Теоретический статус философии геополитики

От классической к глобальной геополитике

Особенностью развития современного теоретического знания в гуманитарной сфере является возникновение новых областей знания на стыке нескольких сложившихся научных направлений. Так, еще на рубеже XIX—XX вв. геополитика зарождалась как одно из направлений политической географии (Ф. Ратцель, X. Макиндер) или же в качестве раздела политологии (Р. Челлен).

Фридрих Ратцель (1844−1904).

«Государство является живым организмом, укорененным в почве»

Ф. Pamuejib

Альфред Мэхэн (1840−1914).

«Кто владеет морем — владеет сушей и всеми ее богатствами»

А. Мэхэн

Мировоззренческим основанием новой науки выступила «философия жизни» (В. Дильтей, Г. Риккерт), в соответствии с которой «государство является живым организмом, укорененным в почве» (Ф. Ратцель). Спустя столетие классическая геополитика трансформируется в глобальную геополитику (ее еще называют цивилизационной геополитикой), опирающуюся на значительно большее число отраслей научного знания. К тому же мировоззренческие и методологические основы глобальная геополитика заимствует из политической и социальной философии, философии культуры. В равной степени это касается расширения понятийного аппарата и разнообразия геополитических концепций. Помимо традиционных понятий территории, Суши, Моря, номоса, географической оси истории, почвы, пространства, границы в содержание современного геополитического дискурса включаются новые понятия, например: геоцивилизация, глобализация, геополитический код, геополитическая эпоха, историко-культурная зона, виртуальное пространство, лимитроф и др.

По каким направлениям происходила трансформация классической геополитики в глобальную? Во-первых, это было связано с изменением содержания и направленности геополитических концепций. Во-вторых, с расширением круга акторов геополитических процессов в мире. В-третьих, на становление глобальной геополитики огромное влияние оказали цивилизационные детерминанты: культурная история, цивилизационная и этническая ментальность, принадлежность к историко-культурным зонам. Справедливости ради стоит отметить, что концепции классической геополитики сами по себе послужили теоретическими истоками глобального историзма. К настоящему времени оформился предмет глобальной истории, а именно — «закономерности существования устойчивых в долговременной исторической перспективе культурно-хозяйственных связей между различными народами, закономерности становления социальной мироцелостности» [1]. Характеризуя далее предмет глобальной истории, следует дополнить, что в ракурсе исследований «долговременной исторической перспективы» получила теоретическое оформление социальная синергетика, изучающая нелинейные процессы и эффекты. Рассмотрим это подробнее. Для классической геополитики направленность концепций была связана с обоснованием роли и цели государства в геополитическом противоборстве и в связи с этим с анализом природы государства и его функционирования в политическом пространстве.

Так, в 1928 г. К. Хаусхофер, Э. Обет, О. Мауль и Г. Лаутензах во вступительной статье к сборнику «Основы построения геополитики» («Bausteine zur Geopolitik») определили программу геополитики следующим образом:

«1. Геополитика есть учение о зависимости политических событий от земли.

• 2. Она опирается на широкий фундамент географии, в особенности политической географии как учения о политических пространственных организмах и их структуре.
• 3. Постигаемая географией сущность земных пространств дает геополитике те рамки, внутри которых должен совершаться ход политических событий, для того чтобы им был обеспечен длительный успех. Носители политической жизни будут, разумеется, временами выходить за эти рамки, однако раньше или позже зависимость от земли непременно даст о себе знать.
• 4. В духе такого понимания геополитика стремится дать оружие для политического действия и сделаться путеводительницей политической жизни.
• 5. Тем самым геополитика становится нормативной наукой, способной вести практическую политику до того пункта, где необходимо оторваться от твердой почвы. Только так может совершиться скачок от знания к умению, а не от незнания; в последнем случае он, безусловно, больше и опаснее.
• 6. Геополитика стремится и должна стать географической совестью государства" [2].

