Мюнхенское соглашение и позиция Италии

Выступление А. Гитлера на Нюрнбергском съезде нацистской партии 6 сентября 1938 гг. открыло новую фазу судетского кризиса^[1]. Сразу же после выступления рейхсканцлера судетские немцы спровоцировали кровавые столкновения с полицией, в ходе которых появились убитые с обеих сторон, и ультимативно потребовали вывода чехословацкой полиции из своей зоны^[2]. А министр иностранных дел Й. Риббентроп дал знать итальянскому послу, что речь идет только о радикальном решении проблемы, основанной на самоопределении судетских немцев^[3].

Итальянский исследователь Дж. Андре считает, что публикация письма Муссолини британскому посреднику лорду Ренсимену^[4] провела ту черту, после которой судетский кризис преобразовался в чехословацкий кризис. В обращении к лорду Ренсимену Муссолини расширительно толковал возникший политический кризис, отметив, что в нем присутствуют не только судетские проблемы, но также польские, венгерские и словацкие требования. Чехословацкое государство он назвал «искусственным образованием Версальской системы»¹. Заявление главы фашистского правительства способствовало укреплению отношений Италии с Венгрией и Польшей^[5][6].

• 10-го числа Гитлер направил предложение Муссолини о проведении личной встречи на Бреннере через неделю^[7].
• 17 сентября Чиано встретился с Муссолини в поезде, в котором глава правительства передвигался из Форли в Триест. Муссолини заявил:

Я принял решение. Если произойдет конфликт между Германией, Прагой, Парижем и Москвой, я останусь нейтральным. Если вмешается Великобритания, сделав его всеобщим и придав ему идеологический характер, тогда мы бросимся в это пекло. Италия и фашизм не могут оставаться нейтральными^[8].

Далее Чиано записал в дневнике, что Дуче прогнозирует скорое военное решение конфликта^[6].

Инструкции, которые Муссолини дал своему министру иностранных дел, не удалось обнаружить^[10]. Судя по дневнику Чиано, он не верил в возможность серьезного разрастания конфликта и распорядился «начать мобилизацию, достаточную для обеспечения на первый случай вооруженного нейтралитета»^[11].

18 сентября посол Аттолико информировал об обмене мнениями между итальянским венным атташе и генералом Типпельскирхом, который подчеркнул, что «эвентуальным контактам в военной области между Италией и Германией должен предшествовать политический договор»^[12].

На 12 часов 19 сентября в Мюнхене была назначена встреча министров иностранных дел Риббентропа и Чиано, а также высоких военных руководителей Кейтеля, Париани и Валле. Однако из авторитетных итальянских источников в Лондон поступила информация, что приготовления Италии носят «поверхностный характер», и в случае войны она не выступит на стороне Германии.

Через дипломатические и секретные каналы в Рим стекалась информация об истинных намерениях руководства западных держав относительно чехословацкого кризиса. 20 сентября итальянский посол в Лондоне Д. Гранди сообщил в Рим, что по полученным от доверенного лица данным¹ в правительстве Великобритании обсужден вопрос о передаче Германии судетской области без проведения плебисцита, о создании кантонов для этнических групп в местах их разреженного проживания, о придании Чехословакии статуса нейтрального государства под гарантии великих держав^[13][14]. 21 сентября министр иностранных дел Великобритании Э. Галифакс лично позвонил послу Д. Гранди и сообщил, что под давлением Франции и Великобритании чехословацкое правительство решило уступить «полностью»^[15].

22 сентября министр иностранных дел Италии принял германского посла Макензена^[16]. По поручению Гитлера посол выразил признательность итальянскому руководству и народу за тот «исторический поворот», который осуществил дуче в развитии международной обстановки. По-существу, Макензен подтвердил, что в удовлетворении венгерских и польских притязаний инициативу полностью перехватила Германия. Из Берхтесгадена Гитлер связывался с представителями Венгрии и Польши и рекомендовал им интенсифицировать их действия с целью удовлетворения притязаний к Чехословакии. Посол отметил, что на днях прибудет принц Гессенский с посланием от фюрера Муссолини^[17].

