Компоненты культуры.
Педагогическая антропология
Полюс полезности" и «полюс достоинства». На каждом из них сосредоточены иные ценности. На «полюсе полезности» первостепенной является вера, не основанная на знании. Цель такой культуры — выживание, воспроизводство системы, борьба с врагом. В ней обожествляют руководителей, а рядового человека не рассматривают как ценность, как значимое существо. К детству относятся прагматически — только как… Читать ещё >
Компоненты культуры. Педагогическая антропология (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Структура культуры так сложна, что заслуживает отдельного разговора. По мнению разных исследователей, она включает в себя различные компоненты, виды, типы, слои, пласты и пр. Выделение тех или иных компонентов культуры имеет научные, онтологические, феноменологические основания. Научные ориентируют на разделы науки и выделяют психологическую, педагогическую, экономическую, экологическую и другие частные культуры. Онтологические — на сферы бытия человека: труд, семейные отношения, духовная деятельность и пр. Феноменологические — на виды активности, деятельности человека: коммуникативную, познавательную, физическую, нравственную, художественную и пр.
Для педагогики характерен подход к вычленению в культуре составляющих, соответствующих различным видам деятельности человека. В педагогике традиционно выделяются такие слои культуры, как умственная, нравственная, физическая, к которым в последние десятилетия добавились правовая, экологическая, экономическая и др. Сегодня в педагогике встречается тенденция подхода к культуре конкретного человека как комплексу трех пластов: информационного, технологического и аксиологического.
Информационный пласт культуры возникает в процессе усвоения ребенком знаний, базовых для человечества, конкретного общества, этноса, группы людей. Системообразующими информационного пласта культуры являются антропологические знания, представления о себе как личности, индивидуальности, субъекте деятельности. Технологический пласт связан и возникает в процессе овладения ребенком совокупностью операциональных и интеллектуальных умений и навыков, которые обеспечивают высокое качество его деятельности, высокий уровень соответствия требованиям, предъявляемым обществом, окружающими людьми, самим человеком к результатам его деятельности. Аксиологический пласт культуры связан и возникает в процессе интериоризации ребенком традиционных и актуальных общечеловеческих и групповых ценностей.
Названные пласты культуры пронизывают друг друга. Они не только не существуют друг без друга, но и невозможны в «чистом виде». Действительно, знания тесно взаимосвязаны с умениями и навыками. Успешность овладения и теми, и другими обеспечиваются мотивацией, ценностными ориентациями человека. Поиск новых знаний, создание новых технологий соответствует признанию определенных ценностей как актуальных. Например, трудоемкие и материалоемкие технологии соответствуют представлению о человеке и природных ресурсах как малозначимых явлениях. А ресурсосберегающие, наукоемкие технологии — осознанию высокой значимости природы Земли, отношению к человеку как высшей ценности.
Весьма оригинальна концепция структуры общечеловеческой культуры М. Мид, в которой, по ее мнению, можно выделить три типа: постфигуративный, кофигуративный и префигуративный. Префигуративный тип культуры М. Мид наблюдала в обществах, находящихся в первобытном состоянии; кофигуративный обнаружила в «пионерских» объединениях людей, осваивающих новые земли, а постфигуративный смоделировала. Для нас эта концепция интересна потому, что, по мнению М. Мид, отличаются эти типы культур прежде всего традициями взаимоотношений разных возрастных групп внутри социума.
Так, в префигуративном типе культуры моделью жизни, поведения, непререкаемым авторитетом для младших поколений являются предки, старшие по возрасту люди. Информация, которой владеют старшие, воспринимается младшими как несомненно достоверная, точная, достаточная. Ценности предков — как само собой разумеющиеся и единственно возможные. Технологии усваиваются автоматически, благодаря неистребимым штампам. Внутреннее чувство органической преемственности поколений, естественной взаимосвязанности всех людей, погруженных в такую культуру, настолько глубокое, что не всегда нуждается в осознании и вербализации. Человек в такой культуре чувствует себя, как правило, уверенно, комфортно, так как он защищен в прямом и переносном смысле старшими. Он имеет отчетливый образ будущего, который воспроизводит прошлое; ясную формулу смысла и цели жизни. Настоящее для него — средство сохранения и воспроизводства прошлого, поэтому он не нуждается в каких бы то ни было изменениях жизни. Он эффективно действует в стандартных обстоятельствах и привычной обстановке, но во внештатных обстоятельствах не креативен и теряется, вплоть до неврастении. Нельзя не отметить, что такой тип культуры возникает и сегодня: в идеологических анклавах, в наиболее радикальных, агрессивных субкультурах, в авторитарных педагогических системах и пр.
