Идея радикального преобразования мира в философии марксизма

Философия как прикладная наука. Немецкая философия, начинавшаяся с радикальной критики «чистого разума», в лице Гегеля возрождает надежды на получение именно от разума окончательных ответов на все волнующие человека вопросы. Оптимизм середины XIX века начинает напоминать былую эйфорию эпохи Просвещения. Гегелевская философия порождает недоверие к реальности, которую вновь предлагается проверить на соответствие человеческой логике. Причем это стремление сопровождается глубокой уверенностью в том, что при обнаружении несоответствия именно реальность нуждается в изменении и улучшении, а ее действительное развитие есть последовательное приближение к некому идеальному заранее заданному образцу.

Стремление ускорить прогресс порождает агрессивно-волюнтаристическое отношение к действительности, нашедшее наиболее яркое выражение в марксизме, с точки зрения которого философия должна превратиться в прикладную науку с задачей не столько объяснить мир, сколько стать орудием его измененияГ Основы этого учения, во многом определившего исторический облик всего XX века, были заложены К. Марксом и Ф. Энгельсом, само же оно представляет целостную систему философских и экономических воззрений, обосновывающих радикальную программу «революционного преобразования мира».

Карл Маркс (1818—1883) родился в Трире, в семье адвоката. В студенческие годы увлекся философией Гегеля и Фейербаха. В 1848 г. принял активное участие в создании Союза коммунистов, составив (совместно с Ф. Энгельсом) его программу — «Манифест коммунистической партии».^[1]

Впоследствии Маркс отошел от активной политической деятельности и занялся научно-теоретической работой.

Фридрих Энгельс (1820—1895) родился в Вуппертале в семье текстильного фабриканта. Гимназию он не кончил, так как по настоянию отца был вынужден заняться коммерцией и параллельно — самообразованием. В 1844 г. Энгельс стал другом и сотрудником Маркса, занимался активной пропагандой его учения, получившего широчайшее распространение именно в его популяризированной и несколько упрошенной трактовке.

Марксизм возникает в общем русле новоевропейской рациональности с ее глубочайшим почтением к математически обработанному эмпирическому опыту. На формирование философии марксизма также оказали влияние два противоположных умонастроения середины XIX века:

• ? с одной стороны, гегельянство с его рациональной концепцией строго логической закономерности исторического процесса;
• ? с другой — утопический социализм

с его романтическими притязаниями на решительное и быстрое установление абсолютной справедливости.

Всю силу своего незаурядного ума Маркс прилагает, чтобы совместить эти, на первый взгляд исключающие друг друга, стремления. Подобно Гегелю, он полагает, что история есть закономерный процесс, однако, сохраняя верность романтической идее, допускает, что научное познание объективных законов может ускорить общественный прогресс. Лишь не знающий — раб необходимости; познавший законы исторического развития получает власть над историей, и от его доброй или злой воли зависит, будет ли его знание служить ускорению прогресса или, наоборот, станет тормозом на пути человечества к «светлому будущему».

Бытие, определяющее сознание. Главная цель Маркса — разработка теории общественного развития, максимально соответствующей идеальному образцу науки — математическому естествознанию. Маркс полагает, что детерминистические законы, подобные тем, которым подчиняются природные явления, должны действовать и в обществе. Но возможны ли столь жесткие законы в обществе, состоящем из множества индивидов, каждый из которых действует на основании своих свободных решений? Положительный ответ на этот вопрос можно дать, если рассматривать внутренний духовный мир человека как нечто вторичное, определяемое извне. Именно такой взгляд представлен в гегелевской философии, выступающей отправной точкой рассуждений Маркса. Гегель полагает, что индивидуальное сознание является представителем универсально-всеобщего сознания — Мирового Духа. Поэтому, несмотря на то, что каждый человек мыслит и действует как самостоятельный субъект, результирующая совокупных действий всего сообщества будет выражением внутренней логики саморазвития Мирового Духа. Таким образом, философия получает возможность говорить о закономерности исторического процесса, рассматривая его как внешнее обнаружение закона диалектического саморазвития категорий мышления. Однако для Маркса такая философия недостаточно «научна», поскольку она выводит последовательность исторических событий из логической последовательности идей, принадлежащих пусть и абсолютному, но все-таки субъекту. Маркс же хочет создать такую науку об обществе, которая могла продуцировать именно объективное знание.

