Теоретические источники социологического консалтинга

Само появление такого специфического направления управленческого консультирования, каким является социологический консалтинг, можно считать результатом развития и взаимопереплетения целого ряда научных подходов и отраслей научного знания, среди которых следует выделить системный подходу социологию организацийу социологию и психологию управления и активную социологию.

Одной из главных предпосылок возникновения социологического консалтинга в его современном виде является системный подход.

Системный подход. Если последовательно придерживаться положения, что управленческое консультирование является специфическим направлением совершенствования управления организациями, а любая реальная организация относится к числу сверхсложных систем, состоящих из элементов и подсистем разной природы, то выбор в качестве методологии анализа именно системного подхода представляется вполне естественным. Причем не в его традиционном механистическом варианте, рассматривающем целостные системы как стремящиеся к равновесию или просто равновесные, что с неизбежностью приводит исследователя (и впоследствии — практика управления) к необоснованному увлечению статикой явлений и процессов.

Как правило, следствием этого в исследовательской и управленческой деятельности является фактическая подмена изучения реальных складывающихся в организации связей и отношений лишь построением и анализом многообразных статических схем и структур (особенно так называемых «структур управления»), а задача совершенствования функционирования предприятия сводится к их преимущественно графической «рационализации».

Естественно, подобные операции имеют право на существование и даже могут произвести положительный эффект. Однако принципиальным остается положение о том, что статическое состояние реальной организации является лишь абстракцией, а статические схемы и структуры — заведомо упрощенным изображением этой идеальной (т.е. несуществующей) модели. Отсюда и широко представленные в отечественной теории и практике «упрощенные» подходы к проблемам совершенствования управления.

Более адекватным и потенциально более конструктивным для нахождения путей и направлений совершенствования управления реальными организациями представляется их рассмотрение, прежде всего, как находящихся в постоянно изменчивом динамическом равновесии целостных гетерогенных систем. Качественно иной уровень динамичности им придает именно «человеческая» составляющая системы.

Корректное использование определенной методологии (в нашем случае — системного подхода) для изучения явлений и процессов специфической предметной области требует соответствующих оговорок в употреблении основных понятий и терминологии. Для практических целей, не углубляясь в реально существующее внутри системной методологии многообразие различных точек зрения и дефиниций, в качестве основных понятий можно выделить следующие определения, основанные на интерпретациях работы Р. Акоффа и Ф. Эмери «О целеустремленных системах».

Система — совокупность взаимосвязанных элементов, каждый из которых прямо или косвенно связан с каждым другим элементом так, что их утрата лишает систему своей сущности.

При наличии множества различных определений систем, в том числе социальных, данное определение представляется наиболее общим и учитывающим два основных (в другом случае, если бы речь шла не о термине «система», логично было бы сказать «системообразующих») признака: целостность и локальность (подразумеваемое наличие границы между внутренним и внешним).

Внешняя среда, или окружение системы, — совокупность элементов и их существенных свойств, которые не являются частями системы, но изменение в любом из них может влиять на состояние системы.

В силу теоретически бесконечного числа свойств существенность тех или иных свойств не является абсолютной и определяется целями анализа. Для каждого конкретного аспекта рассмотрения существенны лишь некоторые из них, которые и включаются в понятие внешней среды.

Целеустремленная система — система, способная изменять свои задачи и средства их достижения при неизменных окружающих условиях или условиях внешней среды.

Здесь в самом общем виде подчеркивается обязательное наличие в системах подобного класса внутренней активности (элементов системы, обладающих внутренними источниками активности или являющихся ее носителями).

Социальная система — система, элементами которой являются целеустремленные индивиды (которых, в свою очередь, но отдельности также можно рассматривать как системы).

Гетерогенная система — система, состоящая из разнородных элементов или элементов разного качества.

Реальные экономические организации являются исключительно гетерогенными. Вполне понятное и широко распространенное в социологической литературе упрощенное отнесение их к классу социальных (без обязательного упоминания гетерогенности) систем отражает лишь специфику и главный интерес социологического подхода.

Важный этап в теоретическом обосновании и построении принципов применения социологического консалтинга был достигнут (так как объектом исследования и приложения сил этого направления управленческого консультирования являются преимущественно организации) в связи с процессами развития и эволюции отрасли социологии — социологии организаций.

Социология организаций. Несомненной заслугой социологии организаций явилось осознание и научное описание по меньшей мере трех основных способов рассмотрения организаций:

• • как инструмента решения каких-либо задач (достижения целей);
• • некоей безличной модели связей и правил взаимодействия, направленных на обеспечение функционирования организации при достижении ее целей;
• • социальной общности определенного типа.

Комбинация элементов этих подходов вызвала к жизни различные концепции организаций и, следовательно, специфических взглядов на анализ их проблем и выбор путей рационализации.

В исторической ретроспективекак наиболее известные и оказавшие значительное влияние на практику управления организациями следует выделить модели М. Вебера, Ф. Тейлора, А. Файоля и Л. Урвика, где «человек» является лишь безличным ресурсом, однозначно — только объектом управляющего, как правило, рационального механистического воздействия.

