Институт народов Севера в Ленинграде — учебное заведение нового типа

Институт народов Севера в Ленинграде — учебное заведение нового типа Т.М. Смирнова

Малочисленные коренные народы в условиях современной цивилизации являются особенно уязвимыми — и в смысле биологического выживания, и (еще более) как особые этнокультурные общности. Сохранение коренных народов является одной из сложнейших задач, осознаваемых в настоящее время мировым сообществом в качестве общечеловеческих. В России проживают несколько десятков этносов и этнических групп, относящихся к малочисленным народам, и накоплен большой исторический опыт — как позитивный, как и негативный — по проблемам их существования и развития.

Крайний Север и Дальний Восток Российской Федерации — этническая родина для почти тридцати коренных малочисленных народов, ведущих традиционный образ жизни. За всеми этими этносами закрепилось обобщающее название «северяне»

В советский период они стали объектом специальной политики, направленной на преодоление цивилизационного разрыва между ними и остальной страной.

Столкновение с цивилизацией для живших родовым строем малочисленных коренных народов Крайнего Севера и Дальнего Востока нужно было превратить в модернизацию традиционного уклада, приобщить охотников и оленеводов к достижениям образования, обеспечить медицинское обслуживание, включить в общую жизнь страны. На государственном уровне были созданы специальные организации для осуществления такого «скачка», а всей работой по преобразованию этих регионов руководил созданный 20 июня 1924 г. Комитет содействия народностям северных окраин при Президиуме ВЦИК, более известный как Комитет Севера, под председательством заместителя председателя ВЦИК П. Г. Смидовича. Одной из важнейших задач освоения бескрайних территорий Крайнего Севера и Дальнего Востока была подготовка кадров из коренных северян. Член президиума Комитета Севера профессор В.Г. Богораз-Тан, бывший народоволец, занявшийся этнографией в царской ссылке, предложил создать специальное высшее учебное заведение для подготовки кадров из коренных северных народов.

Ленинград с 1920;х гг. стал «кузницей кадров» и подлинной культурной столицей для коренных малочисленных народов Крайнего Севера и Дальнего Востока. В 1925 г. при рабфаке Ленинградского государственного университета было открыто северное отделение (северный рабфак). Для учебы на этом отделении по запросу Комитета Севера в стойбищах и селениях начались поиски 40 грамотных молодых «туземцев», однако в первый год не удалось набрать столько кандидатов, и многие из тех, кого направили на рабфак, были неграмотными.

Первыми в Ленинград прибыли 9 чел.: ненец Вануйто 13-ти лет, чукча Тэвлянто, потомок анадырских казаков Парфентьев, пять тунгусов, в том числе три беловодских — братья Барановы (Бадма и Пантелеймон) и Степан Маркунов, и алеут Хабаров, назначенный старостой первого северного рабфака.

Будущие студенты ехали в Ленинград по направлениям родовых, районных и окружных туземных Советов. О приключениях Тэвлянто, проехавшего всю страну, не зная ни слова по-русски, В. Г. Богораз написал рассказ «Живая сказка». В сопроводительной справке Тэвлянто было написано: «Податель этого письма чукча Тэвлянто из Анадыря командируется по предложению Камчатского окрревкома для получения образования в школах Советской России, чтобы, вернувшись по прошествии нескольких лет к себе на родину, мог поделиться полученными знаниями со своими сородичами … Те, кому доведется прочесть это письмо, к вам глубокая просьба: окажите Тэвлянто возможное содействие. Он вполне заслуживает этого. Несмотря на совершенную неграмотность, Тэвлянто является одним из наиболее одаренных молодых чукчей Анадырского района. В нем таится масса возможностей, которые усилиями русской школы безусловно извлекутся на поверхность и будут служить его соплеменникам».

К началу занятий в Ленинград приехали 25 северян, из них 19 представителей коренных малочисленных народов — ненцев, тунгусов, чукчей, вогулов, юкагиров, алеутов и др. [31, с. 7]. Руководителями северного отделения рабфака стали профессоры В.Г. БогоразТан и Л. Я. Штернберг — патриарх российской этнографии, труды которого упоминал еще Ф. Энгельс. Рабфаковцев поселили в здании бывшего Лицея в Детском (Царском) Селе, и вечерами они собирались вокруг костра в парке. Несмотря на разный уровень подготовки, в том числе почти поголовное незнание русского языка, первый учебный год рабфака выявил перспективность такой формы обучения, и прием северян был увеличен.

Осенью 1926 г. северный рабфак ЛГУ был включен в состав нового вуза — Института живых восточных языков в качестве его Северного отделения (заведующий Н.Г. Таланов). Среди 58 учащихся отделения были представлены 11 народностей: 27 эвенков, шесть шорцев, пять нанайцев, четыре лопаря (саами), четыре ханта, три нивха, три ненца, три кета, камчадал, манси и чукча. На следующий год на северном отделении училось уже 74 чел., из них 14 были совершенно неграмотными, а остальные имели в основном начальное образование. В связи с этим пришлось организовать подготовительное отделение из девяти групп [33, с. 45].

