Итало-германские военные переговоры и заключение «стального пакта»

На выбор Муссолини в пользу скорейшего заключения военнополитического союза с Германией повлиял чехословацкий кризис марта 1939 г.

Трезво оценивая слабые возможности сопротивления германской экспансии в Центральной Европе, Муссолини решил сделать ставку на укрепление военно-политического сотрудничества с Германией, рассчитывая в будущем военно-политическом договоре определить сферы влияния союзников, заручиться германской поддержкой для осуществления планов «параллельной войны», заставить западные державы пойти на уступки в Средиземноморье.

22 марта в Риме было принято решение продолжить переговоры о заключении военно-политического союза с Германией. Присутствовавший при этом решении итальянский посол в Берлине Аттолико писал:

Внешний фасад оси должен быть восстановлен, по внутри необходимо поставить точки над «Ь>. Это предупредит внезапное немецкое продвижение и в какой-то степени внесет перелом в сторону удовлетворения хотя бы в скромной форме итальянских претензий, выдвигаемых в отношении Франции…¹

В тот же день в соответствии с указанием Гитлера начальник штаба верховного командования вооруженных сил Германии генерал Кейтель подписал директиву «о переговорах вермахта с Италией»^[1][2][3].

• 27 марта во время приема временного поверенного Италии в Берлине Маджистрати Риббентроп констатировал, что в Японии все еще продолжается борьба между политиками-традиционалистами, являющимися противниками военного союза с Италией и Германией, и военными, заинтересованными в таком союзе. В настоящий момент он, Риббентроп, изучает новый проект договора, по поводу которого свяжется с Чиано через два-три дня⁵.
• 2 апреля японский посол в Риме Хиратори вручил Чиано проект тройственного договора между Германией, Италией и Японией. В преамбуле подчеркивалась его прямая связь с Антикоминтерновским пактом 1936 г. и делался упор на сотрудничестве в борьбе с мировым коммунизмом. Более того, японская сторона предлагала после заключения пакта информировать правительства западных стран о том, что пакт направлен исключительно против СССР¹. Акцент на антисоветской направленности пакта был отклонен итальянской и германской сторонами^[4][5].
• 4 апреля посол Аттолико сообщил о встрече в Берлине Риббентропа с японским послом Ошимой, которому было поручено передать в Токио, что германская сторона категорически исключает направление какого-либо сообщения Англии и Франции относительно тройственного пакта. Договор является оборонительным и не направлен против какой-либо другой стороны. Однако если один из участников союза будет атакован, то он становится врагом других участников договора^[6].

Наряду с военными переговорами итальянские руководители предполагали провести встречу министров иностранных дел двух стран. Глава правительства направил министру иностранных дел инструкцию относительно подготовки встречи. Муссолини предлагал обсудить с Риббентропом следующие вопросы:

• а) цели германской политики в пространстве и во времени;
• б) экономические позиции Италии на Балканах и в Дунайском бассейне; в) игало-французские, итало-югославские и италоалбанские отношения; г) переселение немцев из Альто-Адидже; д) тройственный союз^[7].
• 5 и 6 апреля в Инсбруке состоялась запланированная встреча между двумя начальниками генеральных штабов Кейтелем и Париани^[8]. В 1952 и 1956 г. итальянский историк М. Тоскано опубликовал часть документов относительно военных переговоров между представителями армии и флота¹. Относительно переговоров сухопутных сил были опубликованы пять итальянских и два немецких документа. Что касается переговоров руководителей флотов, то были опубликованы только два документа, а именно относящиеся к переговорам адмиралов Рсдера и Каваньяри 20 и 21 июня в Фридрихсхафене. Позже записи этих встреч вошли в сборники итальянских и германских дипломатических документов.

В значительной части итальянских исследований, обращенных к военно-политическому кризису накануне Второй мировой войны, не уделяется большого внимания итало-германским военным переговорам либо их значение сводится, как это прослеживается в трудах М. Тоскано, к обмену информацией о состоянии вооружений в обеих странах.