Более поздние модели «человеческой» организации Э. Мэйо и Ф. Ретлисбергера, интеракционистская модель Ч. Бернарда, Г. Саймона, Дж. Марча и других, социотехническая модель Тавистокской школы в той или иной степени учитывали привносимые человеком в организацию неформальные (и неформализуемые) аспекты взаимодействия. В своих прикладных преломлениях они ориентировались на обязательный учет проявлений «субъектности» в управлении. Собственно, только начиная с появления последнего ряда моделей, в которых непосредственно отражается специфика «социального», можно говорить о начале современного этапа социологии организаций^[1].

Таким образом, социология организаций может считаться вторым важным источником социологического консалтинга.

Одним из основных понятий, более или менее однозначное понимание которых необходимо для дальнейшего изложения, является организация.

Организация — особый вид социальной общности (группы), имеющий выраженную целевую направленность.

В соответствии с общесоциологическим разделением общностей и групп многими специалистами выделяются организации:

• • инструментальные — образовавшиеся для достижения целей, лежащих вне организации;
• • экспрессивные — организации, создающиеся для удовлетворения индивидуальных потребностей членов организации (в принадлежности к какой-либо группе, поддержке, самоутверждении и др.).

Практически все экономические организации можно отнести к первому типу. Вместе с тем, например, общество рыболовов и охотников, имеющее и «экономическую» подоплеку (членские взносы, штатных работников, какие-то поступления от реализации.

«материальных последствий» своих увлечений и др.), все же следует относить ко второй группе.

В самом общем виде цели организации можно определить, как:

• • то, ради чего создана организация, или
• • то, на достижение чего направлена деятельность организации.

Несмотря на наличие ряда достаточно полно разработанных различных классификаций целей организации, как то: разделение на цели-задания, цели-ориентации; выделение особого класса — целей системы, порядка их взаимодействия и соподчинения и др. (См., наир.: [26, с. 50—59]), наиболее важное для практики содержание заключено именно в приведенной выше формулировке.

Принципиальным положением, требующим особого упоминания, следует считать указание на обязательность конкретизации цели по уровням организации в операциональных референтах, обеспечивающих возможность выявления степени продвижения в направлении ее (их — целей) достижения. В противном случае, «цель» нс является целью, а остается лишь лозунгом.

В интересах обособления своего специфического подхода к предмету анализа (в отличие от собственно системного, кибернетического или любого другого) в социологической литературе часто употребляют понятие социальной организации как организации, имеющей социальную («человеческую») составляющую. Однако благое намерение упростить терминологию часто оборачивается дополнительными негативными коллизиями, в частности, в этом случае невольным смешением понятий социальной организации и социальной подсистемы организации. А если учесть широко распространенное в нашей стране понимание «социального» в каритативном смысле (связанном с социальным обеспечением, социальной защитой и т. п.), то возможность неадекватного истолкования еще более возрастает.

Существенную роль в понятийном аппарате и практике социологии организаций играет в настоящее время общепринятое разделение формальной и неформальной организаций, или, точнее, формальной и неформальной структуры отношений в организации, феномены «параллельного» (в аналитическом смысле) существования которых впервые были выявлены в процессе Хоторнских экспериментов.

При всей условности попыток выделения неких «жестких» одномерных линий в многообразных и сложных процессах развития реальных общественных явлений, в частности таких, как научные дисциплины, некоторые достаточно определенные тенденции общего плана вполне доступны экспликации.

В эволюции социологии организаций подобной тенденцией является неуклонный переход от «технических» принципов рассмотрения и упора к рационализации формальной стороны деятельности — системному представлению, в котором субъективные, неформальные аспекты занимают если не ведущее, то весьма существенное место и именно поэтому подлежат исследованию и обязательному учету в теории и практике совершенствования управления.

Аналогичная линия отчетливо прослеживается не только в «приземленных», тесно связанных с производством и экономикой, прикладных дисциплинах (социологией организаций, социологией и психологией управления, индустриальной социологией, включаемой сегодня в предметную область «экономической социологии»), но и в общей социологической теории.

Общая социологическая теория. Подобная эволюция объективно отражает достигнутое в социологии развитых стран Запада (также в результате длительного исторического периода теоретического осмысления) понимание возросшей и возрастающей роли активности членов современного общества в его создании и воспроизводстве. Вроде бы, чисто терминологическая замена привычного в социологической литературе (в том числе марксистской советской) термина «субъект» на «актор» скрывает нечто большее — изменение глубинного содержания понятия.

В русле глобальной общечеловеческой тенденции качественного изменения роли и места человека во всех сферах общественной жизни происходит глубокий методологический сдвиг от классического европейского рационализма. В рационалистической позитивистской традиции субъект рассматривался как некий «мыслящий разум» в ограниченном пространстве — элементарная частица, типа атома, рядоиоложенность которых образует материальную основу мира. Так же и множество отдельных субъектов (атомов) составляет массу — то, чему возможно придать форму и чему придается форма — вождями, государством, партиями, начальниками и др. Отсюда логичность представления об обществе как о некоей достаточно стабильной структуре определенной, застывшей формы.