В 1927 г. институт был переименован в Ленинградский восточный институт им. А. С. Енукидзе, а северное отделение 8 ноября того же года преобразовано в северный факультет (севфак), переведенный в Ленинград, в здание бывшей Духовной академии на территории Александро-Невской лавры — Обводный канал, 17. Северный факультет готовил специалистов средней квалификации в области советского строительства, хозяйственно-кооперативной и педагогической работы для северных окраин Союза ССР (§ 1 Положения о севфаке). Потребность в таких специалистах — советских работниках низового и среднего уровня, кооператорах, бухгалтерах, счетоводах, учителях, работниках «красных чумов» из местного населения — была чрезвычайно велика, и численность студентов севфака росла из года в год: 1927/28 уч. год — более 200, 1928/29 — 207−250, 1929/30 — 350 чел., представляющие 24 народности Севера [33, с. 45].

Масштабные преобразования во всех сферах жизни на Крайнем Севере и Дальнем Востоке, организация национальных округов (с 1929 г.) вызвали необходимость не только расширить подготовку кадров, но и поднять ее на более высокий уровень — уровень высшего образования. Постановлением Комитета по заведыванию учеными и учебными учреждениями при ЦИК СССР северный факультет при Ленинградском восточном институте был реорганизован в самостоятельный Институт народов Севера (ИНС). Открытие этого единственного в мире вуза для коренных малочисленных народов 1 января 1930 г. было отмечено митингом его студентов и преподавателей [14, с. 153].

Следует отметить, что и севфак, и ИНС первоначально были ориентированы не только на подготовку специалистов для советского Севера, но и для зарубежного Востока, в связи с чем эти учебные заведения делились на два отделения — северное и восточное. В составе ИНСа восточное отделение имело цель — подготовку учащихся для поступления в вуз и существовало около года, а затем его функции перешли к другим учебным заведениям [7, с. 52; 8, с. 53; 31, с. 7].

В адресной и справочной книге «Весь Ленинград на 1930 год» впервые появляется информация об Институте народов Севера с указанием его основных задач: «Подготовка практических работников из туземного актива северных народностей по кооперативной, советской и педагогической линиям». Исполняющим обязанности ректора был бывший руководитель севфака М. С. Лозовский [7, с. 52]. Недолго, но очень продуктивно руководил ИНСом Карл Янович Лукс — видный латышский революционер, в 1920;х гг. работавший на Дальнем Востоке, заместитель председателя Дальневосточного бюро Комитета Севера и уполномоченный Главнауки Наркомпроса РСФСР. Он сформулировал задачи и особенности ИНСа как учебного заведения в статье «Институт народов Севера, его место и задачи», опубликованной в журнале «Советский Север». Развитие ИНСа, по его мнению, должно было идти по нескольким направлениям, а именно: подготовка туземных партийных кадров и открытие индустриально-промыслового направления, но главное — организация «ячейки высшего учебного учреждения при Институте для подготовки педагогов высшей квалификации, лингвистов и литературных (на туземных языках) работников», научно-исследовательская работа и собственное издательство.

В апреле 1930 г. состоялся VII расширенный пленум Комитета Севера, на котором обсуждались вопросы о перспективах работы ИНСа (докладчик ректор К.Я. Лукс) и о подготовке кадров для Севера (докладчик проректор ИНСа Я.П. Кошкин). Пленум одобрил предложения руководителей ИНСа, особо выделив «планы в области создания туземной письменности, изучения туземных языков и издательского дела», и поставил задачу довести число учащихся в институте до 500 чел. Кроме того, было признано необходимым расширить подготовку северных кадров на этнографическом отделении ЛГУ, северном отделении Педагогического института им. А. И. Герцена и в научно-исследовательском Арктическом институте. Официально «Положение» об Институте народов Севера было утверждено Ученым комитетом ЦИК СССР 18 марта 1932 г.

В том же 1930 г. отправленного на практическую работу на Север К. Лукса на посту ректора сменил А. Б. Дубсон, а его — Ян Петрович Кошкин (псевдоним Алькор) [8, с. 53; 9, с. 42; 31, с. 7] - латыш, профессиональный революционер, комиссар Высшей кавалерийской школы в Петрограде, после окончания этнографического отделения ЛГУ с 1926 г. преподавал на севфаке, был ответственным секретарем Ленинградского отделения Комитета Севера, возглавлял ИНС до 1936 г. Последним ректором ИНСа был А. И. Минеев.