В опубликованной в 2012 г. книге Э. Джин, обращенной к теме взаимоотношений между Муссолини и лидерами западных союзников в период от Мюнхенского соглашения до вступления Италии в войну, проводится тезис о неподготовленности страны к войне. Отсюда имело место «несоответствие между политикой силы, воображаемой Муссолини, и опасной военной неподготовленностью в решающий момент»^[9][10]. Автор справедливо обращает внимание на «больные» точки итальянской военной машины, которые касались как слабости вооружений, так и недостатков стратегического планирования и управления войсками^[11]. Муссолини, по мнению Э. Джин, оказался «заложником идеологии»^[12].

В правящих кругах Великобритании и Франции не преувеличивали опасность, исходящую собственно от фашистской Италии. Значение для Лондона и Парижа имели совокупная мощь держав «оси» и направление очередного удара. В связи с этим попытки совместного итало-германского военного планирования привлекали самое пристальное внимание англо-французских союзников.

В Инсбруке Кейтель и Париани подтвердили взаимную солидарность в случае возникновения войны с третьими государствами и высказались за углубление военного и экономического сотрудничества между двумя странами, для реализации которого потребуется развитие транспортной инфраструктуры между ними. Кейтель предложил установить прямые контакты между руководящими институтами военной экономики двух стран. Они отметили неизбежность войны с Англией и Францией, но сошлись во мнении, что необходимо выбрать благоприятный момент для стран оси через несколько лет (три-четыре года), когда обе страны завершат перевооружение. Стороны пришли к согласию в том, что необходимо полностью переориентировать экономику балканских стран на военные нужды обеих стран оси при сохранении формальной независимости Румынии, Болгарии и Югославии. Кейтель высказал заинтересованность в проведении встречи Гитлера и Муссолини с тем, чтобы обсудить международную политическую ситуацию и планирование будущего конфликта против Англии и Франции. Немецкая сторона заявила о немедленном выводе своих войск из Испании и о прекращении поставок вооружений. Были обсуждены перспективы составления единого плана военных действий и создания общего командования для ведения операций в случае коалиционной войны. Однако обе стороны не выдвинули конкретных предложений по данному вопросу и ограничились пожеланиями более тесного сотрудничества между военными руководителями^[13].

В ходе обсуждения возникли разногласия относительно форм, методов и целей сотрудничества. Париани изложил план «параллельной» войны, который предусматривал ведение локальной войны против Франции в Северной Африке. Итальянскому плану Кейтель противопоставил политику согласованных действий фашистских стран. На переговорах в Инсбруке выявились также разногласия по балканскому вопросу. Париани недвусмысленно обратил внимание на интерес Италии «расширить собственную экономическую основу» на Балканах. Кейтель, указав на важное значение этого района для Германии, высказался против оккупации балканских стран. Албания, по-существу, стала первой жертвой итальянского плана «параллельной войны».

Кроме того, по инициативе немецкой стороны было достигнуто соглашение о сотрудничестве и обмене информацией между разведывательными службами двух стран. В связи с этим Париани обратился к министру иностранных дел с просьбой определить параметры этого сотрудничества¹, на что Чиано ответил, что итальянская сторона считает преждевременным делиться информацией, полученной от своих агентов на Ближнем Востоке^[14][15].

По итогам встречи в Инсбруке генерал Маррас подготовил резюме для министра иностранных дел Чиано. В нем содержалось итальянское видение германской политики и военных оперативных концепций на ближайшее время. Польско-германские отношения рассматривались как неопределенные. При этом отмечалось стремление Лондона втянуть Польшу в свою военно-политическую орбиту. В случае польско-германского вооруженного конфликта советские возможности оказания военной поддержки оценивались невысоко, прежде всего по причине репрессирования высшего командного состава. Относительно Франции германская сторона считала, что она может начать военные действия только в случае прямой угрозы метрополии или колониям. Вмешательство Великобритании на стороне Франции прогнозировалось только в случае, если будут затронуты британские жизненные интересы^[16].

За скобками переговоров остались планы германского руководства в отношении Италии в связи с подготовкой плана нападения на Польшу, который получил название Weiss. В начале апреля в германской ставке было принято решение приступить к реализации плана нападения на Польшу в «любое время, начиная с 1 сентября 1939 года». В плане Weiss указывалось: немецкая сторона не может рассчитывать на Венгрию как на безоговорочного союзника. Позиция Италии определяется осью Берлин — Рим¹. Германское руководство стремилось подчинить итальянскую политику единой стратегии «оси», направляемой из Берлина. При помощи Италии Гитлер предполагал нейтрализовать Балканы, а в случае конфликта с западными державами сковать англо-французские силы в Средиземноморье^[17][18]. В Инсбруке Кейтель предложил создать единое военное командование^[19].

