Вопросы теории нравственности

Марк Аврелий:

«Суетные заботы о внешнем блеске, сценические представления… драка щенят за брошенную им кость и рыб за корм в садке… — все это явления одного порядка. Среди всего этого следует… не упускать вида, что ценность каждого человека определяется ценностью предметов его стремлений.

Совершающий несправедливость совершает ее по отношению к самому себе, делая себя дурным…

Приложивши к себе такие наименования, как хороший, скромный, правдивый, рассудительный, нестроптивый, благородный, ты должен внимательно следить за тем, чтобы не переменить их на другие; а если ты лишился этих наименований, поспеши вновь вернуться к ним…

Всякое уклонение в сторону несправедливости, излишеств, гнева… есть не что иное, как измена природе"^[1].

Луций Анней Сенека:

«…Часть времени у нас отбирают силой, часть похищают, часть утекает впустую. Но позорнее всех потеря по нашей собственной небрежности… Наибольшую часть жизни тратим мы на дурные дела, немалую — на безделье, и всю жизнь — не на те дела, что нужно.

…Дальше от народа пусть держится тот, в ком душа еще не окрепла и не стала в добре.

Угождайте… телу лишь настолько, насколько нужно для поддержания его крепости, и такой образ жизни считайте единственно здоровым и целебным. Держите тело в строгости, чтобы оно не перестало повиноваться душе: пусть пища лишь утоляет голод, питье — жажду, пусть одежда защищает тело от холода, а жилище — от всего ему грозящего… Презирайте все, что ненужный труд создает ради украшения или напоказ. Помните: ничто, кроме души, недостойно восхищения, а для великой души все меньше нее"^[2].

Исследуя человека с точки зрения его нравственных качеств, можно удивиться, что в мире существуют вечные, незыблемые ценности. Систематизированные человеческие качества можно конкретизировать применительно к коррупционерам — лицам, злоупотребляющим властью в рамках занимаемой ими должностей.

Жестокосердие, хищничество, самоуправство (как превосходство навязываемых неформальных правил поведения нижестоящим по служебной лестнице персонам над соблюдением установленных регламентов работы или отказ от точного следования регламентам ради системы неформальных, уводимых от гласности и контроля правил) и паразитизм (жизнь за чужой счет — за счет насильственного, навязываемого инициативными в этой сфере гражданами своекорыстного перераспределения доходов всего общества (в России — от торговли сырьевыми ресурсами) в пользу узкой, как правило, преступной по масштабам своей деятельности группы лиц или за счет дискриминации, эксплуатации, рабства людей — внеэкономического принуждения и многообразных недоплат) — главные сущностные негативные нравственные черты коррупции (по мнению автора).

Прочие негативные нравственные основы общества, которые питает, развивает коррупция:

