Исследование вопросов уголовной ответственности за военные преступления в науке международною права XIX — начала XX вв

Принято считать, что XIX в. дал человечеству цивилизацию и культуру, элементом которых явилось международное право [337, с. 50]. В XIX в. начинается док финальная кодификация международного права, затрагивающая вопросы в рассматриваемой сфере. Помимо упоминавшихся ранее (об этом, см. также п. 3.1) проектов Ф. Ф. Мартенса, Ф. Либера и А. Муаньс, следует указать на «Набросок кодекса международного права» (1827 г., автор — англичанин Дж. Бентам), «Краткий очерк международного кодекса (1861г., авторавстриец А. Домин-Петрушевич), «Проект основ международного кодекса» (1872 г., автор — американец Д. Филд), «Кодифицированное международное право и его юридическое обеспечение» (1889 г., автор — итальянец П. Фиоре) [177].

В науке международного права наблюдается эволюция представлений об основаниях и формах ответственности в связи с ведением войн. Так, профессор Брюссельского университета А. Ривьс писал: «Одностороннее насилие не есть война, но международное преступление, если эго не предусмотренная международным правом принудительная мера» [483, с. 245]. Рассматривая разрешенные (дозволенные) и неразрешенные средства ведения войны, А. Ривьс в качестве противоправности таких средств определял, что «всякий вред, направленный к цели военного ослабления неприятельского государства и переходящий ее границы, не может быть оправдан» [483].

Известный швейцарский юрист-международник И. Блюнчли^[1] в 1866 г. издаст трактат «Современное военное право», материал которого использовался при подготовке документов Гаагских мирных конференций 1899 и 1907 г. В нем автор обосновал создание специального Положения об обращении с военнопленными и о закреплении в нем ответственности за их серьезные нарушения [177]. В другой своей широко известной работе «Современное международное право» (1868) [73] он писал: «Если нарушение международного права грозит всеобщей опасностью, то не только потерпевшее государство, но и все другие, имеющие достаточно силы для защиты международного права, должны противодействовать ему и позаботиться о восстановлении и обеспечении юридического порядка» [73, с. 283].

Профессор Берлинского университета А. Гефтер издал работу «Европейское международное право» (1880) [140], специальный раздел которой был посвящен международному процессуальному праву и праву войны. Он обосновывал положение, согласно которому: «Требование человечности не допускает употребления таких разрушительных средств, которые разом и механически истребляют целые массы народа, низводя человека до положения неодушевленной вещи» [140, с. 239−240]. Он указал на ряд запрещенных средств ведения войны (в том числе, употребление отравленного оружия, оружия, причиняющего чрезмерные страдания или тяжкие раны, например, разрывных пуль), а также ее противоправных методов (умерщвление лиц, которые не сопротивляются и неспособны к сопротивлению, бессмысленное, не вызванное военной необходимостью опустошение неприятельских территорий) [140, с. 238−241]. Теоретически и практически значим его вывод о том, что «лица, виновные в нарушении законов войны и уголовных законов, охраняющих личную и имущественную неприкосновенность, могут быть судимы как общим судом страны, так и полевым судом неприятеля» [140, с. 235].

Профессор Берлинского университета Ф. Лист, определяя в своем курсе «Международное право» [327, с. 193] войну как самое крайнее средство для решения международных споров (что соответствовало международно-правовым нормам, действующим в момент подготовки работы), формулировал перечень запрещенных средств и методов ведения войны, к которым относил: употребление яда или отравленного оружия; вероломное убийство или ранение лиц, принадлежащих к населению или войскам неприятеля; убийство или ранение неприятеля, который, положив оружие или не имея средств защиты, безусловно сдается (плен является только арестом, с пощадой жизни, здоровья и имущества военнопленных); объявление, что никому не будет дано пощады; употребление оружия, снарядов или веществ, способных причинить излишние страдания; разрушение или захват неприятельской собственности, кроме случаев, где это настоятельно вызывается военной необходимостью [327, с. 403]. Ученый полагал, что субъектами войны могут быть только суверенные государства, в то время, как субъектом деликта против международного права (международного преступления) — отдельное лицо [327, с. 193].