• 14 апреля посол Аттолико сообщил об итогах обмена мнениями между Риббентропом и японским послом Ошимой относительно тройственного пакта. Германский министр иностранных дел вновь категорически высказался против упоминания в нем Великобритании и Франции. В этом нет никакой необходимости, поскольку априори пакт провозглашается в качестве оборонительного и вступает в действие в случае нападения на одну из сторон, сказал он. Кроме того, он высказался против акцентирования антисоветской направленности пакта. В целом обе стороны решили дождаться ответа из Токио и затем предпринимать какие-либо действия в отношении пакта^[20].
• 20 апреля посол Аттолико встретил на приеме по случаю дня рождения Гитлера японского посла Хиратори и задал ему вопрос относительно ответа японского руководства по поводу проекта тройственного пакта. Японский посол ответил, что не имеет никакой информации из Токио. «В Берлине раздражены позицией Токио», — отметил посол^[21].

С 14 по 17 апреля Геринг находился в Италии. В заметке от редакции сборника документов указывается, что в итальянских архивах не найдены документы относительно этого визита. Если исходить из заметок в дневнике Чиано и публикаций германских дипломатических документов, то итоги визита Геринга можно свести к обсуждению актуальной международной обстановки, вызванной событиями в Чехословакии и Албании. Геринг сделал заявление о вхождении Югославии и Хорватии, в частности, в итальянскую сферу влияния. Относительно возможного конфликта с западными державами он заверил, что это произойдет не ранее 1942;1943 гг. Обсуждая польско-германские отношения, Геринг указал на важность постепенного сближения с СССР. Эту идею горячо поддержал Муссолини¹.

Наконец, 25 апреля посол Хиратори сообщил Аттолико, что из Токио пришел абсолютно отрицательный ответ. Японский кабинет категорически настаивал на том, чтобы тройственный договор предусматривал возможность военных действий только против СССР. В связи с японской позицией Риббентроп предложил заключить двусторонний итало-германский военный союз, текст которого он пообещал взять на предстоящие переговоры со своим итальянским коллегой^[22][23].

• 28 апреля итальянский посол в Токио Ауриги сообщил, что последние сигналы из японского кабинета являются позитивными. На днях поступит официальное подтверждение относительно тройственного пакта^[24].
• 28 апреля Гитлер выступил с речью в рейхстаге, которая стала ответом на письма президента США Рузвельта, направленные Гитлеру и Муссолини. В этом письме Рузвельт предложил всем странам взять на себя обязательства в течение десяти лет воздерживаться от вооруженного пересмотра границ и территориальной целостности других государств. В ответ Гитлер заявил о расторжении англо-германского морского соглашения 1935 г.

и польско-германского соглашения 1934 г. Он подтвердил курс на военно-политическое сближение Германии, Италии и Японии¹. По мнению посла Аттолико, само по себе аннулирование договоров не следует преувеличивать. Проблема заключается в другом, а именно в том, что Гитлер использует тактику, которая уже принесла ему успех в отношении Чехословакии. Речь идет о том, что всякий раз, когда он выдвигает свои требования, он на новом витке никогда не возвращается к ним, а наращивает эти требования. Посол заключает свое донесение словами:

И здесь я вижу опасность. Если Польше по понятным причинам трудно принять уже выдвинутые Гитлером предложения, то можно с большим основанием предполагать, что он выдвинет новые требования, и более жесткие… Следовательно, в данный момент Германия не проявляет чрезмерной спешки. Она уверена, что время на ее стороне^[25][26].

Вплоть до последнего момента в Берлине не исключали возможности заключения тройственного военного союза^[27]. Во время встречи с Аттолико германский министр иностранных дел предложил провести встречу двух министров иностранных дел 6 и 7 мая в неформальной обстановке^[28]. И только 2 мая Риббентроп сообщил, что поскольку возникли затруднения с заключением тройственного договора, он предложил заключить пакт между двумя странами^[29].

