Санкции за совершение военных преступлений в международном уголовном праве

Общеизвестная посылка nullum crimen sine lege — nulla poena sine lege (от лат.: нет преступления без указания о том в законе — нет наказания без указания о том в законе) имеет определенную специфику действия применительно к нормам МУП. Во-первых, международное право обладает безусловным приоритетом в вопросах криминализации деяния, рассматриваемого в качестве преступления против мира и безопасности человечества (в том числе военных преступлений). Сформулированный Комиссией международного права второй Нюрнбергский принцип гласит: «То обстоятельство, что по внутреннему праву не установлено наказания за какое-то действие, признаваемое согласно международному праву преступлением, не освобождает лицо, признаваемое согласно международному праву преступным, от ответственности по международному праву»^[1]. В проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, представленного на обсуждение 51-й сессии ГА ООН, сказано: «Преступления против мира и безопасности человечества являются преступлениями по международному праву и наказуются как таковые, вне зависимости от того, наказуемы ли они по внутригосударственному праву» (п. 2 ст. I)¹. В данном случае, по мнению профессора Р. А. Мюллерсона, можно вести речь о приравнивании двух юридических категорий, различных в пределах одной и той же системы права и совпадающих в разных системах — уголовном наказании во внутреннем праве и признании действий преступными в международном; установление преступности определенных актов включает в себя, хотя и в родовом виде, возможность наказания за них^[2][3]. По всей видимости, приведенные формулировки также косвенно подтверждают необходимость приведения национальных уголовных законов в соответствие с МУП.

Во-вторых, необходимо учитывать существенные отличия в подходах международно-правовой и национально-правовых систем к установлению преступности и наказуемости деяния. В национальном праве, как правило, уголовный кодекс перечисляет составы преступлений, определяя при этом в каждом отдельном случае вид и меру наказания. Нормы международного права устанавливают преступность тех или иных деяний, а часто и состав преступлений, но, как правило, не содержат четких разъяснений относительно видов и мер наказания за их совершение. При этом наблюдается эволюция международного права в данном вопросе. Так, к примеру, Устав Нюрнбергского МВТ в ст. 6 сформулировал составы преступлений, подлежащих его юрисдикции, в ст. 27 оговорил «право приговорить виновного к смертной казни или другому наказанию, которое Трибунал признает справедливым»^[4]. Устав МТБЮ, предусмотрев в ст. 24, что наказание, назначаемое Судебной камерой, ограничивается тюремным заключением (тем самым исключив смертную казнь из перечня возможных наказаний), кроме того, оговорил, что:

• — при определении сроков тюремного заключения Судебные камеры руководствуются общей практикой вынесения приговоров о тюремном заключении в судах бывшей Югославии;
• — при вынесении приговоров Судебные камеры учитывают такие факторы, как тяжесть преступления и конкретные обстоятельства, касающиеся личности подсудимого;
• — помимо тюремного заключения, Судебные камеры могут отдавать приказ о возвращении любого имущества и доходов, приобретенных преступным путем, их законным владельцам^[5].

Обратим внимание на неоднозначную позицию отдельных государств по вопросу перечня наказаний в уставах МУТ. В частности, Руанда заявила свой протест в связи с отсутствием смертной казни в перечне наказаний, к которым может приговорить обвиняемых Международный трибунал по Руанде, в то время как в руандийском уголовном кодексе смертная казнь по-прежнему предусмотрена¹.

Интересно проследить эволюцию подхода к криминализации и наказуемости деяния по международному праву в Статуте МУС. В проекте Устава МУС^[6][7] ст. 39 формулировала принцип законности (nullum crimen sine lege) с точки зрения криминализации деяния международным правом, предусмотрев, что обвиняемый не признается виновным:

а) в случае уголовного преследования в связи с преступлением, указанным в ст. 20 «а"—"d» (преступление геноцида, преступление агрессии, серьезные нарушения законов и обычаев, применимых в вооруженном конфликте, преступления против человечности), если соответствующее действие или бездействие не являлось преступлением по международному праву; Ь) в случае уголовного преследования в связи с преступлением, указанным в ст. 20 «е» (преступления, установленные на основании или во исполнение положений договоров, перечисленных в Приложении, которые с учетом предполагаемого поведения представляют собой исключительно тяжкие преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества), если соответствующий договор не применялся к поведению обвиняемого на момент действия или бездействия^[8]. Проект Устава специально не формулировал положение nulla poena sine lege применительно к деятельности МУС. Мерам наказания была посвящена ст. 47 проекта, предусматривающая два вида наказания, которые может назначить Суд: а) лишение свободы на любой срок вплоть до пожизненного заключения; б) штраф. Пункт 2 названной статьи разъяснял, что при определении срока лишения свободы или штрафа Суд может учитывать меры наказания, предусмотренные законом: «а) государства гражданства осужденного; Ь) государства места совершения преступления; и с) государства, в котором обвиняемый содержался под стражей и которое имело над ним юрисдикцию»^[9].