Ф. Ратцель, один из основателей геополитики, в работе «О законах пространственного роста государств» (1901) формулирует семь законов, один из которых определяет зависимость роста государств от роста культуры, а другой выявляет причину экспансии в разнице культур соседних государств. Иначе говоря, в основах геополитической мысли изначально присутствовала цивилизационная 18.

парадигма, которая обрела в полном объеме свою методологическую значимость в глобальной геополитике. В то время, на рубеже XIX—XX вв., государство представляло собой исключительный актор международных отношений, порожденный Вестфальской системой мира. В настоящее время многие авторы заявляют об эрозии Вестфальской системы, объясняя это тем, что, наряду с государствами, акторами выступают негосударственные образования — межправительственные организации, транснациональные корпорации, геоцивилизации, которым от государства транслируется ряд геополитических функций. У Ратцеля государство предстает организмом, «в составе которого известная часть земной поверхности играет настолько существенную роль, что все свойства государства определяются свойствами народа и его территории» [2]. Столь же категоричным в интерпретации государства как исключительного актора международных отношений был другой основатель геополитики — Р. Челлен.

Он выделял пять сторон жизни государства — географическое пространство, народ, хозяйство, общество, управтение, и назвал геополитикой тот раздел политической науки, или государствоведения, который изучает географические факторы существования и развития государства. Ориентация геополитических концепций на выявление роли государства в современной, глобальной геополитике.

Рудольф Челлен (1864−1922).

«Геополитика в особе иной своей части благодаря анализу прежде всего таких атрибутов страны, как пространство, форма и протяженность, может служить выражением такой категории, как политическая необходимость>

«… От нашей науки эпоха требует осознания действительности, а не построения какой-нибудь логической конструкции»

Р. Челлен. Государство как форма жизни

связана с анализом полярности мира (одно-, биили многополярности) в исторической динамике и выяснением вопроса о том, какая держава или блок держав будут у руля глобального управления.

Иная направленность геополитического анализа была задана X. Макиндером. Это проблема больших пространств, территорий и мирового лидерства над ними. Государство предстает как часть мирового организма, внутри которого появляются претенденты на мировое лидерство, в первую очередь в Евразии. Причем у британского геополитика речь шла о большом пространстве не в географическом, а в политическом смысле. «Баланс геополитического могущества, — заявлял он, — в каждый конкретный момент является, безусловно, с одной стороны, результатом географических, также экономических и стратегических условий, а с другой — относительной численности, мужества, оснащенности и организации конкурирующих народов» [3].

Так, на протяжении столетия геополитическая мысль эволюционировала от органицистского видения государства, взращенного географической средой и выступающего в качестве единственного актора геополитического противоборства на международной арене, до признания множественности политических акторов, ключевую роль среди которых начинают занимать геоцивилизации. В связи со сказанным вряд ли можно признать конструктивной точку зрения С. Б. Переслегина, который предлагает выделять в современном глобализированном мире четыре основные цивилизации — Запад, Восток, Юг и Север (русская цивилизация) [4|. Рисуемая таким образом крупными мазками геополитическая карта современного мира вряд ли может выступить конструктивным основанием для глобального политического прогнозирования и управления. Более того, на подобной карте предельно упрощается реальный расклад геополитических сил в утверждающемся многополярном мире.

Глобальная геополитика обретает свои контуры в принципиально новом социокультурном пространстве. Дело в том, что классическая геополитика возникла и получила первоначальное развитие как силовая геополитика, которая исповедовала тезис К. Клаузевица о войне как продолжении политических отношений и проведении их иными средствами. Таковой геополитика оставалась и на протяжении холодной войны, которая была инициирована речью У. Черчилля в Фултоне в марте 1946 г. и, как ответ на вызов, официальной военной стратегией СССР (на Западе ее называли доктриной Соколовского). В последней, в частности, отмечалось, что «по своей политической, социальной сущности новая мировая война будет решающим вооруженным столкновением двух противоположных мировых социальных систем» [5]. На протяжении десяти послевоенных лет развивалась первоначальная фаза противостояния сверхдержав. Необходимо отметить, что военная стратегия, опирающаяся на ядерное оружие, постепенно обрела политическое выражение в концепции мирного сосуществования. Силовая геополитика явилась вместе с тем продуктом прометеевской культуры, получившей развитие и освятившей в своих духовных интенциях индустриальную эпоху. Человек — покоритель природы, всячески исхитряющийся черпать ее ресурсы и аналогично относящийся к социальному миру, что нашло выражение в силовой геополитике.

