«Очищение» публичной власти

Реальное и долговременное подавление коррупции в государствах с правящими режимами авторитарного типа невозможно без политической хирургии, без смены органически неспособных к самореформированию и самоочищению правящих режимов, удержание власти которыми зиждется на политической коррупции, что неизбежно порождает процветание всех видов коррупции и способствует ему.

Первоочередной задачей смены правящего режима авторитарного типа должен стать запуск и обеспечение устойчивой работы механизма честных, свободных и состязательных выборов при обязательной сменяемости по их результатам не только избираемых, но и назначаемых политических должностных лиц публичной власти. Этот механизм совместно с деятельностью в периоды между выборами политической оппозиции обеспечивает внешний по отношению к публичной власть политический контроль ее деятельности со стороны общества и выступает в качестве ключевого и наиболее действенного механизма политической ответственности и противодействия коррупции, в первую очередь политических должностных лиц публичной власти.

Особо следует подчеркнуть, что необходима не только выборность избираемых должностных лиц, но и сменяемость, но результатам выборов всех политических должностных лиц публичной власти. Это принципиально необходимо потому, что при длительной несменяемости политических должностных лиц возникает режим доминирующей власти, которому онтологически присуща системная коррупция, выступающая в качестве одного из доминирующих механизмов функционирования такого режима.

После смены правящих тоталитарных и авторитарных режимов, при которых, как правило, вся система публичной власти поражена коррупцией, для того чтобы минимизировать вероятность рецидивов этой «раковой опухоли общественных отношений», принципиально необходимо совершить пятый подвиг Геракла. А именно очистить авгиевы конюшни публичной власти от носителей коррупционной технологии публичного управления, захвативших при предшествующем режиме не только все политические, но и большинство публичных административных должностей.

Для этого должна быть проведена люстрация, при этом не столько классическая по политическим мотивам, сколько управленческая, смысл которой должен состоять в запрете занимать ответственные должности в публичной власти, в полномочия которых входит принятие управленческих решений, всем тем, кто занимал такие должности при предшествующем режиме, даже независимо от их политических пристрастий. Такая люстрация, которую, безусловно, не следует рассматривать как панацею и полную гарантию от коррупции в системе публичной власти, должна проводиться только на основании принятых новой властью законов и предпочтительно специально уполномоченным на это органом. В качестве такого органа может выступить специализированный институт публичной власти по борьбе с коррупцией типа Бюро по расследованию коррумпированной деятельности Сингапура^[1].

В XX в. применение люстрации, которая в том числе приводит и к очищению органов публичной власти от коррумпированных управленцев предшествующих тоталитарных и авторитарных режимов, началось с денацификации Германии после окончания Второй мировой войны по решению Потсдамской конференции 1945 г.^[2] Люстрация имела место в 1990;е гг. в ряде государств Центральной и Восточной Европы после крушения советских (коммунистических) режимов и в последующие годы стала применяться еще в некоторых государствах. Так 5 мая 2013 г. в Ливии был принят закон о люстрации, запрещающий высокопоставленным представителям режима М. Каддафи занимать должности в новых органах власти^[3]. А 31 мая того же года парламентом Грузии единогласно была принята Хартия свободы, которая содержит нормы, устанавливающие проведение политической люстрации в отношении бывших должностных лиц КПСС, комсомола и сотрудников спецслужб СССР^[4].

В 2014 г. в Украине был принят и вступил в силу закон «Об очищении власти»^[5]. Этот закон установил «выборочную» люстрацию, которая распространяется только на тех, кто занимал перечисленные в законе должности в системе публичной власти Украины в период президентства В. Януковича и при советском режиме^[6]. Однако и в другие периоды истории этого государства после 1991 г. также имел место очень высокий уровень коррупции, а за этим стояли конкретные люди, часть из которых и в настоящее время занимает ответственные должности в системе украинской публичной власти. Поэтому данный закон может и не дать должного эффекта в подавлении коррупции.