• 1) соблюдение интересов одних членов общества за счет дискриминации оплаты труда, эксплуатации других (перераспределение материальных, но не духовных благ), отсутствие согласования интересов;
• 2) отсутствие действенного контроля за соблюдением законов, нормативных правовых актов, неравенство граждан перед законом как элемент развития кастовости общества по критерию материального благосостояния, отсутствие оплаты, но труду из-за безжалостного перераспределения доходов в пользу узкой группы граждан;
• 3) безнаказанность и воспроизводство благодаря этому преступности, развиваемой гам, где нет материальной поддержки нуждающихся и нет достойной оплаты, но труду, а также нет в необходимом количестве рабочих мест с защитой прав граждан;
• 4) пренебрежение понятиями качества работы высококоррумпированных сфер деятельности, эффективности (результативности) выполнения властных полномочий, ловкая замена понятий;
• 5) озлобление правонарушителей (преступников вне закона) в случаях независимого (объективного) контроля за деятельностью аппаратов управления; преследование (не по закону), в том числе путем подлогов и подделки документов лиц, выступающих за соблюдение законов, оплату по труду, в понимании коррупционеров — «инакомыслящих» персон, находящихся вне подчинения неформальным коррупционным связям;
• 6) превалирование неформальных правил организации трудовых отношений над строго регментирующими процессы оплаты труда формальными правилами как механизм перераспределения выручки организации в пользу узкой группы лиц, включая аффилированных и рэкет;
• 7) местечковый подход (у всех разный, соответствует нижнему уровню коррупционных общественных отношений) — мздоимство как форма личного обогащения за счет несоблюдения должностной инструкции, как правило, недобросовестным работником (мздоиство как форма мелкого рэкета, вымогательства отличается от неурегулированности производственного процесса и разнообразных форм выражения личной благодарности по инициативе самого потребителя (мелких подарков));
• 8) принижение роли знаний и квалифицированного труда в обществе (вынужденный их отрыв по причине занижения оплаты труда граждан в пользу коррумпированных аппаратов управления) — как следствие — вынужденные недовольства исполнительского контингента трудоспособных граждан и их ориентация (почитание) более перспективных возможностей за рубежом, а также — в национальных масштабах — снижение в разы производительности труда, принижение значимости цивилизованных механизмов роста конкурентоспособности национальных предприятий и национальной экономики в целом;
• 9) деперсонализация наемных работников, принижение роли творчествующих, интеллектуально одаренных и трудоактивных граждан, находящихся вне системы руководящих должностей как снижение уровня инновационности, персонификации и моральной ответственности кадров, результат фетишизации денежных отношений, коммерциализации всех значимых сфер жизни общества в ущерб качеству и целесообразности коммерциализации вообще;
• 10) повышение роли штрафов как элемента массовых наказаний и мздоимств в регулировании общественного развития вместо оказания своевременной и действенной помощи многочисленным категориям нуждающихся (бездомным, беспризорным, погорельцам, малообеспеченным, заболевшим на производстве, пострадавшим в ДТП, и др.) и поощрения талантливых трудоспособных граждан из числа наемных работников, не наделяемых властными полномочиями и лишаемых по причине коррупции возможностей служебного роста;
• 11) введение «двойной» морали — игнорирование служебной этики, лицемерие, ханжество при выстраивании служебных отношений в зависимости от должностей, деморализация (проституция) производственных отношений, как следствие — разрушение семейных устоев общества;
• 12) корыстолюбие (гипертрофированная жадность, алчность) и властолюбие;
• 13) введение несвойственных нормам права понятий торговли должностями и их окупаемости, а также легализации капитала, нажитого преступным, противоправным путем, и легализация в обществе материального достатка и статуса личностей, действующих вне закона;
• 14) некомпетентность, непрофессионализм; поверхностность, непрорабатываемость решений;
• 15) наглость, хамство и рядом идущая вынужденная скромность в нижестоящих должностях как следствие страха, трусость; тщеславие, высокомерие и рядом идущее раболепие, человекоугодничество в ущерб эффективности (результативности) работы;
• 16) уничижение окружающих с целью возвышения и/или избежания возмездия за правонарушения (преступные действия), обесценение заслуг неимущих граждан;
• 17) жестокосердие (жестокость) и равнодушие к нуждам людей, о которых общество призвано заботиться;
• 18) цинизм, подлость, оборотничество, подхалимство;
• 19) неправдивость — игнорирование жизненно важных проблем, преднамеренное искажение действительности в публичной деятельности с целью сокрытия существенных недостатков деятельности и/или преступлений, популяризация несуществующих заслуг перед обществом, показушность в ущерб профессионализму и реальным, общественно значимым и эффективным результатам;
• 20) присвоение чужих идей, поступков, для получения славы за чужой счет (работали другие, и не только деньги, но и слава достаются немногим и не по праву); как следствие — отсутствует заранее предопределенная система прогрессивного роста кадров за счет усердия, роста квалификации, полученных значимых результатов груда и талантов (организационных, руководящих и нр.) из числа нс вовлеченных в коррупционные и прочие группировки и др.;
• 21) начетничество вместо здравого смысла, книжники (авторы малозначащей книжной продукции, возможно, с заимствованными чужими текстами) вместо инноваторов;
• 22) кичливость своими неспелыми заслугами вместо сострадания; показушность вместо эффективности работы для всех и др.