Профессорско-преподавательский состав ИНСа состоял из видных ученых, среди которых были профессоры В.Г. Богораз-Тан, Б. Н. Вишневский, Я. П. Кошкин, С. В. Керцели, С. Н. Горбунов, М. В. Серебряков, П. П. Ростиков, Б. Д. Греков, Н. С. Норкин, С. Е. Малов, Н. А. Тюшевский и многие другие известные североведы [9, c. 42−43]. По образному выражению, Богораз был сердцем ИНСа, а Кошкин — мозгом института [25, с. 128].

В 1930 г. в институте обучались представители сорока различных народностей и этнических групп Севера и Дальнего Востока, всего 326 чел., из них 70 женщин. Затем число студентов выросло до 398 чел., но к середине 30-х гг. количество студентов института снизилось: 307 учащихся всех 26 народностей официально принятая цифра народностей Крайнего Севера.

Институт народов Севера в тайге и тундре называли «Чудесный чум», а его учащихся-инсовцев — «красными шаманами» [14, с. 153; 25, с. 129]. Действительно, ведь это были совсем особые люди, представители иной жизни: они, как шаманы, обладали невиданными и неслыханными прежде способностями, понимали чудесные знаки, «разговаривали» с книгой и газетой, умели читать и писать и учили этому других, а готовила их новая власть, символом которой был красный цвет.

На берега Невы приезжали юноши и девушки, которые ориентировались в бескрайней тундре, но в городе, где не видно горизонта и «мешают» дома, могли заблудиться. Известен случай с одним северянином, «потерявшимся» зимой в Ленинграде, и только спустя три дня, сильно простуженный, он был приведен милиционером в институт. Этим молодым людям было тесно и душно в помещении, и поначалу они разводили во дворе костер и ставили чум, чтобы можно было свободно дышать. Они оказались не просто в другом месте — в другом мире, учились не только говорить по-русски, читать и писать, но входили в иную жизнь, без познания которой не могли выйти за пределы своей родной, но первобытной цивилизации. И несмотря на все трудности, они достигали желаемого — оставаясь собой, приобщались к культуре всего человечества.

Учащиеся ИНСа находились на полном государственном обеспечении и получали повышенные, по сравнению со студентами других техникумов и вузов, стипендии. Но адаптация студентов-северян к новым условиям жизни, в том числе физиологическая, была очень сложной и не всем удавалась, часть из них возвращалась домой, многие учащиеся болели, были и летальные исходы от болезней легких. Непривычная еда вызывала не только неприятие, но иногда и болезни. Неразработанность антропологических проблем в целом осложняла практическую работу по медико-физиологической адаптации учащихся. Неслучайно, оценивая перспективы развития ИНСа, ректор К. Я. Лукс среди первоочередных задач выделяет следующую: «Надо точно выяснить, можно ли прожить в Ленинграде студентам-северникам без вреда для здоровья 45 лет (разрядка автора — Т.С.) при условии создания соответствующей обстановки» [20, с. 134].

В связи с этими проблемами Комитет Севера постановил оборудовать учебные и жилые помещения ИНСа центральным отоплением, проводить регулярные медико-оздоровительные мероприятия, увеличить нормы содержания учащихся «в целях реорганизации пищевого режима и качественного приспособления пищи к потребностям студентов-северян», выделять средства на усиленное питание, создать загородную сельскохозяйственную базу и дачу для учащихся, предоставлять бесплатные места на разных курортах и здравницах РСФСР всем больным студентам, выделять учащимся средства на летние разъезды (в том числе поездки на каникулы домой). К реализации всех этих задач привлекались соответствующие центральные ведомства — Ученый комитет ЦИК СССР, Наркомпрос, Наркомздрав, Наркомторг, а также ленинградские власти. В ИНСе работали свои санпропускник, медпункт с небольшим стационаром-изолятором (врач В. С. Свердлов, медсестра И.И. Карлина), ночной санаторий, зубоврачебный кабинет, а также столовая, физкультурный зал, в Детском Селе была дача. Для семейных студентов были открыты детский сад и ясли [14, с. 156; 8, с. 53; 12, с. 272; 17, с. 245; 15].

ИНС не был традиционным вузом, а представлял собой своеобразный учебный комбинат с разными ступенями образования, так как в ИНС ехали северяне с 7-летним (неполным средним), 4-летним образованием (начальным), а то и неграмотные. Прием осуществлялся по разверстке Комитета Севера, возраст поступающих должен был составлять от 16 до 23 лет, но принимались лица и младше, и старше. В зависимости от уровня подготовки и группы народностей работали подготовительные курсы со сроком обучения до трех лет, насчитывавшие 12 групп — непропорционально много по сравнению с первым курсом собственно профессиональной подготовки. Основным уровнем в ИНСе был 4-летний курс среднего специального образования (техникума), который часто продлевался до 5−6 лет, в том числе и за счет задержки студентов на практике на местах.