В тот же день министр иностранных дел Г. Чиано подготовил докладную записку для Муссолини¹. В ней сообщалось о результатах его бесед с посланником Венгрии и послом Великобритании. В первом случае Г. Чиано констатировал стремление Венгрии силовым образом решить проблему венгерских меньшинств в Чехословакии. В связи с этим Г. Чиано рекомендовал венгерскому руководству не провоцировать конфликт и не предпринимать инициатив относительно венгерского меньшинства в Чехословакии, чтобы не спровоцировать реакцию Малой Антанты^[18][19]. Относительно беседы с британским послом Г. Чиано писал, что посол Великобритании сообщил о продолжении «мирной инициативы» Чемберлена и выразил надежду, что Германия преждевременными действиями не сорвет эти усилия. Чиано обратил внимание посла на важность одновременного решения проблемы польского и венгерского меньшинства, в противном случае мир снова может оказаться под угрозой. По своей инициативе лорд Перт спросил, готова ли Италия выступить гарантом новых чехословацких границ после решения проблем этнических меньшинств. Чиано ответил, что этот вопрос главой фашистского правительства не рассматривался, и он не может дать официальный ответ. По личному мнению Чиано, Италия могла бы благоприятно рассмотреть это предложение, если будет также решена проблема венгерских и польских меньшинств^[20].

22−23 сентября состоялась встреча между Гитлером и Чемберленом в Бад-Годесберге. Оценивая итоги встречи, военный атташе в Берлине Маррас отмечал, что можно прогнозировать следующие германские цели: польский коридор, Шлезвиг, Данциг, Мемель^[21]. Посол Аттолико обратил внимание на то, что Гитлер, по его мнению, дал знать Чемберлену о необходимости одновременного рассмотрения вопроса о польских и венгерских меньшинствах. На вопрос английской стороны, готов ли Гитлер заключить пакт о ненападении и гарантировать будущее Чехословацкое государство, Гитлер ответил отрицательно, подчеркнув при этом, что гарантии позволили бы правительству Чехословакии продолжать угнетать другие меньшинства¹.

Таким образом, германское и итальянское руководство поощряли территориальные претензии Будапешта и Варшавы, правительства которых охотно включились в борьбу за раздел чехословацкой территории. А между Берлином и Римом развернулось соперничество за влияние на Варшаву и Будапешт. Гитлер рекомендовал правительствам Венгрии и Польши интенсифицировать их территориальные притязания к Чехословакии^[22][23].

Советское руководство, напротив, попыталось повлиять на Варшаву, дав понять, что если польские войска оккупируют чехословацкую территорию, оно расторгнет пакт о ненападении с Польшей. Как отметил итальянский посол в Варшаве, вряд ли советские угрозы могли оказать какое-либо влияние на решение польского правительства^[24]. В разгар кризиса 28 сентября Польша направила меморандум президенту Чехословакии Э. Бенешу, в котором выдвигала требования уступок двух районов^[25].

По мере усиления капитулянтских настроений в Лондоне и Париже советское руководство стало выражать свою озабоченность и разочарование политикой западных государств. Как пишет французский историк Э. дю Рео, советская сторона проявляла тревогу в отношении позиции Франции, начиная с Рейнского кризиса^[26]. «Накануне мюнхенского кризиса ни высшее командование, ни МИД Франции не хотели при рассмотрении соотношения сил принимать в расчет дополнительную поддержку, которую можно было бы получить от СССР, заключив с ним соглашение о помощи военно-воздушными силами», — констатирует французский историк¹.

Тема чехословацкого кризиса стала основной в донесении итальянского посла в Москве А. Россо о результатах встречи с заместителем наркома иностранных дел В. Потёмкиным 22 сентября. Посол отметил, что В. Потёмкин все еще верит в возможность сопротивления чешского народа и в возможность давления Народного фронта на французское правительство. А. Россо обратил внимание на слова В. Потёмкина о том, что, по его мнению, следующей немецкой жертвой станет Польша.