Для создания такой науки необходимо было найти область действительности, которая могла бы служить для нее эмпирической базой, т. е. поставлять «факты», допускающие их математическую обработку и индуктивное обобщение. Ход, использованный Гегелем, предложившим в качестве базы для исследования сознания историю, Маркса не устраивает, во-первых, потому, что Гегель всякое историческое состояние понимает как реализацию идеи; во-вторых, потому, что факты истории уникальны и, стало быть, не поддаются математической обработке. По образному выражению Энгельса, гегелевская философия «стоит на голове», ее необходимо перевернуть, «поставить на ноги», сделав так, чтобы мысль следовала за фактом, а не наоборот, как это было у Гегеля. Сами же факты должны принадлежать к области не уникальных, а повторяющихся явлений, допускающих их индуктивное обобщение и математическую обработку. Иными словами, для того, чтобы создать классическую научную теорию общества, его необходимо представить как множество идентичных друг другу индивидов, ибо научный закон всегда характеризует отношения между однородными, т. е. принадлежащими к одному классу, явлениями. То же мы видим и у Гегеля, в системе которого все различия между людьми растворяются во всеобщности мышления.

Между тем Маркс не считает всеобщность мышления достаточным основанием для обеспечения научной строгости теории по причине его субъективности. Ему необходимо найти нечто, обладающее не менее высокой степенью общности, но в то же время принадлежащее к сфере внешнего, объективного мира. Такой всеобщей и в то же время объективной характеристикой человеческого существа Маркс предлагает считать не мышление, а труд.

Чтобы представить труд в качестве сущностной характеристики человека, следует показать, что он обладает такой же всеобщностью, как и мышление. Но обычно труд представляется в качестве фактора, не столько объединяющего, сколько разделяющего людей. Действительно, что может быть очевиднее, чем разделение людей по профессии: крестьянин, купец, судья и т. д. Но ведь и, но содержанию мыслей один человек может быть не похож на другого! Единство мышления определяется не содержанием, а формами осуществления, и обнаруживается это единство лишь на высоких уровнях абстракции при помощи сложных методов, разрабатывавшихся в течение тысячелетий. Однако то же самое можно отнести и к труду!

Ключом к решению проблемы для Маркса становится идея экономиста Адама Смита (1723—1790), который вводит понятие абстрактного труда, позволяющего говорить о его общих закономерностях, подобно тому, как логика давно уже говорит о законах мышления, отвлекаясь от его конкретного содержания. В логике важно не столько что мыслится, сколько как это делается. Равным образом и в философии Маркса — важно не столько что, сколько как производит труд. Абстрагируясь от конкретного содержания труда, философия получает возможность говорить о всеобщих законах производства. Столь широко понимаемое производство поглощает все без исключения формы человеческой деятельности, которые отныне начинают рассматриваться как его частные формы: «Религия, семья, государство, право, мораль, наука, искусство и т. д. суть лишь особые формы производства и подчиняются его всеобщему закону»^[2].

Политическая экономия начинает играть в марксизме роль эмпирической базы, поставляющей фактический материал для построения философии, претендующий на статус объективной науки. Не случайно наиболее фундаментальным философским трудом Маркса считается «Капитал», в котором разработка собственно философских идей осуществляется «на материале» анализа экономических отношений буржуазного общества. Подобно тому, как в гегелевской философии субъективность индивидуального мышления «снимается» в универсальной логике Мирового Духа, в философии марксизма субъективность экономических решений полностью растворяется в законосообразности Всеобщего Труда. Это означает, что сфера общественного труда может быть познана и описана в терминологии математического естествознания, точно так же, как у Гегеля в терминологии логических законов познается и описывается сфера мышления.