Для того чтобы убедиться в том, что действительно для эффективного противодействия коррупции после смены режимов авторитарного типа, основой функционирования которых служит коррупция, важна управленческая люстрация, способствующая очищению системы органов публичной власти от управленцев прежнего режима, совместно с профессором Университета Санта Клара (Калифорния) П. Рожичем было проведено исследование влияния люстрации на распространение коррупции в группе из 28 постсоветских государств, включающей государства Центральной и Восточной Европы и государства, образовавшиеся после распада СССР и Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ)^[7].

Специфическая особенность этих государств состоит в том, что в них предшествующее правление советских режимов осуществлялось господствующим социальным слоем, который М. Джилас обозначил как «новый класс»^[8], а М. Восленский — как «номенклатура»^[9]. При этом публичная власть представляла для номенклатуры средство для удовлетворения ее материальных и социальных устремлений, а основу ее жизнедеятельности составляло использование в личных корыстных целях должностных полномочий и административного ресурса публичной власти^[10]. Советская партийно-хозяйственная номенклатура являлась носителем как классических, так и специфических порожденных советским авторитарным режимом форм коррупционных отношений и коррупционных практик управления государством, которые после крушения такого режима и «оденеживания» административного рынка советской экономики^[11] быстро и легко встраиваются в традиционные схемы и практики коррупции.

Группа из 28 постсоветских государств естественным образом разбивается на три кластера.

Первый кластер включает девять государств, в которых в 90-е гг. XX в. в той или иной форме осуществлялась люстрация. В этот кластер входят шесть из семи государств Центральной и Восточной Европы, которые и до распада СССР и СФРЮ существовали как суверенные, кроме Румынии, в которой люстрация не проводилась. А также три прибалтийских государства, ранее входившие в состав СССР.

Г рафик, отражающий динамику изменения уровней коррупции в государствах этого кластера за последние 15 лет, оцениваемую ИВК_Н, представлен на рис. 5.3.

Рис. 53. Динамика изменения уровней коррупции в государствах первого кластера:

Из рис. 5.3 следует, что, кроме Албании и Болгарии, уровень коррупции в государствах этого кластера в настоящее время ниже среднего уровня (ИВК_Н < 0,5). Представляется, что факт того, что уровень коррупции в Албании и Болгарии существенно выше среднего, свидетельствует о том, что люстрация не является панацеей от коррупции и в этих государствах не оказала должного влияния на подавление коррупции.

Самый низкий уровень коррупции как среди государств этого кластера, так и среди всех рассматриваемых постсоветских государств за последние 15 лет наблюдается в Эстонии. В последние три года в этом государстве фиксируется очень низкий уровень коррупции (ИВК_и < 0,35). Обусловлено это, как представляется, следующим.

Специфика люстрации в Эстонии состояла в том, что после выхода в 1991 г. из состава СССР в этом государстве фактически начала проводиться «национально-государственная» люстрация путем законодательного регулирования гражданства. Проводимая посредством такого регулирования политика, направленная на выдавливание из страны неэстонского, русскоязычного населения, вступает в противоречие с нормами международного права, и за такую политику Эстония подвергалась и подвергается критике со стороны международных организаций, в том числе и Европейского союза (ЕС), членом которого Эстония стала с 2004 г.^[12]

Проведение политики реституционного подхода к гражданству началось с введения в действие в 1992 г. Закона о гражданстве 1938 г., измененного таким образом, что большая часть лиц, которые в 1991 г. являлись постоянными жителями и гражданами Эстонской ССР, но не являлись на 16 июня 1940 г. гражданами довоенной Эстонской Республики или их потомками, стали «иностранцами» и могли получить гражданство, только пройдя процедуру натурализации^[13]. При этом, по подсчетам Департамента гражданства и миграции, в 1992 г. 32% всего населения Эстонии составили «лица с неопределенным гражданством». Такая политика была продолжена принятым в 1993 г. Законом об иностранцах и принятыми в 1995 г. новым Законом о гражданстве и Законом о языке.

Хотя конкретные данные отсутствуют, но можно с высокой степенью достоверности предположить, что подавляющее большинство партийнохозяйственной номенклатуры, которая управляла Эстонией при советском режиме, попало в категорию «лиц с неопределенным гражданством», лишенных права участвовать в политической деятельности и работать в органах публичной власти. Таким образом, посредством далеко не самой демократичной «национально-государственной» люстрации была осуществлена десоветизация и деноменклатуризация публичной власти Эстонии, что стало отправной точкой для дальнейшей реализации комплекса институциональных мер по противодействию коррупции.

