Какие добродетели ведут к отрицанию существования мира?

Пример высочайшей добродетели мы можем найти в древнейшем религиозном памятнике Индии — Упанишадах. Роль самих Упанишад для религиозной культуры Древней Индии переоценить невозможно. Являясь мифологическим окончанием Вед, Упанишады сыграли грандиозную роль в формировании религиозно-философской традиции Индии. Достаточно упомянуть, что, опираясь именно на них, возникли в разные времена все школы Индии, которые и определяли лицо этой культуры. Эпохи индуизма, но в большей мере брахманизма, обязаны своему рождению этому священному памятнику. Загадка универсальности Упанишад раскрывается достаточно просто — вариативные подходы в решении одних и тех же вопросов рождали некоторое число ответов, диапазон разработок которых создал благоприятную духовно-интеллектуальную почву для возникновения множества философско-религиозных традиций. Таким образом, религиозный плюрализм в Индии обязан своему возникновению многочисленным Упанишадам, остающимся по сей день «основанием» индуистской ментальности.

Высшей реальностью в Упанишадах выступает мифологический образ Брахмана, который наделен вечными, бесконечными и бесформенными свойствами. Он-то и становится началом и завершением всего временного, ограниченного и оформленного в мироздании, да и самого мира тоже. Поэтому идеалом здесь считается достижение единения с Брахманом и обретение всех тех черт, которыми обладает Абсолют. Мир и его части существуют не сами по себе, а для того чтобы найти успокоение в Боге. Упанишады выдвигают путь, который поможет человеку избавиться от своей ограниченности, телесной оформленное™ и временности своей жизни; достигнув высшего блаженства — Ананды, растворить навсегда свой ум в беспредельном, с которым ассоциируется высшее счастье для человека.

В Упанишадах онтология незримо сливается с антропологией, поэтому мы не находим пограничной черты, где заканчивается разум человека и начинается Брахман, и наоборот, разум человека становится самоограничивающим себя во времени Брахманом, а Брахман — разумом человека, достигшего предела своего становления — абсолютной бесконечности и вечности. Имманентность Бога разуму позволяет утверждать, что человек, чувствующий свою отличность от Бога, способен обрести высшее знание (Брихадараньяка. — I. 4. 10).

Связь разума человека с Богом позволяет Упанишадам стать универсальным источником для разных религиозных школ. Ведь в зависимости от степени развитости ума рождаются различные образы Бога, каждый из которых имеет право на существование, так как удовлетворяет собой нужду в нем разума. Брахман раскрывает себя людям по-разному, создавая условия для возникновения новых традиций.

Разница в силе восприятия Брахмана человеческим умом делит социальное общество на касты, где самой совершенной прослойкой становятся брахманы — жрецы. Их разум наиболее готов вернуть себя Богу. Четырем периодам их жизни (ашрамы) соответствует четыре уровня сознания. Так, самой ранней стадии ученичества соответствует бодрствующий тип сознания.

На втором этапе, когда каждый из них является главой своей семьи, доминирует состояние сознания «сон со сновидениями». Именно так они воспринимают жизнь на третьем этапе, становясь жрецами и мировыми судьями. Здесь выше всего почитается состояние сна без сновидения, ибо, как полагают жрецы, здесь человек на время сливается с Богом, становясь ничем не оформленной бесконечностью. Высшее состояние сознания — турия — культивируется жрецами на последнем этапе жизни, когда они, удаляясь в лес, окончательно убеждаются в иллюзорности материального мира и разума человека, который выступает ничем по отношению к миру и всем по отношению к Ничто.

Какие же добродетели сопровождают браминов до тех пор, пока они не отреклись от мира? Первые формы добродетелей браминов связаны с жертвоприношениями. Приучая себя с детства к жертвоприношениям, связанным с ограниченным принятием пищи, воздержанием от удовольствий, временем, потраченным на учебу, и исполнением обрядов, в скором времени всю свою жизнь превращает в одно большое жертвоприношение Богу, во имя единения с которым он жертвует земными ценностями. В этом жрец уподобляется Брахману, который создает мир, жертвуя некоторой частью своей бесконечности. И подобно тому, как мир обязан своему происхождению божественной жертве, так и брамин обязан началу своего совершенствования добродетели жертвенности. Вместе с абсолютной жертвенностью к плодам своего труда приходит безразличие сначала к вещам мира, а затем и к самому миру. Самоценным становится бескорыстный труд, в котором брамин доходит до самоотречения. Последовательная отрешенность от плодов деятельности, от внешнего мира и, наконец, от самого себя оставляет жрецу на последнем этапе его жизни единственную и главную радость — это созерцание Брахмана и единение с ним. Разум жреца, достигая божественной бесконечности и неоформленности, больше никогда не возвращается во временной и ограниченный мир, хотя телесно он может еще в нем и пребывать. Такое невмешательство в существующий только для невежественных сознаний людей мир называется добродетелью недеяния. Добродетель недеяния становится следствием ума брамина, который, достигнув совершенства, обрел единение с Брахманом. Далеко не все Упанишады приходят к идее мира и жизнеотрицания, а в большинстве своем только поздние. Но именно они и составляют вершину браминской мысли, которая в дальнейшем была преобразована в школу адвайты-веданты.

Таким образом, мы стали свидетелями того, как духовная добродетель недеяния становится следствием совершенного ума человека, где всякий поступок — бессмысленен в мире, которого на самом деле нет.