Социально-экономический статус и материалистичность как основания различий в потреблении городского населения России

Диссертационное исследование направлено на изучение оснований различий в структурах и практиках потребления городского населения России.

Актуальность исследования. Потребление в современных обществах является все более значимой социальной практикой, в которой визуализируются социальные различия, выстраиваются социальные границы, вокруг которой формируются социальные отношения. В настоящее время потребление рассматривается не как «простое удовлетворение потребностей», а как многообразное пространство выбора, выражения и презентации себя, конструирования идентичностей, осуществления социальной коммуникации и значимых социальных сравнений [Holt, 1998; Ильин, 2005, и другие]. Потребление также является ключевой характеристикой образов жизни существующих в обществе социальных слоев, групп и классов [Bourdieu, 1984; Warde, 1997, и другие].

Вопрос о возможности и контекстах применения западных концепций и идей в отношении общества потребления к современному российскому обществу в настоящее время является дискуссионным, но то, что общество потребления формируется и в нашей стране, по меньшей мере, в социально-культурном пространстве больших городов, уже не вызывает сомнений (см., например, Ильин [2005]). Это предопределило направленность данного исследования на изучение различий в потреблении городского населения России.

На фоне возрастающей роли потребления в «производстве» социальных различий, значимость трудовой деятельности в качестве ключевого основания социальной дифференциации, напротив, снижается. Так, например, наличие постоянной занятости более не является «гарантией от бедности», и существенную часть новых городских бедных составляют именно работающие [Ярошенко, 2005], а сходство в условиях и характере труда отнюдь не гарантирует сходных образов жизни [Warde, Wright, Gayo-Cal et al, 2007]. В контексте обозначенных тенденций, изучение различий в потреблении и образах жизни социальных групп приобретает особую значимость для 4 понимания происходящих в современном российском обществе процессов и изменений.

Изменения касаются не только того, что труд и потребление «поменялись местами» в формировании социальных различий, но и самого характера различий в потреблении: если традиционно потребление в социологии рассматривается как последствие стратификации или функция от социального статуса потребителя (здесь работы Т. Веблена [Веблен, [1899] 1984] и П. Бурдье [Bourdieu, 1984] являются классическими, наиболее яркими иллюстрациями), то в настоящее время стратификационный взгляд на потребление пересматривается по нескольким причинам. Во-первых, технологический прогресс приводит к тому, что большинство потребительских товаров и услуг становятся доступными для большей части населения, и доступ к потребительским благам, туризму и средствам массовой информации получают все, за исключением лишь самых бедных [Белл, 1976; Бауман, 2004; Ильин, 2005; Радаев, 2005]. Во-вторых, растет разнообразие вещей, форм, стилей потребления. Границы между «высоким» и «массовым» рынками размываются, смешивая привычные культурные иерархии в общий, неоднозначно структурированный культурный ландшафт. Соответственно, уменьшается, а то и вовсе пропадает, разрыв, который создавал основания для экономического и культурного превосходства одних групп, и относительной депривации других [Holt, 1998; Warde, 2007].

Другой аргумент в пользу ослабления статусной обусловленности потребления выдвигают теоретики постмодерна, например, Жан Бодрийяр [Бодрийяр 2003, Бодрийяр 2006] и Фредерик Джеймисон [Джеймисон, 2000]. С этой точки зрения, основной чертой современных капиталистических обществ является перепроизводство вещей-знаков. Стремительное размножение вещей-знаков, в свою очередь, порождает «путаницу» и неопределенность потребительских символов, которые далеко не всегда с готовностью и сходным образом принимают различные социальные группы. Теоретический аргумент подтверждается и эмпирическими исследованиями, демонстрирующими высокую степень сходства и множество пересечений в потребительских 5 предпочтениях различных социальных групп [Bennett, 1999; Bourdieu, 1984; Holt, 1998; Warde 1997; Warde 2003; Warde 2005].

В то же время, становление общества потребления приводит к тому, что вся жизнь современных обществ оказывается организованной вокруг и посредством потребления. Вещи становятся не столько средствами удовлетворения потребностей, сколько символами, маркерами социальной идентичности и принадлежности. Предметы потребления в современных обществах уже не «отражают» статус потребителя напрямую, но позволяют «конструировать образ», приобщаться к желаемым стилям жизни, сообщать о себе желаемую информацию, и считывать разнообразную информацию о других, что также способствует пересмотру сущности «стратификационного аргумента» [Бодрийяр, 2005; Holt, 1998].

