Мифологизация воды, огня, земли, растений и животных

Важнейшую роль в мифологии различных этносов и социумов играют мифологические и мифологизированные образы воды, земли, огня, животных и растений, которые интерпретируются как особые существа, обладающие магическими качествами. Интересно, что воздух, напротив, не является предметом мифо-магического осмысления, вероятно потому, что его бытие для первобытного человека не было очевидным в силу невидимости, отсутствия формы, цвета, запаха, воспринимаемого веса и иных очевидных признаков бытийности.

Вода. Вода, безусловно, является не только древнейшим, но и одним из наиболее распространенных мифологических и религиозных символов, наделявшихся различным священным содержанием (рис. 2.3).

Рис. 23. Представления о воде.

Можно предположить, что знаменитое учение досократика Фалеса о «боговоде» как основе мироздания имеет природу именно религиозномифологических представлений. Согласно повествованию библейской книги Бытия, вода с первых дней творения играет особую роль в божественном создании мира, она появляется раньше суши. Очевидно, что это библейское повествование связано с весьма древними, архаическими представлениями о сакральности воды, известными уже в период ранних мифологических стадий развития религиозных представлений.

Семантически представление о воде нашло отражение в различных религиозных традициях и характеризуется двойственностью, которая проявляется в том, что вода предстает (иногда попеременно) как благодетельная и карающая «субстанция». Благодетельные способности воды, обусловленные наличием в ней некоего интуитивно угадываемого в мифологии сакрального начала, или «силы», проявляются в ее ожидаемой способности порождать (возобновлять) жизнь и очищать различную скверну, наделяя освящаемое положительными сакральными качествами. С последним свойством связаны представления о «святой воде», известные в различных религиях, но наиболее развившиеся в христианстве. С точки зрения семантики религиозных символов одни и те же качества воды проявляются в индуистских представлениях о святости воды Ганга,.

способной преодолевать любую нечистоту, даже скверну представителей низших каст, обрядах ритуального омовения в зороастризме и даже христианском Таинстве Крещения. Несмотря на то что эти обряды вовсе не совпадают по теологическому содержанию, в их основе лежит развитие сходных представлений о благодетельной святости «определенной» воды — святой воды.

С водой связаны и представления о месте обитания различных божеств, духов и «чудищ морских» — обычно могущественных, наделенных разумом существ, способных влиять на человека, стремясь помочь ему или уничтожить его. Известные по народному поэтическому творчеству образы живой и мертвой воды семантически восходят к древним мифологическим представлениям, которые, кстати отметим, проявляются и в магических обрядах «заговоров на воде» и псевдонаучных способах водолечения.

Пример По всей видимости, с мифологией воды связана и современная практика гак называемой уринотерапии, имеющая не научный, а исключительно мифологический характер. Последнее подтверждается в числе прочего популярностью уринотерапии среди людей, не имеющих никакого отношения к медицинской или биологической науке, а именно эта среда благоприятна для распространения мифов.

Рис. 2.4. Представления о земле.

В большинстве же мифологических сюжетов земля выступает как сила, человеку дружественная. Противится земля в них не человеку как таковому, а человеку «плохому» — откровенным злодеям, преступникам, нераскаянным грешникам и подобным (именно поэтому она может «не принять» страшных грешников, противиться их погребению).

Представления о земле как о полезной, дружественной человеку силе запечатлелись в популярном образе «Мать-Сыра-Земля», сформировавшемся в глубокой архаике. Мать-Сыра-Земля семантически обеспечивает представления о земле-кормилице, подательнице урожая и святой земле, наделенной позитивными сакральными свойствами, возникшими в результате воздействия на нее какой-либо позитивной сакральной силы. Таковой является освященная земля кладбищ, особенно земля, взятая с мест погребения прославленных святых или почитаемых в таковом качестве умерших. Такая земля воспринимается зачастую религиозным сознанием как чудотворная реликвия: от нее могут ожидать исцелений различных болезней или просто хранить «на счастье». Образ Матери-Сырой-Земли, вобравшей в себя представления о хтонических божествах, семантически обеспечивал практику «исповеди земле», известной среди древнерусских стригольников (представителей религиозного антиклерикального еретического движения XIV в., существовавшего в Новгороде и Пскове): нс доверяя духовенству, они исповедовались непосредственно земле.

С образом земли непосредственно связан и мир подземных, хтонических богов, мир умерших, представление об умирающем/воскресающем божестве, имеющееся в земледельческих, аграрных культах.

Огонь. Двойственность (дуализм) полсзного/вредоносного начала, нечетко выраженная в мифо-религиозной семантике образа воды, более отчетливо видна в представлении об огне (рис. 2.5).

Рис. 25. Представления об огне.

Причина этого понятна: в реальности стихия огня несет в себе опасность для жизни человека и его имущества в намного более выраженной форме, нежели земля. Поэтому семантически понятен страх человека перед загробным огнем, адским пламенем, блуждающими огнями и прочими проявлениями огня «нечистого», связанного с миром, враждебным для человека и страшным для него.

Семантическим центром концепта «священного огня» является представление о ритуальном костре. Ритуальный костер связан сложными семантическими отношениями с представлениями о «живом», т. е. недавно зажженном, огне, он используется в гадательных (мантических) практиках предсказания, для очищения от скверны, с ним же связаны ритуалы жертвоприношения, включающие в себя элементы сожжения предметов жертвоприношения или их частей.