Техникум имел несколько отделений — первоначально советскопартийное, педагогическое, кооперативно-колхозно-совхозное, промысловое и индустриальное, а в дальнейшем вместо трех последних было создано одно экономическое отделение. Выпускники получали специальности по советскому и партийному строительству, судебному делу, редакционно-издательскому делу, финансовоплановой и снабженческо-заготовительной работе, кооперативноколхозному делу, школьной работе и преподаванию индустриального труда, политпросветработе [10, с. 42; 12, с. 271;.

На 1933/34 учебный год целевой прием на подготовительный и основной (техникум) сектора института был определен в количестве 131 чел., в том числе 32 эвенка, 16 ненцев, 13 эвенов, 12 хантов, восемь чукчей, по шесть — коряков и селькупов, пять манси, по четыре — нивхов и нанайцев, по три — ительменов и удегэйцев, по два — нганасанов, кетов, эскимосов [38, с. 44]. Однако полностью разверстка целевого приема не выполнялась как из-за недостаточного уровня образования северян, так и в связи с необходимостью очень надолго покидать родные места и своих родных.

В целом выпуски ИНСа были немногочисленными. Первый выпуск состоялся в 1931 г. — это были специалисты со средним специальным образованием, начавшие учиться еще на севфаке. Среди них была первая выпускница из Ямальского округа Е. Д. Хатанзеева. За три года работы ИНСа было подготовлено 49 специалистов, в том числе 14 — в 1933 г. Выпуск 1933 г. состоял из пяти ненцев, трех тунгусов (эвенков), двух гольдов (нанайцев), лопаря (саами), ульча, гиляка (нивха) и коряка, а по специальности — из семи советских работников, двух судебных, одного партийного и одного комсомольского работников.

Первым собственно вузовским подразделением в ИНСе был созданный в 1931 г. Северо-Азиатский семинарий, первоначальный прием на который составил 17 слушателей. Семинарий комплектовался по краевой и окружной разверстке, принимались выпускники национальных техникумов и рабфаков, имеющих стаж практической работы в школе, туземных советах и кооперации либо в исследовании Севера, в возрасте 22−42 лет. Целевой прием на 1933/34 учебный год составил 20 чел., но даже в случае приема в сектор высшего образования ИНСа его оканчивали немногие, прежде всего из-за отзыва на практическую работу на места. Всего получили высшее образование в ИНСе 11 чел. [14, с. 153; 38, с. 3−4, 41−42].

Северяне, получившие высшее образование (в разных вузах), могли учиться в аспирантуре ИНСа. К 1933 г. число аспирантов достигло 30 чел., среди них было два представителя коренных малочисленных народов — юкагир Н. Спиридонов и ненец А. Пырерка [38, с. 3]. Из выпускников непосредственно ИНСа первыми аспирантами стали эвенк Н. Салаткин и алеут Хабаров [14, с. 153].

Юкагир Николай Иванович Спиридонов в 1931 г. окончил этнографическое отделение ЛГУ, став первым представителем коренного северного населения, получившим высшее образование. В том же году он поступил в аспирантуру ИНСа, а в мае 1934 г. защитил кандидатскую диссертацию по экономике «Торговая эксплуатация юкагиров», став, таким образом, и первым кандидатом наук из коренных жителей Севера. Под именем Тэки Одулок (по самоназванию юкагиров — одулы) Н. И. Спиридонов выпустил несколько повестей из жизни своего народа, высоко оцененных современниками, в том числе М. Горьким [23; 41].

Важнейшей задачей Института народов Севера была организация научного изучения все еще малоисследованных огромных регионов страны — Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока, причем этим занимались не только научные сотрудники и преподаватели, но и учащиеся. «Каждый студент Института должен стать хорошо подготовленным пионером-исследователем своего народа и обжитых им (народом) пространств тайги и тундры» — так формулировал одно из направлений работы ИНСа его первый ректор К. Лукс [20, с. 133].

С 1930 г. при ИНСе действовала Научно-исследовательская ассоциация (председатель Я. П. Кошкин, ученый секретарь П. Ю. Молл, затем Н.К. Каргер), предшественником которой был Северный кружок отделения (факультета) под руководством Я. Кошкина. Изыскания кружка позволили, в частности, еще в 1928 г. заменить официальные наименования северных народов, оставшиеся с дореволюционного периода, иногда случайные, а то и оскорбительные, на новые, этнографически более точные. Так, исчезло название «самоеды» — вместо него утвердилось «ненцы», «остяки» были заменены на «ханты», «вогулы» — на «манси», «енисейцы» — на «кеты», «лопари» — на «саами», «ламуты» — на «эвены», тунгусы стали называться эвенками, гольды — нанайцами, гиляки — нивхами и др. Правда, некоторые вводимые названия (луораветлане вместо чукчей, нымылане — вместо коряков, юиты — вместо эскимосов, унангане — вместо алеутов) не стали общеупотребительными.