Гипотеза о полном разрыве связи статусных иерархий и различий в потреблении пока не находит у обществоведов широкой поддержки, но тезис о снижении роли социально-экономических факторов в структурировании потребления последние годы утверждается в социологической литературе как конвенциональная «истина». Дискуссии о снижении роли социального статуса как ключевого фактора различий в потреблении стимулируют пересмотр традиционно социологического («стратификационного») изучения потребления в следующих, в настоящее время еще слабо разработанных, направлениях:

1. Смещение акцентов с выявления или описания «внешних» по отношению к потреблению факторов потребительских различий на изучение потребления «самого по себе» как социального (взаимо)действия, имеющего собственную, условно автономную логику организации и структурирования.

2. Поиск и изучение новых, «нестратификационных» оснований различий в потреблении. В частности, одним из таких оснований является материалистичность, индивидуальная характеристика потребителя, отражающая центральность потребления и собственности в жизни человека и в процессах социального взаимодействия и — теоретически — не связанная напрямую с социально-экономическим статусом потребителя.

3. Изучение не структур или стилей потребления, а процессов социального 6 конструирования социальных различий и идентичностей посредством потребления.

Диссертационное исследование ориентировано на первые два из трех обозначенных направлений, и нацелено на изучение потребления горожан как социального взаимодействия и различий, которые в нем производятся и актуализируются.

Объектом диссертационного исследования являются различия в потреблении городского населения России. Предмет исследования — характер различий в потреблении городского населения, обусловленных социально-экономическим статусом и материалистичностью.

Цель исследования — дать оценку социально-экономического статуса и материалистичности потребителей в качестве оснований различий в потреблении городского населения России.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют труды отечественных и зарубежных авторов по следующим проблемам:

1. Потребление в контексте социальной стратификации (как отражение, последствие или коррелят системы социально-экономических неравенств, и как символ статуса). Здесь использованы работы как классиков — Т. Веблена, Г. Зиммеля, П. Бурдье, Л. Уорнера, так и современников — Т. Беннетта, Т. Богомоловой и Л. Хахулиной, М. Ламон, А. Овсянникова и Н. Римашевской, В. Радаева, Я. Рощиной, А. Уорда, С. Ушакина, Д. Холта.

2. Различия в потреблении, обусловленные свойствами предметов потребления, а также потребностями и мотивами потребителей (работы И. Алешиной, Ф. Виньерона, С. Кляйн и С. Бейкер, X. Лейбенстайна, А. Сергеева и Е. Бойченко, Д. Энджела, Р. Блэкуэлла и П. Миниарда).

3. Культурный контекст общества потребления (критические и постмодернистские теории), в котором потребление рассматривается как знаковая, символическая деятельность (работы 3. Баумана, У. Бека, Ж. Бодрийяра, Ф. Джеймисона, В. Ильина, Д. Кларка, С. Лэша, Дж. Ритцера).

4. Отношение к вещам и материалистичность как детерминанты потребительского поведения. Для описания классических концепций 7 материалистичности, разработанных применительно к западным обществам, использованы работы Р. Белка, М. Валлендорф, Г. Гера, С. Доусона, X. Диттмар, Р. Инглхарта, Т. Кассера, Т. Кивелидиса, М. Ричинс, С. Фурнье и других. Также использованы работы современных российских социологов и культурологов, изучающих потребление и привязанность к вещам в контекстах советского и постсоветского обществ (С, Бойм, В. Голофаст, Е. Герасимова, О. Гурова, Е. Деготь, Г. Орлова, С. Ушакин, С. Чуйкина), а также работы, опубликованные в советский период и рассматривающие потребление и привязанность к вещам как эстетическую и моральную проблему (О. Гусейнов, Г. Зборовский, К. Кантор, Т. Кармазина, Г. Лисичкин и другие).