25 апреля состоялось подписание итало-французского торгового договора, в ходе которого состоялась встреча Чиано с французским послом в Риме А. Франсуа-Понсе. Чиано записал 26 апреля в своем дневнике:

По телефону сообщил дуче о переговорах с Франсуа-Понсе. Он нс придаст этому факту большого значения. Говорит: «Я не намереваюсь начинать переговоры с Францией, разве только после подписания договора с Германией»^[30].

3 мая заместитель министра военно-морского флота Каваньяри направил своему немецкому коллеге адмиралу Редеру письмо, в котором принял приглашение встретиться для обсуждения вопросов сотрудничества между военно-морскими ведомствами¹.

Наконец, 4 мая министр иностранных дел Японии Арита пригласил итальянского посла, чтобы передать ему устное заявление главы правительства Хиранума для передачи Муссолини. В нем говорилось, что все силы Японии сконцентрированы на борьбе в Восточной Азии за установление нового порядка. Япония готова продемонстрировать свою солидарность всеми имеющимися у нес ресурсами со странами оси в борьбе против любого противника, не только Советского Союза. Однако при нынешних обстоятельствах она не в состоянии оказать практическую эффективную военную помощь европейским партнерам^[31][32].

По существу, японское правительство связало заключение тройственного военного пакта со следующими условиями:

• — Обмен секретными нотами, в которых Япония заявляет, и европейские страны оси это признают, что в случае агрессии со стороны третьих государств Япония не берет на себя никаких серьезных обязательств по оказанию военной помощи до тех пор, пока не завершит военные действия в Китае.
• — Японская сторона истолковывает договор как чисто оборонительный; «историческим» субъектом договора является Советский Союз, все еще рассматриваемый японцами как наиболее актуальная проблема; отсутствие взаимных обязательств в случае агрессии со стороны третьих государств вытекает из самого контекста японских предложений; отдельно предусматривается отсутствие каких-либо обязательств в случае оборонительной войны^[33].

В тот же день Аттолико сообщил, что юридический отдел министерства иностранных дел Германии подготовил проект двустороннего пакта, несмотря на то, что Риббентроп до последнего момента надеется на заключение тройственного пакта. В то же время он не заинтересован в тройственном пакте, лишенном конкретного серьезного содержания. А что касается двустороннего пакта, то он скорее призван «произвести впечатление»¹.

• 4 мая Муссолини направил министру иностранных дел Чиано инструкции для его предстоящих переговоров с германским коллегой. Документ начинался с того, что оба государства должны были определить в качестве стратегической цели сохранение мирного периода сроком не менее трех лет. И только начиная с 1943 г. могут открыться великие перспективы для победы в войне. Далее он указывал причины, по которым Италии необходим был мирный период:
  • — подготовить к войне Ливию, Албанию и навести порядок в Эфиопии, из которой должно выйти вооруженное соединение, насчитывающее 1,5 млн человек;
  • — завершить строительство и вооружить шесть линейных кораблей, находящихся в производстве;
  • — обновить всю артиллерию малого и крупного калибра;
  • — осуществить планы экономической автаркии, которые должны отразить любую попытку окружения со стороны демократических плутократий;
  • — провести в 1942 г. всемирную выставку, которая должна символизировать первое 20-летие фашистского режима и обеспечить поступление валюты;
  • — произвести репатриацию итальянцев из Франции, что является очень серьезной проблемой военного и морального характера;
  • — завершить уже начатое перемещение военной промышленности из Паданской долины в южную Италию;
  • — углубить отношения солидарности не только между правительствами оси, но также между народами, что, несомненно, привело бы к ослаблению напряженности в отношениях между церковью и нацизмом, чего хотел бы Ватикан.

Можно надеяться, писал далее Муссолини, что через три года Япония завершит свою японскую кампанию.

Далее, глава фашистского правительства короткими предложениями обозначил позицию Италии по важнейшим международным проблемам.

Великобритания. Отношения Италии с Великобританией являются скорее формально дружественными, чем первостепенными. В реальности соглашения от 16 апреля 1938 г. в своем применении играли скорее негативную, чем позитивную роль. Они могут быть полезными в некоторых случаях также для Берлина, если эти соглашения останутся в силе.