Так, в частности, в 90-е г. XX в. численность эстонской полиции была сокращена вдвое — до 3,5 тыс. человек, а самая низкая зарплата полицейского была повышена примерно до средней зарплаты по стране, принятой в 2002 г. Уголовный кодекс Эстонии установил серьезную ответственность за коррупцию, включая десятилетний тюремный срок за повторное принятие взятки и применение в судебном порядке конфискации имущества, в 2010 г. Эстония присоединилась к Конвенции ООН против коррупции со всеми вытекающими из этого юридическими и институциональными последствиями^[14].

Но одной из самых действенных институциональных мер по противодействию коррупции представляется начавшееся с 2000 г. внедрение в Эстонии электронного государства — модели публичного управления, которая минимизирует общение граждан, организаций и субъектов экономической деятельности с публичными должностными лицами всех уровней и тем самым резко сужает возможности для коррупции. В 2009 г. электронное государство, созданное в Эстонии, было признано лучшим проектом электронного управления государством в ЕС^[15]. По данным 2016 г., Эстония по индексу развития электронного государства (e-Govemment Development

Index), определяемому ООН с 2004 г., занимает очень высокое, 13-е, место среди 193 государств — членов этой организации^[16].

Второй кластер составляют шесть государств, пять из которых ранее входили в состав СФРЮ и в которых, кроме Македонии, не проводилась никакая люстрация. Македония включена в этот кластер, так как закон о люстрации был принят в этом государстве только в 2008 г. и предполагает проведение люстрации в течение десяти лет, затронув на первом этапе, который начался в 2009 г., всего 250 ведущих политиков^[17], и поэтому очевидно практически не влияет на состоянии коррупции. В этот кластер включена также и Румыния, в которой закон о люстрации в 2012 г. был сначала принят парламентом, а затем отменен Конституционным судом^[18].

График, отражающий динамику изменения уровней коррупции в государствах этого кластера за последние 15 лет, оцениваемую ИВК_Н, представлен на рис. 5.4.

Рис. 5.4. Динамика изменения уровней коррупции в государствах второго кластера:

Из рис. 5.4 следует, что, кроме Словении, уровень коррупции в большинстве государств этого кластера в настоящее время выше среднего и лежит в диапазоне 0,5 < ИВК_Н < 0,6. В 2015 г. уровень коррупции в Хорватии впервые опустился чуть ниже среднего — ИВК_и = 0,49, а в Боснии и Герцеговине поднялся до ИВК_Н = 0,62.

При этом для государств этого кластера просматривается достаточно устойчивый тренд на снижение уровня коррупции что, как представляется, обусловлено требованием по ее снижению при вступлении этих государств в ЕС и наличием в них достаточно свободной политической конкуренции, обеспечивающей внешний контроль деятельности публичной власти.

Особое место в этом кластере занимает Словения, уровень коррупции в которой был изначально и остается заметно ниже, чем во всех государствах второго кластера, и в настоящее время ниже, чем в большинстве государств первого кластера, в которых проводилась люстрация.

Исследования феномена Словении, который заключается в том, что это государство без проведения законодательно установленной люстрации после того, как в 1991 г. вышло из состава СФРЮ и стало независимым, демонстрирует в противодействии коррупции один из лучших среди всех постсоветских государств результат, показали, что этот феномен обусловлен следующими факторами^[19].

Во-первых, очищение публичной власти независимой Словении от потенциальных носителей коррупционных отношений и практик советского режима произошло без проведения люстрации де-факто за счет вытеснения представителей этого режима: на политическом уровне — представителями национально ориентированной элиты в результате свободной политической конкуренции на парламентских выборах; на административном уровне — в результате проведения в целом открытого конкурсного отбора на административные должности в системе государственного управления, хотя и с проявлением партийно-политических предпочтений при отборе на высшие должности, связанных с принятием и контролем исполнения директивных решений.