5. Управление впечатлениями окружающих через обоснования и оправдания своих действий вообще, а также применительно к потребительскому поведению в частности: работы Р. Белка и Г. Гера, Л. Вакана, Э. Гоффмана, М. Соколова, Л. Тевено и Л. Болтански, Ч. Тилли.

Информационную базу исследования составили три вида источников:

1. Для изучения обусловленности различий в потреблении городского населения России социально-экономическим статусом потребителей использовались данные Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ): 5, 9 и 12 волны (1994, 2000, 2004 годы соответственно).

2. Для концептуализации материалистичности как основания различий в потреблении городского населения использовались данные исследования «Ценность вещей в советской и постсоветской России», проведенного с участием автора в 2004 г. 1 (тексты 20 полуформализованных интервью).

3. Для изучения взаимосвязи характеристик социально-экономического статуса и материалистичности потребителя и их совместного участия в производстве различий в потреблении использовались данные проекта «Бедность в городе-спутнике мегаполиса», реализованного в 2007 г. в рамках.

1 Коллективный проект «Ценность вещей в советской и постсоветской России» (авторы проекта — Ольга Гурова, Ольга Ечевская) был поддержан МИОН (грант № КТК-163−2-02) и реализован в 2004 г. исследовательской программы «Российская бедность в локальном измерении», финансируемой фондом «Хамовники"2 (тексты 91 полуформализованного интервью).

Данные мониторинга РМЭЗ анализировались с помощью частотных таблиц распределений признаков, таблиц сопряженности, факторного и дисперсионного анализа. Анализ текстов глубинных интервью осуществлялся посредством плотного описания и кодирования.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:

1. Установлена следующая тенденция: с середины 1990;х годов до последних лет применительно к городскому населению России последовательно уменьшается дифференцирующее влияние уровня дохода на потребление продуктов питания (группа товаров в большей мере, чем остальные, доступная широким слоям населения) и возрастает роль объема культурного капитала и наличия определенных культурных компетенций потребителя как основания различий в потреблении.

2. Уточнено определение и интерпретация понятия «материалистичность»: описано соотношение категории «материалистичность» с ее синонимами в российском контексте («вещизм», «потребительство» и т. д.), предложено определение материалистичности как непрагматической направленности потребления, характеризующейся важностью для потребителя социальных (а не прагматических, эмоциональных или духовных) значений вещей как символов высокого статуса, и ориентированной на объекты (а не на приобретение личного опыта или взаимодействие со значимыми другими).

3. Предложенная в работе концепция материалистичности содержит определение конструкта не в терминах личностных черт или универсальных ценностей, а как одной из категорий значений, приписываемых, сообщаемых и считываемых людьми в процессах потребления, что предполагает также и приобретение определенных культурных компетенций, позволяющих.

2 Проект новосибирской группы «Бедность в городе-спутнике мегаполиса» (рук. Т. Богомолова), направленный на изучение социально-экономической стратификации населения, был реализован в г. Бердске Новосибирской области в 2007 г. оперировать значениями вещей в различных ситуациях взаимодействия. Это расширяет диапазон применения понятия и позволяет объяснять дифференцированность, вариативность проявлений материалистичности одними и теми же потребителями применительно к разным типам объектов, а также в разных социальных контекстах и кругах.

4. Разработан инструмент для эмпирического изучения различий в потреблении, обусловленных материалистичностью, определяемой как направленность потребления, связанная с определенным классом значений вещей, которыми оперируют потребители.

5. Показано, что обоснование людьми собственного потребления, а также потребления других, зачастую имеет выраженный оценочный, моральный оттенок. Обоснования приемлемости, «сообразности» потребления предполагают использование определенных способов согласования социально-экономических, потребительских и моральных иерархий на основе разных базовых ценностей и принципов соизмеримости. Такие способы (регистры обоснования) концептуализированы JI. Тевено и JI. Болтански применительно к объяснению экономических взаимодействий. В работе продемонстрировано, что эта концепция может быть продуктивно применена к изучению различий в потреблении, на примере нескольких регистров (семейного, предпринимательского, творческого), в рамках которых материалистическое потребление имеет противоположные оценки и «социальные последствия».