С 1928 г. начал выходить журнал Северного кружка «Тайга и тундра», издававшийся в ИНСе до 1933 г. В 1929 г. был опубликован первый сборник кружковцев — «О нашей жизни» (на русском языке, редактор-составитель А. Подгорская), записи устного народного творчества в пересказе студентов.

Главным научным достижением севфака, затем ИНСа стала выработка алфавитов для народностей Крайнего Севера и Дальнего Востока. Научные сотрудники северного факультета Ленинградского Восточного института, изучавшие различные аборигенные языки Севера, коллективно выработали единый северный а (ЕСА) на основе латиницы, принятый на заседании комиссии национальных языков и культур севфака 29 октября 1929 г. Но работа над ЕСА продолжалась, и окончательно он был утвержден научным советом при Всесоюзном центральном комитете нового алфавита (ВЦК НА) 23 февраля 1931 г., а сектором науки Наркомпроса РСФСР — в мае того же года.

В январе 1932 г. в ИНСе прошла первая конференция по развитию языков и письменности народов Севера, на которой был согласован список из 14 языков, «имеющих предпосылки для развития в языки литературные». На основе ЕСА из 39 букв и диакритических знаков были созданы алфавиты для этих языков. В мае 1932 г. в Ленинграде был создан Комитет нового (латинизированного) алфавита народов Севера во главе с Я. П. Кошкиным.

В состав этого комитета также вошли аспирант ИНСа ненец А. Пырерка (заместитель председателя), студент эвенк Н. Салаткин, ученый секретарь Научно-исследовательской ассоциации Н. Каргер и профессор В. Г. Богораз [38, с. 4]. С этого же года в Ленинграде было сосредоточено также издание литературы на языках народов Севера и Дальнего Востока. Ее издавали ленинградское отделение Учпедгиза (Ленучпедгиз), Ленпартиздат, Ленизогиз и ленинградское отделение «Молодой гвардии».

В 1932 г. появился новый букварь русского языка для всех школ народов Крайнего Севера — «Советский Север» (составители Л. Д. Ришес и В.Н. Чернецов), а также книга для чтения по русскому языку «Наша книга», составленная П. Жулевым, Г. Карповой, И. Мальмстрем при участии бригады студентов и преподавателей Института народов Севера.

В создании письменности, разработке букварей и учебников на чукотском языке принимали участие В. Г. Богораз и И. С. Вдовин, корякском — С. Н. Стебницкий, эскимосском и ительменском — Е. П. Орлова, эвенском — В. И. Цинциус, эвенкийском — Г. М. Василевич, удэгейском — Е. Р. Шнейдер, селькупском — Г. Н. Прокофьев, гиляцком (нивхском) — Ю. А. Крайнович, самодийском — Г. Н. и Е. Д. Прокофьевы, Г. Д. Вербов, хантыйском — Н. К. Каргер, мансийском — В. Н. Чернецов, саамском — З. Е. Черняков. В этой работе неоценимую помощь оказывали студенты ИНСа — носители соответствующих языков.

В ИНСе разрабатывались и теоретические вопросы антропологии, морфологии, физиологии коренных северян и их акклиматизации в других природных условиях — в октябре 1932 г. был создан кабинет антропологии (заведующий Е.Г. Либман). План работы кабинета на 1933 г. включал впервые разрабатываемые вопросы санитарной конституции студентов ИНСа, возрастного диформизма, метисации на Севере и акклиматизации в Ленинграде. Издательский план этого года предусматривал выход четырех научных работ по антропологии северян (авторы — Б. Н. Вишневский и Е.Г. Либман).

Сотрудники кабинета снимали антропологические маски с представителей разных народностей, что требовало также специальной психологической подготовки учащихся, у которых такое действие вызывало опасения. Несмотря на широкий диапазон изучаемого контингента северян в самом институте, требовалось наладить широкие полевые исследования непосредственно на Севере, что планировалось осуществить во второй пятилетке (1933;1937 гг.). Для этого требовалось организовать при медпунктах культбаз на Крайнем Севере портативные антропометрические кабинеты, обеспечив их необходимым инструментарием, справочной и методической литературой, а также подготовить персонал. Кабинет антропологии и антропологическая секция Научно-исследовательской ассоциации ИНСа разработали необходимые пособия и подготовили материалы для такой работы, к которой широко привлекались студенты института, отправлявшиеся на практику или на каникулы. Особо выделялся сбор данных по биологии женщины и ребенка.