Введение

термина «актор» (или в вариациях — «агент действия») подчеркивает современную роль и новое понимание «массы», возможно, ранее и бывшей таковой в точном смысле слова, самим своим наличием (деятельностью) влияющей на результат социального изменения, далеко не полностью определяемый, как мы это видим сегодня в окружающей действительности, желаниями и действиями вождей, начальников и т. д.

Интересы поиска методического обеспечения, адекватного реальному изменению роли субъективности и методологическому сдвигу, привели в последнее время к широкому распространению качественных методов социологического исследования — некоторому противопоставлению традиционно количественным, даже механистическим, — позитивистским подходам.

Происходит перераспределение приоритетов между «естественнонаучным» контовским, реализующемся в стремлении к «научности» социологическим знанием, основанным на формально-логических, поддающихся квантификации конструкциях, и феноменологической тенденцией, отрицающей абсолютную подвластность социальных явлений количественному измерению.

В подходах к социальным системам более высокого уровня отмеченная тенденция проявляется в изменении сложившейся за последнее столетие интерпретации общества как овеществленной структуры, представляющей «совокупность слоев и связей между ними». На смену упрощенному представлению приходит понимание общества преимущественно как системы отношений между субъектами, обладающими новым качеством.

Теоретическому осознанию этого факта за последние 20 лет в немалой степени способствовали исследования видных представителей западной социологической мысли — А. Этциони, А. Турена, А. Гидденса, М. Крозье, П. Бурдье, П. Штомпки и других.

В их работах последовательно проводится идея, что общество — это не столько какая-либо структура или тем более онтологическая субстанция, сколько процесс, подверженный постоянным изменениям, общий итог активных действий и складывающейся системы отношений отдельных личностей или коллективов: «агентов», или акторов процесса.

Примечательно, что один из перечисленных крупнейших представителей немарксистской современной теоретической социологии II. Штомика к числу авторов подобного подхода прямо относит К. Маркса, указывая на то, что «…Маркс рассматривал социальные целостности не в овеществленной форме, а скорее, в современной манере их описания, как отношений» [38, с. 2181. В обоснование он приводит цитату из «Набросков к критике политической экономии»: «Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу».

Попыткой операционализации представлений о системе отношений, расширяющей возможности эмпирического анализа реальных организаций, является концепция индустриальных отношений.

Концепция индустриальных отношений. Применительно к сфере экономики участники производства рассматриваются в ней как акторы — субъекты с имманентной внутренней активностью, индивидуальные характеристики и отношения которых существенно влияют на реализацию процессов взаимодействия^[2]. Термин «отношения» в связи с этим рассматривается как интегрирующий три основных варианта его содержания, употребляемые в научной литературе и не исчерпывающие друг друга:

• • отношение как связь (возможно, и исключающая реальное взаимодействие участников — акторов производственных отношений);
• • отношение как взаимодействие (подразумевающее некую совместную или скоординированную деятельность участников);
• • отношение как субъективная оценка и, соответственно, показатель той или иной степени готовности актора к проявлению активности.

Таким образом, производственные отношения (или комплекс отношений в сфере производства) можно определить следующим образом.

Производственные отношения — совокупность связей и отношений между участниками производственного взаимодействия, занимающими различные позиции (и обладающими, соответственно, разными статусами) непосредственно в системе разделения и кооперации труда — структурах технико-технологических, организационно-экономических, информационных, коммуникативных и других отношений, в структурах формальной и неформальной организации и т. д.

Неотъемлемой особенностью существования комплекса производственных отношений является включенность участников деятельности одновременно в различные подсистемы и структуры и несовпадение (неодинаковость) их позиций (статусов) в этих структурах. Множественность статусов каждого участника вытекает из положения, что любая характеристика (в том числе индивидуальная, личностная) теоретически может быть представлена как показатель его позиции (статуса) в какой-либо структуре совокупности характеристик этого определенного качества.

Динамический аспект системы производственных отношений проявляется в самом реальном процессе взаимодействия участников на различных уровнях, статический же можно представить в виде некоей идеализированной модели — схемы «сети» связей и отношений между ними во всех структурах, выделение которых возможно лишь аналитически.

По аналогии с общепринятым представлением о наличии формальной и неформальной структур в организациях разделяются:

• • формальная официальная структура, или сеть отношений, образованная комплексом преимущественно документированных норм, правил, предписаний, положений, инструкций и т. п., регламентирующих позиции и взаимодействие участников при достижении заявленных целей, и
• • реальная — как результат воплощения первой в реальном производственном поведении, важнейшим элементом которой являются субъективные оценочные отношения.

Поскольку участник любого уровня производственных отношений одновременно обладает целым рядом статусов, характер реализации атрибутов (прав, обязанностей и ответственности, соответствующих данному статусу) каждого из них в той или иной мере испытывает влияние остальных. Процесс реализации статусов в непосредственном производственном взаимодействии работников существенно зависит от адекватности осознания и освоения ими закрепленных статусов, способности и готовности (активности) к предписанному поведению, тесно связанных с личными качествами и характеристиками работников.

