Сознание и бессознательное

Важнейшие особенности и стороны сознательной деятельности

Когда речь идет о предмете психологии, то многие определяют ее как науку о данных сознания. Такое определение является не совсем точным; правильнее будет определять психологию * как науку о душевных процессах или душевных явлениях, так как мы увидим дальше, что психология изучает не только сознательные, но и бессознательные процессы.

Итак, что такое сознание и в чем обнаруживается его деятельность? Современные психологи решают подобного рода вопросы несколько иначе, чем это делали прежде. Раньше старались определить сущность сознания, отвечая на эти вопросы, например, таким образом: «сознание есть свойство души*; или «сознание есть отражение в человеке высшего мирового начала» и т. д. А затем отсюда выводили различные особенности и свойства сознания. В противоположность этому современная опытная психология идет другим путем. Она прежде всего рассматривает особенности того процесса или явления, которое мы называем сознанием.

В чем заключаются особенности сознательного процесса? Для того чтобы объяснить это, я приведу пример. Положим, я сплю крепким сном без сновидений. Затем я начинаю что-то испытывать, что-то совершенно неопределенное, какой-то толчок. Я не знаю, что это такое, не знаю даже — зрительное ли это впечатление, или осязательное, слуховое. Вместе с тем это ощущение является очень смутным и слабым; мало-помалу я начинаю различать звук, и он делается все более сильным, ощущение становится более ясным, отчетливым. Я начинаю слышать членораздельные звуки, различаю человеческую речь и, наконец, окончательно просыпаясь, узнаю голос приятеля, который будит меня. Я перешел, значит, от бессознательного состояния к состоянию сознательному. Чем характеризуется этот переход? Во-первых, тем, что мои восприятия сделались более сильными, ясными и отчетливыми. Вместо слабого, неясного шума — громкие, отчетливые звуки человеческой речи. Во-вторых, оно характеризуется еще тем, что эти восприятия поставлены мною в связь с окружающим. Вам, вероятно, часто приходилось испытывать, что, просыпаясь, вы сразу не можете ориентироваться: где вы, что с вами, каким образом вы сюда попали? В особенности это бывает, если вы просыпаетесь в мало знакомом месте. Затем вы начинаете приводить свои восприятия в связь со своими мыслями и воспоминаниями и мало-помалу сознание объединяется. Следовательно, вторая особенность — это большее объединение впечатлений. Наконец, третья особенность, о которой подробнее будет сказано ниже, это связь впечатлений с нашим собственным «я», с нашей собственной личностью.

Остановимся теперь подробнее на каждой из этих трех особенностей сознательной деятельности.

Во-первых, сознательные переживания являются более интенсивными, более ясными и отчетливыми. В этом отношении существует, как вы видели из приведенного примера, целый ряд постепенных ступеней сознательности, начиная от совершенно не сознаваемого, бессознательного, переходя к более отчетливому и, наконец, кончая наиболее ясными и отчетливо сознаваемыми переживаниями.

Для обозначения этих ступеней сознательности Вундт приводит следующую схему сознания. Он сравнивает сознательную деятельность с полем зрения. Когда я смотрю прямо перед собой, хотя бы на часы, находящиеся сейчас передо мной, то тот предмет, на который я устремляю взор, виден со всеми его деталями, другие предметы видны менее отчетливо, но все же различаются мною; то же, что еще дальше удалено, почти сливается в общую однородную сероватую массу. Таким образом, в поле зрения различается прежде всего поле наиболее ясного зрения, лежащее вокруг точки фиксации. Затем — периферия поля зрения, т. е. то, что находится ближе к границе поля зрения, и, наконец, граница поля зрения, за которой я не вижу ничего. Ясность и отчетливость зрения возрастает по мере приближения к фиксационной точке и, наоборот, уменьшается по мере приближения к периферии.

По аналогии с этим полем зрения Вундт представляет себе наше сознание. И здесь он различает в каждый данный момент фиксационную точку сознания.* Этот термин обозначает, что соответствующие переживания сознаются нами в данный момент наиболее ярко и отчетливо. На периферии сознания находится все то, что менее ясно сознается, и, наконец, представления или впечатления, которые перестают мною сознаваться, находятся за порогом сознания. Этот термин — «порог сознания», впервые введенный Гербартом,** очень удобен для обозначения той границы, которая отделяет бессознательную сферу человека от едва сознаваемых впечатлений.

