Действие и этическое действие

Люди вынуждены жить с тем, что они прожили. Иначе человек прекращал бы оставаться человеком, он превращался бы в мышь, бегущую с тонущего корабля.

К. Демирель. Антигона^[1]

Рассказанным ранее мы продемонстрировали, что формирование действия в отношениях между человеком и человеком проходит через определенные стадии, что существуют различные возможности определения этих этапов. В свою очередь, эти различные определения открывают путь различиям в действиях с точки зрения ценностей.

Первое различие, которое можно выявить в действиях с точки зрения ценности, кроется в том, удалось осуществить необходимое или нет. При этом следует выяснить: а) что такое «осуществить необходимое» в отношениях между человеком и человеком? или б) какого рода особенностями должно обладать действие, чтобы осуществить «необходимое»? Выявление необходимого в конкретных отношениях в большой степени зависит от человека — от его информационных и этических компетенций, «готовности», а также и от некоторых совпадений. Однако, следовательно, условия для выявления определяются некоторыми особенностями действия, в результате которого осуществлено «необходимое».

Если посмотреть на процесс осуществления действия, «осуществить необходимое» может подразумевать три различных смысла. Первый — действие человека с целью достижения поставленной цели (в повседневной жизни это называется действовать правильно); второй — действие человека в соответствии с желаемым в определенных отношениях; третий же — действие человека после выявления того, что необходимо сделать в определенных отношениях. Последний из них подразумевает сохранение основных целей человека, обнаружение желаемого в отношениях, определсние путей реализации желаемого при имеющихся условиях (какую цель как осуществлять) и де-факто реализация.

Таким образом, желаемое в отношениях определяется потребностью человека или значимыми для него вещами; то, что «нужно сделать», подразумевает для человека поставить цель для осуществления желаемого, действовать определенными методами для достижения цели, осуществлять внимательные расчеты. Это — расчеты по принципу «польза — вред» для себя или для «дела», тогда как действие человек осуществляет в отношении другого человека. С этой точки зрения, человек, достигнувший цели, сделал все правильно. Однако было ли это действие правильным?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо на вопрос посмотреть с другого ракурса, с точки зрения структуры человека — ответить на вопрос, «что значит цель осуществления действия в отношениях между человеком и человеком». Целью действия, направленного на другого человека, может быть только человек, на которого направлено действие. В этой связи действие, которое может быть оценено как правильное, есть действие, осуществленное в соответствии с целью. При этом не каждое действие, которое может быть оценено как правильное в отношениях между человеком и человеком, является продуктом этического мира ценностей; если значимые вещи продолжают оставаться таковыми для человека, тогда то, что нужно сделать, чаще всего не является ценностным действием, т. е. не становится действием, которое оберегает ценность и ценности человека. Обычно это — ситуация в отношениях с человеком, который осуществил неправильное или неценное действие. Таким образом, мы сталкиваемся с двумя видами необходимого к осуществлению — правильными и ценными действиями.

***.

В целом, условия для возможностей осуществления необходимого действия связаны с тремя различными аспектами элементов действия. Особенность действия, в результате которого осуществляется необходимое в отношениях между человеком и человеком, подразумевает по порядку: опору на правильную оценку, связанную с другим человеком, определение убеждения, проистекающего из данных о ценности человека и об этических ценностях, определение значения желаемого в отношении другого человека, выявление цели для реализации желаемого в имеющихся условиях, реализация этой цели с опорой, как минимум, на защиту ценности человека. Если одно из условий не реализуется, последующие также не реализуются.

Когда эти условия реализуются в конкретных отношениях, действие обязательно становится правильным; но то, что оно правильное, не обязательно подразумевает, что оно ценное — этическое.

В конце концов, реализация этих условий в отношениях между человеком и человеком^[2] связана только со способностями действующего человека, с его этическими и информационными компетенциями, с тем, является ли он человеком этическим. Между тем ценность действия в отношениях между человеком и человеком связана с условиями, которые, в свою очередь, связаны с человеком, который осуществляет действие. Каждый элемент действия также должен обладать особенностями: действие должно быть правильно оцениваемым ценностным действием (как минимум правильным), мир действия должен быть ценностным миром, действие должно быть лояльным другому человеку, нужно воздерживаться от неправильных или неценных действий на пути к цели, нужно стараться как минимум защитить ценность человека.