Анализ, правда, неполной информации о биографических данных тех, кто занимал политические и высшие административные должности публичной власти на начальных этапах становления независимой словенской государственности, позволил представить следующий обобщенный образ таких должностных лиц. Представитель оппозиционно настроенной к коммунистическому режиму словенской национальной элиты, выпускник Люблянского университета, высококвалифицированный специалист, как правило, доктор наук, в органах власти коммунистического режима не работал (многие учились или работали за границей).

Такое очищение публичной власти, предположительно дополненное фактором небольших территориальных и демографических размеров страны, создало благоприятные условия для того, чтобы коррупция не получила широкое распространение в сфере государственного управления и не оказывала влияние на деятельность публичной власти и состояние общества.

Во-вторых, реализованные в процессе подготовки Словении к присоединению к ЕС в соответствии с требованиями, необходимыми для присоединения, и рекомендациями Группы государств Совета Европы по борьбе с коррупцией (GRECO) законодательные и институциональные антикоррупционные меры позволили стабилизировать ситуацию с распространением коррупции и удержать ее на достаточно низком уровне.

Так, в процессе подготовки к присоединению к ЕС в Словении были ратифицированы базовые антикоррупционные конвенции Совета Европы, и правовые нормы по противодействию коррупции, установленные этими конвенциями, были имплементированы в национальное законодательство. Также были приняты Кодекс поведения государственных служащих и закон о государственных служащих, включающие меры по предупреждению конфликта интересов, который может способствовать возникновению коррупционных отношений. Основной и наиболее значимой институциональной мерой против коррупции стало создание специального органа по противодействию коррупции — независимой конституционной Комиссии по предупреждению коррупции, подотчетной парламенту.

В-третьих, качество реализации в Словении политических и государственных порядков современной полиархической демократии позволяло противодействовать коррупции и купировать ее на низком уровне посредством постоянного политического и гражданского контроля решений и действий должностных лиц и органов публичной власти. Однако в последнее время наблюдается тревожная тенденция некоторого повышения уровня коррупции в системе публичной власти Словении, что, предположительно, обусловлено определенным снижением показателей качества реализации некоторых демократических государственных порядков, в частности таких, как подотчетность и ответственность публичной власти^[20] и независимости судебной системы^[21].

Третий кластер составляет 12 государств, которые ранее входили в состав СССР и в которых, кроме Грузии, не проводилась никакая люстрация. Грузия включена в этот кластер, потому что в этом государстве только в 2004 г. было проведено сокращение государственного аппарата и осуществлена реформа министерства внутренних дел, которые носили характер частичной управленческой люстрации^[22], и только в 2013 г. была принята уже упомянутая ранее Хартия свободы, содержащая нормы политической люстрации.

Для удобства графического представления государства этого кластера разбиты на две группы. В первую группу включены государства, расположенные в европейской части бывшего СССР и в Закавказье, а во вторую — государства Средней Азии.

График, отражающий динамику изменения уровней коррупции в государствах этого кластера за последние 15 лет, оцениваемую ИВК_Н, представлен на рис. 5.5 и 5.6.

Рис. 5.5. Динамика изменения уровней коррупции в государствах третьего кластера (европейская часть и Закавказье):

Рис. 5.6. Динамика изменения уровней коррупции в государствах третьего кластера (Средняя Азия):

Из рис. 5.5 и 5.6 следует, что, кроме Грузии, все государства этого кластера, по данным 2015 г., находятся в зоне очень высокой коррупции (ИВК_Н > 0,65). При этом уровни коррупции в государствах первой группы лежат в диапазоне 0,65 < ИВК_Н < 0,73, а в государствах второй группы — в «следующем» диапазоне еще более высоких уровней коррупции 0,72 < < ИВК_Н < 0,82.

Входящая в третий кластер Грузия служит примером положительного влияния даже частичной управленческой люстрации на снижение уровня коррупции.