В классической политэкономической традиции принято на макроуровне выделять ряд структур отношений, которые являются приоритетными, существеннее других влияющими на все остальные и сам характер совокупности производственных отношений.

В марксистской концепции такую роль выполняет структура отношений собственности на средства производства, в результате чего при общественной форме собственности неизбежно возникают производственные отношения товарищеского сотрудничества, коллективизма и взаимопомощи, а при частной — господства и подчинения. Подобная однозначность детерминации недостаточно учитывает сложные механизмы опосредования и взаимодействия факторов объективного и субъективного мира человека в современном обществе.

Отсюда вывод: структура производственных отношений не имеет единственного и окончательного вида. Спектр всевозможных существующих или аналитически выделяемых структур отношений, в которые включены участники производства, не является закрытым. В процессе интенсификации научного сопровождения экономического и социального развития общества выдвигаются все новые и новые факторы, значимые или признаваемые значимыми для эффективной производственной деятельности, в том числе далеко выходящие за пределы собственно сферы производства.

Решение вопроса о структуре производственных отношений носит исторически обусловленный конвенциональный характер и определяется в первую очередь степенью осознания обществом значимости для эффективного функционирования производства и возможностями целенаправленного регулирования связей и отношений в той или иной структуре.

В настоящее время в экономически развитых странах основными элементами отношений, определяющими особенности производственного поведения участников, признаются связи и отношения по поводу их статусов в структурах властно-подчинительных отношений и отношений собственности на рабочую силу.

Первая на уровне основного звена экономики — промышленных предприятий — регулируется преимущественно в рамках менеджмента и относительно самостоятельной подсистемы (системы поддержки) производственных отношений — участия в управлении, вторая — в рамках подсистемы собственно «трудовых» отношений как их части.

Важнейшим направлением повышения эффективности функционирования социотехнических гетерогенных систем, к которым относятся все современные экономические организации, являются выявление и регулирование «отношения к отношениям» — субъективных отношений как результата явных и неявных оценок участников производства предписанных или сложившихся связей, правил, процедур взаимодействия и других аспектов трудовой ситуации, определяющих степень готовности и активности в их реализации.

Официальная (формальная) подсистема отношений в интенсивном производстве, в том числе технологическая, коммуникационная и другие ее составляющие, должна с необходимостью учитывать наличие и потенциальное влияние субъективного фактора (внутренней активности и оценочных отношений участников) производственного взаимодействия и обеспечивать возможности его целенаправленного дальнейшего развития в интересах социального и экономического прогресса.

Учитывая стадиальность исторического развития, уместно выделить как особые индустриальные отношения производственные отношения индустриального интенсивного этапа развития экономики.

Достижению этого уровня развития системы отношений способствует преобладание в экономике крупного машинного производства, широкое применение в практике хозяйствования результатов исследовании прикладных разделов наук о человеке и обществе (психологии, социологии и др.), полученных в данной культуре.

Лишь углубленные научные исследования могут обеспечить выявление резервов эффективности производства за счет учета и использования человеческого фактора экономики. Только достижение пределов физической интенсивности труда в условиях снижения возможностей прямого принуждения работников к труду потребовало научного поиска в этом направлении. Система производственных отношений приобрела индустриальный облик лишь тогда, когда была научно доказана и подтверждена опытом стратегическая производственная эффективность учета субъективных оценок работниками факторов трудовой ситуации и они были включены в контур управления производством как один из основных регулируемых параметров.

К числу главных следствий данной концепции можно отнести вывод о том, что современная социальная ориентация рыночной экономики развитых стран является в той же мере следствием высокой эффективности производства, как и ее условием. В процессе эволюции системы производственных отношений на всех уровнях как следствие выработки оптимальных для эффективного функционирования экономики рациональных способов взаимодействия к этапу индустриальных отношений происходит снижение конфронтационное™ и переход к различным типам сотрудничества участников производства, способствующим достижению общих целей^[3].

Это в полной мере относится не только к физическим, но и к юридическим участникам (предприятиям, органам государственного и местного управления, общественным и профессиональным организациям, защищающим и представляющим интересы физических лиц, и т. п.), формально предписанное поведение которых во взаимодействии реализуется только через реальное, также психологически окрашенное поведение отдельных участвующих субъектов, с аналогичными зависимостями от адекватности освоения их официальных статусов, готовности и активности в выполнении.

В качестве одной из наиболее общих характеристик производственных отношений индустриального уровня развития, допускающей эмпирическое определение, может выступать преобладающий тип взаимодействия участников производства по шкале «конфронтация — сотрудничество». В практике индустриальной социологии эта проблематика раскрывается через выявление таких широко известных частных референтов, как показатели уровня конфликтности, социально-психологического климата коллектива и др.

Достигнутый к настоящему времени в высокоразвитых индустриальных странах уровень развития производственных отношений является результатом длительного объективного эволюционного процесса взаимодействия целого ряда экономических, политических, идеологических, социокультурных и других факторов, основную направленность которого определяет глобальная тенденция мирового прогресса — изменение места и роли человека во всех сферах общественной жизни.

