Переход от понятий к процедурам измерения

Мой первый пример касается взаимоотношений между понятиями и их представлением с помощью операций эмпирического исследования. Я ограничусь классификационными понятиями — такими, как сплоченность группы или честолюбие человека, которые разработаны, в основном, для того, чтобы классифицировать группы и людей по степени сплоченности или честолюбия соответственно. Приписывание этих характеристик взаимозаменяемо называется описанием, классификацией или измерением. Конечной целью является разработка утверждений, говорящих, например, о том, что сплоченные группы рабочих отличаются более высокой производительностью, или что честолюбивым людям в большей степени недостает теплых человеческих отношений с другими людьми. Мы назовем индексы или тесты, с помощью которых получаются такие классификации, «вариатами» [variates]; этот термин напоминает более известный математический термин «переменная», но включает ранжирование и другие качественные характеристики. Процесс, с помощью которого понятия переводятся в вариаты, использующиеся в эмпирическом исследовании, состоит, в общем, из четырех шагов: первоначальное создание представления о понятии, уточнение измерений, выбор достойных внимания индикаторов и комбинация индикаторов в индексы.

(а) Создание представления. Процесс обдумывания и анализа, который заканчивается созданием измерительного инструмента, обычно начинается с того, что могло бы быть названо созданием представления. Погружаясь во все детали теоретической проблемы, аналитик создает довольно неопределенный образ или конструкт. Творческий акт может начаться с осознания того, что многие несравнимые явления имеют некоторые общие базовые характеристики. Или исследователь мог наблюдать определенные закономерности и пытается объяснить их. В любом случае понятие, когда оно впервые создается, является смутно постигаемой сущностью, которая делает наблюдаемые отношения значимыми.

Предположим, мы хотим изучать промышленные предприятия. Естественно, мы хотим измерить качество управления предприятием. Что мы понимаем под управлением? Это понятие возникло, возможно, тогда, когда кто-то заметил, что при одних и тех же условиях фабрика иногда работает хорошо, а иногда плохо. Что-то делалось для того, чтобы заставить людей и технику быть более производительными. Это «что-то» было названо управлением, и с тех пор исследователи промышленных организаций пытались сделать это понятие более конкретным и точным. Такой же процесс происходит и в других областях. К настоящему времени разработка тестов интеллекта стала огромной индустрией. Но представление об интеллекте возникло тогда, когда вы, наблюдая за маленькими мальчиками, были поражены тем, что одни сметливы и интересны, а другие скучны и неинтересны. Такого рода первоначальные наблюдения заводят механизм, приводящий нас к проблеме измерения.

(б) Уточнение понятия. Следующий шаг состоит в том, чтобы взять это первоначальное представление и разбить его на составляющие. Понятие определяется в ходе тщательного обсуждения явлений, из которых оно возникло. Мы разрабатываем «аспекты», «компоненты», «измерения» и подобные детали. Иногда они выводятся логически из общего понятия, или один аспект выводится из другого, или из эмпирически наблюдаемых корреляций. Оказывается, что понятие состоит из сложной комбинации явлений, а не является простым и непосредственно наблюдаемым предметом.

Предположим, мы хотим узнать, является ли рабочий коллектив эффективным. У Вас есть первоначальное понятие (представление) об эффективности. Кто-то приходит и говорит: «Что Вы на самом деле имеете в виду? Кто более эффективен — тот, кто работает быстро и делает много ошибок, так что у Вас много брака, или тот, кто работает медленно, но делает очень мало брака?» Вы можете ответить в зависимости от того, что производите: «Ну, если подумать, я имею в виду тех, кто работает медленно, но делает мало ошибок». Но хотите ли Вы, чтобы они работали так медленно, что в течение десяти лет не будет никакого брака? Это тоже будет плохо. В конце концов вы разделяете понятие эффективности (производительности) на такие компоненты, как скорость, точность, последовательность и т. д., и неожиданно у Вас получается то, что теория измерения называет набором измерений [dimensions].

(в) Выбор индикаторов. После того как мы решили вопрос с измерениями, мы переходим к третьему шагу: определение индикаторов этих измерений. Здесь мы сталкиваемся с рядом проблем. Прежде всего, как «придумывают» эти индикаторы? Это старая проблема.

Уильям Джеймс писал в «Значении истины»:

«Предположим, например, что мы говорим о человеке, что он благоразумен. Конкретно это означает, что он всегда покупает страховку, избегает заключать пари, смотрит под ноги прежде чем прыгнуть… Имея в виду постоянную привычку человека, неизменную черту характера, принято называть его благоразумным, абстрагируясь от всех его действий… В его психофизической системе имеются особенности, которые заставляют его действовать благоразумно…».