Сегодня Польша провозглашает аннексию небольшой зоны чехословацкой территории, где живут несколько десятков тысяч польских меньшинств. Она забывает, однако, что в границах польского государства проживают миллионы украинцев, немцев, белорусов, евреев и др. Как Польша может надеяться на то, что на глазах у Бека^[27][28] Германия после успеха, достигнутого в Чехословакии, задержит у польских границ судьбоносный марш германизма, нацеленного на достижение европейской гегемонии, и более того, мировой? И кто придет Польше на помощь в час опасности для нее?^[29]

Посол обратил внимание на то, что в разговоре с ним В. Потёмкин использовал слова «раздел Польши».

Р. Квартараро приводит ссылку на еще более жесткую реакцию В. Потёмкина в связи с приемом им французского посла 4 октября, который попытался объяснить позицию Франции в связи с Мюнхенской конференцией. После гробового молчания В. Потёмкин сказал:

Бедный мой друг, что же вы наделали? Что касается нас, то единственным решением, которое мне представляется, является четвертый раздел Польши^[30].

Из этих слов А. Россо сделал вывод о появлении новых идей у советских руководителей. Он писал:

Мое мнение сводится к тому что в качестве ближайшей реакции на текущие события СССР может отказаться от своих попыток международного сотрудничества с «буржуазными правительствами» западных демократий и перейти к оборонительной политике относительной изоляции (не отказываясь от революционной коммунистической пропаганды в отношении тех же демократических государств)¹.

К этому посол добавил, что, по его мнению, вчерашняя речь наркома иностранных дел М. Литвинова является примечательным показателем провала политики «коллективной безопасности», которую проводил СССР в последние годы. Это означает, что СССР снимает с себя какую-либо ответственность и собирается проводить внешнюю политику в соответствии с собственными идеалами и интересами. Если оставить в стороне идеалы, то собственные интересы могут побудить к радикальному изменению системы друзей и союзников. И хотя это вопрос второстепенной важности, после полного провала политики коллективной безопасности можно прогнозировать изменение положения самого М. Литвинова^[31][32].

Посол в СССР А. Россо писал, что «черная тень „пакта четырех“ буквально преследует Москву»^[33]. То, что 23 августа 1939 г. года прогноз итальянского посла в Москве А. Россо подтвердится, не является достаточным основанием для выводов, которые сделал российский исследователь Д. Г. Наджафов о том, что советское руководство после Мюнхена настроилось на сближение с нацистской Германией^[34].

Несмотря на то, что положение СССР в период чехословацкого кризиса было хуже некуда, советское руководство свое тактическое и стратегическое планирование не сводило к одному единственному варианту, т. е. к сближению с Германией.

• 23 сентября 1938 г. чехословацкий кризис перешел в решающую стадию. Итальянский посол в Берлине информировал Рим о том, что в ответе Н. Чемберлену германский рейхканцлер проявил склонность к продолжению переговоров, однако категорически отказался предоставлять Чехословакии какие-либо гарантии безопасности после урегулирования судетского вопроса¹. В тот же вечер министр иностранных дел Г. Чиано информировал главу правительства, что согласно источникам в Берлине, вторжение немецких войск в судетскую область может произойти уже на следующий день^[35][36].
• 24 сентября в 18.00 меморандум Гитлера с изложением германских требований был вручен чехословацкому руководству через британского посланника в Праге.

Й. Риббентроп по телефону подтвердил послу Б. Аттолико, что если до 1 октября не будут выполнены германские требования, войска рейха войдут на территорию Чехословакии. В тот же день посол Б. Аттолико сообщил, что, по информации из надежных источников, глава правительства Чехословакии Э. Бенеш примет германские требования до вечера в понедельник^[37]. Однако 25 сентября чехословацкий посланник в Лондоне передал британскому министру иностранных дел отрицательный ответ своего правительства на меморандум Гитлера^[38].