Движущей силой эволюции системы производственных отношений служит взаимодействие развивающихся и видоизменяющихся потребностей человека, экономики и общества и расширение возможностей их удовлетворения в новых условиях.

Широко применяемые в практике развитых стран субъективные показатели «качества рабочей жизни» отражают динамическое соотношение интенсивности потребностей участников производства и осознание ими достижимых возможностей степени их удовлетворения на данном этапе развития экономики и общества.

Поскольку на индустриальном этапе развития общества при наличии конкурентной среды и независимых рыночных регуляторов экономической эффективности субъективные оценки работников становятся объектом управления, роль одного из главных референтов поступательного движения в реализации резервов «человеческого фактора» экономики (и тем самъш показателем «уровня индустриальности») может играть положительная динамика удовлетворенности участников производства.

Дополнительную информативность этому показателю на уровне отдельного предприятия (организации) придает сравнительный анализ его значений с аналогичными других предприятий (по отрасли, размеру, виду собственности, региону и пр.). Подобный анализ для стран-участниц возможен по материалам проводимого с 1980;х гг. международного мониторинга «качества рабочей жизни».

Наметившаяся в настоящее время в ряде наиболее продвинутых западных стран тенденция к отказу от организации промышленности на традиционных принципах крупного машинного производства не приведет к автоматической смене типа отношений в производстве. Подготовка к действительному переходу на постиндустриальные отношения лишь закладывается сейчас переносом фронта теоретических и прикладных исследований на развитие и расширение возможностей использования участниками производства внутреннего потенциала, обеспечивающих удовлетворение в производственной деятельности их высших мотивационных потребностей, в частности в виде «партиципизации» менеджмента и совершенствования форм и механизмов производственной демократии.

Следует особо отметить в этой связи, что само по себе появление материальной базы индустриального производства в европейских странах и США (индустриализация в экономическом измерении) нс привело автоматически к принципиальному изменению в производственных отношениях, остававшихся долгое время доиндустриальными именно по уровню использования резервов человеческого фактора.

Историческая эволюция связей и отношений в производстве является объективным процессом, стихийность и самопроизвольность которого снижается с усложнением и укреплением взаимосвязанности и взаимозависимости всех сфер и подсистем общественной жизни. В современных странах с социально ориентированной рыночной экономикой дальнейшее развитие системы цивилизованных индустриальных отношений является предметом целенаправленного прямого и косвенного государственного регулирования, обеспечивающего минимизацию разрушительных социальных конфликтов, повышение удовлетворенности непосредственных участников производства и высокую экономическую эффективность.

Одним из важнейших качественных показателей уровня развития производственных отношений и одновременно основанием для классификации их типов может служить уровень использования в сфере производства резервов человеческого фактора, определяемый уровнем развития соответствующих наук и применения в практике результатов научных исследований.

С помощью известных методов социологического анализа становится возможно с высокой степенью достоверности определить и квантифицировать показатели наличного состояния (уровень индустриальности) производственных отношений экономической системы того или иного общества либо реального конкретного предприятия, деятельность которого анализируется. Отсюда открывается путь к разработке обоснованных необходимых и возможных действий по совершенствованию его управления.

Особую роль, в значительной степени определяющую выделение и особенности применения социологического консалтинга среди других направлений управленческого консультирования, играет активная социология.

Активная социология. Это специфическое направление современной социологической науки наиболее тесно связано с социально-психологической и психологической проблематикой группового взаимодействия. Основной идеей является обязательность активного включения каждого участника в процессы выявления и решения актуальных проблем по специальным методикам. И, как это часто бывает, разработанные в разное время различными исследователями элементы теоретического знания приобретают новое звучание и практическое приложение лишь после достижения обществом определенного этапа своего развития и возникновения объективных условий реализации.

Как указано выше, совокупность связей позиций и статусов субъектов производственных отношений во всех аналитически выделяемых, необязательно осознаваемых самими субъектами, или акторами, структурах отражает статику (формальную структуру) системы производственных отношений.

Интеграция в динамику в реальном функционировании организованных систем обеспечивается через представления, стереотипы и образцы поведения, несомненно окрашенные субъективными социально-психологическими характеристиками и факторами, в том числе внешней средой и собственным прошлым опытом. При этом субъективная составляющая производственных отношений имеет собственную внутреннюю динамику и испытывает непосредственное воздействие более широкого социального контекста за пределами предприятия и экономики в целом. Отсюда вытекает возможность воздействия на состояние и развитие всей системы как через изменение объективных условий контекста, гак и через формирование представлений, мнений и оценок работников во внеи внутрипроизводственной сферах.

Становится жизненно необходимым диктуемое потребностями управления, вовлекающего в поисках резервов повышения эффективности производства все более широкий круг факторов, помимо ставших уже традиционными исследований удовлетворенности трудом, характеристиками трудовой ситуации и т. п., изучение мнений работающего населения по поводу контекстуальных процессов.

Историческая дилемма степени объективности и необходимости следования общественному мнению в данном случае не играет роли. Даже неадекватное или просто ошибочное представление, если оно высказано как мнение, — действительность (хотя и фантом!), и поэтому в высокоразвитом обществе, заинтересованном в реализации всех резервов эффективности производства, отсутствие или снижение социальной напряженности, в ряду которых занимает далеко не последнее место, должно быть объектом управления.