Экономические отношения, полагает Маркс, не только определяют, но буквально «производят» все жизненные проявления человеческого бытия, включая, в том числе, и сознание. В частности, в «Немецкой идеологии» — работе, написанной Марксом в соавторстве с Энгельсом, имеется глава, которая так и называется: «О производстве сознания», а в предисловии к «Критике политической экономии» Маркс прямо говорит: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание…»^[3]

В этом тезисе об общественном бытии, «определяющем сознание», пожалуй, наиболее внятно сформулировано марксово понимание философского материализма. В отличие от вульгарных трактовок, сводящих человеческое сознание к простой совокупности биохимических процессов, Маркс говорит о материальном характере экономических отношений, которые, хотя и возникают по поводу вещей, сами ни в коей мере вещественными не являются. Согласно Марксу, признание материальности экономических отношений не имеет ничего общего с приписыванием им вещественного характера. Их материальность заключается в том, что они складываются и развиваются по своим имманентным законам, существуют объективно, т. е. независимо от того, осознаем мы их или нет, и, следовательно, могут быть выявлены и зафиксированы «с научной точностью».

Маркс приходит к заключению, что последовательность событий, составляющих ткань человеческой истории, подчиняется не субъективной воле исторических персонажей, а объективной логике развития «материального производства», т. е. производства предметной среды, составляющей необходимое условие бытия человека. Эта логика, которую марксисты вслед за Гегелем называют диалектической, должна выражать наиболее общие принципы осуществления всех без исключения — и природных, и социальных, и ментальных — процессов, которые, но мысли Маркса, необходимо осуществляются по единой универсальной схеме, независимо от того, в какой из указанных областей они происходят. При этом марксистская диалектика не слишком отличается от гегелевской, однако если у Гегеля она выступает прежде всего как схема движения мысли и лишь поэтому становится схемой осуществления также и исторического процесса, в марксизме она рассматривается в первую очередь как «диалектика природы», которая лишь «отражается» и в динамике социальных отношений, и в логике теоретического мышления. Так происходит «переворачивание» гегелевской диалектики «с головы на ноги» и превращение ее в «строгую науку», которая, с одной стороны, стремится опираться на незыблемый фундамент объективных фактов, а с другой — рождает твердую веру в осуществимость романтических идеалов утопического социализма.

Материалистическое понимание истории. Согласно традиции европейские философы делили мир на две сферы: дух и природу. Маркс впервые обращает внимание на третью область — человеческое общество. Прежние мыслители не то чтобы не замечали его, но в большинстве своем пытались объяснять общественные отношения, либо выводя их из мышления, либо сводя к естественно-природным процессам. Маркс же, наоборот, сосредоточивает внимание на анализе экономических, т. е. общественных, отношений. Он исходит из того, что, действуя во всех без исключения областях реального мира, законы диалектики наиболее явным образом проявляют себя в сфере экономических отношений, поэтому именно их исследование дает ключ к пониманию и диалектики природы, и диалектики мышления. Вопреки традиции Маркс выделяет в качестве лидирующей науки не физику или логику, а политическую экономию, на основе которой формируется и социально-философская составляющая марксизма — исторический материализм. Сам термин принадлежит Энгельсу, а основной методологический принцип — материалистическое понимание истории — изложен в их совместной с Марксом работе «Немецкая идеология», написанной в 1846 г., вскоре после начала их сотрудничества.

Исторический материализм распространяет принципы материализма на всю область общественных явлений, выступая в качестве марксистской философии истории. Согласно историческому материализму совокупность производственных отношений образует реальный базис общества, на который опирается политическая и идеологическая надстройка. Базисные отношения в конечном итоге обусловливают всю совокупность социального, политического и духовного содержания жизни: «Люди, развивающие свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание»^[4].

