Сравнительный анализ государств с режимами авторитарного типа

Сравнительный анализ таких институциональных характеристик современных недемократических государств, как уровень политического насилия, являющийся косвенной оценкой уровня государственно-властного принуждения, уровень коррупции в публичной сфере и уровень хрупкости (несостоятельности) государства, проводится по группам со следующими типами правящих режимов:

• — посттоталитарные коммунистические режимы; авторитарные монархические режимы (авторитарные монархии);
• — постколониальные диктаторские режимы (постколониальные диктатуры);
• — неоавторитарные (авторитарно-клептократические) режимы.

На рис. 4.3 представлен график, отражающий динамику изменения среднего уровня политического насилия по группам государств с различными типами правящих режимов.

Рис. 43. Динамика изменения среднего уровня политического насилия:

 — посттоталитарные режимы;  — диктатуры; —О—монархии;

 — неавторитарные режимы Из рис. 4.3 следует, что наиболее жесткими режимами в контексте сохранившейся от предшествующих режимов традиции применения властного принуждения являются постколониальные диктатуры, для которых в основном имеет место очень высокий уровень политического насилия (ИПН_н > 0,65). Для государств с неавторитарными режимами уровень политического насилия несколько ниже, но также достаточно высоким. При посттоталитарных коммунистических режимах уровень политического насилия колеблется вблизи среднего значения (ИПН_н = 0,5), что может объясняться достаточно значимым влиянием на поддержку и сохранение правящего режима государственной коммунистической идеологии, «редуцированной» именно для этой цели, и, возможно, «усталостью» от тоталитарного прошлого. И только для авторитарных монархий уровень политического насилия несколько ниже среднего уровня, что, как можно предположить, определяется существенной ролью во взаимоотношениях правящих и управляемых религиозного фактора и фактора патриархальнотрадиционной сакральности власти.

На рис. 4.4 представлен график, отражающий динамику изменения среднего уровня коррупции в публичной сфере, но группам государств с различными типами правящих режимов.

Рис. 4.4. Динамика изменения среднего уровня коррупции в публичной сфере:

 — посттоталитарные режимы;?  — диктатуры; —О—монархии;

 — неавторитарные режимы Из рис. 4.4 следует, что для постколониальных диктатур и неоавторитарных режимов характерен очень высокий уровень коррупции в публичной сфере (ИВК_Н > 0,7). Эго подтверждает предположение о том, что для неоавторитарных режимов в роли доминирующего механизма выступает либо принуждение, либо коррупция в зависимости от текущих политических, экономических и социальных задач, стоящих перед режимом. А также то, что в функционировании постколониальных диктатур существенную роль играет коррупция в публичной сфере, а правители при таких режимах де-факто представляют собой «кочующих бандитов» но терминологии М. Олсона, хотя в качестве публичной идеологии провозглашают защиту национальных интересов и государственного суверенитета.

Тот факт, что очень высокий уровень коррупции характерен как для неоавторитарных режимов, так и для постколониальных диктатур, как представляется, обусловлен тем, что границы между такими режимами достаточно условны и размыты. В последнее время в отношении современных диктатур наблюдается тенденция к некоторому их «смягчению», снижению уровня применяемого властью насилия^[1] и, соответственно, к дрейфу в сторону неоавторитарных режимов, которые обладают большей экономической «эластичностью», повышающей их устойчивость. В свою очередь, некоторые неоавторигарные режимы в стремлении любыми средствами удержать власть в своих руках, наоборот, «ужесточаются», расширяя применение силового принуждения в политической сфере, и таким образом дрейфуют в сторону диктатур.

При посттоталитарных коммунистических режимах уровень коррупции в публичной сфере несколько ниже, но также является очень высоким (ИВК_Н > 0,65). Как уже отмечалось ранее, некоторое снижение общего уровня коррупции, прежде всего на Кубе и в КНР, обусловлено тем, что высшие партийные руководители используют борьбу с коррупцией как инструмент для контроля и удержания в повиновении средних и нижних слоев партийной номенклатуры.

Заметно ниже уровень коррупции, который варьируется вблизи среднего значения (ИВК_Н = 0,5), в авторитарных монархиях. Данный факт имеет объяснение, исходя из феномена «стационарного бандита», поведение которого М. Олсон описывает следующим образом: «Стационарный бандит, постоянно контролирующий территорию, позаботится о том, чтобы у жертв была заинтересованность в продолжении производства и осуществлении выгодной торговли. Чем больше их доход, тем больше он сможет отнять. Поскольку жертвы стационарного бандита являются для него источником налоговых платежей, он устанавливает запрет на убийство и причинение увечий своим подданным. А поскольку обкрадывание его подданных и порождаемая им деятельность по защите от воровства сокращают общий доход, бандит запрещает воровать всем, кроме себя самого»^[2].

