Влияние технологии на мораль и традиционные ценности

Технологический императив: вызов классической этике

Внедрение технических инноваций и проникновение самой технологической рациональности во все сферы жизни сопровождается сложными изменениями в обществе. Это всегда оказывается драматическим столкновением нового и старого, традиционного. Известный экономист Й. Шумпетер указывал, что инновация представляет собой процесс «творческого разрушения». Крупнейший композитор И. Ф. Стравинский высказал эту же мысль в замечательно точном афоризме: «Любой, кто делает нечто новое, причиняет вред старому».

Это массивное «наступление на старое» неизбежно отражается и в нормативно-ценностных системах. Новые технологические достижения и разработки, особенно в радикально инновационных областях, порождают моральные конфликты. Как уже говорилось, в современных дискуссиях о проблемах технологии часто используют термин «технологический императив». Это довольно емкое понятие, в котором отражается понимание того, что технологизация представляет собой требовательный и решительный вызов для общества.

Сегодня понятие технологического императива применяется в различных контекстах, в том числе и в достаточно нейтральных: например, оно встречается в форме просто риторического оборота, когда речь идет о задачах реформирования какой-либо отставшей, неэффективной сферы деятельности либо о необходимости решения острой социальной или организационной проблемы. Однако в философско-этической литературе термин «технологический императив» чаще используют с провоцирующим, дискуссионным смыслом.

Один из центральных сюжетов в дискуссиях по поводу технологического императива — проблема неизбежности технологизации. Если мир технологизируется неким жестко заданным путем, то бессмысленно и бесполезно пытаться противостоять этому. Такая постановка вопроса — совсем не отвлеченная. Ее можно обнаружить в публичных дебатах или при обосновании и принятии политических решений.

Например, стоит ли сопротивляться приходу нанотехнологий или развитию современных систем вооружений, если это своего рода неотвратимость? Стоит ли запрещать клонирование человека, в то время как оно все равно будет развиваться — если не здесь, то в другом месте? В подобных случаях мы встречаемся с попытками оправдать и стимулировать конкретные направления научно-технического продвижения.

С этической точки зрения, понятие технологического императива бросает вызов классической этике. Технологический императив выступает как предложение пересмотреть традиционные этические ценности, принадлежащие «догехнологической эпохе». Прежде всего, эго выпад в адрес категорического императива Канта. На смену классическому категорическому императиву, согласно которому нужно поступать так, чтобы человек был всегда целью действий, но никогда не использовался как средство, якобы приходит технологический императив, который принуждает нас ставить в центр системы наших действий средства и только средства.

В этой «новейшей» этической перспективе оказывается, что человек тоже вполне может быть рассмотрен как средство (!). Причем это может быть обосновано с точки зрения эффективности: если интересы эффективной деятельности требуют, чтобы человек был использован как средство, то «для пользы дела» мы вполне могли бы это принять. Отсюда возникает моральное оправдание допустимости разнообразных манипулятивных практик (политических игр, агрессивных маркетинговых стратегий и т. п.).

Технологический императив можно также понять как тезис о влиянии технических возможностей на этические системы обоснования действий. Здесь происходит некий сомнительный переход от технической возможности к нормативности, долженствованию. Если нечто технически может быть сделано, то в итоге это должно быть сделано. Иными словами, если действие технически достижимо, это само по себе становится основанием к тому, чтобы оправдать дальнейшее появление и применение данной технологии.

Если рассмотреть этот тезис в отвлеченном плане, он кажется легко опровержимым. Однако в реальности, в потоке непрестанного наступления все новых технических разработок, которые решительно вторгаются в нашу жизнь, оказывается слишком сложно сохранить критическую позицию, чтобы противостоять этому напору и суметь отказаться от предложений тех или иных новых способов действования. Технология настойчиво заявляет о себе как о реальности, которую нужно «просто принимать».

Технологический императив как глубокая этическая проблема означает опасность подчинения этики технологической сфере. Если раньше выбор целей и средств подлежал оправданию с точки зрения общепринятых систем ценностей, то теперь, напротив, сам комплекс средств претендует на роль решающего фактора для постановки целей и обоснования действий. В итоге оказывается не так, что общество развивает свои инструменты для достижения этически приемлемых целей, а совсем наоборот: общество вовлечено в массивное и безостановочное развитие технологии, а сама система технологии навязывает обществу постановку целей и влияет на оправдание предпринимаемых действий. Но ведь это радикальное и рискованное изменение всей ценностной системы общества!

Категорический императив был основан на понятии долга, который по определению не подчиняется никаким материальным мотивациям. Стоит отметить, что кантовское учение содержит несколько парадоксальный (на первый взгляд) тезис: человек по-настоящему свободен лишь тогда, когда выполняет свой долг. Л императив технологический устраняет это чистое долженствование и погружает морального субъекта целиком в сферу материальных рассуждений и мотиваций.

Если императив Канта требовал от нас рассматривать и оценивать наши поступки с некоей универсальной и абсолютной точки зрения и одновременно высвечивал сам смысл моральной постановки вопроса (хорошо ли данное действие вообще, а не с точки зрения пользы, эффективности и т. п.), то императив технологический провоцирует нас мыслить совсем по-другому, а именно: как правильно поступать — зависит от того, что мы технически можем.

Поскольку техническая достижимость постоянно меняется, то с ней изменяются и наши моральные интуиции и оценки. Иными словами, технологический императив подрывает абсолютный характер моральных требований. Ценности становятся соотнесенными с технически достижимым и вовлекаются в постоянную модернизацию. Тем самым этическая система приобретает открытый, изменчивый, технологически-опосредованный характер. В конечном счете тезис технологического императива проводит полный ценностный релятивизм.