Франция. Ничего нового после прихода Бодуэна. Фашисткое правительство его не торопит, показывая, что разногласия между Италией и Францией носят скорее моральный характер. В случае ограниченного конфликта между Францией и Италией фашистское правительство не будет добиваться поддержки людьми, а только технической, если будет необходимо.

Испания. Совместные действия оси, чтобы иметь позицию Испании дружественной.

Югославия. Итальянская политика является определенной. Югославия находится в преобладающей сфере итальянских интересов.

Отношения с Россией. Такие, чтобы избежать присоединения России к враждебному блоку, но не более того.

Военный союз. Италия относится благоприятно к союзу двух или трех государств, в зависимости от решения Токио. Военные соглашения должны быть тщательно подготовлены таким образом, чтобы, особенно при данных обстоятельствах, они действовали почти автоматически.

Вопрос об Алыпо Адидже. Враждебная активность бывших австрийцев; ситуация может оказаться на службе врагов оси; может спровоцировать большой инцидент.

Область экономики. Уголь и машинное оборудование.

Общая политика. Говорить о мире и готовиться к войне¹.

Прежде всего важно понять мотивы, по которым Муссолини в ходе встречи двух министров иностранных дел Риббентропа и Чиано принимает на первый взгляд неожиданное решение о заключении итало-германского пакта. Дж. Андре полагает, что это было вызвано намерением Муссолини через двустороннее соглашение зафиксировать с Германией разграничение сфер влияния в Дунайско-Балканском регионе. Однако прямых подтверждений этому выводу в опубликованных документах не имеется. Дж. Андре ссылается на другое мнение в итальянской историографии, что это была реакция Муссолини на появившиеся во французской печати сообщения об ослаблении связей внутри оси Рим — Берлин¹.

Дж. Андре считает необъяснимым то, что итальянская сторона не использовала заключение договора для закрепления собственных территориальных интересов, даже для стандартного подтверждения целостности общих границ. В итальянских архивах не найдено ни одного подготовительного документа. Возможно, это связано с тем, что Муссолини и Чиано оказались своего рода пленниками ситуации, которую они сами и создали. Отсюда их стремление любой ценой доказать незыблемость фашистской оси^[34][35].

С другой стороны, в договор была включена статья, согласно которой обе стороны брали на себя обязательства избегать провоцирования военного конфликта в ближайшие три-четыре года. Накануне миланской встречи Риббентропа и Чиано глава фашистского правительства инструктировал министра иностранных дел по поводу включения этого пункта в договор. Риббентроп ответил согласием.

Итальянская сторона также настаивала на установлении постоянной системы консультаций между партнерами. В Риме все еще были под впечатлением германского поведения в период чехословацкого кризиса, когда до них дошла информация о действиях партнера после того, как события завершились.

Вопрос об общей итало-германской границе был связан с намерением Италии решать южнотирольскую (Альго Адидже) проблему путем переселения неитальянского населения.

В своем дневнике Чиано записал, что одновременно Муссолини рассчитывал ускорить решение проблемы итальянизации района Альто Адидже путем скорейшей эвакуации немецкоговорящего населения в Германию¹. В Риме не скрывали своей озабоченности нарастанием ирредентистских настроений среди немецкоязычного населения этой итальянской провинции^[36][37], в то время как немецкая сторона настаивала на неспешном разрешении этой проблемы^[38].

6−7 мая в Милане состоялась встреча Чиано и Риббентропа. В рамках обсуждения общей международной обстановки Риббентроп отклонил предложение Ватикана о проведении международной конференции по безопасности. Относительно Польши Риббентроп заверил, что Германия не прекратит оказывать давление на эту страну, прежде всего по вопросу о данцигском коридоре. «Через несколько месяцев ни Франция, ни Англия не вступятся за Польшу», — заявил он. Риббентроп назвал наиболее приемлемым сохранение мирного периода в течение четырех-пяти лет для того, чтобы завершить военные приготовления. Он также предостерег итальянцев от развязывания войны с Францией, поскольку, как сказал он, любой локальный конфликт повлечет за собой поддержку Великобритании, и Германия не сможет остаться в стороне. Риббентроп высказался за укрепление отношений с Испанией, вплоть до включения ее в союзные отношения с фашистской осью. Относительно Югославии Риббентроп высказался за поддержание благоприятного в пользу оси нейтралитета этой страны. В любом случае, подтвердил он, «Италия имеет абсолютно преобладающие интересы в этой стране». В отношении Греции германский министр предложил добиваться замены действующего греческого короля на его преемника, более расположенного к странам оси, а в отношении Болгарии — продолжать оказывать на нее давление с целью ее дрейфа в сторону оси.

