центр для окружающей местности. Самодержавная Россия как политически, социально, так и в культурном отношении строилась по принципу иерархической пирамиды. Диалог «столица—провинция» в значительной степени ритуализирован, семиотичен и в изначальной своей позиции неравноправен. Перевод на работу «в центр» — знак иного качества социализации. Вспомните упоительные мечтания семейства городничего из гоголевского «Ревизора» о жизни в столице.

• [1] Первоначальное значение слова «провинция» (по словарюВ.И. Даля) — «нестоличность». Почти сразу оно приобрело оценочнопренебрежительный характер и употреблялось как синоним всего устаревшего, наивного, простовато-нелепого. Уже у А. С. Пушкина встречаем:"Ее находят что-то странной, провинциальной и жеманной". А. И. Куприн писал, что «у провинциальной барыши шаблонный набор фраз» и"заученная манерность во всех поступках".