Кофигуративный тип культуры, как следует из исследований М. Мид, однопоколенный. Эта культура менее разнообразна, более поверхностна, чем префигуративная, но более гибкая и открытая. В ней преимущественно взаимодействуют, реально живут рядом друг с другом сверстники. Они задают друг другу модель поведения; живут «здесь и теперь», прошлое их не интересует, а будущее видится лишь «в общем виде». Цель и смысл их жизни прагматичны. Человек, живущий в такой культуре, ограничен в своих знаниях, умениях и ценностях, относится как к неизбежности к изменениям жизни в определенных пределах. Общественное бытие для него важнее индивидуального существования. Его коллективистические устремления вытесняют в нем стремление быть индивидуальностью. Он, как правило, способен выносить большие напряжения, трудности, эффективно действовать в нестандартных ситуациях, особенно в группе. Но при этом испытывает серьезные трудности межвозрастного общения и взаимодействия, тревожен, недостаточно уверен в себе. Сегодня такой тип культуры можно обнаружить в иммиграционных сообществах, юношеских компаниях, детских домах, интернатах для престарелых и пр.
Постфигуративный тип культуры, по М. Мид, характеризуется ориентацией общества, старших поколений на более молодых как на образец, авторитет. Более молодые поколения становятся учителями взрослых, а старшие зачастую отказываются от своих ценностей, знаний, технологий. Это может приводить к взрыву открытий, созданию больших материальных ценностей, стимулировать творческие проявления больших масс молодежи, повышать у молодых чувство собственной значимости. Человек в постфигуративной культуре акцентирован на новаторстве, свободен от традиций, стереотипов и «предрассудков» прошлого. Его модель жизни строится на полном отрицании прошлого, на обеспечении настоящего. Она ориентирована исключительно на будущее, образ которого идеализирован и смутен. Цель и смысл жизни человека — построение такого будущего, которого еще никогда и нигде не существовало, через разрушение привычного, устоявшегося. Чаще всего человек в такой культуре самоуверен, целеустремлен, инициативен, самодостаточен и недостаточно рефлексивен. В духовном отношении он часто совершенно убог, эклектичен. Активно действуя в мире, он не уверен в нем, отчужден от многого в культуре. Он так нацелен на будущее, что может быть равнодушен и даже жесток к настоящему, к другим людям, к себе самому, наконец: ведь все позволено ради новой жизни. Но в то же время во внештатных ситуациях он креативен и действует эффективно. А в ситуации, не требующей большого напряжения сил, теряется, опять-таки до неврастении.
Анализ показывает, что выделенные М. Мид типы культур можно обнаружить не только в истории человечества, но и в современном обществе, где они существуют либо параллельно друг другу, либо взаимно проникая друг в друга[1].
Например, в России после 1917 г. шло агрессивное отрицание прошлого страны, традиционных ценностей, активное «перевоспитание» старших поколений — это проявления постфигуративного типа культуры. В то же время молодежь строила свою жизнь по новым образцам, ориентировалась на авторитет новых героев и вождей, представлявших старшие поколения, — это соответствовало префигуративному типу культуры. Объединяясь в коммуны и другие коллективы, люди оказывались в кофигуративном типе культуры. И все это органично и целостно сосуществовало в культуре советского общества.
Другой подход к структуре культуры представлен в концепции А. И. Ракитова, который считает, что культура любого человеческого объединения всегда имеет «ядро» и «защитный пояс». «Ядро» — это хранилище наиболее характерного для дайной культуры. Его функция — сохранение и передача самоидентичности социума, этноса, поэтому ядро культуры, как ДЫК человека, обладает высокой устойчивостью и минимальной изменчивостью. Модернизация «ядра», а значит, и изменение культуры в целом — спонтанный процесс, который осуществляется только общественным самосознанием, готовится и совершается достаточно долго.
Например, в течение последних 30 лет в общественном сознании россиян произошел сдвиг с приоритета интересов государства над интересами отдельного человека, с абсолютной героизации войны, оправдания любых человеческих потерь фактом победы в войне, освоения Космоса и т. п., на отношение к жизни каждого члена общества как высшей ценности, приравнивание войны к убийству и т. п.