Роль движущей силы общественного развития Маркс отводит социальной революции, поскольку согласно его философии невозможно изменить человеческое сознание путем просвещения и воспитания: «Продукты сознания могут быть уничтожены не духовной критикой… а лишь практическим ниспровержением реальных общественных отношений, из которых произошел весь этот идеалистический вздор… не критика, а революция является движущей силой истории, а также религии, философии и всякой иной теории»^[5]. Марксисты оправдывают революционное насилие как «повивальную бабку истории», помогающую рождению нового, лучшего мира.

Превращение социализма «из утопии в науку». Маркс не был удовлетворен только лишь объяснением мира, он хотел изменить его, поэтому смотрел на политическую теорию как на часть политической деятельности. Для последователей Маркса политическая теория не является созерцанием истины: она есть оружие политической борьбы за или против социальных изменений, которые, в свою очередь, должны стать основой изменения и самого человека.

Определив труд в качестве сущностной характеристики человека, Маркс не мог не рассматривать его в качестве главного «человекообразующего» фактора. Для Маркса быть человеком означает трудиться, отказ же от труда является отказом от собственной человеческой сущности, т. е. тем же, чем, например, для Сократа являлся отказ от блага, а для Декарта — от мышления. По существу, Маркс заменяет классическую картезианскую установку: «всякий человек, поскольку он человек, мыслит», иной — «всякий человек, поскольку он человек, трудится». И аналогично тому, как прежде не мыслящий не рассматривался как полноценный человек, с точки зрения марксистской установки тот, кто не трудится, лишается статуса полноценного человека. Более того, если не мыслящий может быть лишен этой способности в силу непреодолимых обстоятельств (например, болезни) и потому заслуживает сочувствия, то не трудящийся, как полагают марксисты, не принимает участия в общественном труде, но собственной воле, а стало быть, сам виновен в своей «неполноценности» и потому не заслуживает снисхождения. Пожалуй, именно этим объясняется та чрезвычайная жестокость, которую проявляли российские, китайские или кампучийские революционеры. Осуществляя массовые репрессии по отношению к «нетрудовым элементам», они не испытывали мук совести, поскольку не идентифицировали себя со своими жертвами, рассматривая их как существа, не принадлежащие к человеческому роду^[6].

Проблемы отдельного человека обычно не входили в сферу внимания марксистов. Гораздо больше их интересовали действия народных масс, генеральные линии и глобальные процессы. Марксу, хотя он и перевернул гегелевскую диалектику «с головы на ноги», все же не удалось окончательно преодолеть схематизм своей философии. Свидетельством тому является безличный характер его социально-философских воззрений, идеализация общественных отношений будущего и финалистская трактовка истории. Иными словами, это означает следующее:

• ? социальная динамика рассматривается как результат действия всевозможных безличных объективированных структур — производительных сил, производственных отношений и возникающих на их основе надстрочных образований типа правовых и политических учреждений;
• ? все прошлое объявляется чем-то недействительным, всего лишь предысторией, а действительным признается воображаемое будущее, с которого начнется собственно история;
• ? социальное развитие понимается как движение общества к некоторой заранее предопределенной конечной цели.

• [1] См., например, знаменитый 11-й тезис о Фейербахе, ставший фактическим девизомфилософии марксизма: «Философы лишь различным способом объясняли мир, но делозаключается в том, чтобы изменить его» (цит. по: Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 4).
• [2] Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф.Соч. Т. 42. С. 117.
• [3] Маркс К. К критике политической экономии. М., 1990. С. 5.
• [4] Маркс К. К критике политической экономии. С. 25.
• [5] Маркс К. К критике политической экономии. С. 37.
• [6] В дальнейшем эта установка, хотя и в более мягкой форме, получает и юридическоеоформление в виде уголовной статьи за тунеядство, по которой, например, в 1970;х гг. былосужден и выслан из СССР поэт Иосиф Бродский.