К середине XX в. потенциал прометеевской культуры заметно стал угасать. Человечество столкнулось с глобальными проблемами (в первую очередь это была необходимость предотвращения термоядерной войны, разумного использования природных ресурсов и охраны окружающей среды). Рецепты для их решения давала научно-техническая революция. Она же ознаменовала переход от индустриальной к постиндустриальной эпохе. Тогда же стала формироваться новая социокультурная парадигма. Место прометеевской культуры все более заметно, хотя еще далеко не в полном объеме, стала занимать новая культура, ориентирующая человека на выживание в глобальном мире — природном и социальном. Исходя из этих рассуждений, следует утверждать, что вектор социокультурной динамики должен быть направлен на утверждение «новой культуры мира», которая основана на признании многообразия геоцивилизаций, толерантности идеологий, политических культур, конфессий, а также на отказе от логики конфронтации и на утверждении логики компромисса и сотрудничества. В методологическом плане анализ социокультурной динамики создания «новой культуры мира» целесообразно осуществлять на базе цивилизационного, формационного и геополитического подходов [6]. Причем объединяющим начатом здесь выступает общий предмет исследования — геополитическая эпоха как конкретно-историческая форма прояатения политического пространства и времени.

Императивами новой социокультурной парадигмы выступают:

• 1. Постмодерн как ревизия философских основ модернизма и постмодернизм как пересмотр, переоценка мира искусства модернизма — в духовной жизни. Достаточно четко, на наш взгляд, пограничную ситуацию между модерном и постмодерном обозначил П. Козловски. Задаваясь вопросом, «какие признаки свидетельствуют в пользу того, что мы живем в момент всемирно-исторической смены эпох — модерна постмодерном…», он дает вполне корректный ответ: «Спор модерна и постмодерна идет не столько о констатации факта, сколько о решении вопроса, обрел ли проект модерна свое завершение или, ввиду более важных перспектив, от его полного осуществления можно отказаться» [7]. Иначе говоря, определение границ между культурными эпохами — это задача выявления конкретного содержания и направления геополитического времени, которое детерминируется константами цивилизационного времени. В равной степени мы должны включить в структуру наших исследований представления о цивилизационном пространстве (это и историко-культурные зоны, и ойкумены, и метрополии, и колонии и т. д.), которое в сфере взаимодействия политических акторов обретает контуры и параметры геополитического пространства.
• 2. Стратегия устойчивого развития — во взаимоотношениях общества и природы. Стратегия устойчивого развития, как известно, была впервые представлена в качестве рабочего документа для конференции ООН по окружающей среде и развитию, которая проходила в Рио-де-Жанейро в 1992 г. В документах, предваряющих работу этой конференции, устойчивое развитие понимаюсь как «развитие, которое удовлетворяет потребности настоящего времени, но не ставит под угрозу способность будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности» [8]. Для осуществления подобной связи настоящего и будущего необходимы новые методы мышления, новые моральные и ценностные критерии оценки взаимоотношения общества и природы. В данном случае смысл философских рассуждений по поводу становления глобальной геополитики заключается в выявлении характера детерминации геостратегии и полярной структуры мира закономерностями развития и функционирования биосферы. Стратегия устойчивого развития и новая парадигма культуры как способа выживания в окружающей среде выступают императивами построения мировой политики и глобального управления.
• 3. Глобальная геополитика — в сфере мировой политики. Надо сказать, что с самого начала глобальных исследований в отечественной науке прослеживаюсь четкое понимание цивилизационного развития в единстве решения социокультурных, экономических и политических задач. Это отмечал в свое время академик Н. Н. Иноземцев. История мировой цивилизации в контексте глобальных исследований, по его мнению, стала рассматриваться как «история решения, с одной стороны, проблем взаимоотношения человека с природой, с окружающим его миром, и с другой — проблем развития самого человека как личности, социально-экономического, политического, культурного прогресса общества, а также проблем отношения между государствами и народами» [9]. В начале XXI в., когда в число акторов мировой политики стали включаться геоцивилизации, мировая политика и глобальное управление должны менять свое содержание и назначение: создание единого цивилизационного пространства, объединяющего геоцивилизации. Глобальная геополитика, в онтологическом плане, становится при этом одним из основных средств переустройства мира, идейным основанием чего выступает философия геополитики.