24 сентября в 14.30 посол Аттолико дал знать Чиано, что в Италию направляется доверенное лицо Гитлера принц Гессенский. Основной целью визита являлось желание Гитлера довести непосредственно до Муссолини информацию о встречах в Берхтесгадене и Годесберге^[39]. Составители сборника документов отмечают, что в итальянских архивах не найдены записи визита принца Гессенского. Сохранились заметки в дневнике Чиано от 25 сентября. Чиано отметил, что принц Гессенский прибыл без какого-либо письменного документа. Он поблагодарил Муссолини за поддержку. Тот, в свою очередь, выразил уверенность в том, что Великобритания и Франция не станут воевать. Но если это случится, Италия выступит на стороне Германии'.

В эти же дни из Берлина поступила информация о встречах военного атташе Э. Марраса с германскими военными руководителями генералом Ф. Гальдером и генералом В. Кейтелем. Германские руководители указывали на важное значение «превентивного политического соглашения между фюрером и дуче»^[40][41]. Позже в ноябре министр иностранных дел Чиано информировал фашистскую палату о том, что в разгар чехословацкого кризиса Муссолини лично распорядился провести мобилизацию, в основном на западной границе, в Ливии, на Эгейских островах и острове Пантеллерия. В долине реки По численность войск был доведена до 75% мобилизации, предусмотренной в военное время, в повышенную готовность были приведены армия, авиация и флот^[42]. Повышенные меры безопасности были предприняты в Эфиопии, и был направлен приказ маршалу Бальбо подготовиться к ведению наступательных действий из Ливии в направлении Александрии. 26 октября Бальбо сообщил о невозможности осуществления наступательных действий из Ливии в связи с незавершенностью подготовки к войне^[43].

По словам итальянского министра иностранных дел, Муссолини распорядился создать базу политического соглашения с Берлином и установить совместные итало-германские военные институты.

Нацистское руководство продолжало нагнетать обстановку против Чехословакии. 26 сентября Гитлер выступил с речью в берлинском SportPalatz. Основное содержание речи было направлено на обоснование национал-социалистической расистской концепции внешней политики. Касаясь чехословацкого кризиса, Гитлер сделал упор на то, что между французским и немецким народами нет столкновения интересов¹.

Синхронно с ним Муссолини сделал заявление в Вероне о необходимости поиска мирных путей решения судетского вопроса^[44][45]. Немецкая сторона через итальянского посла Б. Аттолико подробно информировала Рим о ходе посреднических усилий со стороны западных держав. 26 сентября вечером статс-секретарь МИД Германии Э. Вейцзекер пригласил посла Аттолико для того, чтобы информировать его о приезде сэра Г. Вильсона с посланием Чемберлена. В нем содержалось предложение об обсуждении Берлином и Прагой условий и средств вывода чехословацких вооруженных сил и ввода немецких войск. Гитлер отклонил инициативу, настаивая на безусловном выполнении немецких условий^[46].

В канун мюнхенской конференции были предприняты попытки со стороны США, СССР, Лиги Наций вмешаться в разрешение конфликта. Например, 28 сентября временный поверенный в делах США в Москве А. Кирк передал письмо президента Рузвельта, в котором тот предлагал присоединиться к действиям Рузвельта, направившего два дня назад письма Гитлеру, Бенешу, Даладье и Чемберлену с обращением не прерывать переговоры по мирному разрешению кризиса^[47]. Таким образом Рузвельт надеялся избежать военного конфликта. В тот же день советское правительство ответило, выразив уважение позиции американского президента, и заявило о готовности «поддержать предложение, выдвинутое руководством США, созвать международную конференцию»^[48].