Надо сказать, однако, что не следует смешивать поле зрения с полем сознания: могут быть случаи, когда поле сознания не совпадает с полем зрения. Со всеми вами, вероятно, бывали такие моменты, когда вы смотрели перед собой, уставив глаза в одну точку, а между тем думали совершенно о другом. Это бывает часто в тех случаях, когда человек задумывается: он смотрит неподвижно в одну точку, но это не значит, чтобы те объекты, на которые направлен его взор, действительно находились в фиксационной точке его сознания; в это время он может вспоминать, например, о вчерашнем разговоре, и сознание его будет сосредоточено на предмете этого разговора, и т. п.

Для того чтобы ясно представить, что следует понимать под порогом сознания, я проделаю один простой эксперимент, который подтвердит вам то, что я говорил раньше, т. е. что психологические эксперименты не требуют непременно сложных приборов, а могут быть произведены с очень простыми приспособлениями.

Производится эксперимент с часами: экспериментатор постепенно подходит с часами к испытуемой и просит ее отметить тот момент, когда она услышит едва заметное тиканье. Момент этот отмечается как порог ощущения, т. е. граница, отделяющая едва сознаваемые впечатления от несознаваемых.

Если вы будете вглядываться в течение своих душевных процессов, то увидите, что фиксационная точка сознания и объекты, входящие в нее, вовсе не представляют чего-нибудь постоянного, неподвижного, напротив, вы увидите, что объекты в фиксационной точке сознания постоянно меняются. Я задумался и вспомнил о вчерашнем разговоре. На один момент я очень ярко вспомнил лицо человека, с которым я разговаривал; это воспоминание сменяется содержанием самого разговора; затем я перехожу на побочные обстоятельства. Одним словом, как в процессе зрения я перехожу взорами от одного предмета к другому, так и фиксационная точка сознания постоянно перемещается. Психологи образно выражаются, говоря: наши представления и вообще все наши душевные переживания борются между собой за обладание полем сознания и его фиксационной точкой; каждое из них стремится вытеснить из сознания другие, чтобы самому овладеть полем сознания. Вы видите, как на периферии вашего сознания постепенно появляются новые и новые впечатления, новые переживания, для того чтобы уступить место другим. Недавно скончавшийся психолог Джемс употребил для обозначения этой постоянной смены явлений сознания очень удачный термин — «поток сознания». Как в потоке быстро текущей реки постоянно сменяются различные струи и капли воды, так и в сознании происходит постоянная смена душевных переживаний.

Тем не менее весь этот поток душевной жизни все-таки представляется чем-то единым. Несмотря на то что мы в сознании постоянно различаем более или менее отчетливые отдельные переживания, отдельные мысли, чувства и впечатления, все же в каждый данный момент мы сознаем, что наша душевная жизнь представляет собой нечто цельное, объединенное.

Опыт. Испытуемой показаны сквозь щель тахистоскопа одна за другой несколько карточек, на которых нанесены группы точек; точки расположены или правильными рядами, геометрическими фигурами, — или же разбросаны в беспорядке; число их также различно. Оказывается, что правильно расположенные точки воспринимаются в большем количестве, чем неправильные; кроме того, замечается тенденция неправильно разбросанные точки воспринимать и изображать в виде правильных рядов, фигур и пр.

Это — обычное явление. Наше сознание всегда вносит известный порядок, правильность в воспринимаемые нами явления внешнего мира. В сущности, все наши знания, вся система наших наук есть не что иное, как такое стремление упорядочить, привести к известному единству разбросанный, пестрый материал нашего опыта.

Если мы обратимся к животному миру, то увидим, что эти два признака — расчленение и объединение (дифференциация и интеграция) составляют характерную особенность не только психической жизни, не только сознания, но и всякой вообще органической жизни — всего живущего и существующего. Мы видим, что по мере совершенствования и развития животных организмов эти два признака все более и более делаются яркими и отчетливыми. Если вы возьмете жизнь на самых первых ее ступенях, например, какое-нибудь одноклеточное живое существо, у которого почти не дифференцированы ткани организма, то увидите, что их жизненные проявления, но этих ступенях настолько однообразны, что трудно говорить о какой-нибудь расчлененности и согласованности действий в том смысле, как мы их находим у взрослого человека. Мало помалу, подымаясь по ступеням животного царства, переходя к выше организованным животным, которые уже настолько дифференцированы, что имеют различные органы, имеют центральную нервную систему, вы видите, как по мере развития этой нервной системы в ней обособляются различные части, предназначенные для разных функций, например, особо выделяются органы двигательные, чувствительные, органы, предназначенные для переработки полученных ощущений и для комбинирования между собой различных импульсов и т. д. В то же время вы видите, что вместе с дифференцировкой нервной системы идет и ее объединение. Возьмите, например, червяка, разрежьте его пополам, и обе половины продолжают двигаться и действовать, как и прежде бывшее целое; между тем если позвоночному животному или человеку перерезать спинной хребет в шейной части, то вы увидите, что и человек и животное умирают. С дифференциацией, разделением различных органов идет их интеграция, их объединение.