«Защитный пояс» — это своеобразный фильтр, который пропускает информацию из «ядра» во все структуры социального организма и в то же время адаптирует, перерабатывает или — поглощает, гасит, не допускает до «ядра» информацию из других культур. Он гораздо более изменчив и гораздо менее устойчив, чем «ядро». Это позволяет культуре конкретного сообщества, с одной стороны, сохранять свою сущность, а с другой — дает ей возможность взаимодействовать с другими культурами, с иными этноисторическими субъектами. «Защитный пояс» обусловливает возникновение и существование так называемой «притворяющейся культуры», которая внешне выглядит как изменившаяся, хотя «ядро» ее остается прежним. Возможно, один из примеров «притворяющейся культуры» дает Петровская Россия, европеизировавшаяся внешне и оставшаяся практически неизменной внутри.
Чрезмерно высокая стабильность «ядра», сохраняя культуру, мешает ее адаптации к стремительно меняющимся условиям, тормозит усвоение ею новых цивилизационных механизмов. Все это может подталкивать культуру, а значит, и ее носителей — этнос, социум, человека — к саморазрушению. В то же время ассимиляция «ядра» тоже грозит культуре уничтожением. Выход из этого противоречия А. И. Ракитов видит в модернизации «ядра» в критический период жизни социума в сторону уравновешивания традиционного и актуального его содержания. Сложность состоит в том, что модернизация «ядра» культуры — это процесс спонтанный, самоорганизующийся. На него нельзя воздействовать прямо, администрированием. Он готовится достаточно долго и совершается общественным сознанием народа, в частности, с помощью «смеховой культуры». Л. Г. Асмолов, М. М. Бахтин и др. отмечают, что она расцветает в критические периоды развития общества, выглядит как «антикультура» по отношению к высмеиваемому миру, поскольку выворачивает наизнанку общественные нормы и церемонии, стереотипы сознания и повседневного поведения людей. Тем самым она угнетает старые и поддерживает новые ценности, нормы и прецеденты. Более того, поскольку человек чувствителен к высмеиванию, «смеховая культура» довольно жестко регулирует поведение людей, что приводит к созданию новой действительности.
Интересно выделение А. Г. Асмоловым[2] в общечеловеческой культуре таких структурных компонентов, как.
«полюс полезности» и «полюс достоинства». На каждом из них сосредоточены иные ценности. На «полюсе полезности» первостепенной является вера, не основанная на знании. Цель такой культуры — выживание, воспроизводство системы, борьба с врагом. В ней обожествляют руководителей, а рядового человека не рассматривают как ценность, как значимое существо. К детству относятся прагматически — только как к периоду подготовки к жизни. К старости, физической немощи относятся пренебрежительно. В связи с этим урезается то время жизни, когда человек не является продуктивным работником: время детства и старости. Воспитание и образование на этом «полюсе» сводится к дрессуре, к формированию функционера. Человека, живущего преимущественно в культуре полезности и создающего ее, характеризуют самоуничижение и инфантилизм. Он избегает ответственности, ему тяжела самостоятельность; он готов следовать за авторитетом, подчиняться ему, не анализируя его действий. У него зауженное мышление, консервативность в восприятии культуры, тяга к ее традиционному компоненту.
Ведущие ценности «полюса достоинства» — человек, жизнь, свобода. В культуре, где преобладают эти ценности, равноправны все социальные структуры, их горизонтальная и вертикальная взаимозависимость глубока и разнообразна. Целью такой культуры является целостное развитие и всестороннее самоосуществление каждого человека, всего социума. Именно этому в первую очередь служат воспитание и образование. Для нее равноценны все периоды жизни человека, равно уважаемы и дети, и старики, и инвалиды. Такая культура пролонгирует детство. Человек, живущий преимущественно в культуре достоинства и создающий ее, характеризуется глубокими знаниями, осознанием своей уникальности как бесспорного достоинства, ответственностью за себя, открытостью к взаимодействию с другими. Ему присущи тяга к знанию, научное, диалектическое мышление, осознанная созидательная активность. Он ценит все составляющие культуры, доброжелателен и критичен.
Понятно, что в любом реальном обществе представлены оба выделенные А. Г. Асмоловым «полюса культуры»: они не изолированы друг от друга, но всегда обнаруживается приоритет одного из них. Понятно также, что конкретный человек может не только воспроизводить преобладающую в окружающем его обществе ориентацию на тот или иной «полюс культуры», но и создавать, отстаивать, утверждать те ценности, то содержание и образ жизни, который в данном социуме не принят.