Выбор приоритетных направлений анализа, определяемый потребностями практического использования результатов, испытывает влияние ряда факторов более широкого исторического и социокультурного контекстов. Так, появление самого феномена и современного представления об индустриальных отношениях, выработанного в рамках социологического подхода, интегрирующего изучение объективных структур, характеристик и взаимосвязей с анализом представлений, мнений и субъективных оценок акторов, стало возможным лишь на определенном этапе технологического, культурного и политического развития общества.

В этой связи вполне логичным является возрастание значимости в настоящее время анализа осознаваемых, вербализованных оценок аспектов индустриальных отношений, выявляемых социологическими исследованиями, отвечающее глобальной тенденции гуманитаризации современной экономики.

Взаимопроникающие и переплетающиеся процессы ускорения технологических и организационных инноваций в современном производстве, накладывающиеся на лишь частично регулируемые «сверху» процессы изменения позиций, статусов и ролевых функций групп и отдельных участников трудового процесса, объективно затрудняют традиционное вертикальное управление. Усложняется адекватная самоидентификация работников, и отсюда сужаются возможности самостоятельного (без использования вертикальных связей) рационального принятия решений в интересах организации и успешного взаимодействия.

Автономное освоение работниками происходящих изменений через имеющиеся на предприятии каналы официальной информации, во-первых, предъявляет высокие требования к системе внутренней коммуникации (развитие которой далеко не случайно является сейчас одним из главных направлений совершенствования управления в передовых фирмах), во-вторых, испытывает серьезное искажающее влияние прошлого опыта и уровня образования.

Перед организацией возникает насущная потребность повышения адекватности восприятия, ускорения интериоризации акторами новых фактов, явлений и, что особенно важно в совместной деятельности, позиций и представлений других взаимодействующих участников. Одновременно обостряется проблема более полного использования внутреннего квалификационного и творческого потенциала всех и каждого отдельного работника предприятия, практически неразрешимая в традиционной иерархической системе отношений. Отсюда появление практического интереса к субъективному миру акторов и групповым формам коммуникативных действий.

Для выявления сложной взаимозависимости теории и практики в современном обществе представляется немаловажным и показательным, что применение активной методологии и введение в общую социологическую теорию понятия «актор» хронологически совпадают (1970;е гг.), хотя сам факт необходимости учета в управлении внутреннего состояния массового субъекта производства нашел отражение в практике уже с 1930;х гг., когда широко развернулось изучение удовлетворенности работников различными факторами трудовой ситуации и др.

Первые социальные (групповые) переменные человеческого поведения вошли в исследовательское поле психологии, до того имевшей дело с психологическим изучением лишь отдельных, атомизированных индивидов, на рубеже XIX—XX вв.

Наиболее известными из первых эмпирически зафиксированных подтверждений влияния человеческого окружения на деятельность индивида являются опыты Н. Триплетта (1898). Изучая результаты спортивных соревнований, он обнаружил, что скорость велогонщиков, появлявшихся в поле зрения болельщиков, на 20% превышала их же скорость на безлюдных участках трассы.

В экспериментальных исследованиях «коллективной рефлексологии» В. М. Бехтерев (1911) показал наличие эффекта изменения индивидуальных суждений морального характера в результате групповой дискуссии. Немецкий психолог В. Меде зафиксировал в том числе общее повышение работоспособности при групповой работе участников.

С большим отставанием от первых опытов научного подтверждения особенностей поведения в группах и отдельных фактов их использования в производственной деятельности (Ч. Кули, К. Левин и другие) становятся вновь актуальными на новом уровне осознания прикладные следствия исследований В. М. Бехтерева и Л. Витгенштейна, посвященных относительной самостоятельности субъективного мира человека и возможностям воздействия на него. Единичные попытки их использования в 1920—1930;х гг., преимущественно в процессах группового обучения в России и других странах, не получили широкого распространения.

Оживление психологического интереса к групповым дискуссиям связано с работами Ж. Пиаже, показавшего, как благодаря механизму дискуссии ребенок преодолевает природный эгоцентризм и учится становиться на место другого, и К. Левина — о влиянии групповых обсуждений на изменение социальных установок. В 1960;е гг. произошло соединение феноменологической социологии с лингвистической философией Л. Витгенштейна, в частности появилась концепция социального познания П. Уинча: «Наши представления о том, что есть реальность, даны нам в языке, которым мы пользуемся» [55, с. 15]. Определенный язык, представляя замкнутую целостность — «жизненную форму», рассматривается в этой концепции как последняя реальность для существующего в ней индивида.

В упрощенном виде^[4], учитывая разработанную Ю. Хабермасом модель свободного диалога как норму социального процесса, нацеленного на демократию и индивидуальную эмансипацию, сам процесс коммуникации взаимодействующих субъектов — коммуникативное действие — становится механизмом изменения «первой», существующей независимо от индивида реальности, через достижение консенсуса и преодоление разногласий во «второй» — реальности представлений внутреннего мира субъекта. Исключительно важным в этом процессе, нацеленном на свободное, «демократическое» достижение консенсуса, является требование ограничения роли исследователя, который принимает участие в коммуникативном действии с целью познания, функцией достижения понимания между субъектами относительно интерпретации социальной ситуации ими самими [47, с. 331].

