Критика телеологического доказательства бытия Бога

Над телеологическим доказательством Юм размышлял более 25 лет, затем подверг его критике в своих знаменитых «Диалогах о естественной религии». «Диалоги» — это битва идей, высказанных тремя вымышленными персонажами книги: догматиком-теистом Демеем, деистом Клингесом (Клеантом) и скептиком Филоном. Друзья советовали Юму уничтожить эту диссидентскую рукопись, и он постоянно отодвигал сроки ее сдачи в печать, но незадолго до 1776 г. попросил своего друга Адама Смита издать эту книгу после его смерти. Ни Смит, ни издатели этого не сделали, боясь последствий. Спустя три года после смерти Юма «Диалоги» были анонимно опубликованы его племянником (1779).

Согласно традиционному телеологизму универсум гармоничен, упорядочен и напоминает порядок и замысел в человеческих творениях; следовательно: а) причины, порождающие одинаковые результаты, должны быть сходными; б) есть сверхмудрый Устроитель универсума. Исходя из антропоморфизма, т. е. идеи подобия творений человека явлениям природы, можно заключить, что создатели природы (один или несколько) похожи на человеческие существа.

Примерно так же рассуждает Клинтес, один из персонажей «Диалогов»:

Вглядись в окружающий мир, ощути его целиком и присмотрись к каждой части: ты не обнаружишь ничего, кроме гигантской машины, состоящей из бесчисленного количества более мелких механизмов, которые можно подразделять еще и еще до частей, находящихся за пределами человеческого восприятия и понимания. Все эти разнообразные устройства, включая самые мелкие из них, подогнаны друг к другу с точностью, вызывающей восторг каждого, кто когда-либо их созерцал. Тщательнейшая согласованность целей и средств, наблюдаемая во всей природе, напоминает выраженную в гораздо большей степени работу человеческого гения — человеческого замысла, мысли, мудрости и искусства.

Поскольку столь сходны результаты, то по правилу аналогии мы вынуждены заключить, что схожи и причины, их вызвавшие, и что Создатель природы в каком-то смысле подобен разуму человека (правда, с неизмеримо более развитыми способностями и могуществом, пропорциональными грандиозности созданного). При помощи этого апостериорного доказательства и только его одного мы одновременно доказываем и существование Божества, и его подобие человеческому разуму.

Юм подвергает телеологический аргумент сомнению: существует ли в самом деле сходство между творениями человека и природными вещами? Изделия человеческих рук и явления природы не настолько схожи друг с другом, чтобы отождествлять между собой их причины.

Даже если и существует некоторое сходство между «искусственными» и естественными следствиями (те и другие конечны и несовершенны), тем не менее оно не дает нам основание распространять эту аналогию на бесконечное бытие свободного и совершенного Бога. Невозможно представить себе бесконечность и совершенство Бога. И именно поэтому телеологическое доказательство бытия Бога логически несостоятельно. К тому же не наглядна, не понятна, не объяснима связь любого индивидуального события с его якобы внутренней причиной. Другой персонаж «Диалогов», скептик Филон, заявляет: «Если мы видим дом, Клинтес, то с полной уверенностью заключаем, что у него был архитектор или строитель, поскольку мы знаем, что такого рода результат бывает от такого рода причин. Но вряд ли ты возьмешься утверждать, что вселенная настолько похожа на дом, чтобы мы могли с полным на то основанием прийти к выводу о существовании подобной причины, или что эта аналогия является однозначной и полной. Разница столь значительна, что самое большее, на что ты можешь претендовать в этом случае, — это только предположение о возможности подобия причины».

По мнению Юма, аналогия между планами человека и связями в природе весьма призрачна: 1) связь между личными замыслами и их претворениями в жизнь людям известна из собственного опыта; 2) явления природы же даны нам в опыте только в виде следствий неких причин, но не как их причины; 3) явления природы недостаточно схожи с продуктами человеческого труда, чтобы уверенно заявлять о реальном сходстве между порождающими их факторами. Верхом человеческого самомнения и гордыни, говорит Юм, является экстраполяция наших планов и знания о крошечном кусочке космоса, в котором мы пребываем, на фундаментальные принципы всей вселенной; о большей части космоса мы вообще ничего не знаем.

Филон вопрошает:

Может ли какой-либо человек вполне серьезно заявлять, что упорядоченная вселенная должна твориться некими умом и деятельностью, похожими на мышление и деятельность человека, на том основании, что последние нам знакомы? Чтобы утвердиться в подобном мнении, надо присутствовать при рождении миров; и уж совершенно ясно, что для подобного вывода недостаточно наблюдений за тем, как по замыслу человека и благодаря его искусству строятся корабли или растут города.

