Основные деления в праве

Субъективное и объективное право

Применительно к понятию права выделяют два его значения, которые охватывают разные области нормативно-правовой сферы. Во-первых, это деление между объективным и субъективным правом. Под объективным правом понимается мера обязательного поведения в том или ином правопорядке. Такая мера установлена для всех субъектов правопорядка и действует вне зависимости от усмотрения, решения субъектов. Например, правила правосубъектности, конституционный статус лица и т. д., и прочие права, отказ от которых будет считаться в правопорядке ничтожным (например, нельзя отказаться от своего права на труд).

Субъективное право обозначает меру дозволенного поведения, которая закреплена нормами права за субъектом и которая дает ему возможность выбора между различными вариантами поведения. Например, право собственности на отдельные предметы, которым субъект может распорядиться по своему усмотрению, либо право на распоряжение своим трудом. По определению немецкого правоведа Бернхарда Виндшейда (1817—1892), субъективное право суть созданная юридическим порядком дозволенность воли. Субъективное право может быть ограничено действиями и решениями самого субъекта.

На практике с различием субъективного и объективного права могут возникнуть трудности. Так, в рамках отдельного трудового договора работник может обязаться не работать (по совместительству) на конкурентов работодателя и тем самым ограничить свою свободу вступать в трудовые правоотношения как до, так и после увольнения. Но нельзя исключать, что юрист противоположной стороны заявит о том, что данная свобода представляет собой элемент правоспособности и поэтому является частью объективного права, так что ограничение субъектом этой своей свободы ничтожно. Так и происходит во многих случаях, когда встает вопрос о пределах договорного ограничения способности лица иметь и реализовывать свои права.

Как мы говорили ранее, субъективное право предполагает наличие у субъекта правомочия (1) на выбор, на свободу своего собственного поведения, (2) на поведение обязанного лица (чья обязанность коррелирует с правом субъекта), (3) на обращение за правовой защитой (право на иск и т. п.). Некоторые теоретики также дополняют этот список (4) возможностью пользоваться определенным социальным благом, хотя, как представляется, эту возможность вполне можно включить в состав либо права на свободу своего поведения (1), либо права на поведение другого лица (2). Отметим, что субъективное право не обязательно состоит из одного правомочия: часто субъективное право может включать в себя несколько правомочий.

Согласно этой логике, объективным правом является совокупность норм права, выраженных в соответствующих предписаниях правопорядка (законы государства, нормы ius cogens в международном праве, права человека в естественно-правовых доктринах и их современных разновидностях, основные принципы судопроизводства в прецедентном праве и т. п.), тогда как под субъективным правом понимаются права, свободы и обязанности лиц, признанные и защищенные объективным правом, но осуществляемые по усмотрению этих лиц. Это деление не дает четкой картины, поскольку субъективные права также закрепляются в предписаниях правопорядка. Если проводить деление по возможности изменения по инициативе субъекта права, то мы выходим уже на другую классификацию: диспозитивных и императивных норм.

Не помогает в этом отношении и часто выдвигавшаяся в отечественной юриспруденции идея о том, что субъективное право вытекает из объективного, а не наоборот. Во-первых, эта идея не состыкуется с доктриной естественных прав (прав человека), которые принадлежат, согласно стандартному определению, человеку от рождения и не зависят от позитивации в нормах объективного права. Также и в плане строения и динамики самого объективного права анализ приходит, в конечном счете, к цепочке полномочий создателей норм как критерию юридической силы норм объективного права. А полномочия сами по себе указывают на субъективное право (требовать, действовать и т. п.) того лица, которое издает нормы в рамках компетенции, и того лица (органа), которому правопорядок приписывает конститутивное значение (постулируемое авторство «первой конституции», по терминологии Кельзена). Ничего не дает и утверждение о том, что субъективное право принадлежит гражданам (частным лицам — в более широкой перспективе), а объективное — публичным органам, поскольку так мы приходим тем самым к другому делению права: на частное и публичное.

Иногда утверждается (тезис о том, что субъективное право указывает на конкретную связь, а объективное право — на абстрактную связь, в свое время был выдвинут еще Р. фон Иерингом в XIX в.), что субъективное право существует и реализуется на уровне индивидуального правоотношения, тогда как нормы объективного права действуют вне рамок индивидуальных правоотношений и не связаны границами правоотношений (либо же, согласно другой терминологии, реализуются в абсолютных правоотношениях). Этот подход несколько смещает устоявшееся деление, поскольку закрепленное в нормах законодательства за индивидом право оказывается в таком случае объективным. Также никакое правоотношение не может реализовываться без привязки к норме права. Правоотношение по своей природе представляет собой результат интеллектуальной реконструкции, т. е. подведения отдельных фактов под условия общего правила (нормы), с соответствующим распределением прав и обязанностей между участниками правоотношения. Также было бы ошибочным связывать деление права на субъективное и объективное с философско-правовой проблематикой соотношения субъективных и объективных факторов в правотворчестве и правоприменении (т.е. того, создаются ли нормы только по усмотрению субъекта правотворчества, либо же создание норм подчиняется неким общественным закономерностям).

