Регрессия. 
Специальная психология. 
Тест детской апперцепции в диагностике психологической защиты

Регрессия — это возвращение к предшествующим этапам развития личности, к прежним способам ее функционирования в ситуациях, которые могут спровоцировать тревогу или фрустрацию.

Проиллюстрировать механизм регрессии помогут следующие рассказы детей:

Юра (11 лет, ЗПР, по картинке № 4): «Мама кенгуру и дочка ехали. У мамы родился детенышек. Он взял яблоко. Они ехали в магазин. Она его взяла под кожицу. Он яблоко не смог съесть и уронил, так как оно было очень большое…».

Костя (11 лет, ЗПР, по картинке № 9): «Это домик. В домике открыта дверка. В маленькой комнате спит маленький-маленький зайчик. У него в комнате стоит маленькая-маленькая белая кроватка. […] Зеркальце висит. И маленький коврик. Сейчас ночь, и он спит…».

Виталик (9 лет, ЗПР, по картинке № 8):«[…] Сынок был дома. […] Гость пришел. Потом они поговорили, кофейку попили, мальчик, маленькая обезьянка, подошла к тетеньке, потом сказала: „Расскажите мне сказку“. И она ей рассказывает сказку про трех медвежат» «.

Нужно отметить, что у детей, использующих регрессию как защитный механизм, в других рассказах прослеживаются потребности в опеке, спокойствии, защите, во внимании со стороны взрослых, в общении, в близости к матери.

Этот спектр мотивов: потребность в безопасности, материнской защите и спокойствии, в заботе и любви — лежит в основе желания снова стать маленьким. Кроме того, желание снова стать маленьким может быть обусловлено потребностями вызывать восхищение, быть любимым, значимым во взаимоотношениях.

Заметим, что в подобных случаях дети часто используют уменьшительно-ласкательные слова, свойственные речи маленьких детей:

Юра (11 лет, ЗПР): «Мама родила сынят; они вытерли ротик; он был старенький; у мамы родился детенышек; она взяла его под кожицу; мама увидела сыночка; лев рычит на мартышку; зайчик плакал».

Костя (11 лет, ЗПР): «В маленькой щелочке мышка; у нее были кенгурята; маленькая сумочка; кроватка для малышей; спят два медвежонка;

обезьянка; домик; открыта дверка; спит зайчик; зеркальце висит; маленький коврик; сидит на скамеечке".

Виталик (9 лет, ЗПР): «Приготовила кашки; медвежонок говорит; мышка хочет; родила двух кенгурят; сидит в животике; мишки; сынок был дома; маленькая обезьянка; мама родила зайчика; положила в кроватку; щеночек хотел в туалет».

Если бы мы проводили лексический анализ рассказов детей на частоту употребления уменьшительно-ласкательных слов, мы получили бы следующие результаты.

Чаще всего употребляются слова с такими уменьшительноласкательными суффиксами, как к-, ик-/-чик-, онок-/-енок-, анк-/-янк-, ичк/-ечк и др. Например; мышка, медвежонок, зайчик, кенгуренок, обезьянка, норка, кроватка, мишка, скамеечка, сынок, малыш.

У детей с нормальным развитием уменьшительно-ласкательные слова в большинстве случаев применяются по отношению к главным героям и в меньшей степени — при описании деталей. У младших школьников с ЗПР использование такой лексики наблюдается по всему рассказу.

Проводя наше исследование, мы зафиксировали единичные случаи проявления регрессии в рассказах у детей с нормальным развитием.

Алеша [10 лет, нормальное развитие, рассказ по картинке № 9): «Жила мама зайчиха и зайчонок. Зайчонок спал. Настало утро. Мама подумала: „Зайчонок устал и лег спать“. Мама утром заходит, а зайчонок сидит. Каждый день она теперь заходит, укладывает его, рассказывает ему сказку. Он не спал, потому что ему казалось, что ночью кто-то бродит».

Анализируя остальные рассказы этого ребенка, мы натолкнулись на потребность в защите только в рассказе № 4. В других случаях мы встречали потребности, противоположные регрессивным тенденциям, а именно: потребность в автономии (№ 10), потребность поддержать взрослых (№ 2, 6, 8). Уменьшительно-ласкательные слова употреблялись ребенком исключительно для обозначения героев; «курочка», «мишка», «кенгуренок», «медвежонок», «обезьянка», «зайчонок».