Как видно, в отношениях между человеком и человеком недостаточно, чтобы человек, осуществляющий действие, был человеком этическим; необходимо, чтобы произошло случайное или намеренное совпадение путей двух свободных людей. В этом случае ценностное действие в отношениях между человеком и человеком становится действием, которое подразумевает этические ценности и реализует этические возможности человека. Обладающие такой особенностью действия становятся этическими действиями.

Это — особенности действий человека в отношениях с людьми — человека, обладающего знаниями по поводу ценностей и приучившего себя с молодого возраста к ценностно мотивированным действиям. Этические люди, которые могут ошибаться, но стараются не допускать ошибок и не осуществлять неценное в отношении других этических людей, своими действиями расширяют возможности действий и мир человека в условиях нашего мира.

Действие перед лицом ситуации Утром шестнадцатого апреля доктор Бернар Риэ, выйдя из квартиры, споткнулся на лестничной площадке о дохлую крысу. Как-то не придав этому значения, он отшвырнул ее носком ботинка и спустился по лестнице. Но уже на улице он задал себе вопрос, откуда бы взяться крысе у него под дверью, и он вернулся сообщить об этом происшествии привратнику. Реакция старого привратника мсье Мишеля лишь подчеркнула, сколь необычным был этот случай. Если доктору присутствие в их доме дохлой крысы показалось только странным, то в глазах привратника это был настоящий позор. Впрочем, мсье Мишель занял твердую позицию: в их доме крыс нет. И как ни уверял его доктор, что сам видел крысу на площадке второго этажа, и, по всей видимости, дохлую крысу, мсье Мишель стоял на своем. Раз в доме крыс нет, значит, кто-нибудь подбросил ее нарочно.

Вечером того же дня Бернар Риэ, прежде чем войти к себе, остановился на площадке и стал шарить по карманам ключи, как вдруг он заметил, что в дальнем, темном углу коридора показалась огромная крыса с мокрой шерсткой, двигавшаяся как-то боком.

Наутро, семнадцатого апреля, в восемь часов привратник остановил проходящего мимо доктора и пожаловался ему, что какие-то злые шутники подбросили в коридор трех дохлых крыс. Должно быть, их захлопнула особенно мощная крысоловка, потому что они все были в крови. Привратник еще с минуту постоял в дверях, держа крыс за лапки, он, видимо, ожидал, что злоумышленники выдадут себя какими-нибудь ядовитыми шутками. Но ровно ничего не произошло.

Заинтригованный этим происшествием, Риэ решил начать визиты с внешних кварталов, где жили самые бедные его пациенты. Только на одной из улиц, по которой ехал доктор, он насчитал с десяток дохлых крыс, валявшихся на грудах очистков и грязного тряпья. Все же Риэ позвонил в городское бюро дератизации, он был лично знаком с директором. Слышал ли директор разговоры о том, что огромное количество крыс вышли из нор и подыхают? Мерсьс, директор, слышал об этом, и даже в их конторе, расположенной неподалеку от набережной, обнаружено с полсотни грызунов. Ему хотелось знать, насколько положение серьезно. Риэ нс мог решить этот вопрос, но он считал, что контора обязана принять меры. Дошло до того, что агентство Инфдок (информация, документация, справки по любым вопросам) в часы, отведенные для бесплатной информации, довело до сведения радиослушателей, что за одно только двадцать пятое апреля была подобрана и сожжена 6231 крыса. Цифра эта обобщила и прояснила смысл уже ставшего будничным зрелища и усугубила общее смятение.

Двадцать восьмого апреля агентство Инфдок объявило, что подобрано примерно 8000 крысиных трупов, и городом овладел панический страх. Жители требовали принятия радикальных мер. Но на следующий день агентство объявило, что нашествие внезапно кончилось и служба очистки подобрала только незначительное количество дохлых крыс. Город вздохнул с облегчением.