Ключевой частью реформы исполнительной власти по принципу «наименьшего государства», которую с февраля 2004 г. начала проводить пришедшая к власти в Грузии политическая команда во главе с президентом М. Саакашвили, стало радикальное сокращение государственного аппарата. Количество министерств было сокращено с 18 до 13. Восемнадцать госдепартаментов были преобразованы в подведомственные министерствам учреждения, причем общее количество подведомственных агентств и учреждений уменьшилось с 52 до 34, а численность сотрудников министерств и ведомств снизилась почти в два раза^[23]. Такое сокращение осуществлялось посредством аттестаций, конкурсов, собеседований, увольнений и даже уголовного преследования отдельных высокопоставленных должностных лиц и сотрудников правоохранительных органов^[24] и, но сути, носило характер управленческой люстрации, которая позволила очистить исполнительную власть от многих некомпетентных и коррумпированных должностных лиц.

Одним из центральных звеньев в процессе оптимизации системы государственного управления в Грузии стало реформирование системы правоохранительных органов. Оно затронуло все без исключения структуры: прокуратуру, полицию, пограничную службу, суды, пенитенциарную систему, финансовую полицию в составе Министерства финансов. При этом наиболее успешной и эффективной реформой, проведенной в Грузии, считается реформа Министерства внутренних дел, которое в начале 2004 г. объединяло в себе Министерство государственной безопасности, Департамент экстренных ситуаций, Департамент охраны нефтепроводов и пограничный департамент и стало единственным органом, ответственным за безопасность внутри страны. При этом общая численность сотрудников министерства сократилась с 75 тыс. до 27 тыс. (4 тыс. из которых — пограничная служба), а их среднемесячная зарплата выросла с 56 долл, в 2003 г. до 443 долл. 2007 г.^[25] Кроме того, в министерстве была создана система самоконтроля — генеральная инспекция, занимающаяся внутренним расследованием фактов коррупции.

Частичная управленческая люстрация, сопровождавшая проводимые в Грузии после 2004 г. реформы, способствовала заметному снижению уровня коррупции. Этот факт признают и те, кто в целом не признает успех грузинских реформ, но при этом высказывается мнение, что резко сократилась только традиционная, видимая часть коррупции и произошло ее видоизменение — она «ушла наверх, став элитной».

Если признать, что преобладающей в Грузии стала коррупция в верхних эшелонах власти, то можно ожидать, что принятая в 2013 г. Хартия свободы, которая хотя и с существенным опозданием, но все же законодательно устанавливает десоветизацию и деноменклатуризацию публичной власти, возможно, будет способствовать дальнейшему снижение уровня коррупции.

Для того чтобы получить количественные оценки влияния процесса люстрации на состояние коррупции, в том числе и в условиях действия иных факторов, влияющих на состояние коррупции, были использованы такие математико-статистические методы анализа, как методы корреляционного и регрессионного анализа.

При применении этих методов в качестве количественной оценки процесса люстрации использовался индекс люстрации Рожича (ИЛР), который изменяется от 0 (люстрация не проводилась) до 7 (наибольшая степень реализации люстрации, оцениваемая соотношением числа граждан, прошедших люстрационную проверку, к общему числу граждан государства)².

Для повышения достоверности результатов корреляционного и регрессионного анализа в качестве количественной оценки состояния коррупции наряду с ИВК и ИКК используется индекс коррупции, который определяется «Домом Свободы» в рамках проводимого этой организацией с 1995 г. исследования по программе «Страны переходного периода». Индекс коррупции «Дома Свободы» (ИКДС) изменяется от 0 (коррупция практически отсутствует) до 7 (очень высокий уровень коррупции)³.

На первом этапе корреляционного анализа, результаты которого представлены в табл. 5.1, с использованием коэффициента ранговой корреляции Спирмана была выявлена сильная монотонная обратная взаимосвязь между степенью реализации процесса люстрации и состоянием коррупции.

Таблица 5.1

Сильная монотонная обратная взаимосвязь между степенью реализации процесса люстрации и состоянием коррупции с использованием коэффициента ранговой корреляции Спирмана

• 1 Епифанцев Л. Реформы в Грузии // Агентство политических новостей. 2011. 18 января. URL: http://www.apn.ru/publications/article23547.htm
• 2 Rozic P. Lustration and Democracy: The Politics of Transitional Justice in the PostCommunist World. PhD Dissertation. Georgetown University. 2012.
• 3 Nations in Transit.
• 1

На втором этапе корреляционного анализа, результаты которого представлены в табл. 5.2, с использованием линейного коэффициента корреляции Пирсона была выявлена сильная обратная не просто монотонная, а линейная взаимосвязь между степенью реализации процесса люстрации и состоянием коррупции.