Можно предположить, что более частое употребление уменьшительно-ласкательной лексики детьми с ЗПР напрямую связано с преобладанием у них регрессивных тенденций по сравнению с детьми контрольной группы.

Регрессия является относительно простым защитным механизмом. Считается, что детям свойственно обращаться к прежним привычкам (присущим более ранним стадиям развития) тогда, когда они устают или голодны (Р. Dubois, 1972).

Наше исследование показало, что использование лексики, связанной с темой еды, встречается гораздо чаще в рассказах детей с ЗПР, чем в рассказах детей с нормальным развитием. Для детей с ЗПР характерно употребление:

• • таких глаголов, как «поесть», «есть», «кушать», «съесть», «кормить» «обедать», «завтракать», «пить (чай)»;
• • таких существительных, как «завтрак», «обед», «пикник», «еда»;
• • такого прилагательного, как «голодный».

При этом важно отметить, что тема еды встречается в рассказах даже по тем картинкам, где визуально она не присутствует вовсе (№ 2, 3, 5, 6, 9, 10). Чаще всего дети с ЗПР обращаются к данной теме, работая с картинкой № 9. Обычно рассказы по этой картинке связаны с проблемами одиночества, беспомощности, страхов темноты.

Юра (11 лет, ЗПР, по картинке № 9): «Заяц был дома и ждал маму. А мама пошла, искать морковку и капусту, чтобы поесть на завтрак. Зайчик плакал, ему было страшно. Пришел волк и чуть его не съел. Заяц его ударил и волк убежал. Мама вернулась и увидела кровь. Он все рассказал маме. Стали дружно жить и поели».

Вова (8 лет, ЗПР, по картинке № 9): «Зайчик. Мама ушла. Она спит. А Заяц хотел есть. Он проснулся и пошел. Холодно. Он разбудил маму. Он поиграл, она ему принесла еды. Он покушал и заснул».

Саша (9 лет, ЗПР, по картинке № 9): «Маленький кролик. Он не спит, потому что дома нет никого. Он ждет пока кто-то придет. Потом он устал и лег спать. Пришла зайчиха, когда он уже заснул. Потом его разбудили и начали есть».

Следует отметить, что младшие школьники с нормальным развитием обращаются к теме еды, никак не связанной с сюжетом рисунка, лишь при составлении рассказа по картинке № 6. Как уже указывалось выше, картинка № 6 провоцирует рассказы на тему ревности в семье, на тему вынужденного одиночества. Эти проблемы, как оказалось, более значимы для испытуемых из контрольной группы, чем для детей с ЗПР. Вот почему в такой ситуации дети с нормальным развитием чаще прибегают к регрессивным формам поведения.

Гриша (70 лет, нормальное развитие, по картинке № 6): «Тут в берлоге спят. Один он голодный. Когда он баловался … потом он будет спать». —Из данного рассказа видно, что ребенок столкнулся с тревожащей его ситуацией, поэтому, во-первых, он пытается отрицать и вытеснять происходящее (использование безличной конструкции «спят»; рассказ предельно короткий), во-вторых, — изолироваться («один»), при этом используются элементы регрессивного защитного поведения.

Вывод. Исходя из вышеприведенных данных, мы можем предположить, что регрессивное защитное поведение у детей провоцируется разными по своему содержанию обстоятельствами.

Психологу же, работающему с младшими школьниками с ЗПР, которые используют защитный механизм — регрессию, необходимо обратить внимание на следующее.

• 1. Регрессия представляет собой возвращение к знакомому способу действия после достижения нового уровня компетентности. Чтобы классифицировать данный механизм как защитный, он должен быть бессознательным. Общепризнано, что реакцией на стресс может стать болезнь. В этом случае, по мнению некоторых авторов, болезнь надо рассматривают как вариант регрессии, известный как соматизация (D. Marcell, 1996; Н. Маквильямс, 2001).
• 2. Считается, что регрессия — это распространенный вариант замещения, перевод поведения в ранние, незрелые, детские формы. Можно предположить, что дети с ЗПР, характеризующиеся эмоциональной неустойчивостью, используют этот защитный механизм, когда они не выдерживают напряжения при высших, взрослых формах поведения.
• 3. Защитный механизм регрессии, позволяющий всегда вернуться к простым и хорошо усвоенным формам поведения, развивается в раннем детстве. Если этот способ действия станет стереотипным, то во взрослом состоянии человек будет отличать инфантилизмом, к которому у детей с ЗПР есть серьезные предпосылки.