Здесь Джеймс совершает переход от образа к ряду индикаторов, подсказанных непосредственно жизненным опытом. Сегодня мы более точно определим отношение этих индикаторов к лежащему в их основе качеству. Мы не ждем, что рассудительный человек будет избегать пари или страховать свою жизнь от любой рискованной ситуации. Вместо этого мы будем говорить о вероятности, что он совершит какое-нибудь специфическое действие по сравнению с менее рассудительным человеком. И мы будем знать, что индикаторы могут значительно различаться в зависимости от социального окружения индивида. Например, среди студентов Протестантского колледжа мы могли бы обнаружить очень мало случаев заключения пари и покупки страховки. И все же можно найти способ измерения рассудительности, которая будет соответствовать окружению. Записывает ли студент, когда одалживает кому-то книгу, всегда ли запирает дверь комнаты при уходе и т. д. — все это можно использовать в качестве индикаторов.

Тот факт, что любой индикатор не имеет абсолютного, но лишь вероятностное отношение к нашему базовому понятию, заставляет нас рассматривать огромное количество возможных индикаторов. Случай тестов интеллекта — хороший пример. Сначала интеллект был разделен на такие измерения, как способности к ручному труду, вербальный интеллект, способность к воображению и т. д. Но даже в этом случае нет единого индикатора, которым может быть измерена способность к воображению. Мы должны использовать множество индикаторов, чтобы добраться до нее.

Вряд ли найдется наблюдение, которое в то или иное время не использовалось бы в качестве индикатора чего-то, что мы хотим измерить. В качестве одного из индикаторов способности человека мы используем его зарплату, но мы не полагаемся исключительно на нее, иначе нам пришлось бы считать большинство бизнесменов более способными, чем ведущие университетские профессора. Мы принимаем число пациентов, вылеченных доктором, в качестве индикатора его способностей; но мы знаем, что у хорошего хирурга больше вероятности потерять пациента, чем у дерматолога. Мы принимаем количество книг в публичной библиотеке за индикатор культурного уровня населения, но мы знаем, что качество книг имеет такое же значение, как и количество.

(г) Построение индексов. Четвертый шаг состоит в том, чтобы снова «Шалтая-Болтая собрать». После того как эффективность коллектива или интеллектуальные способности мальчика были разделены на шесть измерений и для каждого измерения были выбраны десять индикаторов, нам надо снова соединить их вместе, так как мы не можем оперировать всеми этими измерениями и индикаторами по отдельности.

Для некоторых ситуаций нам надо сделать из них один общий индекс. Если у меня есть шесть студентов и только одна стипендия, мне нужно провести общий рейтинг всех шести. Для того чтобы это сделать, мне нужно каким-то образом свести всю информацию, которая у меня есть о каждом студенте, в один индекс. В другой раз нас должно больше интересовать, как каждое из нескольких измерений связано с внешними переменными. Но даже в этом случае мы должны найти способ комбинирования индикаторов, так как по природе индикаторы многочисленны, и их связи с внешними переменными обычно и слабее, и более неустойчивы, чем базовая характеристика, которую мы хотели бы измерить.

Выражаясь более формальным языком, каждый отдельный индикатор имеет только вероятностное отношение к тому, что мы действительно хотим узнать. Человек может сохранять свою базовую позицию, но случайно изменяться по отдельным индикаторам или изменять свою базовую позицию, но случайно оставаться стабильным по какому-то конкретному индикатору. Но если у нас много таких индикаторов в индексе, крайне маловероятно, что большое число их изменится в одном направлении случайно, когда человек, которого мы изучаем, фактически не изменил свою базовую позицию.

Иначе говоря, нам необходимо провести очень большое исследование, чтобы узнать, что человек действительно может или какое положение он действительно занимает. Однако это создает огромные трудности в четвертом шаге последовательности измерения, которую мы описали выше. Если у нас много индикаторов и не все они движутся в одном и том же направлении, как нам свести их в один индекс? Только недавно мы поставили вопрос: можем ли мы разработать теорию для того, чтобы свести все разнообразие индикаторов вместе? Это очень обширная тема, и здесь невозможно вдаваться в детали. Цель всегда состоит в том, чтобы изучить, как эти индикаторы взаимосвязаны, и вывести из этих взаимосвязей некоторые общие математические представления о том, что можно было бы назвать силой одного индикатора по сравнению с другим в конкретном измерении, которое мы хотим произвести. При формировании индексов широких социальных или психологических понятий мы обычно выбираем относительно небольшое число показателей из большого числа возможных, предполагаемых этим понятием и сопутствующими образами. Луис Гуттман говорит соответственно о множестве возможных индикаторов и об их выборке, которая в действительности используется¹.