В XIX в. возникает и интенсивно развивается российская наука международного права, многие представители которой обращались к вопросам ответственности государств и индивидов за нарушение законов и обычаев войны. Так, М. Н. Капустин одним из первых в отечественной науке международного права уделил серьезное внимание «праву войны», а также гарантиям его соблюдения. В своем курсе «Международное право» (1873 г.) [232] он указал на обычаи, которые выражают взаимное уважение воюющих друг к другу и нравственное начало человеколюбия: перемирие после сражения для погребения убитых и оказания помощи раненым; пощаду безоружным, женщинам и детям; сохранение по возможности памятников народной религии и искусства; пленные как лица, исполнявшие свой долг, пользуются уважением и получают содержание; особая забота полагается и раненым; предметы, которые имеют назначением развитие науки и искусства, должны пользоваться пощадою. М. Н. Капустин обосновывал противоправность военной добычи, а также возможность существования международной уголовной ответственности индивидов за международные преступления [232, с. 60, 75, 76]^[2][3].

В отечественной науке формируется традиция (развивающаяся в дальнейшем, в том числе в настоящее время, о чем еще будет сказано ниже) рассматривать вопросы ответственности за нарушение законов и обычаев войны во взаимосвязи с военно-уголовным и военным правом^[4]. Так, в 1866 г. К. Слепневым издастся «Учебник русских военноуголовных законов» [527], в 1872 г. выходит работа А. Н. Анисимова и В. Мартынова «Записки военно-уголовных законов» [18], в 1909 г. издана книга А. М. Горовцсва «Законы войны» [148], в 1910 г. П. И. Числов опубликовал «Современное право войны» [637], в 1914 г. выходит работа С. А. Беляцкина «Война и правосудие» [65]. Следует также указать на работы, посвященные вопросам организации производства дознания и отдельных следственных действий офицерами, в том числе, в период военного времени [193]^[5].

Ряд представителей российской науки международного права уделили внимание категории «международное преступление» (под ними нередко понимались и серьезные нарушения законов и обычаев войны), а также механизму реализации уголовной ответственности в случае его совершения. Так, И. А. Ивановский защитил в 1889 г. диссертацию по теме «Взаимное содействие государств в производстве сведений, но делам уголовным», ранее им была подготовлена научная работа, посвященная Женевской конвенции 1864 г. [209].

Известный русский юрист Г1.Е. Казанский рассматривал в своем курсе международного права [219] вопросы действия международного права в связи с осуществлением правосудия по уголовным делам, полагая, что в этой связи перед международным правом стоят следующие задачи: 1) определение подсудности правонарушений судам того или иного государства, либо создание особых международных судов, заменяющих собой национальное правосудие; 2) признание в известных границах силы приговоров иностранных судов; 3) установление взаимной помощи судами иностранных государств в деле отправления ими правосудия [219, с. 270]. По мнению ученого, международное право должно выполняться в любом случае [219, с. 264]^[6].

Оригинальная классификация международных преступлений была дана Н. В. Захаровым в его курсе международного права [194, с. 231−232] (за основу ученый взял различные трактовки самого понятия «преступление» с учетом его взаимосвязи с международным правом): 1) преступление, создаваемое непосредственно нормами международного права; 2) преступление, создаваемое национальным законом под воздействием международного права; 3) преступление, являющееся основанием для оказания государствами взаимной международно-правовой помощи в осуществлении уголовной репрессии.

Профессор Н. М. Коркунов обосновывал идею международного уголовного права и его роль в защите принципов межгосударственного сотрудничества [266].

Ранее (в п. 3.1) мы упоминали о научном и практическом вкладе Ф. Ф. Мартснса в создание международно-правовых основ гуманизации войны, ограничения применяемых в ней средств и методов. Здесь замстим, что Ф. Ф. Мартенс выступал за создание единых норм международного уголовного права, которыми могли бы руководствоваться государства [366, с. 362].