Философия геополитики — это сравнительно новая область политической философии. Теоретический статус философии геополитики в недрах политической философии стал определяться в последнее десятилетие. Пожалуй, достаточно явной предпосылкой философской рефлексии геополитических реалий стала концепция столкновения цивилизаций С. Хантингтона. Ключевым явился тезис Хантингтона о том, что водораздел основного конфликта между цивилизациями находится в сфере культуры, а не экономики либо идеологии. Признание социокультурной доминанты в межцивилизационных отношениях дало толчок, с одной стороны, отходу от доктрин классической геополитики (географический детерминизм, механистическое противопоставление Суши и Моря, военно-политическое противостояние стран и блоков), а с другой — утверждению новых акторов на мировой политической сцене, в т. ч. геоцивилизаций. Вместе с тем в контекст современных геополитических исследований довольно активно включаются идеи Н. Я. Данилевского о культурно-исторических типах, «человеческая география» П. Видаль дела Блаша, евразийская геополитика П. Н. Савицкого и Г. В. Вернадского, концепция пассионарности Л. Н. Гумилева и др. Ренессанс геополитической мысли, в частности в нашей стране, чему во многом содействовал Гумилев, получил воплощение в геополитике с «человеческим лицом». А это говорит о том, что геополитика, некогда оперировавшая понятиями пространства, территории, силы, национального интереса, обратилась и к человеку, осознающему себя геополитической силой, действующим лицом геополитических процессов.

В столь существенных изменениях социогуманитарного знания находит выражение динамика геополитических процессов, определяемая цивилизационными, социокультурными и экономическими факторами. Динамика геополитических процессов получает выражение в смене полюсов силы (вариации многополярного, биполярного и однополярного миров), что, в свою очередь, обусловлено культурным генофондом, цивилизационной принадлежностью больших и малых государств. А раз речь заходит о динамике геополитических процессов, то философия геополитики получает обоснование в социокультурной методологии, в т. ч. в глобальной истории, одним из направлений которой является историческая геополитика. Иначе говоря, история и философия геополитики предстает как новая отрасль теоретического знания, объектом которой выступает диалектика временных и пространственных изменений в жизнедеятельности геоцивилизаций.

Насыщение геополитической аналитики философской рефлексией продиктовано потребностью выяатения места и роли человека в глобальных геополитических процессах. Человек не может и не желает оставаться слепым исполнителем геополитических законов. В пространстве глобальной геополитики человек — это и носитель локального цивилизационного генотипа, и выразитель социокультурной доминанты в хозяйственной деятельности, языке, образе мыслей, и исполнитель политической воли. В глобальной геополитике гуманизм оборачивается к вопрошающему мыслителю новой гранью — это уже не прометеевский гуманизм покорителя природы, а глобальный гуманизм устроителя единого дома на Земле.

Геополитика обрела свое действующее лицо — человека, принадлежащего к той или иной цивилизации, привязанного к определенной историко-культурной зоне, веками пестующей образ жизни и образ мысли. Современные геоцивилизации характеризуются множеством параметров экономического, социокультурного, этноконфессионального порядка. И уже в силу этого философия геополитики имеет право на свое место в системе философского знания. Более того, такое заявление может быть аргументировано тем, что сама геополитика в последние два десятилетия вошла в новую фазу своего развития — фазу глобальной геополитики.