6. Показано, что социальный статус и материалистичность являются взаимосвязанными характеристиками. Так, с одной стороны, различия в объемах и наборах потребляемых (доступных большинству) продуктов не имеют неизбежной привязки к доходу: как бедные, так и состоятельные могут осуществлять материалистическое по характеру потребление. С другой стороны, материалистичность, понимаемая в терминах значений предметов потребления и определенных культурных компетенций, необходимых для оперирования значениями, является стратифицированной характеристикой (определяется как опытом длительного пребывания в ситуации ресурсной стесненности, так и культурным капиталом потребителя).

Теоретическая значимость исследования.

Результаты, полученные в исследовании, вносят вклад в теоретическое представление о потреблении в контексте характеристик социально-экономического статуса потребителей, а также значений предметов потребления, которыми оперируют потребители. В частности, показано, что обнаруживается тенденция к тому, что с течением времени не столько доход (экономический капитал), сколько культурный капитал и приобретение определенных культурных компетенций будет ключевым признаком, дифференцирующим потребление городского населения России.

В результате исследования прояснено и концептуализировано понятие материалистичности, обоснована продуктивность определения конструкта не как набора устойчивых характеристик потребителя, а как определенной направленности потребления.

Также в работе описано соотношение характеристик социального статуса и материалистичности как оснований различий в потреблении. Результаты проведенных ранее исследований противоречивы и утверждают как их взаимосвязанность, так и независимостьдиссертационное исследование предлагает ответ на вопрос о том, как связаны характеристики социального статуса и материалистичности, и как они могут вносить совместный вклад в различия в потреблении городского населения России.

Практическая значимость исследования состоит в следующем:

• Получены эмпирические результаты, характеризующие новые тренды в потреблении городского населения России.

• Разработан инструментарий для исследования различий в потреблении, который может применяться в научных и прикладных исследованиях.

• Представленный в работе обзор теоретических концепций потребления в контексте социально-экономического статуса и «нестратификационных» различий в потреблении может быть использован при разработке и преподавании учебных курсов по проблематике социально-экономического неравенства, потребительского поведения, культуры и социальной идентичности.

• Результаты исследования также могут быть полезны в практической работе с потребителями в маркетинге (для решения задач, связанных с сегментированием рынка, позиционированием продукта, созданием образа марки и т. д.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Соотношение характеристик социально-экономического статуса потребителя и характера индивидуального потребления в последние годы в России меняется: культурный капитал потребителя постепенно становится ключевой характеристикой, дифференцирующей потребление горожанами широкодоступных товаров, а уровень дохода сдает свои позиции.

2. Материалистичность, понимаемая как направленность потребления, а не характеристика потребителя, имеет в основе определенный класс значений, которыми оперируют потребители: ориентированность потребления на вещи, и производство на их основе классифицирующих суждений о характеристиках людей и их состоятельности/успешности.

3. Материалистичность представляет собой специфическое основание различий в потреблении и может «работать» по-разному применительно к разным объектам и контекстам, а также в разных социальных слоях.

4. Социальный статус и материалистичность взаимосвязаны: материалистичность является стратифицированной характеристикой, и определяется как опытом длительного пребывания в ситуации ресурсной стесненности, так и культурным капиталом потребителя.

5. Описание людьми собственного потребления, а также потребления других, зачастую имеет выраженный оценочный, моральный оттенок. В зависимости от используемого потребителем способа согласования социально-экономических, потребительских и моральных иерархий (регистра обоснования) одно и то же потребление может иметь противоположные оценки и «социальные последствия».

Апробация результатов исследования.

Результаты диссертационного исследования обсуждались на многих конференциях и круглых столах в России и за рубежом:

Ежегодные конференции HESP Academic Fellowship Program, Sociology Discipline group (2005;2009) — ежегодные конференции молодых ученых, организуемые Институтом экономики и организации промышленного производства СО РАН (Новосибирск, 2005, 2009) — ежегодные конференции «Потребление как коммуникация», организуемые СПбГУ под руководством В. И. Ильина (2005, 2006, 2009), а также летняя школа «Потребление как коммуникация», организованная программой Fulbright (Санкт-Петербург, 2006);

The Politics of Inequality and Difference: Critical Approaches in Anthropology and Sociology" (конференция Центрального Европейского Университета, Будапешт, Венгрия, 2009);