Таблица 5.2

Сильная обратная линейная взаимосвязь между степенью реализации процесса люстрации и состоянием коррупции с использованием линейного коэффициента корреляции Пирсона

Здесь также следует отметить, что результаты, приведенные в табл. 5.1 и 5.2, свидетельствуют о сильной не просто монотонной, а линейной связи между всеми тремя индексами ИВК, ИКК и ИКДС, используемыми для оценки состояния коррупции. Это можно рассматривать как подтверждение способом внутренней или конвергентной валидизации (convergent validationy валидности измерений коррупции для группы рассматриваемых постсоветских государств в исследованиях «Трансперенси Интернешнл», Всемирного банка и «Дома Свободы».

При проведении регрессионного анализа в качестве предикторов, которые наряду со степенью реализации процесса люстрации, оцениваемой ИЛР, предположительно могут оказывать влияние на состояние коррупции, использовались следующие параметры. Общие параметры государства — численность населения, нефтяная рента, ВВП на душу населения, но паритету покупательной способности, значения которых определяются по базе данных Всемирного банка^[26][27]. Общая характеристика политического режима — степень свободы государства, определяемая «Домом Свободы» средним для каждого государства значением суммы индексов политических нрав и гражданских свобод, а также уровень политической конкуренции и параметры коммунистического (советского) режима — длительность правления и состояние коммунистической бюрократии^[28]. В число предикторов, которые могут оказывать влияние на состояние коррупции, естественно, был включен и бинарный признак членства в ЕС (1 — член ЕС, 0 — не член ЕС).

Определение множественной линейной регрессии методом максимального правдоподобия и оценок стандартных ошибок и уровней значимости осуществлялось с использованием двух конкурирующих статистических моделей. В модели 1 (Ml) использовались все указанные выше предикторы, в модели 2 (М2) такие предикторы, как численность населения и нефтяная рента не использовались.

Результаты регрессионного анализа представлены в табл. 5.3.

Таблица 53

Определение множественной линейной регрессии методом максимального правдоподобия и оценок стандартных ошибок и уровней значимости с использованием двух конкурирующих статистических моделей.

Примечание. В скобках указаны стандартные ошибки: * — Р < 0,05; **— Р < 0,01; ***-Р< о, 001.

Результаты регрессионного анализа также подтверждают, что степень реализации процесса люстрации после крушения советских режимов оказывает заметное влияние на состояние коррупции. При этом важным является тот факт, что влияние степени реализации процесса люстрации на состояние коррупции остается статистически значимым при условии действия других предикторов, оказывающих заметное влияние на состояние коррупции, в том числе и таких значимых предикторов, как политическая конкуренция и членство в ЕС.

Проведенные исследования позволили сделать вывод о том, что управленческая люстрация после смены тоталитарных и авторитарных режимов, основой функционирования которых служила коррупция, способствует очищению органов публичной власти от носителей коррупционных отношений и практик управления государством и является благоприятной отправной точкой для последующей реализации комплекса необходимых для противодействия коррупции институциональных мер.