Еще одним направлением работы ученых ИНСа была, как это ни покажется странным, работа по стандартизации одежды и предметов быта для Севера, так как усредненные параметры промышленного производства не соответствовали антропологическим особенностям северян. Для более полного учета этих особенностей также требовалось проведение полевых антропометрических исследований. Работы кабинета вызвали большой интерес среди антропологов США, были установлены связи со специалистами Гарвардского университета и Государственного музея в Денвере [15;.

В 1936 г. Научно-исследовательская ассоциация ИНСа состояла из пяти секций — лингвистической, историко-этнографической, экономической, педагогической и антропологической. Результатом ее деятельности были многочисленные научные труды. Кроме исследований по отдельным языкам, лингвистическая секция подготовила также трехтомный сборник «Язык и письменность народов Севера». Историко-лингвистическая секция издала монографию А. Ф. Анисимова «Родовое общество эвенков» и несколько сборников архивных материалов по истории Севера и его освоению российским государством, были переизданы фундаментальные труды по этнографии Л. Г. Моргана, Л. Я. Штернберга, В. Г. Богораза. Педагогическая секция обобщала опыт школьного строительства на Севере и опубликовала большое количество программно-методических материалов «В помощь учителю северной национальной школы Крайнего Севера», что имело первостепенное значение в переводе обучения на младописьменные национальные языки.

Ярко раскрывались в новых условиях разнообразные таланты жителей Севера, развитию которых уделялось большое внимание, в том числе на государственном уровне. Так, VII пленум Комитета Севера (1930) специальным пунктом своего решения постановил: «Одобрить начинание ИНС по выявлению через студентов искусства малых народов Севера и просить Наркомпрос поддержать эти начинания материально» [36, с. 152].

В 1926 г. на севфаке была создана рисовальная студия, которой руководил П. И. Соколов, а с 1934 г. — А. А. Успенский. Учителями рисования работали в разное время также П. И. Акишин, Т. Метлицкая. Наибольший вклад в развитие художественного творчества севфаковцев и инсовцев внес скульптор Леонид Абрамович Месс, чья деятельность с 1928 г. в течение 13 лет была связана с этим учебным заведением [22;. Он также начал с преподавания рисования, а вскоре организовал скульптурную мастерскую. С 1934 г. Л. А. Месс возглавлял художественные мастерские ИНСа. Инсовцы рисовали, лепили, занимались резьбой по кости. Сочетание первобытно-реалистического взгляда на природу и методов профессионального искусства дали необычный художественный сплав, получивший название «северный изобразительный стиль». В ноябре 1929 г. в Русском музее открылась первая выставка севфаковцев «Искусство народностей Сибири», имевшая большой успех. С нее началось «триумфальное шествие» художниковсеверян — участие в многочисленных выставках в Ленинграде, Москве и за границей. В 1937 г. работа группы студентов ИНСа была отмечена Гран-при на Всемирной выставке в Париже.

И первая в истории попытка создать театр коренных народов Крайнего Севера и Дальнего Востока также была предпринята в ИНСе. Возглавила это начинание Л. Жукова, изложив в 1930 г. творческое кредо нового театра, названного «Театром тайги и тундры»: учет национальных особенностей северян, опора на фольклор, но без консервирования этнографической экзотики, вместе с новой советской тематикой и техническими средствами воздействия должны дать новую художественную выразительность.

Инсовцы создали первые театральные мастерские-студии — остяцкую (хантыйскую), нанайскую (гольдскую) и эвенкийскую. Наиболее известной является нанайская. В 1936 г. на Олимпиаде национальной художественной самодеятельности и народного творчества Ленинграда был показан первый нанайский спектакль «Сайла» по пьесе, написанной самими студийцами, в котором была отражена «жалкая судьба нанайской женщины до революции», а заглавную роль играла студентка, когда-то сама проданная в рабство богатому китайцу. Студийцы также исполняли инсценировку «Три жениха» из нанайского героического эпоса в обработке ульча Сипина. После окончания ИНСа, возратившись домой, бывшие студийцы при помощи известного исполнителя народных песен Укуна Оненко создали в 1934 г. в Найхине нанайский театр [29, с. 20−21; 30, с. 22; 35, с. 111; 24].

Огромным успехом у зрителей пользовались концерты художественной самодеятельности инсовцев: комическая нивхская декламация и нанайская революционная песня; «физкультура» — виртуозное прыганье через крутящуюся веревку и пр. — якутов, зырян (коми), эвенков, ненцев; нанайское «фехтование» двухметровыми палками (исполнители Самар и Захсор); массовые танцевально-акробатические игры «медвежьего праздника»; ритуально-промысловые танцы; шуточная нанайская борьба (первый исполнитель этого номера — Семен Киле). На XI городской олимпиаде художественной самодеятельности зимой 1938 г. выступления инсовцев (художественный руководитель Т.Ф. Петрова) занимали целое отделение, в программе участвовали нанайский, хантыйский, ненецкий, ламутский, эвенкийский, долганский, коми, эскимосский национальные коллективы и солисты.