Aspects of Identity and Culture" - летняя школа, организованная CRCEES (Глазго) совместно с ЦНСИ (Санкт-Петербург) и НИЦ «Регион» (Ульяновск) (Санкт-Петербург, 2008);

Конференция по итогам исследовательской программы «Российская, бедность в локальном измерении» фонда «Хамовники» (Москва, 2008);

Семинары и круглые столы в рамках проекта «Социальная идентичность в трансформирующемся обществе», поддержанного программой HESP ReSET (Новосибирск, 2005;2008);

Индивидуальные исследования МИОН: проблемы и перспективы" -конференция по итогам проектов, поддержанных программой МИОН (Москва, 2004).

Результаты исследования использовались автором при разработке следующих учебных курсов: «Социология культуры», «Исследования потребительского поведения в социологии», «Поведение потребителей», «Социологические теории идентичности» (Новосибирский государственный университет), «Введение в современные концепции идентичности» (Самарский государственный университет).

С использованием результатов диссертационного исследования автором разработаны модульные курсы в рамках международных образовательных проектов, летних школ, программ повышения квалификации преподавателей:

V Модуль в рамках курса повышения квалификации «Социология культуры и искусства» Центра социологии Культуры Казанского Государственного Университета (2006;2008).

V «Культура, идентичность и потребление» — модульный курс в рамках проекта «Социальная идентичность в трансформирующемся обществе» (поддержанного программой HESP ReSET, Новосибирск, 2005;2008).

Коллективный проект «Ценность вещей в советской и постсоветской России», выполненный диссертантом совместно с О. Ю. Гуровой (ЕУСПб), был поддержан программой «Межрегиональные исследования в общественных науках» (грант № КТК-163−2-02). По итогам проекта опубликован сборник статей (2005 г.). Доклад автора «Престижная собственность как символ социальной успешности на разных уровнях социальной иерархии современного российского общества», в котором изложены результаты одного из этапов диссертационного исследования, занял 2-е место на конференции молодых ученых в ИЭОПП СО РАН в 2005 г. Работа «Потребление в Интернет-сообществах: рынок и социальные взаимодействия», в теоретической части которой использованы результаты диссертационного исследования, заняла 1-е место на конференции «Социально-экономическое развитие и перспективы России: исследования молодых ученых» (ИЭОПП СО РАН) в 2009 г.

Объем и структура диссертационной работы.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, 15 таблиц и 3 рисунков, списка литературы из 190 источников и 5 приложений.

В первой главе представлен анализ теоретических подходов в социальных науках, концептуализирующих различия в потреблении, связанные с социально-экономическим статусом и материалистичностью, а также соотношение социального статуса и материалистичности как факторов потребления. Обозначены ключевые вопросы и дебаты, касающиеся оснований различий в городском потреблении в современных обществах. В частности, делается вывод о том, что современное потребление дифференцировано не только ресурсами и потребностями потребителей, но и способностью производить классифицируемые практики и оценивать эти практики. Соответственно, потребление является не только следствием социальных различий, но и материалом для их конструированияпринятое в работе понимание потребления как социального (взаимо)действия и обмена значениями следует из данного вывода.

Во второй главе рассматриваются существующие методики изучения различий в потреблении, обусловленные характеристиками социально-экономического статуса потребителя, а также представленные в литературе способы эмпирического изучения и измерения материалистичности как индивидуальной характеристики потребителей. На основе проведенного анализа сформулированы определения основных понятий диссертационного исследования, а также изложена логика диссертационного исследования как последовательность трех взаимосвязанных, но относительно автономных этапов работы.

В третьей главе излагаются результаты исследования. Так, на первом этапе проведен факторный анализ данных о потреблении продуктов питания городского населения России, что позволило структурировать потребление домохозяйств, проследить динамику взаимосвязи характера потребления и характеристик социально-экономического статуса потребителей в 1994;2004 гг., а также сформулировать гипотезу о постепенном переходе от доходной дифференциации потребления к вкусовой в группах товаров, становящихся все более широко доступных для населения. На втором этапе исследования разработан инструмент для изучения материалистичности как непрагматической направленности потребления, предполагающей привлечение социальных (а не прагматических, духовных или эмоциональных) значений предметов потребления. На третьем этапе проведен разносторонний анализ различий в потреблении горожан, а также сделан вывод о взаимосвязанности социально-экономических характеристик и материалистичности как оснований различий в потреблении.