Однако в тот же день около полудня доктор Риэ, остановив перед домом машину, заметил в конце их улицы привратника, который еле передвигался, как-то нелепо растопырив руки и ноги и свесив голову, будто деревянный паяц. Старика привратника поддерживал под руку священник, и доктор сразу его узнал. Это был отец Панлю, весьма ученый и воинствующий иезуит; они нс раз встречались, и Риэзнал, что в их городе преподобный отец пользуется большим уважением даже среди людей, равнодушных к вопросам религии. Доктор подождал их. У старика Мишеля неестественно блестели глаза, дыхание со свистом вырывалось из груди. Вдруг что-то занемог, объяснил Мишель, и решил выйти на воздух. Но во время прогулки у него начались такие резкие боли в области шеи, иод мышками и в паху, что пришлось повернуть обратно и попросить отца Панлю довести его до дома.

Газетчики, продающие вечерний выпуск, громкими криками возвещали, что нашествие грызунов пресечено. По, едва переступив порог каморки привратника, доктор увидел, что тот лежит, наполовину свесившись с кровати над помойным ведром, схватившись одной рукой за живот, другой за горло, и его рвет мучительно, с потугами, розоватой желчью. Ослабев от этих усилий, еле дыша, привратник снова улегся. Температура у него поднялась до 39,5°, железы на шее и суставы еще сильнее опухли, на боку выступили два черных пятна.

На следующий день, тридцатого апреля, с влажно-голубого неба повеял уже ио-весеннему теплый ветер. Он принес из отдаленных пригородов благоухание цветов. Утренние шумы казались звонче, жизнерадостнее обычного. Для всего нашего небольшого городка, сбросившего с себя смутное предчувствие беды, под тяжестью которого мы прожили целую неделю, этот день стал подлинным днем прихода весны. Даже Риэ, получивший от жены бодрое письмо, спустился к привратнику с ощущением какой-то душевной легкости. И в самом деле, температура к утру упала до 38°. Больной слабо улыбнулся, не поднимая головы с подушки.

Часа через два, уже сидя в машине «скорой помощи», доктор и жена больного склонились над ним. С обметанных, распухших губ срывались обрывки слов: «Крысы! Крысы!» Лицо его позеленело, губы стали как восковые, веки словно налились свинцом, дышал он прерывисто, поверхностно и, как бы распятый разбухшими железами, все жался в угол откидной койки, будто хотел, чтобы она захлопнулась над ним, будто какой-то голос, идущий из недр земли, не переставая звал его, задыхающегося под какой-то невидимой тяжестью.

Смерть привратника, можно сказать, подвела черту под первым периодом зловещих предзнаменований и положила начало второму, относительно более трудному, где первоначальное изумление малопомалу перешло в панику.

За несколько дней смертельные случаи участились, и тем, кто сталкивался с этим загадочным недугом, стало ясно, что речь идет о настоящей эпидемии. Именно в это время доктор Кастель, человек уже пожилой, зашел побеседовать к своему коллеге Риэ.

• — Надеюсь, Риэ, вы уже знаете, что это? — спросил он.
• — Хочу дождаться результата анализов.
• — А я так знаю. И никакие анализы мне не требуются. Я много лет проработал в Китае, да, кроме того, лет двадцать назад наблюдал несколько случаев в Париже. Только тогда не посмели назвать болезнь своим именем. Общественное мнение — эго же святая святых: никакой паники, главное — без паники. К тому же один врач мне сказал: «Но это немыслимо, всем известно, что на Западе она полностью исчезла». Знать-то все знали, кроме тех, кто от нее погиб. Да и вы, Риэ, гоже знаете это не хуже меня.

Риэ задумчиво молчал. Из окна кабинета был виден каменистый отрог прибрежных скал, смыкавшихся вдалеке над бухтой. И хотя небо было голубое, сквозь лазурь пробивался какой-то тусклый блеск, меркнущий по мере того, как близился вечер.

— Да, Кастель, — проговорил он, — а все-таки не верится. Но, по всей видимости, это чума.