По инициативе Чиано большое внимание в ходе переговоров было отведено вопросу об Альто Адидже.

Неоднократно в течение весны 1939 г. итальянская сторона выносила на обсуждение эту проблему. 1 и 5 апреля посол Аттолико и Маджистрати провели переговоры в МИД Германии по этому вопросу. Итальянские дипломаты обратили внимание на растущую напряженность между этническими австрийцами и итальянцами (итальянские дипломаты использовали понятие «жители Альто Адидже германской расы и итальянской расы»). Единственный способ решения проблемы они видели в переселении в Германию «жителей Альто Адидже германской расы». По поручению Муссолини 27 апреля Маджистрати обсудил в германском МИД положение в Альто Адидже и передал предложение главы фашистского правительства о необходимости безотлагательного решения проблемы. В ответ ему было заявлено, что германская сторона изучает проблему переселения, однако пока не может точно сообщить о сроках. 3 мая Чиано в беседе с германским послом в Риме снова затронул проблему Альто Адидже и переселения десяти тысяч жителей «немецкой расы» в Германию.

В ответ Риббентроп подтвердил, что Германия не заинтересована в территории Альто Адидже и как можно скорее решит вопрос о перемещении указанного населения. Была достигнута договоренность о том, что после возвращения в Берлин посол Аттолико продолжит с ним выработку конкретного решения.

Естественно, что основная дискуссия переговоров двух министров иностранных дел сосредоточилась вокруг военного союза. Риббентроп обещал как можно скорее направить проект союзного договора для изучения и обсуждения. Он все еще не отказался от мысли привлечь Японию к участию в союзном договоре'.

• 8 мая одновременно в Риме и Берлине появились сообщения о скором подписании игало-германского военного союза. Судя по документам, работа над текстом договора началась сразу же после миланской встречи. Итальянская сторона настаивала на включении в проект пункта о незыблемости итало-германской границы по Бреннеру и о взаимном признании каждой из сторон сфер интересов друг друга'.
• 12 мая был решен вопрос о сроках и месте подписания военнополитического союза. «Напоминаю, что Риббентроп может передать мне завтра или в крайнем случае послезавтра проект пакта, который я должен переправить самолетом в Рим. Время визита намечено 21−24 мая с прибытием 21 и отправлением утром 24 мая», — сообщил в Рим посол Аттолико^[39][40]. В тот же день Аттолико отправил в Рим врученный ему германским МИД проект итало-германского военного союза.

На следующий день Аттолико телеграфировал в Рим, что в представленном Риббентропом проекте нет упоминания о границе по Бреннеру, не включены ограничивающие формулировки «в случае неспровоцированной агрессии», что придаст пакту наступательный характер. По мнению Аттолико, откровенно алармистский характер пакта он предложил бы замаскировать и назвать его «итало-германским военно-политическим оборонительным пактом»^[41]. В следующей телеграмме он сообщает, что Риббентроп предложил удовлетворить запрос итальянцев относительно границы следующей формулировкой в преамбуле: «После того как были установлены общие границы, зафиксированные навсегда между Германией и Италией, возник надежный мост для взаимной помощи и поддержки…» Более того, Риббентроп обещал через неделю начать обсуждение так называемого вопроса «десяти тысяч», т. е. переселения тирольцев. С этой целью он предложил создать смешанную итало-германскую комиссию по репатриации из Альто Адиджс. По мнению посла, это явилось бы хорошей предпосылкой для конкретного решения вопроса^[42].

Аттолико сообщил, что Риббентроп не оставляет идею тройственного пакта и надеется на присоединение Японии к итало-германскому пакту. Однако обсуждение этого вопроса с новым послом Японии в Берлине Ошимой показало, что японская сторона продолжает настаивать на его исключительно антисоветской направленности¹. 14 мая глава кабинета министерства иностранных дел Италии Ф. Анфузо отметил, что считает попытки Риббентропа вовлечь Японию в союзнические отношения «бесполезными»^[43][44].