О внимании к развитию самобытного искусства северян свидетельствует образованная в 1934 г. при Научно-исследовательской ассоциации ИНСа Комиссия искусства народов Севера (руководитель Л.А. Месс), курировавшая работу театральных и художественных мастерских и кабинета национальной физкультуры [32, с. 31; 35, с. 111]. В 1936;1937 гг. часть самодеятельных артистов-северян была объединена в Этнографический ансамбль песни и пляски народов Сибири и Дальнего Востока (художественный руководитель Б.Н. Сальмонт) при Управлении передвижных театров Ленинграда [40, с. 50].

В 1936 г. ИНС из ведения ЦИК СССР перешел в систему Главсевморпути, но по-прежнему готовил специалистов разных сфер деятельности на трех отделениях — педагогическом, экономическом, государственного права и госуправления. 1 октября 1939 г. ИНС был передан Наркомпросу РСФСР и реорганизован в Педагогический институт народов Севера с двумя подразделениями разного уровня: педагогический (высшее образование, срок обучения пять лет) и учительский (среднее специальное, три года) институты. Учителей для средних и неполных средних школ готовили по специальностям русский и родной языки и литература в обоих подразделениях, а по истории и географии — только для неполных школ (семилеток), в учительском институте, т. е. техникуме [17, с. 245; 18, с. 308].

Институт народов Севера не обошли стороной трагические события конца 1930;х гг. 30 апреля 1937 г. как «участник контрреволюционной троцкистско-зиновьевской организации» был арестован Н. И. Спиридонов. Его арест и протоколы допросов послужили основой для формирования двух групповых следственных дел — дела «контрреволюционной организации в Институте народов Севера» и дела «троцкистской шпионско-террористической и вредительской группы» среди писателей и востоковедов, и оба дела были объединены в связи с обвинением в сотрудничестве с японской разведкой. В мае 1937 г. были арестованы сотрудники ИНСа и связанные с ними по работе ученые Я. П. Кошкин, Н. Ф. Прыткова, И. С. Сукоркин, В. И. Цинциус, А. С. Форштейн, Ю. А. Крейнович и редактор «Детиздата» К. Б. Шавров. Военным трибуналом Ленинградского военного округа 7−8 января 1938 г. Н. И. Спиридонов и Я. П. Кошкин были приговорены к расстрелу. 17 марта 1938 г. приговор был приведен в исполнение. А. С. Форштейн (по кассации), И. С. Сукоркин, К. Б. Шавров и Ю. А. Крейнович получили по десять лет лишения свободы, с поражением в политических правах на пять лет. Дела Н. Ф. Прытковой и В. И. Цинциус впоследствии были прекращены. В октябре 1955 г. Военная коллегия Верховного суда СССР отменила обвинительные приговоры в отношении всех названных осужденных за отсутствием в их действиях состава преступления [1, с. 117−118; 21].

Ленинградский институт народов Севера был закрыт в октябре 1941 г., а в феврале 1942 г. оставшиеся студенты и преподаватели эвакуированы в Омск, где некоторое время (до 1943 г.) продолжили учебу и работу на северном факультете пединститута. Всего за годы своей деятельности ИНС подготовил около 300 специалистов в разных сферах экономики, управления и народного образования. Многие выпускники ИНСа — первые интеллигенты своих народов — стали крупными советскими деятелями, писателями — зачинателями национальной литературы, учеными, художниками, занимали посты руководителей национальных округов, возглавляли разные государственные органы — чукча Тэвлянто, бурят Бадма Баранов, эвенк Алексей Салаткин, юкагир Тэки Одулок, удэгеец Джанси Кимонко, нанайцы Богдан Ходжер и Александр Оненко, ненцы Антон Пырерко и Константин Панков и др.

После Великой Отечественной войны подготовка кадров для Крайнего Севера и Дальнего Востока в Ленинграде возобновилась в 1948 г. на северном факультете Ленинградского государственного университета и северном отделении Ленинградского педагогического института им. А. И. Герцена, в результате слияния которых в 1953 г. возник факультет народов Крайнего Севера ЛГПИ, с 2001 г. преобразованный в Институт народов Севера. История совершила оборот, и снова в нашем городе работает ИНС — «кузница северных кадров».

Институт народов Севера в Ленинграде — уникальное учебное заведение нового типа, синтезировавшее общее и специальное образование разных уровней (от начальной до высшей школы и аспирантуры), комплексные научные исследования различных сфер жизни Севера, развитие самобытного искусства, подготовку подлинной элиты коренных малочисленных народов Крайнего Севера и Дальнего Востока. В отличие от западных «туземных школ», где небольшой части детей аборигенов давалось только элементарное образование на государственном языке, в нашей стране была создана система всеобщего образования для коренных народов, разработана письменность на родных языках, сформировалась национальная интеллигенция. При сохранении традиционного образа жизни народы Севера одновременно стали субъектами современной цивилизации.