То же самое происходит и в психической жизни человека. У человека и высших млекопитающих душевная жизнь представляется, несомненно, более сложной и разнообразной, чем у низших животных. Психика взрослого человека несравненно более разнообразна, чем психика ребенка, и вместе с тем она представляется гораздо более объединенной. Сознание у новорожденного ребенка состоит из группы отрывочных впечатлений, не связанных между собою; отсутствует координация, объединение впечатлений, а вместе с ним отсутствует и сознание своей личности. Вундт изображает сознание ребенка в виде коротких, отрывочных, не связанных между собой линий. Но мере развития линии (т. е. отдельные впечатления) делаются более длительными и связи между ними — более богатыми и разнообразными. В силу того что ребенок не может долго сосредоточиться на одном и том же впечатлении, фиксационная точка его сознания постоянно переходит от одного к другому; таким образом, можно говорить о крайне слабом развитии сознания у новорожденного ребенка. С течением времени сознательная деятельность развивается таким образом, что каждое отдельное впечатление становится все более детальным, и вместе с тем отдельные впечатления связываются между собой. Ребенок начинает постепенно понимать, что, когда к нему подходят с губкой и с водой, это значит — вслед за этим у него возникнет целый ряд неприятных ощущений, — и он начинает кричать от одного приближения к нему. В дальнейшем психическая жизнь заключается в том, что связь устанавливается не только между соседними впечатлениями, но и между более отдаленными: у взрослого человека отдельные впечатления могут вызывать воспоминание о том, что было неделю, месяц и год назад. Вот до какой степени доходит это объединение психической деятельности.

И здесь, как и во многих других случаях, мы видим, что параллельно с развитием психической деятельности идет развитие центральной нервной системы. В то время как у ребенка головной мозг не весь развился, у взрослого отдельные центры головного мозга получают свое окончательное развитие, что является физиологическим выражением объединения психических процессов, о котором сейчас шла речь.

Раньше я уже говорил о том, что в сознании в каждый данный момент различные впечатления то возникают, всплывая над порогом сознания и входя в фиксационную точку сознания, то опять уступают место другим впечатлениям. Уже из этого можно было заключить, что сознание никогда не представляет собой чего-нибудь совершенно однородного, простейшего, или, другими словами, что в сознании никогда не может быть только одного какого-нибудь впечатления. Сознание есть единство нескольких впечатлений. В сознании всегда существует одновременно несколько психических переживаний, чувств, представлений, мыслей, воспоминаний. Можно задать себе вопрос, как велик «объем сознания»? Другими словами: сколько представлений может вместиться одновременно в сознании человека? Ответы на этот вопрос давались различные. Одни указывали на то, что сознание может вместить одновременно несколько впечатлений; другие, наоборот, утверждали, что в сознании в каждый данный момент может вместиться только одно впечатление; если же нам кажется, что одновременно в нашем сознании находится несколько впечатлений, то это только кажущееся явление: на самом деле это зависит от того, что наше внимание быстро перебегает от одного объекта к другому, и, таким образом, возникает иллюзия, будто бы мы одновременно воспринимаем несколько впечатлений.

Этот последний взгляд основывается на том предположении, что наша душа есть нечто единое, и поэтому в каждый момент она может воспринимать только одно какое-нибудь впечатление. Для решения этого спорного вопроса были поставлены эксперименты. Один из них я вам уже показал — опыт с тахистоскопом, заключающийся в том, что когда испытуемый видит перед собой быстро промелькнувшую поверхность с изображенной на ней группой (точек или букв), то он воспринимает одновременно несколько точек. Это показывает, что одновременно мы можем воспринимать несколько впечатлений, но что число этих впечатлений ограничено: когда вы показываете при таких условиях 15−20 точек, то испытуемый воспринимает не все, а только 8−10.