Наконец, 17 мая Редер ответил на предложение о встрече со своим итальянским коллегой Каваньяри, определив в качестве времени и места встречи 20−21 июня 1939 г. во Фридрисхафеие па берегу озера Костанца^[45].

Итальянский министр иностранных дел Чиано прибыл в Берлин 21 мая. В архивах МИД Италии не сохранились документы относительно его переговоров с германским коллегой. В дневнике Чиано записано, что по сравнению с их миланской встречей, не обсуждалось ничего нового. Риббентроп настаивал на поддержании статус-кво в Югославии. Чиано, в свою очередь, заметил, что это возможно до тех пор, пока Югославия не будет проводить антиитальянскую политику. По хорватскому вопросу он добавил, что Италия не будет безучастной в случае развития событий в этом регионе. Напротив, в ходе переговоров с Гиммлером Чиано получил от него предложение как можно скорее установить протекторат над Хорватией. Гитлер во время встречи с Чиано вновь подтвердил, что средиземноморская политика оси должна определяться Италией.

22 мая 1939 г. в Берлине состоялось официальное подписание Пакта о дружбе и союзе между Италией и Германией.

В преамбуле указывалось, что договор направлен на установление тесных связей дружбы и солидарности между фашистской Италией и национал-социалистической Германией. Далее отмечалось, что обе стороны исходят из «общих и зафиксированных навсегда границ» между ними. Отмечалось родство народов обеих стран в одинаковом видении и отстаивании всеми объединенными силами безопасности их «жизненных пространств».

В первой статье обе стороны брали на себя обязательство поддерживать постоянный контакт с целью обмена мнениями по вопросам, затрагивающим общие интересы.

Во второй статье обе стороны брали на себя обязательство в случае возникновения внешней опасности для одной из сторон оказать ей без промедления полную политическую и дипломатическую поддержку с целью исключения этой угрозы.

Согласно третьей статье, в случае вовлечения одной из сторон в военные действия другая сторона брала на себя обязательства немедленно выступить в качестве союзника с использованием всех своих наземных, морских и воздушных сил.

Четвертая статья определяла условия необходимой подготовительной работы для быстрой реализации предыдущей статьи, а именно углубление военного и военно-экономического сотрудничества между двумя странами. С этой целью предусматривалось создание двух постоянных комиссий под руководством министров иностранных дел.

Пятая статья предусматривала, что в случае военных действий все договаривающиеся стороны берут на себя обязательство не заключать сепаратный мир или перемирие.

Шестая статья предусматривала, что обе стороны, имеющие дружественные отношения с третьими государствами, будут стремиться гармонизировать их с общими интересами обеих сторон, заключающих данный пакт.

Наконец, седьмая статья определяла, что пакт вступает в силу сразу же после его подписания; длительность действия пакта определена сроком в десять лет, после чего возможна его пролонгация при желании сторон^[46]. Текст пакта был тотчас представлен публике.

К пакту был приложен дополнительный секретный протокол, состоящий из двух статей. В первой статье говорилось о том, что оба министра иностранных дел должны договориться как можно скорее об организации, методах и месте работы комиссий по военным и военно-экономическим вопросам. Во второй статье перед двумя министрами иностранных дел ставилась задача как можно скорее обеспечить сотрудничество в области печати, информации и пропаганды для реализации целей, предусмотренных пактом.

Для реализации задач, предусмотренных секретным протоколом, предусматривалось при каждом из посольств в столицах договаривающихся государств создать группу квалифицированных экспертов, которые под руководством министерств иностранных дел будут поддерживать постоянные консультации в целях координации политики союзных государств в области печати, информации и пропаганды¹.

С итальянской стороны министр иностранных дел Г. Чиано возглавил военную и экономическую комиссию по реализации «стального пакта»^[47][48].

Влиятельный итальянский политик, посол в Лондоне Гранди, выражая мнение апологетов итало-германского пакта, считал, что он делает Италию сильнее.

Миланский пакт делает нас сильнее в отношении Лондона и еще более сильными в отношении Берлина, растут наши возможности действий в международной области, и он позволяет Италии выбирать ее желания мира или войны^[49].