Правительство Чехословакии все больше оглядывалось на Лондон и Париж, не принимая в расчет возможность поддержки со стороны Москвы. Правительства Польши и Венгрии стояли на откровенно античехословацких позициях и были готовы ввести свои войска на ее территорию. Венгерское правительство даже согласилось предоставить свои аэродромы немецкой авиации и получило согласие на размещение итальянских истребителей для обороны Будапешта¹. Правительство Румынии проявляло заинтересованность в союзе с Польшей в большей мере, чем в выполнении обязательств в отношении Чехословакии^[49][50]. Тем не менее, министр иностранных дел Румынии Н. Петреску-Комнен дал понять, что его страна не останется безучастной к вторжению венгерских войск в Чехословакию, и призывало югославов к солидарности с Румынией^[51]. В свою очередь, югославское правительство дало понять, что останется вне конфликта^[52]. Судя по инструкциям из Рима, итальянское руководство опасалось, что активные действия Венгрии против Чехословакии могут спровоцировать Малую Антанту на вмешательство^[53].

29 сентября в Мюнхене состоялась встреча руководителей четырех государств — Италии, Германии, Великобритании и Франции. По итогам встречи Чехословакии был вынесен приговор, который привел к расчленению государства. После Мюнхенской конференции правительство Н. Чемберлена вообще не принимало в расчет советские интересы, французское руководство колебалось, и чем ближе к концу сентября, тем все более в сторону позиции Н. Чемберлена.

В итальянских архивах имеется несколько документов, по которым можно восстановить развитие событий. Прежде всего эго меморандум итальянского министра иностранных дел, в котором излагается хроника трех дней — 28,29 и 30 сентября и доклад итальянского посла в Берлине, который был участником всех событий в Мюнхене^[54]. В меморандуме отмечался факт передачи чехословацкой территории Германии и условия, которые обязывали чехословацкую сторону осуществить эвакуацию населения в кратчайшие сроки с 1 по 10 октября. Прагу строго предупреждали, что она будет нести ответственность за разрушения, которые могут иметь место. Предполагалось, что на четвертую часть территории, передаваемой Германии, немецкие войска войдут начиная с 1 октября. Остальную часть территории немецкие войска оккупируют до 10 октября. Кроме того, международная комиссия должна определить до конца ноября территории, на которых под ее надзором будет проведен плебисцит. Окончательные границы Чехословакии будут определены международной комиссией после проведения плебисцита в районах проживания меньшинств. Чешско-немецкая комиссия должна определить детали перемещения населения, чешское правительство в течение четырех недель с момента подписания соглашения должно уволить из своих военных и полицейских подразделений тех судетских немцев, которые этого пожелают. Наконец, чехословацкое правительство обязывалось освободить из тюрем судетских немцев, осужденных по политическим мотивам.

В приложениях к договору отмечалось, что правительства Великобритании и Франции подтвердят свои гарантии новых границ Чехословакии против неспровоцированной агрессии. После решения проблем польских и венгерских меньшинств к этим гарантиям присоединятся Германия и Италия. Главы четырех держав заявили, что если в течение ближайших четырех месяцев проблема польских и венгерских меньшинств не будет урегулирована, они вновь проведут конференцию глав четырех держав. Наконец, главы четырех держав объявили о создании международной комиссии в составе статс-секретаря МИД Германии, итальянского, британского и французского послов в Берлине и представителя, уполномоченного чехословацким правительством¹.

Во второй день работы конференции британский премьерминистр Н. Чемберлен и германский канцлер А. Гитлер подписали англо-германскую декларацию о ненападении^[55][56]. За ней должна была последовать аналогичная франко-германская декларация^[57].

Весьма симптоматичной была оценка значения Мюнхенского соглашения, данная послом в Лондоне Д. Гранди:

Соглашение в одно мгновение трансформировало мировой и европейский дух… оно нанесло поражение международному антифашизму; нанесло поражение и отбросило Россию за пределы Европы; сделало рабочим органом «пакт четырех»; разрушило Малую Антанту и всю систему французских союзов; нанесло ущерб французскому престижу, оттеснив ее [Францию] на второстепенные позиции; высшей пробой военной угрозы подвергло испытанию на прочность фашистский режим и показало непобедимую военную силу итало-германского союза; дало Германии победу, которую она могла получить только военными действиями…^[58]

Посол в Москве А. Россо передавал свое впечатление о том, что советская внешняя политика, находясь в изоляции, претерпевает серьезную эволюцию, и, по его мнению, наблюдается «провал программы коллективной безопасности»^[59]. В своем другом сообщении от 5 октября он пишет, что исходя из статьи, опубликованной в органе НКИД, следует, что советско-чехословацкий договор о взаимопомощи следует рассматривать как прекративший действие по вине Франции. Продолжая логику рассуждений, посол делает вывод о том, что СССР также считает прекратившим действие договор с Францией¹.