Новым этапом применения групповых методов поиска консенсуса при выявлении и решении проблем в производственной деятельности стало развитие «активной», или «конструктивной», социологии (исследование действием, демократический диалог и др.) в Скандинавских странах с начала 1960;х гг. и позднее — в Германии. Один из теоретиков нового направления Р. Каллеберг определил суть концепции исследования действием как «анализ новых видов социальной действительности, возникающий в результате участия исследователей в создании этой действительности» [49, с. 75].

Даже более важным, чем активность взаимодействующих субъектов, является для него целеиолаганис, направленность на поиск решения. Определяющий признак исследования действием — «это не диалогическая связь с субъектами в требующем изменений социальном поле и не количественные методы прикладных исследований. В основе этого типа социальных исследований лежит конструктивная задача» [49, с. 75]. Решение находится в результате активного участия каждого из членов команды исследователей в процессе группового взаимодействия.

Как и в других практических приложениях и модификациях активной социологии, одним из условий является отсутствие ранее подготовленных рецептов — действие происходит здесь и сейчас. Консультант выступает в роли не модератора («усилителя»), а медиатора («посредника») деятельности группы. Статус медиатора не предполагает подведение участников к заранее известному ему «правильному» результату. Он лишь обеспечивает организационно-техническую поддержку конструктивного обсуждения.

С 1980;х гг. получил распространение в сфере бизнес-образования подход, названный «обучение действием». Вместо исследователей участниками являются практические работники организаций, решающие производственные проблемы. Основываясь на тех же принципах и формах реализации, что и «исследование действием», он акцентирует внимание на обучающей функции командной работы, обеспечивающей как личное, так и организационное развитие. «Действия по решению проблемы меняют как проблему, так и человека, над ней работающего» [27, с. 19].

«Демократический диалог» как универсальный подход к развитию системы отношений в организациях оформился в 1980;х гг. в Скандинавских странах и Германии. Следует особо подчеркнуть, что страны, в которых эта концепция получила теоретическое обоснование и практическое воплощение, отличаются:

• • наличием развитой конкурентной среды в производстве и потреблении;
• • высоким уровнем экономического и культурного развития;
• • сильными традициями организованного рабочего движения;
• • развитой политической демократией, т. е. признаками, выступающими в нашем контексте одновременно, как необходимые предпосылки высокого уровня развития человеческого фактора в общественной жизни.

Одним из ярких примеров практической реализации идей «демократического диалога» является международная «LOM— программа»^[5], финансировавшаяся Фондом рабочей среды. В Швеции программа охватывала в 1985—1991 гг. более 150 предприятий и общественных учреждений. В ее проведении участвовали более 50 исследователей, работодатели и наемные работники.

Ключевым направлением деятельности было улучшение коммуникаций и создание организационной инфраструктуры коммуникации («инфраструктурных сетей») на всех уровнях, вплоть до установления горизонтальных связей между предприятиями-участниками. Интерес представляет сознательный отказ идеологов (Б. Густавсен, А. Харт, Г. Хофмайер и другие) от принятой ранее в социальных исследованиях практики выделения «контрольных групп». В поиске решения общих проблем должны были участвовать все члены организации.

Основным инструментом, закладывающим основы навыков конструктивного диалогического взаимодействия, являлись «конференции», проводимые по определенным принципам «демократического диалога», максимально способствующим выработке общей «второй реальности» участников самых разных категорий.

Для «исследования действием» и «демократического диалога» характерно признание относительно меньшей ценности рациональной, научной «правильности» вырабатываемых в коммуникативном действии решений по сравнению с пусть и менее «правильным», но консенсусом — общим пониманием проблемы, ставшим результатом активного обсуждения участниками.

Вариантом подобной методологии можно считать разработанную и используемую А. Туреном «социологическую интервенцию», при которой с группой участников в дискуссии участвуют интерпретатор и аналитик, активно вмешивающиеся и формирующие ситуацию.

Роль первого состоит в поддержке самоанализа группы, выявлении ее потенциала и позиции. Второй подвергает вербализованную позицию критическому анализу и предлагает новую гипотезу, которую группа в силу эгоцентричности и вовлеченности в дискуссию не в состоянии сформулировать. А. Турен считает сутью метода «выработку смысла практики».

Исключительный интерес представляет конечный результат перманентной социологии: гипотеза считается верной, если принимается группой, помогает ей выбрать более эффективные методы и новые цели. Гипотеза неверна, если вносит в группу замешательство и хаос [18].

Следствием является вывод: на определенном, достаточно высоком уровне развития общества главной для эффективного функционирования становится не столько абсолютная истинность принимаемых решений, вытекающая из технических и экономических требований, а общность представлений акторов (самих участников функционирования) об истинности вырабатываемых ими в совместной коммуникативной деятельности.