• [1] Цит. по: Magistrati М. L’Italia a Berlino. Р. 327.
• [2] DGFP. Vol. 6. Арр. I. Р. 1107−1108.
• [3] DDI. V. XI. Doc. 400. Р. 493.
• [4] DD1. V. XI. Doc. 443. Р. 541−543. Проект договора между Германией, Италией и Японией.
• [5] Toscano М. Le origini diplomatiche del Patto d’Acciaio. Firenze, 1956.P. 197−198,201.
• [6] 'DDL V. XI. Doc. 454. P.551.
• [7] J Toscano M. Le origini del Patto d’Acciaio. Firenze, 1948. P. 102.
• [8] Впервые в отечественной историографии тема итало-германских военныхпереговоров в апреле 1939 г. была рассмотрена в статье: Чемпалов И. Н. Итало-германские переговоры о военном сотрудничестве и разграничении сфер влиянияв Юго-Восточной Европе и Средиземноморском бассейне (март-июнь 1939 г.) //Балканы и Ближний Восток в новейшее время. Свердловск, 1973. С. 3−31.
• [9] См.: Toscano М. Le conversazioni militari italo-tedesche alia vigilia dellaseconda guerra mondiale // Rivista storica italiana, 1952. № 1; Toscano M. Le originidiplomatiche del Patto d’Acciaio.
• [10] Gin E. L' ora segnata dal destino: Gli Alleati e Mussolini da Monaco all’intervento (Settembre 1938 — Giugno 1940). Roma, 2012. P. 67.
• [11] Cm.: Ibid. P. 67, 68, 69.
• [12] Ibid. P. 70.
• [13] DDI. V. XI. Doc. 472. Р. 565; Doc. 473. Р. 566; Doc. 488. Р 582.
• [14] DDI. V. XI. Doc. 547. Р. 638.
• [15] Ibid. Doc. 576. Р. 669.
• [16] Ibid. Doc. 489. Р. 583.
• [17] СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны. Док. 209. С. 301;Док. 227. С. 326.
• [18] Эти предложения были изложены в директиве германского штаба ОКВот 26 ноября 1938 г. относительно военных переговоров с Италией. См.: СССРв борьбе за мир накануне Второй мировой войны. Док. 53.
• [19] 5 Toscano М. Le conversazioni militari italo-tedesche alia vigilia della secondaguerra mondiale. P. 352.
• [20] DDI. V. XI. Doc. 545. P. 634−636.
• [21] Ibid. Doc. 580. P. 673.
• [22] DDL V. XI. Doc. Р. 652.
• [23] Ibid. Doc. 597. Р. 689.
• [24] Ibid. Doc. 609. Р. 701.
• [25] DDL V. XI. Doc. 610. Р. 701−704.
• [26] Ibid. Doc. 613. Р. 707−708.
• [27] Ibid. Doc. 619. P.713.
• [28] Ibid. Doc. 620. P.713.
• [29] Ibid. Doc. 626. P. 720.
• [30] Чисто Г. Дневник фашиста. С. 94.
• [31] DDI. V. XI. Doc. 637. Р. 736.
• [32] Ibid. Doc. 639. Р. 739.
• [33] Ibid. Doc. 643. Р. 744.
• [34] DDL V. XI. Р. XVI.
• [35] Ibid. Р. XVI-XVII.
• [36] Чиано Г. Дневник фашиста. С. 16.
• [37] DDL V. XI. Р. 26−27.
• [38] Ibid. Doc. 12. Р. 26.
• [39] DDL V. XI. Doc. 694. Р. 799.
• [40] Ibid. Doc. 685. Р. 791.
• [41] 5 Ibid. Doc. 694. Р. 799−800.
• [42] Ibid. Doc. 695. P 801.
• [43] DDI. V. XI. Doc. 696. Р. 802.
• [44] Ibid. Doc. 702. P.810.
• [45] 5 Ibid. Doc. 637. P. 736.
• [46] DDL V. XI. Doc. 735. Р. 854−855.
• [47] DDI. V. XI. Doc. 735. Р. 856.
• [48] Ceva L. Altre notizie sulle conversazioni militari italo-tedesche alia vigilia dellaseconda guerra (aprile — giugno 1939)//11 Risorgimenlo. 1971. № 3. P. 178.
• [49] ' DDI. V. XI. Doc. 731. P. 851.