Дж. Андре считает, что после Мюнхенского соглашения, продемонстрировавшего слабость западных демократий, Муссолини не был настроен на укрепление отношений с Великобританией в целях поддержания европейского равновесия. Муссолини стремился извлечь максимальные выгоды, опираясь на поддержку Берлина. В связи с этим итальянская сторона с возмущением отнеслась к франко-германскому сближению и оценила его как противоречащее целям оси^[60][61].

Мюнхенское соглашение изменило равновесие сил в Европе в пользу Германии, которая реально превратилась в господствующее европейское государство. Как писал итальянский посол в Берлине, с момента прихода Гитлера к власти людские ресурсы Германии увеличились примерно на 15 млн чел., территория — на 110 гыс. км^[61]. Германия получила доступ к огромным запасам угля и леса, к производству цинка, чугуна. В плане коммуникаций Германии открыта дорога на Восток к нефтяным месторождениям Румынии, к контролю над Верхним Дунаем, к экспансии на Балканах, на Ближний Восток. Весьма примечательным посол назвал визит министра Функа в Турцию с целью ограничить британское влияние. Завершая донесение, посол пишет, что ничего нового в этих действиях германской стороны нет. Каждый раз, когда западные державы делают уступки, притязания Германии становятся все более настойчивыми^[63]. 12 октября итальянский посол в Турции О. Де Пеппо информировал о предоставлении Германией займа Турции, увязав эту помощь с германским проникновением по линии Анкара — Багдад^[64].

Таким образом, вслед за мюнхенским соглашением фашистские государства сделали решающий шаг к подготовке военного союза, нацеленного на передел мира. Ими были сформулированы конкретные претензии к Великобритании и Франции. Мюнхенский сговор не устранил угрозу вооруженной борьбы за передел мира, но и не исключил продолжения дипломатических игр. Контуры будущих военно-политических союзов все еще оставались размытыми.

После достижения Мюнхенского соглашения по Чехословакии фашистское руководство не было ознакомлено с дальнейшими гитлеровскими планами и стремилось выжать для себя все, что возможно, из нового международного баланса сил. В первую очередь оно попыталось оказать давление на Францию, ослабленную внутриполитической борьбой и нежеланием британского союзника поддержать французские интересы в Восточном Средиземноморье, на Балканах и в Восточной Европе.