** *.

Слово «чума» было произнесено впервые. И, глядя в окно на свой город, который ничуть не изменился, вряд ли доктор почувствовал, как в нем зарождается то легкое отвращение перед будущим, что зовется тревогой. Доктор припомнил, что, по утверждению Прокопия, чума в Константинополе уносила ежедневно десять тысяч человек. Доктор все еще смотрел в окно. По ту сторону стекла — ясное весеннее небо, а, но эту — слово, до сих пор звучавшее в комнате: «чума». Слово это содержало в себе не только то, что пожелала вложить в него наука, но и бесконечную череду самых необычных картин, которые так нс вязались с нашим желто-серым городом, в меру оживленным в этот час, скорее приглушенно жужжащим, чем шумным, в сущности-то счастливым, если можно только быть одновременно счастливым и угрюмым. И это мирное и такое равнодушное ко всему спокойствие одним росчерком, без особого труда зачеркивало давно известные картины бедствий: зачумленные и покинутые птицами Афины, китайские города, забитые безгласными умирающими, марсельских каторжников, скидывающих в ров сочащиеся кровью трупы… Да, в конце концов, все мы висим на ниточке, и три четверти людей — это уж точная цифра — спешат сделать то самое незначительное движение, которое их и сразит.

Но все это умопомрачение рушилось перед доводами разума. Совершенно верно, слово «чума» было произнесено, совершенно верно, как раз в ту самую минуту просвистел бич и сразил одну или две жертвы. Ну и что же — еще не поздно остановить его. Главное — это ясно осознать то, что должно быть осознано, прогнать прочь бесплодные видения и принять надлежащие меры. И тогда-де чума остановится: ведь человек не может представить себе чуму или представляет ее неверно. Если она остановится, что всего вероятнее, тогда все образуется. В противном случае люди узнают, что такое чума и нет ли средства сначача ужиться с ней, чтобы уж затем одолеть.

Доктор отворил окно, в комнату ворвался шум города. Из соседней мастерской долетал короткий размеренный визг механической пилы. Риэ встряхнулся. Да, вот что дает уверенность — повседневный труд. Все прочее держится на ниточке, все зависит от того самого незначительного движения. К этому не прилепишься. Главное — это хорошо делать свое дело.

И доктор делан свое дело. Эпидемия чумы в итоге была прекращена.

… Вслушиваясь в радостные крики, идущие из центра города, Риэ вспомнил, что любая радость находится иод угрозой. Ибо он знал то, чего не ведала эта ликующая толпа и о чем можно прочесть в книжках, — что микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, что он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья, что он терпеливо ждет своего часа в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах и что, возможно, придет на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города^[3].

Какого рода оценку ситуации дал доктор Риз? Как сформировалась его позиция? И как он боролся с чумой?

Особенность этических отношений, на которой мы остановились в предыдущем разделе, — отношение действующего человека с другим человеком, роль этих личностей в формировании действия. Антигона сделала то, что сделала, для Полиника и только для Полиника, потому что она такой человек. Это, однако, только один из видов этических отношений.

Человек, осуществляя деятельность, делая что-либо, связанное с людьми, которых он видит или нет, которые рядом или далеко, всегда находится в этических отношениях: делает то, что делает, будучи человеком, принадлежащим к определенной общности, осуществляет действия, наполненные этическими вопросами. Если разобраться, в основе всего, что делает человек с точки зрения общественных отношений, рано или поздно обнаруживаются этические отношения. В этих отношениях отдельной темой является этическое действие. Таким образом, особенность этических отношений, в основе которых лежат действия в отношении неизвестных лиц, — тот факт, что эти отношения являются односторонними и опираются на оценку ситуации, не на оценку «человек — действие». Это — этические отношения, которые формируют действие, при котором не играет роль то, в отношении кого оно совершается в имеющихся условиях. Вот что имеется в виду под «односторонним действием». В связи с этой односторонностью не нужно вмешиваться в качестве стороннего наблюдателя, потому что здесь идет речь об осуществлении действия — делать что-либо или не делать.

В свою очередь, особенность оценки такого рода этических отношений ведет к некоторым изменениям в формировании действия — к некоторым различиям по сравнению с отношениями между человеком и человеком.

• [1] См.: Demirel К. Antigona. Сцена четвертая.
• [2] И в других видах этических отношений.
• [3] Камю А. Чума. С. 138−166, 377−378.