Сможешь ли ты взять на себя смелость утверждать какое-либо подобие между строительством дома и созданием вселенной? Мог ли ты наблюдать природу в какой-либо ситуации, хоть отдаленно напоминающей момент первоначального упорядочения ее элементов? Был ли перед твоими глазами сформирован хотя бы один мир и имел ли ты возможность наблюдать развитие этого процесса от его начала до конца? Если да, то сошлись на свои впечатления и отстаивай свою теорию.

Даже если бы этот мир был таким совершенным творением, все равно неясно, можно ли все совершенство этой работы по справедливости приписать одному работнику. Когда мы любуемся кораблем, как восторженно мы думаем о мастерстве столяра, соорудившего такой сложный, полезный и прекрасный механизм! И какое, наверняка, мы должны будем почувствовать удивление, когда обнаружим тупого работника, как и другие, копирующего навыки мастерства, которое на протяжении долгих веков через множество проб, ошибок, исправлений, споров и раздумий постепенно шло к своему теперешнему состоянию.

Сколько же миров нужно было загубить или сделать их кое-как в течение вечности, чтобы придумать эту систему; сколько потерять труда и сделать бесполезных проб, чтобы в течение бесконечных веков медленно, но верно достичь представленного уровня искусства миросозидания! Кто сможет в этой ситуации установить, где лежит истина, или хотя бы предположить, где она может находиться среди огромного количества уже предложенных гипотез и еще большего числа тех, которые только можно представить?

Еще одно возражение Юма касается сходства вселенной с организмом. Наблюдаемая упорядоченность в природе напоминает не столько результаты деятельности человека, сколько биологическую организацию:

…Помимо произведенных человеком машин, есть и другие части этой вселенной, свойствам которых в еще большей степени может быть уподоблена структура мира, а значит, и первопричина мира с еще большей вероятностью может быть сопоставлена с ними. Этими частями являются животные и растения. Очевидно, что мир имеет большее сходство с ними, нежели с часами или ткацким станком. Следовательно, намного вероятней, что причина мира напоминает их. Таким образом, мы можем заключить, причина (первоисточник) этого мира каким-то образом подобна и аналогична животному или же растительному началу.

Юм допускает логическую возможность объяснить «порядок» во вселенной в духе атомизма Эпикура: причина явлений природы — движение вечных атомов, сталкивающихся между собой в пространстве без какого-либо плана или намерения. Так, если подбросить в воздух несколько тысяч мельчайших металлических частиц, то в их сочетании, как в облаке, случайно возникнут разнообразные узоры. Не станем же мы утверждать, будто эти узоры произведены неким организующим принципом! Вполне может быть, что так называемая упорядоченная Вселенная есть просто стечение слепых космических обстоятельств и не существует никакой силы (тем более разумной), упорядочивающей мир.

Нет также оснований наделять первопричину вселенной моральными качествами. Вряд ли ураганы, землетрясения и иные малопривлекательные события в природе суть спланированные акты справедливого и благого разума.

Если бы я вам показал дом или дворец, где нет ни одного удобного или приятного помещения, где окна, двери, камины, коридоры, лестницы, как и сама архитектура сооружения, являются источниками шума, стесненности, утомления, неосвещенности, духоты или холода, вы, несомненно, без тщательного изучения деталей отвергли бы эту конструкцию.

Если идея причинности почерпнута из опыта, а опыт свидетельствует о всякого рода несчастиях и неудачах, то, следовательно, трудно приписать Создателю исключительно положительные качества. Более убедительны гипотезы о том, что-либо направляющая или движущая сила мирового развития не имеет моральных или аморальных характеристик, либо во вселенной есть два противоположных начала: одно отвечает за добро, другое — за зло. Поскольку любой представимый объект можно в равной мере воображать и как существующий, и как несуществующий, то ни одно доказательство существования Божества не будет иметь доказательной силы.

Свою критику Юм завершает признанием, что телеологическое доказательство, даже нс будучи истинным, все же является в достаточной степени убедительным. Но наш ограниченный опыт нс позволяет выбрать из разных возможных гипотез об упорядоченности вселенной наиболее правдоподобную, а также при помощи науки что-нибудь узнать о природе Божества.

Многие последующие мыслители признали убедительным эмпирицистскую критику Юмом телеологического аргумента.