• [1] Cm.: DDL V. IX. Doc. 501. P 709−712.
• [2] Cm.: Ibid. 26. P. 26.
• [3]? Cm.: Ibid. V. X. P. 13.
• [4] Cm.: Ibid. Doc. 24. P. 23, 24. Письмо было опубликовано в фашистском официозном издании Popolo d’Italia 14 сентября 1938 г.
• [5] DD1. V. X. Р. IX.
• [6] См.: Ibid.
• [7] См.: Ibid. Doc. 505. Р. 714.
• [8] Ciano G. Diario. P. 179.
• [9] См.: Ibid.
• [10] DDL V. X. P. X.
• [11] Ciano G. Diario. P. 184.
• [12] s DDL V. X. Doc. 72. P. 64. В приложении к документу приводится письмовоенного апаше Марраса.
• [13] Речь идет об адвокате Адриано Дингли, много лет являвшимся одним из"закрытых каналов" между Муссолини и семьей Чемберленов.
• [14] См.: DDL V. X. Doc. 83. Р. 74.
• [15] См.: Ibid. Doc. 97. P.91.
• [16] В публикации итальянских документов мало записей контактов итальянскихруководителей с германским послом Макензеном.
• [17] DDL V. X. Doc. 108. Р. 103.
• [18] Документ впервые опубликован в сб.: Mosca R. L’Europa verso la catastrofe. Milano, 1964. V. 1. P. 392−394.
• [19]: DD1. V. X. Doc. 101. P.97.
• [20] 'Ibid. Doc. 109. P. 104−105.
• [21] Ibid. Doc. 107. P. 103.
• [22] DDL V. X. Doc. 112. Р. 108.
• [23] Ibid. Doc. 108. Р. 103.
• [24] 5 Ibid. Doc. 121. Р. 115.
• [25] Ibid. Doc. 174. P. 159; Doc. 186. P. 169.
• [26] Дю Рео Э. Франция, Германия и СССР // СССР, Франция и эволюция Европыв 30-е годы: сб. науч. статей. М., 2003. С. 223.
• [27] Дю Рео Э. Франция, Германия и СССР. С. 224.
• [28] Юзеф Бек — польский министр иностранных дел.
• [29] DDL V. X. Doc. 110. Р. 105−107.
• [30] Quartararo R. Italia — URSS. 1917;1941:1 rapport politici. Napoli, 1997. P. 225.
• [31] DDL V. X. Р. 106.
• [32] Ibid. Р. 107.
• [33] Ibid. Doc. 192. Р. 178.
• [34] л Наджафов Д. Г. «Подлинное толкование Мюнхена»: Новый архивныйдокумент и его интерпретация // СССР, Франция и эволюция Европы в 30-е годы: сб. науч. ст. М., 2003. С. 201−202.
• [35] DDl. V. X. Doc. 112. Р. 108.
• [36] Ibid. Doc. 120. Р. 115; Doc. 129. Р. 122.
• [37] Ibid. Doc. 131. Р 122.
• [38] Ibid. Doc. 144. P. 133.
• [39] Ibid. Doc. 134. P. 124.
• [40] Ciano G. Diario. Р. 183−184.
• [41]: DDL V. X. Doc. 139. Р. 129.
• [42] 1 См.: Minniti F. Fino alia Guerra. P. 169.
• [43] См. об этом: Ibid. P. 171.
• [44] DDI. V. X. Doc. 147. Р. 136.
• [45] Ibid. Р. 138.
• [46] 5 Ibid. Doc. 152. Р. 140.
• [47] Ibid. Doc. 184. Р. 168.
• [48] Ibid. Р. 177.
• [49] DDL V. X. Doc. 128. Р. 121; DDL V. X. Doc. 141. Р. 131.
• [50] DDL V. X. Doc. 124. Р. 117. Из заявления румынского посланника министруиностранных дел Чиано от 23 сентября.
• [51] 5 DDL V. X. Doc. 138. Р 129.
• [52] Ibid. Doc. 133. Р. 124.
• [53] Ibid. Doc. 158. Р 147.
• [54] Впервые документ был опубликован в 1948 г. в сб.: Mosca R. L’Europa versola catastrophe. V. 1. P. 396−402. Полный текст соглашения и приложений к немусм.: DDL V. X. Doc. 190. Р. 174−176; Doc. 199. Р. 183−187; DDL V. X. Doc. 199.Р. 183−187; Doc. 222. Р. 208−214.
• [55] DDL V. X. Doc. 190. Р. 175.
• [56] См.: Документы и материалы кануна Второй мировой войны: в 2 т. М., 1948.С. 319−320.
• [57] 1 Подписана 6 декабря 1938 г. в Париже министрами иностранных дел Франции и Германии. См.: Документы и материалы кануна Второй мировой войны.С. 334−335.
• [58] DDL V. X. Doc. 203. Р. 189.
• [59] Ibid. Doc. 207. Р. 192.
• [60] DDL V. X. Doc. 228. Р. 222.
• [61] Ibid. Р. XI.
• [62] Ibid. Р. XI.
• [63] ?' Ibid. Doc. 264. Р. 267.
• [64] Ibid. Doc. 270. Р. 272−274.