Контрольная работа — 3 теоретических вопроса

1. Либеральная модель преобразований в России и социально-экономический коллапс

С началом экономических и политических реформ перспективы либерализма в России стали предметом оживленной дискуссии.

Многие специалисты полагали, что либеральная идеология представляет собой наиболее адекватное ценностное обоснование проводимых преобразований, ибо реформы, призванные создать общественное устройство, альтернативное тоталитарному, не могут не быть по своей сущности либеральными.

Либерализм принадлежит к числу тех активно употребляемых понятий, содержание которых, несмотря на кажущуюся очевидность, остается не вполне определенным. За долгую историю своего существования это слово вобрало в себя множество разных смыслов.

Многие специалисты, изучающие либерализм, подчеркивают, что правильнее определять его исторически, прослеживая основные линии его эволюции, нежели логически, через перечисление основных принципов, идей или ценностных приоритетов.

Как пишет, например, Э. Арбластер, либерализм следует рассматривать не как нечто застывшее и абстрактное, не как совокупность неизменных моральных и политических ценностей, но как историческое движение идей в эпоху современности… Поэтому эта теория требует исторического анализа, а не чисто концептуального подхода, который неизбежно оказывается статическим.

Рамки настоящей работы не дают возможности рассмотреть подробно историю либеральных идей, развертывавшуюся во многих странах, где она имела свои характерные особенности.

Во-первых, либерализм — это либеральная теория, некая система философских и политических идей, оформившаяся на Западе в конце XVIII — начале XIX в. и опирающаяся на целую традицию в европейской общественной мысли, представленную именами Дж. Локка, Ш. Монтескье, А. Смита, И. Канта, В. Гумбольдта, Дж. Мэдисона, И. Бентама, Б. Констана, Дж.С.Милля и др.

Во-вторых, словом либерализм обозначают определенную часть политического спектра, представленную приверженцами постепенных, умеренных, сугубо легальных перемен.

В российской практике этот смысл слова либерал хорошо освоен: в какой-то степени это определялось особенностями дореволюционного русского либерализма, последовательно отстаивавшего представление о тесной взаимосвязи либеральных ценностей и либеральных, то есть постепенных, умеренных, опирающихся на право методов их осуществления.

На фоне структурной перестройки мировой экономики, разворачивающейся на основе новых технологий, в технологической структуре российской экономики наблюдается регресс, сужается потенциал роста современного и нового технологических укладов, экономика теряет способность к самостоятельному воспроизводству.

При этом государство продолжает пассивную экономическую политику, не используя общепринятые в мире инструменты стимулирования НТП и не создавая механизмы генерирования долгосрочных инвестиций в освоение новых технологий.

Упускаются возможности использования сотен миллиардов долларов сверхприбыли от экспорта нефти и газа для модернизации российской экономики, конкурентоспособность которой продолжает стремительно падать. На фоне крупномасштабного вывоза капитала продолжается деградация научно-производственного и человеческого потенциала, российская экономика все глубже опускается на сырьевую периферию мировой экономики, теряя возможности самостоятельного развития.

Проводимая экономическая политика обрекает Россию на роль сырьевого придатка и донора развитых стран, в пользу которых перераспределяется около трети национального дохода. Двукратное недофинансирование социальной сферы и многократное недоинвестирование в развитие российской экономики происходит на фоне вывоза за рубеж более четверти доходов федерального бюджета.

При этом объем средств, изымаемый государством из экономики, на порядок превышает ассигнования на приоритетные национальные проекты и эквивалентен сумме федеральных налогов на добавленную стоимость, прибыль и социальные нужды.

Одним из наиболее сенсационных явлений истории России конца XX в. стало возвращение в нее принадлежащего к числу ведущих мировых идеологий, а в странах Запада вообще определяющего общественно-политические устои либерализма.

Второе его пришествие после 70-летнего изгнания исполнено поразительных перипетий. Воспринятый российским обществом сначала в качестве своего рода дополнения к социализму, либерализм затем стремительно обретает самостоятельность и в течение трех лет одерживает триумфальную победу над коммунистическим режимом.

Вопрос о том, как определять либерализм и кого на основании этого определения следует считать либералом, является одним из наиболее сложных.

Проблема заключается в том, что трудно дать объективное определение либерализму как системе идей с позиций историка, а не идеолога, формулирующего свое собственное понимание этого предмета. Особенно это сложно, когда мы имеем дело с только-только возрождающимся либерализмом, еще не вполне оформившимся идейно и организационно.