Наблюдение обыденной жизни также показывает, что сознание наше может вмещать несколько впечатлений, но что поле или объем сознания не беспредельны. Сейчас в фиксационной точке моего сознания находится предмет моей лекции, то, о чем я сейчас говорю, о чем я буду говорить в ближайший момент. По соседству фиксационной точки сознания находятся зрительные впечатления, получаемые от аудитории, то, что я сейчас вижу перед собой. Еще дальше, на периферии моего сознания изредка мелькают, сменяя Друг друга, отдельные мысли, например, мысль о том, что скоро кончается лекция, мысль о том, что я буду делать во время перерыва, после перерыва. Затем изредка я взглядываю в окно; это впечатление едва воспринимается мною, и этим кончается объем моего сознания в данный момент. Все остальное находится за порогом сознания.

Эта ограниченность объема сознания с биологической точки зрения представляется приспособлением чрезвычайно целесообразным. Если бы человек должен был в каждый данный момент сознавать все то, что было им раньше воспринято, все то, что находится в бессознательной сфере, то, конечно, никакого сознания не хватило бы, и он не мог бы совершенно ориентироваться в окружающем. Потребности живого существа требуют, чтобы оно в каждый данный момент больше всего сосредоточилось на чемнибудь одном; иначе все остальное будет мешать, отвлекать внимание. В этом отношении сравнительная узость объема сознания является в высшей степени целесообразной.

Теперь я покажу другой опыт, также относящийся к объему сознания.

Берут метроном, устанавливают его на известный темп и затем дают испытуемому два ряда звуков, разделенных между собой промежутком. Опыт повторяется несколько раз, причем 1-й ряд бывает или равен 2-му, или же на один удар длиннее или короче его. Задача испытуемого заключается в том, чтобы, не считая ударов метронома, он определил, который из двух рядов длиннее. Для этого ему требуется всякий раз воспроизвести в памяти одновременно оба ряда и сравнить их. Оказывается, что при небольшом количестве ударов испытуемый определяет разницу правильно, а при 11−12 ударах определение уже делается менее точным.

Далее производится тот же опыт, но в несколько видоизмененной форме: после каждого третьего удара раздается звонок метронома, благодаря чему удары каждого рода известным образом группируются. Оказывается, что при этом условии сравнение длинных рядов происходит лучше, чем в первый раз, т. е. объем сознания расширяется.

Это нечто вроде того, что мы уже видели раньше в опыте с тахистоскопом: при взгляде на быстро промелькнувшие точки у испытуемого была тенденция группировать эти точки в правильные ряды или фигуры. Опыты в этих двух направлениях показывают, следовательно, что в тех случаях, когда содержание сознания разделено на правильные группы, объем сознания значительно увеличивается. Факт этот имеет большое значение для всей нашей душевной жизни. Мы знаем, что взрослый человек может одновременно обнимать гораздо больше впечатлений, чем ребенок. Сознание ребенка сравнительно бедно, узко; в каждый данный момент он вмещает не много впечатлений, между тем взрослый может одним взором окидывать огромный промежуток времени или значительное количество впечатлений. Это зависит именно от того, что у взрослого они упорядочены, приведены в систему. В том, чтобы упорядочить впечатления, познания, чувства, переживания и поступки ребенка, и заключается один из важных моментов в развитии душевной жизни.

Итак, я говорил о ясности и отчетливости значительных переживаний, их раздельности и взаимной связи. Теперь остается упомянуть о третьей особенности сознательной жизни человека — о постоянном отнесении сознательных переживаний к нашему «я», к нашей личности. Эта связь настолько велика, что многие психологи даже отождествляют сознание с личностью. Когда сознание утрачивается, то личность человека также временно как бы замирает, ее активное отношение к окружающему миру прекращается, или, по крайней мере, значительно ослабевает. Вместе с тем теряется возможность избирательного отношения к внешней среде, сосредоточения на одних впечатлениях и игнорирования других. В этом отношении деятельность сознания связана также теснейшим образом с деятельностью внимания, так что их можно до некоторой степени даже отождествить с другим. Внимание есть не что иное, как сосредоточение сознания на том или ином впечатлении или переживании, введение того или иного впечатления или переживания в фиксационную точку нашего сознания. Это сосредоточение большей частью бывает следствием активной деятельности нашего «я»; однако это случается не всегда, так что активное участие нашего «я» в сосредоточении внимания и в объединяющей деятельности сознания может быть выражено более или менее резко.*.