Как видно из приведенных положений проекта Устава, предполагалось, что МУС при назначении наказания будет активно обращаться к национальному закону соответствующего государства. Данное положение выглядело вполне логичным при отсутствии в международном праве подробных и детальных разъяснений относительно наказания физических лиц за совершение того или иного международного преступления.

Однако в дальнейшем данный подход претерпел изменения. Наряду с нормой о действии nullum crimen sine lege (о ней было сказано выше), Римский статут уделил внимание nulla poena sine lege, предусмотрев, что лицо, признанное Судом виновным, может быть наказано только в соответствии с положениями настоящего Статута (ст. 23).

Международный уголовный суд, как это следует из ст. 77 Статута, лицам, виновным в совершении преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда (они определены в ст. 5, в их число входят военные преступления), может назначить один из следующих основных видов наказаний:

• — лишение свободы на определенный срок, исчисляемый в количестве лет, которое не может превышать максимального количества в 30 лет;
• — пожизненное лишение свободы.

В качестве дополнительного вида наказания, помимо лишения свободы, Суд может назначить:

• — штраф;
• — конфискацию доходов, имущества и активов, полученных прямо или косвенно в результате преступления (без ущерба для прав bona fide третьих лиц).

При определении меры наказания за совершенное военное преступление Суд обязан учитывать, что любое наказание, прежде всего, должно «отражать виновность осужденного». При этом Суд, помимо вины и тяжести преступления, учитывает:

• — степень причиненного ущерба (вред, причиненный потерпевшим и их семьям);
• — характер «противозаконного поведения» и средства, использовавшиеся при совершении военного преступления;
• — «степень умысла»;
• — факторы, касающиеся способа, времени и места совершения преступления;
• — возраст, уровень образования, социальное и экономическое положение лица, признанного виновным;
• — смягчающие и отягчающие обстоятельства^[10].

Приведенные положения Римского статута свидетельствуют о развитии МУП и повышении правовой определенности его норм в части не только криминализации деяний (в данном случае — военных преступлений), но и установления мер наказания за их совершение, а также в определении обстоятельств, подлежащих учету при вынесении наказания, в формате общепризнанного принципа уголовного права nullum crimen sine lege — nulla poena sine lege.

• [1] См.: Работа Комиссии международного права. Изд. ООН. 80. V. 11. С. 82.
• [2] См.: Доклад Комиссии международного права о работе ее сорок восьмой сессии (6 мая — 26 июля 1996 г.) // Генеральная Ассамблея. Официальные отчеты. Пятьдесятпервая сессия. Доп. № 10 (А/51/10). С. 29.
• [3] См.: Международное уголовное право: учеб, пособие / под общ. ред. В. Н. Кудрявцева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Наука, 1999. С. 92.
• [4] См.: Нюрнбергский процесс: сб. материалов в 8 т. Т. 1. М., 1987. С. 148, 153.
• [5] Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенныена территории бывшей Югославии с 1991 года // Российский ежегодник международного права (1992). СПб., 1994. С. 250. Аналогичный подход принят и в Уставе Международного трибунала по Руанде (ст. 23), а также в Уставе Специального суда по Сьерра-Леоне (ст. 19).
• [6] См. об этом: Дюбуа О. Национальные уголовные суды Руанды и Международныйтрибунал // Международный журнал Красного Креста. 1997. № 19. С. 834.
• [7] Был принят Комиссией международного права на ее сорок шестой сессии (2 мая —22 июля 1994 г.).
• [8] См.: Доклад Комиссии международного права о работе ее сорок шестой сессии (2 мая — 22 июля 1994 г.) // Генеральная Ассамблея. Официальные отчеты. Сорок девятая сессия. Доп. № 10 (А/49/10). Организация Объединенных Наций. Нью-Йорк, 1994.С. 77—78.
• [9] См.: Там же. С. 87.
• [10] Вопросу определения меры наказания и учета соответствующих факторов уделено внимание в Правилах процедуры и доказывания, которые были подготовленыв дополнение к Статуту в период с марта по июнь 2000 г. (гл. 7. Правило 145). См.:PCNICC/2000/1 /Add. 1.