В заключении обобщены выводы работы, а также приведены основные теоретические, методические, прикладные результаты исследования.

ГЛАВА 3. РАЗЛИЧИЯ В ПОТРЕБЛЕНИИ ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ РОССИИ: РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Как было показано ранее, для решения всех поставленных задач исследование организовано как последовательность трех условно автономных этапов, на каждом из которых решаются отдельные части общей задачи (цели). На первом этапе анализируются структуры потребления городского населения во взаимосвязи со структурами социально-экономического неравенства, и описывается динамика этой взаимосвязи, что позволяет сделать предварительные заключения об изменении характера статусной обусловленности потребления городского населения России. Результаты первого этапа излагаются в первом параграфе третьей главы.

Второй этап исследования направлен на концептуализацию материалистичности и определение специфики материализма относительно других типов престижного, не функционального потреблениятакже предлагается инструментарий для эмпирического изучения материалистического потребления. Результаты второго этапа исследования изложены во втором параграфе третьей главы.

На третьем этапе исследования анализируется выстраивание социальных различий в контексте социального статуса и материалистичности, а также формулируются предположения относительно взаимосвязанности двух рассматриваемых оснований различий в потреблении. Обсуждению результатов третьего этапа исследования посвящен третий параграф третьей главы.

3.1. Социально-экономический статус индивида и характеристики потребления: структуры и динамика.

Изучение структуры потребления городского населения России в контексте социально-экономического статуса позволит нам ответить на вопрос о том, насколько актуальны теоретические аргументы, утверждающие ослабевание роли социально-экономического статуса как ключевого основания различий в потреблении, в современном российском обществе. Изучение динамики взаимосвязи характеристик потребления и социально-экономического статуса потребителя позволит получить информацию о том, как меняется и структура потребления, и ее «статусная обусловленность» по мере становления в России общества потребления.

Следует отметить, что основным фокусом данного этапа исследования являются не сами структуры потребления, а их взаимосвязь с характеристиками социально-экономического статуса потребителя. Соответственно, подробный содержательный анализ структур потребления в работе не проводится, а результаты структурирования потребления обсуждаются только в общем виде.

Итак, первый, количественный, этап исследования посвящен решению двух задач:

1. Описать различия в потреблении городского населения России, обусловленные социально-экономическим статусом потребителей.

2. Изучить изменения в характере связи социально-экономического статуса и потребления в последние годы.

Иными словами, предполагается ответить на вопрос о том, действительно ли роль характеристик социально-экономического статуса как основания различий в потреблении в современном обществе меняется, или приведенные в теоретической части аргументы все еще касаются преимущественно развитых капиталистических обществ.

Для решения обозначенных задач были использованы материалы Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ) за 1994, 2000, 2004 годы.

Информация, представленная в массивах данных РМЭЗ, касается: размера, источников и структуры доходов и расходов, жилищных условий, структуры домохозяйств, финансовых взаимосвязей между поколениями в семьях, информация о работе или других видах деятельности, о здоровье, пользовании медицинскими услугами, бюджете времени и питании каждого члена домохозяйства, а также о социально-экономических характеристиках опрошенных. База включает данные индивидуальных и семейных опросников. В исследовании анализировались оба вида данных.

В качестве теоретического ориентира был избран подход П. Бурдье к структурированию потребления в контексте социальных неравенств, описанный во втором параграфе первой главы диссертации. Исходя из представления о том, что социальное пространство структурируется на основе объемов и комбинаций (экономического и культурного) капиталов, в качестве индикаторов социально-экономического статуса были выбраны уровень среднедушевого семейного дохода (экономический капитал), а также уровень образования и принадлежность к профессиональной группе (культурный капитал).

В концепции П. Бурдье, ресурсы культурного капитала приобретаются по трем основным каналам: семейная социализация, формальное образование и культурные характеристики, следующие из профессионального статуса [Bourdieu, 1984]. В силу того, что в РМЭЗ не содержится характеристик семьи происхождения индивида, а также из-за принципиальной невозможности учесть «неформальную социализацию» на количественных данных, мы ограничились двумя индикаторами культурного капитала — уровнем образования и принадлежностью к профессиональной группе.