Применение активных методов совершенствования индустриальных отношений на групповом уровне, конкурируя с субъектно-объектным подходом современной социоинженерной деятельности 129, с. 21 —301, четко различающим объект и субъект управленческого воздействия, интегрирует разделенные в ее схеме последовательные стадии по целенаправленному изменению институциональной сферы: информационно-диагностическую, проектно-конструкторскую и организационно-внедренческую в единый процесс коммуникативного взаимодействия участников по созданию новой реальности.

В этом смысле активная методология ближе к идеям одного из теоретиков социальной инженерии — К. Поппера, подчеркивавшего необходимость единства социальных, культурных и личностных изменений более настойчиво, чем современная социальная инженерия. Не менее ценным преимуществом представляется соответствие активной методологии принципу субсидиарности, когда решение проблем изменения происходит на максимально возможно низком уровне иерархии социальной системы.

Особое место принадлежит активной методологии не только как оптимальному способу ускоренной интериоризации новых условий и оптимизации взаимодействия на всех уровнях. Ее уникальность состоит еще и в том, что она относится к классу «передаваемых» социальных технологий. После демонстрации и определенной подготовки ее носителями могут стать бывшие рядовые участники различных вариантов «исследования действием», «демократического диалога» и др.

Приобретение элементарных навыков неконфронтационного конструктивного взаимодействия большим числом участников в напряженной ситуации само по себе представляет самостоятельную ценность.

Появление и распространение подобного теоретического и практического подхода в полной мере соответствует общей тенденции возрастания роли и возможностей человеческого фактора и знаменует собой следующую ступень этого глобального процесса современного высокоразвитого общества. Можно также говорить о достижении нового уровня управленческого консультирования.

Именно применение активной методологии и «достраивает» специфический облик социологического консалтинга, до этого момента отличавшегося от других видов консультационной деятельности лишь более широким использованием традиционных социологических методов анализа объекта.

Теперь основное отличие состоит в появлении принципиально иной функции консульганта-исследователя: функции медиатора (или модератора) развития и раскрытия внутреннего потенциала участников. Основным признаком профессиональной пригодности консультанта становится нс столько выдача готовых рецептов на все случаи жизни, сколько организация развивающих процедур и воспитание культуры взаимодействия, создающих условия нахождения нужных решений самими работниками.

В случае их совместной выработки в групповой коммуникации искренне заинтересованных в этом людей находимые ответы будут являться не чьими-то внешними «ценными указаниями», а станут внутренними мотивами эффективной деятельности участников.

Вопросы для обсуждения

• 1. Развитие каких течений и отраслей научного знания предопределило появление социологического консалтинга?
• 2. В чем состоят основная проблема и следствия ориентации исследователей и практиков управления на достижение равновесия в организации как цели управления?
• 3. Почему недостаточно корректным является отнесение социологии формальных организаций к числу источников социологического консалтинга?
• 4. Какое ее изменение все-таки позволило считать социологию организаций одним из источников консалтинга?
• 5. Как должны формулироваться цели организации, чтобы на самом деле считаться таковыми?
• 6. Каковы основные тенденции развития современной социологии организаций?
• 7. В чем состоит противоречие позитивистской тенденции социологии и концепции «актора»?
• 8. Каковы основные предпосылки введения в социологическую теорию понятия «актор»?
• 9. Каковы основные следствия введения понятия «актор» в управлении экономикой и обществом? В каких конкретных фактах и действиях это проявляется?
• 10. Что можно было бы сказать о взаимосвязи объективного и субъективного на примере понятия «отношения в сфере производства»?
• 11. Из каких элементов состоят «производственные отношения»?
• 12. Что является основной детерминантой исторической эволюции системы производственных отношений?
• 13. Каковы основные предпосылки формирования активной социологии?
• 14. Почему понятие «вторая реальность» получило возможность практического использования значительно позже теоретического обоснования?
• 15. Каковы основные черты проявления глобальной тенденции общественного развития в «человеческом измерении»?

• [1] Начало современной социологии формальных организаций было заложенов 1952 г. социологической диссертацией П. Блау «Динамика бюрократий». Средиоснователей этого направления называются также его коллеги по аспирантуреКолумбийского университета Ф. Селзник и А. Гоулднер, известные впоследствиикак «теоретики менеджмента».
• [2] Подробнее см. [6].
• [3] Следует отметить, что даже в советском варианте марксизма, категорическиотвергающем включение «личных» отношений в состав производственных, преобладающий тип взаимодействия работников традиционно (по Марксу) охарактери-зовывался через социально-психологические термины (например: «товариществои сотрудничество», когда это относилось к социалистическим производственнымотношениям, и «господство и подчинение» — при капиталистических).
• [4] По мнению Ю. Хабермаса, вместе с языком зарождаются ориентированныена взаимопонимание действия, и сам язык всегда предполагает возможностьвзаимосогласованных действий. Следовательно, ориентированное на взаимопонимание употребление языка представляет собой одно из важнейших проявленийсоциального общежития [30, с. 119].
• [5] Сокращение немецкого и шведского обозначения по заглавным буквамУправление. Организация. Участие (право голоса)".