Примерами такой ситуации, с одной стороны, служат Я. Корчак в буржуазной, а затем и порабощенной фашистами Польше, А. Д. Сахаров и другие правозащитники в СССР и т. д., а с другой — члены тоталитарных сект, фашиствующие граждане в современной Европе и т. д.
Помимо теоретического осмысления проблемы структуры культуры для антропологического знания существенной задачей является проникновение в суть таких реально существующих и все более активно проявляющих себя ее компонентов, как субкультуры.
А. В. Мудрик определяет понятие субкультура следующим образом: «Под субкультурой в общем виде понимается комплекс морально-психологических черт и поведенческих проявлений, типичных для людей определенного возраста или определенного профессионального или культурного слоя, который в целом создает определенный стиль жизни и мышления той или иной возрастной, профессиональной или социальной группы»1.
Для антропологического подхода данное определение очень важно и ценно. В педагогике нередко факт наличия субкультур у воспитанников упускается из вида. При этом происходит образование «слепой зоны», что обусловливает искаженное представление о том или ином ребенке в частности и поколении в целом. Необходимо не только признавать факт существования субкультур у воспитанников, но и принимать весь спектр признаков субкультуры: «специфический набор ценностных ориентаций, норм поведения, взаимодействия и взаимоотношений ее носителей, а также статусную структуру; набор предпочитаемых источников информации; своеобразные увлечения, вкусы и способы свободного времяпрепровождения; жаргон; фольклор и др.»[3][4]. Это поможет не только правильно понимать воспитанников (их стремления, ценности и пр.), но и правильно оценивать, своевременно корректировать собственные ценности. Однако не стоит отпускать воспитанников в «свободное плавание». Важно всегда быть в курсе того, что происходит в субкультурах. Нужно не упустить момент, когда субкультура может перерасти в контркультуру, контролировать которую практически невозможно. Чтобы не допустить этого, следует помнить о том, что «нахождение баланса ценностей различных культур и субкультур — одно из условий эффективности воспитания»[5].
В современной культуре как реальном антропологическом явлении сосуществует множество субкультур: этнические, возрастные, региональные, групповые, профессиональные, целостные и автономные по своему характеру, существующие внутри господствующей, преобладающей культуры.
Общепризнано: субкультура создается чаще всего единомышленниками, которые стремятся выделиться из окружающей среды, более или менее агрессивно обособиться в обществе. Вот почему любая субкультура характеризуется специфическим набором ценностей и традиций, стереотипов и правил поведения, особым языком и атрибутами (знаками, ритуалами, внешним видом, манерой поведения тех, кто к ней принадлежит).
Каждая субкультура в той или иной мере и отрицает господствующую культуру, и отражает ее, и вступает в конфронтацию с ней, и делает в нее свои «вклады». Не все составляющие субкультуры не традициониы, не совпадают с общепринятой культурой. В связи с этим субкультуры могут способствовать как совершенствованию, обогащению господствующей культуры, так и расшатыванию ее.
Особая роль в субкультуре принадлежит языку, естественному или искусственному. В конце 1950;х — 1960;х гг. можно было наблюдать, как язык освобожденных политзаключенных, а также западных писателей, которых начали в это время публиковать в СССР, влиял на словарный состав, стиль общения и поведения большой массы людей, прежде всего на молодежь и интеллигенцию. За этим последовали изменения вкусов, ценностных ориентаций, содержания свободного времени, а также рост критичности, самостоятельности мысли — изменение культуры общества в целом.
Состояние языка показывает «качество» культуры человека и общества. Если язык профессиональной субкультуры преобладает над общечеловеческим, эмоциональным, перед нами — обедненная личность с узкопрофессиональными интересами, примитивными формами поведения, бессодержательным свободным временем, эмоциональной глухотой. Если человек говорит на «чистом», не окрашенном принадлежностью к какой-либо субкультуре языке, то это может свидетельствовать о его закрытости, ханжестве, отчужденности от людей. Излишне гибкий язык, вольность словоупотреблений свидетельствуют о безграничной лояльности и безответственности человека, а также о его бескультурье.
История человечества убеждает: нельзя безнаказанно игнорировать субкультуру (особенно этническую), нельзя насильственно изымать ее из господствующей культуры, из жизни человека. Все это обедняет пространство бытия людей, провоцирует культурное отчуждение их друг от друга.