крайний север студент алфавит

1. Алпатов В. М. Мартиролог востоковедной лингвистики // Вестн. АН СССР. — 1990. — № 12.

2. Алькор Я. К. (Кошкин). Новая письменность народов Севера // Алфавит Октября: Итоги введения нового алфавита среди народов РСФСР: сб. ст. — М.: Л., 1934.

3. Анисимов А. Ф. Научный центр Советского Севера // Сов. Арктика. — 1936. — № 9.

4. Антропова В. В. Участие этнографов в практическом осуществлении ленинской национальной политике на Крайнем Севере (1920;1930 гг.) // Сов. этнография. — 1972. — № 6.

5. Бойцова А. Ф. Школы народов Крайнего Севера // Нац. школы РСФСР за 40 лет. — М., 1958.

6. Бурыкин А., Решетов А. Рецензия на книгу «Североведение в Герценовском университете. Институт народов Севера. — СПб., 2003. — URL: http://www.ethnonet.ru/

7. Весь Ленинград и Ленинградская область на 1930 год. Ч. I.

8. Весь Ленинград на 1931 год.

9. Весь Ленинград на 1932 год.

10. Весь Ленинград на 1932 год.

11. Весь Ленинград на 1933 год.

12. Весь Ленинград на 1934 год.

13. Весь Ленинград на 1935 год.

14. Воскобойников М. Дыхание Севера. (К 50-летию Ленинградского института народов Севера) // Сиб. огни. — 1976. — № 5.

15. Карлина И. И. Воспоминания об Институте народов Севера в 1930;х гг.: Рукопись.

16. Кузакова Е. Факультету народов Крайнего Севера — 70 лет // Югра. — 1997. — № 10.

17. Ленинград. Адресно-справочная книга. — 1939. 64

18. Ленинград. Адресно-справочная книга. — 1940.

19. Ленинградская правда. — 1936. — 12 мая.

20. Лукс К. Я. Институт народов Севера, его место и задачи // Сов. Север. — 1930. — № 1.

21. Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политических репрессий в советский период (1917;1991) / сост. Я. В. Васильков, М. Ю. Сорокина. http://memory.pvost.org/pages/index2.html

22. Муратов П. Д. Художественная жизнь Сибири 20-х гг. — URL: http://pdmuratov.org/nar_i_prof_iskusstwo.

23. Огрызко В. В. Неизвестный Север // Слово народов Севера. — 1994. ;

№ 1.

24. Огрызко В. Так зарождалась нанайская литература. — URL: http: my.mail.ru /community /krai27dv/

25. Омельчук А. Институт народов Севера // Дальний Восток. — 1981. ;

№ 2.

26. Рабочий и театр. — 1930. — № 4. — 20 янв.

27. Рабочий и театр. — 1930. — № 15. — 16 марта.

28. Рабочий и театр. — 1932. — № 22. — 1-я декада авг.

29. Рабочий и театр. — 1936. — № 7. — Апр.

30. Рабочий и театр. — 1936. — № 9. — Май.

31. Салаткин Н. Трехлетие ИНСа // Тайга и тундра. (Л.). 1933. № 2 (5).

32. Северный изобразительный стиль. Константин Панков. 1920;1930;е годы. — М., 2002.

33. Североведение в Герценовском университете. Институт народов Севера. СПб., 2003.

34. Славова Л. А. Коллекция скульптуры Севфака в ГРМ 1920;1930;е годы // Страницы истории отечественного искусства XVI—XX вв.еков. Вып. XIII. — СПб., 2007.

35. Советская Арктика. — 1936. — № 9.

36. Советский Север. — 1930. — № 4.

37. Советский Север. — 1933. — № 2.

38. Тайга и тундра (Л.). — 1933. — № 2 (5).

39. Тан-Богораз В. Народы Севера // Наши достижения (М.). — 1931. — № 7−8.

40. Театральный Ленинград: сб. ст. и информ. материалов по ленингр. театрам. Л.; М., 1937.

41. Титков А. Тэки Одулок — зачинатель несуществующей литературы // Лит. Россия. — 2006. — 9 июня. — № 23.

42. Фонд групповой обработки (ФГО) РНБ. Программа концерта 10 Олимпиады художественной самодеятельности ленинградских профсоюзов. [Л.],.

43. ФГО РНБ. XI Олимпиада художественной самодеятельности Ленинграда. Общегородские вечера. Программа 14-го вечера; Программа заключительного концерта [Л.],.

Шуберт А. Искусство народов Севера // Просвещение национальностей. — 1930. — № 6.