В данном контексте по-новому прослеживаются философско-методологические и теоретические основы геополитики. В частности, речь идет о географическом детерминизме как методологической основе классической геополитики, а философия геополитики предстает как направление политической философии, которое выявляет бытие политического в контексте социокультурной динамики. Особое внимание следует уделять сравнительному анализу современных геополитических школ и идей, которые, отталкиваясь от классических представлений, выражают новые социальные реалии, тенденции развития и цивилизационную память. Это касается, в частности, региональной и цивилизационной геополитики. Примером тому могут служить исследования Азиатской России в геополитической и цивилизационной динамике на протяжении последних пяти веков.

Философия геополитики в русском варианте включает такие импульсы развития, как естественнонаучная мысль К. И. Арсеньева, Л. И. Мечникова, В. И. Ламанского, Д. И. Менделеева, В. П. Семенова-Тян-Шанского и др., историософские идеи Ф. И. Тютчева и Н. Я. Данилевского, историцизм С. М. Соловьева и В. О. Ключевского, евразийская геополитика П. Н. Савицкого, Г. В. Вернадского и Л. Н. Гумилева. Подобный вариант геополитики в большей степени опирался на культурологическую мысль, нежели на политологическую.

Федор Иванович Тютчев (1803−1873).

Константин Иванович Арсеньев (1789—1865).

«Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —.

В Россию можно только верить"

Ф.И. Тютчев 28 ноября 1866

«В политическом отношении местоположение России единственное в свете; ни одно государство не имеет такого непосредственного влияния на твердую землю. Сопредельная или соседственная важнейшим державам Европы и Азии Россия по этому одному должна иметь политические отношения ко всем и сильно действовать на судьбу многих народов»

К. И. Арсеньев

«Если есть Азия русская, если она, в опыичие от собственно нерусской Азии, должна быть отнесена к особому историко-культурному типу, то это единственно потому, что при «русской Азии» или «азиатской России» есть еще «русская Европа «или «Россия европейская ««

Владимир Иванович Ламанский (1833−1914).

В. И. Ламапский.

• — Закончится «величественная драма кровавого шествия человечества по пути прогресса»;
• —наступит период «преобладания свободных союзов и групп, возникающих в силу свободного договора и объединяющих отдельных людей в силу общности интересов, личных наклонностей и сознательного стремления к солидарности»

Л. И. Мечников

Лев Ильич Мечников (1838−1888).

«Между тем, как каждое из европейских государств в том или ином случае извлекает известную пользу от системы равновесия, на Россию оно никакого полезного влияния не оказывает и оказывать не может… Полезная для Европы система политического равновесия не только совершенно бесполезна для России, но и еще его нарушение чьим бы то ни было преобладанием (столь вредное для европейских государств) для России совершенно безвредно»

Н. Я. Дантевский

Николай Яковлевич Данилевский (1822−1885).

«Континентальное государство, так дурно защищенное природой, было вынуждено вести активную внешнюю политику и поддерживать свои внутренние силы в состоянии постоянной боеготовности»

С. М. Соловьев.

Сергей Михайлович Соловьев (1820−1879).

«Начиная изучение истории какоголибо народа, встречаем силу, которая держит в своих рамках колыбель каждого народа — природу его страны».

М. О. Ключевский

Михаил Осипович Ключевский (1841−1911).

В отечественной науке геополитическая мысль в первой половине XX в. находилась на достаточно высоком уровне. Во всяком случае евразийство в своих исторических очертаниях, с одной стороны, получило мировоззренческие импульсы из русской культуры «Серебряного века», а с другой — обусловило российский вариант геополитики. Глобальная геополитика и философия геополитики тесно коррелируют друг с другом на современном этапе развития социогуманитарного знания.