Что касается потребления, то мониторинг содержит детальную информацию о расходах респондентов на продукты питания — приобретенные за последнюю неделю и за последний месяц, предшествующий дате опроса. Для изучения соотношения структур потребления и социальных структур в методологии П. Бурдье (предполагающей, что вкус является практическим оператором, «гармонизирующим», приводящим их в соответствие) данные о потреблении продуктов питания являются подходящим материалом, поскольку потребление пищи является одной из очевидных манифестаций вкуса.

Кроме того, данные о продуктах питания являются наиболее подходящим инструментом для решения задач исследования потому, что для таких продуктов решена проблема доступности. Если потребление дорогостоящих благ и услуг продолжает структурироваться, прежде всего, доходом, и лишь потом — вкусом, то выбор продуктов питания, доступных сегодня широким слоям населения в России, в значительно большей степени обусловлен вкусовыми предпочтениями.

Анализировались три вида данных о потреблении продуктов питания:

• факт совершения покупки того или иного продукта;

• количество купленного продукта в граммах в течение недели на всю семью;

• доля затрат на тот или иной продукт в доходе домохозяйства за последний месяц.

Задача структурирования потребления решалась при помощи факторного анализа, осуществляемого методом главных компонент. Задачи соотнесения характеристик потребления и социально-экономического статуса потребителя решались с помощью корреляционного анализа (изучение взаимосвязи структур потребления с уровнем дохода и уровнем образования) и однофакторного дисперсионного анализа (изучение взаимосвязи потребления и профессиональной структуры).

Статистических методов для оценки динамики не применялось — выводы об изменении характера взаимосвязи социально-экономического статуса и потребления делались на основе содержательного сравнения результатов, полученных на массивах разных лет.

Анализ структур потребления с использованием всех трех видов данных о потреблении домохозяйств продемонстрировал сходные тенденции (модели построенные на данных о факте приобретения продуктов, о количестве приобретенных продуктов, а также о затратах на продукты оказались сходными). По этой причине, а также в целях экономии места, проиллюстрируем сделанные выводы только на одном виде данных — о факте совершения покупки домохозяйством индивида того или иного продукта (51 продукт в массиве данных за 1994 год, и по 57 продуктов в массивах за 2000 и 2004 годы).

Статистические таблицы, отражающие результаты факторного и корреляционного анализа, приведены в приложении 2. Графические иллюстрации различий в потреблении представителей профессиональных групп приведены в приложении 3. Результаты первого этапа исследования.

Основной результат данного этапа исследования заключается в том, что характер взаимосвязи моделей потребления и характеристик социально-экономического статуса с 1994 по 2004 год меняется. Обобщающая характеристика моделей потребления (число исходных признаков, количество выделенных факторов, доля объясненной дисперсии) и обобщающие характеристики их взаимосвязи с характеристиками социально-экономического статуса потребителей приведена в таблице 3.1.1.

Примечательно, что структуры потребления, построенные на данных трех волн РМЭЗ, оказываются сходными во всех трех точках — состоят из сходных «основных» типов потребления (выделенные первые 3−4 главные компоненты описываются через одни и те же наборы продуктов для трех волн РМЭЗ), и различаются «второстепенными» факторами, объясняющими немногим более дисперсии одного признака (см. табл. П2.2, П2.6, П2.10 приложения 2).

Так, выделяются следующие устойчивые (воспроизводящиеся на данных каждой из трех волн) наборы продуктов (модели потребления):

• животные белки и молочные продукты (мясо, молоко, творог, яйца, и т. д.);

• овощи (картофель, морковь, лук, огурцы, помидоры, капуста, и т. д.);

• крупы и специи (рис, макаронные изделия, специи, а также мука);

• соки и сладости (мороженое, торты, пирожные, шоколад, фруктовые соки);

• алкоголь и табачные изделия (пиво, вино, водка, табачные изделия).

