Ж. — К. Пассерон Эпистемология и методология

Опост Конт говорил: «Изучение методологии должно проводиться в контексте того исследования, где она применяется. Без этого мы не сможем вдохнуть жизнь в наши теоретические изыскания, а наш разум никогда не обогатится новым знанием. В результате отвлеченного анализа методологии мы получаем лишь несколько общих утверждений, настолько неконкретных, что они никак не могут повлиять на наш образ мышления. Даже если логика наших рассуждений строится в соответствии с такими принципами, как: основа любого знания — наблюдение, от констатации фактов мы иногда должны переходить к закономерностям, а иногда, наоборот, от закономерностей к фактам и т. д., — мы тем не менее не сможем постичь соответствующую методологию настолько, насколько это было бы возможно для ученого, который, не ставя перед собой никаких философских целей, ведет исследование, никогда не выходя за границы одной единственной отрасли науки. Именно вследствие того, что наши психологи никогда не учитывали это чрезвычайно важное положение, их мечты и фантазии часто выдаются за науку психологию, а сами они уверены, что просто прочитав труды Бэкона и Декарта, они полностью овладели позитивистской методологией.

Не знаю, станет ли в будущем возможно проводить серьезное исследование методологии на основе рассуждения a priori, полностью абстрагируясь от философского подхода к изучению науки, но, по моему убеждению, в настоящее время это неосуществимо, так как нельзя с достаточной точностью обосновать наиболее значительные логические методологии вне сферы их применения. Более того, рискну добавить, что, даже если, в конце концов, можно было бы осуществить подобную попытку, преуспеть в создании стройной системы мыслительных навыков (именно это в итоге и является целью изучения методологии), это было бы возможно только с помощью исследования специфики применения научных методов".

Кажется, к сказанному нечего добавить. Однако проблеме методологии посвящено огромное число работ, которые производят на исследователей ложное впечатление научности. Возможно, они были написаны пророками, восставшими против естественной небезупречности эмпирического подхода, хотя не ясно, считают ли эти исследователи рутинные задачи научной деятельности недостойными тех высоких целей, которые они перед собой ставят, или того разума науки, воплощением которого они себя представляют. Авторитеты в области методологии с радостью заставили бы всех ученых провести остаток жизни на скамье методологического катехизиса. Работы тех, кто разглагольствует о том, что такое быть подлинным социологом, или о том, в каком направлении должна развиваться социология, если она хочет остаться наукой, часто обнаруживают отсутствие связи между методом или теорией (не говоря уже о теории методологии или теории теории) и действями, предпринимаемыми в ходе исследования.

Цель данной книги состоит в том, чтобы на основе опыта проведения исследований в современных условиях продемонстрировать «систему мыслительных навыков», соответствующую стоящим перед нами целям. Книга предназначена для тех, кто занимается практикой эмпирической социологии, кому не нужно лишний раз напоминать о необходимости наличия системы измерения и ее теоретическом и техническом основании. Они, как и мы, исходят из того, что нельзя пренебрегать ни одним концептуальным или теоретическим инструментом, который позволяет задействовать в полной мере все возможности экспериментального исследования. Только те, кто не имеет или сознательно избегает опыта проведения экспериментальных исследований, расценит эту работу, нацеленную на критический анализ сложившейся практики социологических исследований, как попытку дискредитировать эмпирическую социологию.

Если правда, что в процессе изучения научной дисциплины как преподаватель, так и студенты обращаются к собственному опыту практической деятельности, тогда «абстрактная и неприменимая методология, программы для некого идеального исследования, составленные кем-то оценочные отзывы о работе и тому подобные инструменты и случаи разглагольствований по поводу методологии» вряд ли смогут заменить анализ используемых методик и признание того, что ряд принципов не могут считаться истинными a priori, потому что они сами являются принципами поиска истины. И если правда, что методики и методы — это не одно и то же, по крайней мере в том смысле, что последние «справедливы для всех наук или большей части из них», то размышления о методологии должны включать классические примеры эпистемологического анализа из области естественных наук. Но, возможно, социологи должны прийти к согласию по поводу основопологающих принципов, как это принято у ученых-естественников или специалистов по теории науки, благодаря чему им удается избежать концептуальной анархии, на которую они обречены вследствие собственного пренебрежения эпистемологическим анализом. В действительности, попытка применить такие общие эпистемологические принципы к какой-либо конкретной науке, в частности, к социологии, не просто оправдана, но даже необходима. Специфика социологии, начиная от гуманистического стереотипа о предельности гуманитарных наук и заканчивая особенностями подбора и обучения будущих социологов, не говоря уже о существовании многочисленных специалистов по методологии, специализирующихся на выборочной интерпретации наследия других наук, только усугубляет пренебрежение к эпистемологическому наследию. Таким образом, мы должны рассмотреть сложившуюся в социологии практику проведения исследований в контексте эпистемологической полемики для того, чтобы дать определение особому подходу и продемонстрировать его необходимость. Мы подразумеваем подход, исследующий механизм совершенных ошибок и, таким образом, позволяющий использовать имеющийся негативный опыт для того, чтобы исправить ошибки. Наша цель состоит в том, чтобы предоставить исследователю средства для критического анализа собственной работы. Такой подход отличается от призывов к порядку со стороны цензоров, чей догматический негативизм может внушить лишь смертельный страх перед ошибкой, и как следствие, возврат к методике, основанной на магических заклинаниях.

Как следует из работ Гастона Башлара, эпистемология отличается от абстрактной методологии тем, что она пытается постичь логику, которая привела к ошибке, и на этой основе выстроить логику, которая приведет к истине, как противоположности ошибки. Таким образом, это попытка подвергнуть все научные положения, которые принято считать истинными, и все научные методы перманентному очищению от элементов ошибки. Но полемический потенциал научного мышления не может быть задействован в полную силу, если нет возможности способствовать углублению его анализа при помощи изучения социальных условий, в которых рождаются работы по социологии. Социолог обнаруживает очень важный инструмент, способствующий повышению эпистемологической бдительности, в сфере социологии знания. Это то средство, которое дает возможность яснее понять причины ошибки и условия, вызвавшие ее или сделавшие ее неизбежной. Следовательно, любые остающиеся здесь элементы того, что, вероятно, является полемикой ad hominem, объясняются ограниченностью социологического понимания условий ошибки. Для обращающейся к социологии знания эпистемологии нехарактерно возлагать вину за ошибки на субъектов, которые никогда их не совершали. Перефразируя известное высказывание Маркса, подчеркнем, что мы не стремились нарисовать портрет эмпирика, интуитивиста или методолога. Мы не имели в виду конкретных людей, за исключением тех случаев, когда они воплощают собой соответствующие эпистемологические позиции, понятные в полной мере только в контексте социальных условий, в которых они были сформулированы.