• [1] Специализированные институты по борьбе с коррупцией — обзор моделей. ОЭСР, 2008. URL: http://www.oecd.org/corruption/acn/library/39 972 100.pdf
• [2] Энциклопедия Третьего Рейха. М.: Локид-Прссс, Рипол Классик, 2005.
• [3] Ливийский парламент принял закон о люстрации // Лента.ру. 2013. 5 мая. URL: http://lenta.ru/news/2013/05/05/law/
• [4] Парламент Грузии единогласно принял «Хартию свободы» // Новости — Грузия. 2013.31 мая. URL: http://www.newsgeorgia.rU//politics/20 110 531/213967718.html
• [5] Агамалова А. Верховная Рада Украины приняла закон о люстрации // Ведомости.2014. 16 сентября. URL: http://www.vedomosti.ru/politics/articles/2014/09/l6/verhovnaya-rada-ukrainy-prinyala-zakon-o-lyu$tracii
• [6] Закон Украины об очищении власти (люстрации): перевод на русский язык //Закон.ру. Первая социальная сеть для юристов. 2014. 15 октября. URL: https://zakon.ru/blog/2014/10/15/zakon_ukrainy_ob_ochishhenii_vlasti_lyustracii_perevod_na_russkij_yazyk
• [7] Нисневич 10. А. Рожич П. Люстрация как инструмент противодействия коррупции //Полис. 2014. № 1. С. 109—130; Rozic Р., Nisnevich Y. A. Lustration Matters: a Radical Approachto the Problem of Corruption // Studies in Comparative International Development. 2016(September). Vol. 51. Issue 3. P. 257—285.
• [8] Джилас M. Новый класс.
• [9] Восленский M. Номенклатура. М.: Захаров, 2005.
• [10] Подробнее об онтологических свойствах номенклатуры см.: Нисневич Ю. А. Регенерация номенклатуры как правящего социального слоя.
• [11] Найшулъ В. А. Революция и справедливость. М.: ОГИ, 2005. С. 12—14.
• [12] Полещук В. Неграждане в Эстонии. М.: Европа, 2005; Неграждане Эстонии // Эстония. Все об Эстонии. 2010. 29 сентября. URL: http://estoniaz.blogspot.ru/2010/09/blog-post₂₉.html
• [13] Полещук В. Неграждане в Эстонии. С. 9—31.
• [14] 3 Воровать меньше не пробовали? Пять стран, обуздавших коррупцию //Л1ГА. Новости. 2013. 16 апреля. URL: http://news.liga.net/articles/politics/840 572-vorovat_menshe_ne_probovali_pyat_stran_obuzdavshikh_korruptsiyu.htm
• [15] Европа сильно хвалит наше э-государство // Деловые ведомости. 2009. 20 ноября. URL: http://www.dv.ee/?PublicationId=bf73c3e7−07df-47a5-b2bd-9128fda5ebc9
• [16] United Nations E-government Survey 2016 // E-government in Support of SustainableDevelopment. United Nations. 2016. P. 111. URL: http://workspace.unpan.org/sites/Internet/Documents/UNP AN96407. pdf
• [17] Президент Македонии пройдет проверку на причастность к спецслужбам // РИА"Новости". 2009.9 сентября. URL: http://www.gazeta.ru/news/lenta/2009/09/01/n_1 399 122.shtml
• [18] Румыния отменила закон о люстрации // Росбалт. 2012. 3 марта. URL: http://www.rosbalt.ru/main/2012/03/29/962 848.html
• [19] Nisnevich Y. Л., Stetten Н. Fighting Corruption: the Slovenian Phenomenon // Anticorruption Research Network. Transparency International. 2015. 17 марта. URL: http: //corruptionresearchnetwork.org/courses-trainings/the-slovenian-anti-corruption-phenomenon ;Нисневич 10. А. Противодействие коррупции: феномен Словении // Мировая экономикаи международные отношения. 2016. Т. 60. № 3. С. 36—48.
• [20] The Worldwide Governance Indicators (WG1) project.
• [21] The Global Competitiveness Report 20 152 016. Downloads.
• [22] Буракова Л. А. Почему у Грузии получилось. М.: Юнайтед Пресс, 2011. С. 55—57.
• [23] Буракова Л. А. Почему у Грузии получилось. С. 63.
• [24] Кухианидзе А. В. Коррупция и преступность в Грузии после «Розовой» революции //Современные разновидности российской и мировой преступности: состояние, тенденции, возможности и перспективы противодействия: сб. науч. тр. / под ред. докт. юрид. наук, нроф.Н. А. Лоиашенко. Саратов: Саратовский Центр, но исследованию проблем организованнойпреступности и коррупции «Сателлит», 2005. С. 348—355.
• [25] Буракова JI. А. Указ. соч. С. 74.
• [26] Мангейм Дж. Б., Рич Р. К. Политология. Методы исследования. С. 105.
• [27] Data. The World Bank.
• [28] Rozic Р. Lustration and Democracy: The Politics of Transitional Justice in the Post-Communist World.