В доктринальной разработке вопросов ответственности за нарушение законов и обычаев войны особенно заметна роль Л. А. Камаровского [424, с. 35−38]. Л. А. Камаровский подчеркивал значимость правовой регламентации военных действий, считал ее не только возможной (несмотря на наличие известных разногласий, прежде веет между великими державами), но и «крайне полезной», полагал, что по отношению к войне перед международным правом стоят две равно трудные, но великие задачи: сделать войны как можно более редкими и выработать для них, когда они неизбежны, твердые и ясные юридические нормы [225, с. 142; 226, с. 319]. В своей статье, посвященной юбилею принятия Женевской конвенции 1864 г. [227, с. 1−5], ученый, в целом высоко оценивая роль этого международно-правового акта, вместе с тем, обосновывал необходимость его доработки, в частности, предлагал ввести системы санкций за нарушение положений Конвенции. При этом Л. А. Камаровский высказывал предложение (актуальное и для нашего времени) активно знакомить с текстом Конвенции нс только военных, но и гражданское население: «Нормы военного права, — утверждал он, — должны быть знакомы нс только для солдат, но и для большинства мирного населения, ибо они в равной степени касаются права и обязанностей тех и других» [227, с. 5].

Рассматривая механизм обеспечения международно-правовых обязательств, Л. А. Камаровский высказывал идеи о создании международного суда, к предметной компетенции которого могли бы быть отнесены (наряду с разрешением споров между государствами), вопросы толкования и применения права вооруженных конфликтов, экстрадиции и некоторые другие [228, 482, с. 38−51].

Таким образом, в XIX — начале XX вв. в отечественной и зарубежной доктрине международного права постепенно утверждается подход о возможности наступления для индивида, совершившего нарушение законов и обычаев войны, уголовной ответственности, формулируются первые предложения по созданию международного уголовного суда, обладающего юрисдикцией в отношении таких преступлений.

• [1] 53|И.К. Блюнчли имел общеевропейскую славу педагога и в прямом смысле был учителем многих выдающихся российских юристов второй половины XIX — начала XX в.Л. А. Камаровский отмечал, что Блюнчли и его работам в XIX в. по праву принадлежитто место, которое занимал в XVII столетии Гроций, а в XVIII Ваттель. — См.: Камаровский Л. А. Памяти Блюнчли. Читано в заседании Московского юридического общества 26 октября 1881 г. М., 1882. — С. 8. Подробнее об этом см. [171].
• [2] Первым фундаментальным отечественным произведением в области международного права был труд В. Ф. Малиновского (1765−1814) «Рассуждение о мире и войне"(1803), содержавший отдельный раздел «Общенародные законы», в котором говорилось, что народы, подобно подданным одной державы, должны сообразовываться с непременными правилами; предлагалось создать общий союз Европы со своими законными и с органом контроля за их соблюдением государствами (См.: ЛукашукИ.И. Указ. соч. — С. 55). В середине XIX в. начинают издаваться российские оригинальные учебники по международному праву (авторы М. Н. Капустин, Д.И. Каченовский), а также специальные исследования (в частности, в 1855 г. А. В. Лохвицким была изданаработа «О пленных по древнему русскому праву»); в 1880 г. в Санкт-Петербурге учреждается Русское общество международного права.
• [3] Характеризуя международную уголовную ответственность за международные преступления, ученый оговаривался, что «одинаковость наказания за них на тот моментеще юридически не выработалась».
• [4] По проблеме становления и развития военно-правовой науки см. [2701.
• [5] См. также: Швейковский П. А. Руководство для строевых офицеров, производящихдознание и отдельные следственные действия в мирное и военное время. Изд. 8-е, испр. — ПТГ., 1916. Подробнее по этому вопросу [355, с. 37−38].
• [6] В российской доктрине международного права особое внимание уделялось процессуальным вопросам сотрудничества в борьбе с преступностью. Профессор В. Э. Грабарьписал по этому поводу: «Международное уголовное право до XX века было главнымобразом процессуальным» [149, с. 457].