Современные авторитарные монархи и их династии уверены в том, что будут удерживать власть неограниченно долго, они являются главными получателями прибыли от национальной, преимущественно сырьевой экономики, и поэтому представляют собой правителей именно типа «стационарный бандит». Коррупцию среди обслуживающих их чиновников они воспринимают как «воровство из своего кармана», разрушающее источники извлекаемой ими административной ренты и наносящее ущерб их доходам и интересам. Поэтому в авторитарных монархиях достаточно жестко борются с деловой и бытовой коррупцией на нижних уровнях власти. При этом коррупция в высших эшелонах власти сохраняется на высоком уровне, но общий уровень коррупции снижается.

В целом практически все государства с правящими авторитарными и неоавторитарными режимами в существенной степени поражены коррупцией, причем в подавляющем большинстве таких государств (~77%) имеет место очень высокий уровень коррупции (ИВК_и > 0,65). Отклонения от такого порядка представляют, естественно, не считая Сингапура, такие государства с очень низким уровнем коррупции (ИВК_П < 0,35), как Катар и Объединенные Арабские Эмираты.

На рис. 4.5 представлен график, отражающий динамику изменения среднего уровня хрупкости государства по группам государств с различными типами правящих режимов.

Рис. 4.5. Динамика изменения среднего уровня хрупкости государства:

 — посттоталитарные режимы;  — диктатуры;  — монархии;

 — неавторитарные режимы Из рис. 4.5 и анализа базы данных результатов исследований Американского Фонда Мира^[3] следует, что для всех государств с правящими авторитарными и неоавгоритарными режимами, за исключением таких авторитарных монархий, как ОАЭ, Оман, Катар и Кувейт, в настоящее время характерен уровень хрупкости государства выше среднего (ИХГ > 60).

При этом наиболее хрупкими в смысле опасности их распада являются постколониальные диктатуры с очень высоким уровнем хрупкости (ИХГ > > 90). Такая ситуация определяется тем, что использование жесткого принуждения и, прежде всего, силового повышает нестабильность правящего режима и делает государство более хрупким и несостоятельным в решении стоящих перед ним задач и проблем. Поэтому, как представляется, в перспективе следует ожидать либо существенных трансформаций, либо крушения подобных режимов.

Схематично расположение современных авторитарных и неоавторитарных режимов в пространстве «принуждение — коррупция — конкуренция» представлено на рис. 4.6.

Рис. 4.6. Схема расположения современных авторитарных и неоавторитарных режимов в пространстве «принуждение — коррупция — конкуренция» ные, режимы, в функционировании которых в зависимости от внутриполитической ситуации и решаемых режимом задач в доминирующей роли выступает либо системная коррупция, либо принуждение. При этом все государства с авторитарными и неоавторитарными режимами за редкими исключениями значительно и глубоко поражены коррупцией, и в подавляющем большинстве таких государств имеет место очень высокий уровень коррупции в сфере публичной власти. Также для этих государств характерен уровень хрупкости в смысле опасности их распада выше среднего, и очень высокий уровень такой опасности имеет место для постколониальных диктатур, которые являются наиболее жесткими режимами с высокой степенью применения политического насилия.

Для современных режимов авторитарного типа свою значимость сохраняет политическая идеология. При этом, несмотря на огромное идейное многообразие, эклектичность и готовность к модификациям, идеологии всех авторитарных и неоавторитарных режимов несут традиционные родовые черты. Для них высшей ценностью является государство, а человек с его правами и свободами занимает низшую ступень в ценностной иерархии.

Публичная идейно-ценностная доминанта государства для авторитарных и неоавторитарных режимов обусловлена тем, что только идеология этатизма, рассматривающая государство как высший результат и цель общественного развития^[4], позволяет путем пропагандистского манипулирования понятиями «государство» и «легитимная власть» сконструировать идеологическое обоснование необходимости сохранения и всенародной поддержки таких режимов как единственной возможности обеспечения целостности национального государства и его защиты от внешних врагов.

• [1] Guriev S., Treisman D. How Modern Dictators Survive: Co-optation, Censorship, Propaganda, and Repression // Social Science Research Network. SSRN-id2571905.pdf. March2015. URL: http://econ.sciences-po.fr/sites/default/files/file/guriev/GurievTreismanFebl9.pdf
• [2] Олсон M. Власть и процветание. С. 33, 38.
• [3] Fragile States Index. The Fund for Peace.
• [4] Этатизм // Большой энциклопедический словарь.