Вместе с тем эта проблематика в немалой степени объясняет возникновение рассматриваемого деления. Основной теоретической базой для деления права на субъективное и объективное была идея о том, что использование термина права в субъективном значении указывает на принадлежность права субъекту и на возможность использования этого права по личному желанию и усмотрению субъекта. Согласно этой логике, объективность права указывает на то, что право является чем-то общим, обезличенным, что не зависит от воли и желания отдельного лица, этим объективным правом нельзя распоряжаться по своему усмотрению. При всех нюансах, именно эта идея до сих пор обусловливает деление права на объективное и субъективное. Другое дело, что такое представление о возможности существования права, независимого от чьей-либо воли, в современной теоретической юриспруденции уже утратило свою актуальность. Как мы видели выше, конструирование нормы на основании правового текста, истолкование этой нормы, нахождение конкретных способов ее реализации и применения неизбежно предполагают вовлеченность воли и сознания соответствующих субъектов, так что норма права как интеллектуальная конструкция не может существовать «объективно» в смысле независимости от толкующих и применяющих ее субъектов.

Действительно, четкой границы между субъективным и объективным правом нет, разве что по степени их изменяемости (зависимости от субъекта) и абстрактности. Но этот критерий циркулярен, поскольку критерием изменяемости или неизменяемости как раз и служит отнесение правопорядком того или иного правомочия к области объективного или субъективного права. Да и любая норма по сути своей абстрактна, поэтому предложенное Иерингом деление прав на общие и конкретные было отвергнуто правоведами еще в XIX в. Более того, для своего юридического существования субъективное право логически нуждается в праве объективном, которое устанавливает условия и порядок реализации субъективных прав, а объективное право логически не может быть реализовано вне субъективных прав. В этом ракурсе Г. Кельзен удачно критиковал это деление как идеологическое, подчеркивающее и защищающее ценность индивидуального (субъективного) права в современной западной правовой традиции как якобы отдельного и независимого от права позитивного (объективного), т. е. «права индивидов против права государства». Можно отметить, что и в советской юриспруденции до 1950;х гг. термин «субъективное право» практически не использовался, заменяясь понятием «правомочие».

Но при всей спорности критериев деления объективного и субъективного права эта дихотомия используется в нашем правопорядке, равно как и в правопорядках других стран романо-германского права, и остается значимой для юристов в плане работы с нормативным правовым материалом. Практическое значение категории «объективное право» раскрывается через высказывание: «Право обязывает к…», тогда как субъективное право проявляется в таких высказываниях, как: «Я имею право на…». В обоих случаях используется термин «право», многозначность которого мы уже обсуждали выше. Кельзен и другие юристы были правы в том, что субъективное и объективное право не существуют порознь, а относятся друг к друту как две стороны одной монеты. Чтобы заявить, что «я имею право на…», необходимо чтобы в правопорядке присутствовала норма для адресата моего высказывания (кому я заявляю о своем праве), которая звучит: «Право обязывает к исполнению притязания лица о том, что он имеет право на…». Также и в обратную сторону: высказывание: «Право обязывает к…» остается пустой фразой, если в правопорядке она не подкреплена коррелятивным субъективным правом требования: «Такие-то органы или лица вправе требовать исполнения от адресата предписания, сформулированного в норме „Право обязывает к…“». Разумеется, в позитивном праве могут использоваться и иные формулировки.

В связи с этим также стоит отметить, что некоторые теоретики утверждают, что субъективные права могут существовать и без коррелирующих им обязанностей адресатов: в немецкой правовой доктрине группа субъективных прав, которые не обеспечиваются обязанностями других лиц (например, право на принятие наследства), получила название «секундарные права» или «правообразовательные права». Однако это ставит вопрос о том, являются ли такие секундарные права разновидностью субъективных прав, либо представляют собой независимую группу прав. Второго подхода как раз и придерживался разработчик теории секундарных прав немецкий правовед Эмиль Зеккель (186″) — 1924), который определял секундарное право, как право достичь наступления правового эффекта посредством одностороннего волеизъявления. Данная проблематика обсуждается преимущественно в области гражданского права, так что здесь мы не будем далее ее разбирать.