В потреблении овощей и алкоголя также есть и интересные различия, о чем будет сказано позднее. В целом, на основе проведенного анализа видно также, что взаимосвязь структур потребления с характеристиками социально-экономического статуса остается значимой (большинство выделенных типов потребления связаны с доходом, а также различаются в зависимости от профессиональной принадлежности потребителя). Тем не менее, можно говорить о том, то характер связи выделенных моделей потребления с характеристиками социально-экономического статуса потребителей постепенно меняется (см. Табл. 3.1.1.).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В целом, проведенное исследование позволило сделать следующие основные содержательные выводы:

1. Соотношение характеристик социально-экономического статуса потребителя и характера индивидуального потребления в последние годы в России меняется. Так, дифференцирующее влияние дохода на потребление горожанами товаров, доступность которых для населения растет, постепенно снижается, а также меняет свой характер. Различия в потреблении таких товаров определяются все в более существенной мере объемом культурного капитала и наличием определенных культурных компетенций потребителя. Эта тенденция соответствует общемировым трендам.

2. В противовес классическим концепциям материалистичности, определяющим это понятие в терминах устойчивых, универсальных, измеримых характеристик потребителя (личностных черт или ценностей), в работе показывается контекстуальный и изменчивый характер проявлений материалистичности как направленности потребления, являющегося значимой социальной и классифицирующей деятельностью. В основе материалистичности лежит определенный класс значений, которыми оперируют потребители: ориентированность потребления на вещи и производство на их основе классифицирующих суждений о характеристиках людей и их финансовой успешности. Поведение городских жителей России в области потребления и их рефлексия по этому поводу хорошо иллюстрируют этот тезис.

3. Материалистичность, понимаемая как направленность потребления, представляет собой специфическое основание различий в потреблении, отличающееся от социально-экономического статуса и по сути, и по характеру участия в формировании различий в потреблении. Если показатели социально-экономического статуса представляют собой характеристики потребителя, на которые человеку, в определенном смысле, непросто повлиять, то материалистичность индивида проявляется только в контексте потребления через наделение вещей определенным набором значений, которыми ситуация потребления «предлагает» индивиду воспользоваться при наличии альтернатив. Соответственно, материалистичность как основание различий в потреблении может «работать» по-разному применительно к разным объектам, контекстам, а также в разных социальных слоях.

4. Социальный статус и материалистичность являются взаимосвязанными характеристиками. Хотя материалистичность, по определению, не имеет непременной привязки к доходу (как бедные, так и состоятельные могут осуществлять материалистическое потребление), тем не менее, она является стратифицированной характеристикой, поскольку предполагает приобретение определенных навыков оперирования значениями предметов потребления, которое может определяться как опытом длительного пребывания в ситуации ресурсной стесненности, так и культурным капиталом потребителя.

5. Описание людьми собственного потребления, а также потребления других, зачастую имеет выраженный оценочный, моральный оттенок. Обоснования индивидами приемлемости, «сообразности» потребления предполагают использование определенных способов согласования социально-экономических, потребительских и моральных иерархий на основе разных базовых ценностей и принципов соизмеримости, что задает разные регистры обоснования. В рамках разных регистров одно и то же потребление может иметь противоположные оценки и «социальные последствия», что продемонстрировано в работе на примере обоснования материалистического потребления в нескольких регистрах (семейном, предпринимательском, творческом). Основным методическим результатом исследования является разработка инструмента для эмпирического изучения материалистичности, который может применяться в научных и прикладных исследованиях различий в потреблении.

На основе результатов диссертационного исследования можно сформулировать следующий вывод: потребление городского населения России на современном этапе становится не только «отражением» доходной дифференциации, но и пространством производства социальных различий, основания и способы выстраивания которых разнообразны, и предполагают не только (и не столько) использование потребителями финансовых ресурсов, сколько применение индивидами культурных компетенций, «способности к различию». Современное городское потребление является не столько экономической, сколько социальной, значимой и означивающей деятельностью, которая предполагает освоение определенных навыков обращения как с финансовыми, так и с социальными, символическими ресурсами.

Можно также высказать предположение о том, что по мере того, как будет решаться проблема доступности предметов потребления, выявленные в диссертационном исследовании тенденции будут распространяться и на другие группы товаров и типы поселенийв настоящее же время результаты исследования касаются, прежде всего, потребления жителей российских городов.