Существуют и вполне отчетливо прослеживающиеся связи между представлениями о ритуальном костре и небесном огне, который проявляется прежде всего в виде удара молнии. Не случайно для многих религиозных воззрений характерно представление о молнии как явлении не столько естественного, сколько сакрального характера, об огненной природе божества или о ярком свете-огне, испускаемом божественными существами.

В христианстве представления о небесном огне нашли свое проявление в православном представлении о благодатном огне, на Пасху нисходящем в Иерусалимском храме Гроба Господня.

Растения. Растительный мир (деревья, кустарники, травы и т. п.) обильно представлен в религиозных обрядах и верованиях различных народов. Начиная с обрядов архаичных мифологических религий растительный мир выступает в качестве предмета религиозного почитания и силы, могущей быть полезной или враждебной человеку.

В работе С. А. Токарева и Т. Д. Филимоновой «Обряды и обычаи, связанные с растительностью» представлена следующая структурная схема мифо-магического осмысления растения (рис. 2.6).

Религиозное почитание растительного мира, сопровождающееся религиозным страхом перед опасностями, скрывающимися в густом лесу, населенном враждебными человеку существами и силами, фиксируется в образах священной рощи и священного дерева, которые, безусловно, являются семантически связанными. Учитывая, что священное дерево включает в себя массу вариантов, представленных в различных религиях и традициях, его можно рассматривать как универсальный семантический комплекс, выступающий в качестве ядра нескольких мифологем.

Мифологизация растительного мира происходит как олицетворение растений в ранних формах религии, где формируются представления о духах растительного мира, способных воздействовать (благотворно и вредоносно) на человека. Реликты, остатки этих представлений находятся в народных сказках в персонажах «живых деревьев», т. е. растениях, способных разговаривать с человеком и совершать целенаправленные действия, и в образах людей, которые магической силой обращены в растения и являют собой в силу этого некое пограничное бытие: они приобретают некоторые свойства растений (обычно неподвижность) и сохраняют отдельные способности человека (например, способность мыслить и воспринимать).

Мифологизированное представление о растении проявляется, безусловно, и в ряде космологических представлений, связанных с вйдением мирового дерева. Одни и те же семантические процессы мифотворчества проявляются в представлениях о мировом дереве, аллегорически (в поздних мифах, обретающих черты коллективной или персональной художественной деятельности) или символически связанном с уровнями бытия: миром умерших, живых и богов.

В теологических религиях роль растений меняется: они уже не выступают в качестве предметов почитания, но выполняют подчиненные, не столь принципиальные функции. Однако их подчиненное теологическое значение с лихвой компенсируется народной обрядностью, за которой скрываются черты народной религиозности, часто оппозиционной официальному богословию теологических религий.

Рис. 2.6. Представления о растениях (по С. А. Токареву и Т. Д. Филимоновой).

Так, семицкая (троицкая) березка в народных обрядах празднования Троицы занимает зачастую цен град ьное место, которое должно с теологической точки зрения принадлежать посещению литургии в ближайшем храме. Обычай же украшения домов на Троицу березовыми ветвями оказался в народном представлении нс только более живучим, нежели приверженность храмовому благочестию, но и вполне самостоятельным от него. Не случайно сложилась поговорка «Троица — земля травой покроется», в которой прослеживается календарная связь христианского праздника Троицы с природными процессами роста растений, как если бы они представляли собой семантическое ядро данного праздника.

Не случайны и часто встречающиеся в быту предпочтения лекарств «из травы» «вредоносной „химии“», имеющие мифологический исток, связанный именно с мифологическими представлениями о траве, приносящей благо. При этом, что и характерно для мифа, научные, медицинские и фармакологические доводы о механизмах действия лекарств, их реальных, а не выдуманных лечебных возможностях не просто отвергаются, а изначально не рассматриваются, игнорируются. Это очередной пример выпадения мифа из поля рациональной критики.

Животные. Не меньшее значение, нежели растительный мир, для религиозных учений и практик имеют животные (рис. 2.7).

Рис. 2.7. Представления о животных.

Опытное знание о двойственности роли животных в жизни человека, способных как убивать, причинять вред, так и помогать, служить пищей и т. д., проявилось в семантическом ядре мифо-религиозного концепта.

«священное животное». С данным концептом семантически связаны представления о животном-тотеме и зооморфном (.звероподобном) божестве. Последнее в качестве реликта представлено в карнавальной зооморфной маске, которая уже в современном восприятии не связана непосредственно с почитанием священного животного. Подчеркнем, что речь идет о связях именно семантических, а не генетических.

Мифо-религиозные представления знакомы с понятием нечистого животного — существа не только непригодного в пищу, но более того — способного осквернить человека своим прикосновением. Нечистые животные отчетливо демонизируются.

Кстати, подобной нечистотой часто наделяются трупы животных, если их смерть не последовала по желанию и намерению человека (представления о «нечистоте всякой падали», с которой естественным образом связано представление о нечистоте тех, для кого падаль является пищей).

Интересный семантический комплекс образуют представления о духах или душах животных, с которыми связаны представления о жертвах и различных очистительных практиках вроде «козла отпущения», ритуальное изгнание которого обеспечивало символическое очищение народа, удаление из него грехов. С данной практикой связаны обряды изгнания фармакоса в Античности — особого ритуального очистительного действия для очищения города от скверны, способной вызвать гнев богов и всяческие несчастия.