В современном российском общественном сознании диалектика взаимоотношений либерализма и демократии не подвергалась специальному рассмотрению, в результате чего происходила аберрация, порой существенная, каждого из этих понятий. Результатом было теоретическое и идеологическое упрощение и искажение этих ценностей и их взаимодействия, что отразилось и в политической практике.

Например, для современного демократического движения России было характерно утверждение, что частная собственность, рынок, индивидуализм, конкуренция есть самодостаточная база демократии. На практике же демократия и тем более социальная справедливость из этих либеральных ценностей автоматически никогда не вытекали и не вытекают.

Их соединение, нахождение той модели «либеральной демократии», которая бы не нанесла ущерба ни либерализму, ни демократии, потребовали от западных обществ длительного исторического периода. Россияне, обнаружившие после 1991 г. неприятные для них следсвия либеральных реформ, серьезно разочаровались и в либерализме, и в демократии, не учитывая, что подобные следствия реформ вытекали не из самих либерализма и демократии, а из того варианта их усвоения и скрещивания, который укоренился в России.

Показателем резкого упадка влияния либерализма образца 1989;1991 гг. является то. что большинство его представителей на современном этапе оказались отброшенными на обочину российской политики и отвергнуты массами в качестве лидеров, заслуживающих доверия.

Начиная с 1993 г. в российском либерализме происходит важная качественная перемена: радикал-либерализм утрачивает роль доминирующего его течения, а на ведущую позицию выходит течение социал-либерализма.

Политическое выражение размежевание либерализма получило впервые в декабре 1993 г. в ходе выборов в Федеральное собрание.

Многие активные сторонники радикально-либеральных преобразований России вынуждены были признать утопизм поддерживаемых ими программ.

Еще больше политиков, выступавших в 1989;1991 гг. с позиций «чистого либерализма», практически отреклись от нее. Некоторые из них — Н. Травкин, С. Глазьев, С. Говорухин, Т. Карягина, Ю. Власов — вообще совершили поворот на 180%, перейдя в ряды жестких «государственников» .

Либеральный этап реформирования российской экономики закончен. Второе пришествие либерализма в Россию, столь удачное в начале, представляет менее чем десять лет спустя грустную картину.

Очевидна историческая вина в этом самих его выразителей: своим эпигонством и утопизмом они завели либерализм в состояние глубокого кризиса, выход из которого сегодня представляется проблематичным.

К сожалению, реальной альтернативы этому нет. Либеральная западная модель потерпела неудачу — возможно, не из-за собственных изъянов, но большинство россиян это не волнует.

Так или иначе, посткоммунистический эксперимент провалился. И мрачная, вялая атмосфера последнего российско-американского саммита наглядно свидетельствует о том, что ни дискредитированный президент США, ни побежденный президент России не в состоянии остановить подобное развитие событий.

2. Этика и экономика, их взаимосвязи и различные трактовки этих взаимосвязей

А. Смит в своей модели отделил экономику от этик и замкнул все на хозяйственную жизнь, так как предполагалось, что в хорошо управляемом государстве рынок обеспечивает благосостояние всех членов общества.

При этом сама хозяйственная деятельность не признавалась этичной, она противопоставлялась этике. Отсюда и возникает ведущая роль «невидимой руки» и «экономического человека», о которых нам столь часто напоминают сегодня.

К. Маркс в своей модели способа производства и общественно-, экономической формации соединяет этику и экономику, но таким образом, что на передний план опять-таки выходят экономические интересы, а этические нормы он рассматривает в качестве «продукта» экономического развития.

Он устраняет автономность идеологии, религии (следовательно, и этики), опускает их на уровень простой борьбы за экономические интересы и не рассматривает в качестве причин движущих сил, созидательного начала. Можно сказать, что К. Маркс создал экономически детерминированную модель социально-экономического развития, правда, делая иногда те или иные оговорки.

Наконец, с М. Вебера начался процесс восстановления единства этики и экономики, но в нем превалирующую роль начинает играть этика. Этика признается первичной в логическом и историческом смысле.

Она консервативна, если трансформируется, то очень медленно. Она обусловлена религией, историей, национальными традициями, культурой и включает в себя все систему духовно-культурных ценностей тех или иных народов.