Нравственные качества граждан, которые попирает коррупция:

• 1) честь и чувство собственного достоинства;
• 2) самореализация;
• 3) уважение чужого труда;
• 4) инициативность как желание конструктивно мыслить, предлагать нововведения, улучшения и продвигаться вверх по служебной лестнице;
• 5) самоосознаваемая исполнительность и организованность, бескорыстная взаимовыручка;
• 6) храбрость;
• 7) патриотизм;
• 8) добросовестность;
• 9) честность и открытость;
• 10) компетентность;
• 11) действенное сострадание к нуждам и бедам других людей (без использования в качестве пиара), желание помогать и давать, а не брать и подавлять, устрашать;
• 12) добросердечность;
• 13) вел и коду hi ие;
• 14) жажда творчествования;
• 15) любовь как чувство, лишенное корысти;
• 16) незлобливость;
• 17) позитивность бытия и сознания и др.

Проблема взаимодействия экономики, власти, управления и нравственности, или, по нашей трактовке, противопоставления нравственной и безнравственной экономик, власти и управления, в сферах, где возникает и получает свое беспринципное развитие коррупция, является в настоящее время предметом научных дискуссий разных наук. Кроме того, тема нравственности — не аполитична, а является еще и способом прикрытия безнравственности как фальсификации действительности, идеологического воздействия, развития скрытых форм возможного подчинения личностей чужой воле путем давления, насилия через наставление, чуждое истинной нравственности. В этом контексте правомерно ввести такой термин, как «нравственное насилие» — воздействие на психику людей со своекорыстными целями через увещевание категориями нравственности.

Согласно Книге Бытия Библии, Всемирный йотой стал божьим наказанием именно за нравственное падение человечества (Быт. 6:1—7:19). Всего же у разных народов мира исследователем Дж. Дж. Фрэзером было выявлено более 100 сказаний и религиозных текстов о широкомасштабном наводнении, которое якобы стало причиной гибели почти всех людей. Связь данной притчи с реальными наводнениями, а также изменениями уровня Мирового океана является предметом дискуссий в мире. Однако однозначно установлено, что стихийные бедствия как природные катаклизмы носят не зависящий от воли людей характер.

Коррупция как проявление безнравственности людей, принимающих важнейшие управленческие решения на всех уровнях управления, обусловила возникновение парадоксальной ситуации, заключающейся в отрыве норм действующего права, сформированного с начала 1990;х гг., от потребностей тщательной регламентации норм нравственности в современном российском законодательстве (многие безнравственные поступки в современном российском праве не порицаются и не предупреждаются, нравственные подходы не раскрываются).

В Конвенции о защите прав человека и основных свобод, принятой в Риме 4 ноября 1950 г., вступившей в силу в России 5 мая 1998 г. и состоящей из 66 статей, о нравственности вспоминают в четырех статьях, также без конкретной расшифровки данного понятия.

Конституцией РФ предусматривается защита нравственности в России. Так, в ст. 55 говорится: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». В то же время эго — единственное место в Конституции РФ, где поднимается вопрос о нравственности. На наш взгляд, целесообразно ставить вопрос о доработке Конституции РФ именно с позиции необходимости дальнейшего нравственного развития современного общества.

В ст. 1 Гражданского кодекса РФ также определено, что «гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, нрав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». В ст. 169 под названием «Недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности» говорится: «Сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна». Однако, как конкретно та или иная сделка будет нарушать основы нравственности, не расшифровывается.

В Уголовном кодексе РФ целая глава 25 посвящена преступлениям против здоровья населения и общественной нравственности, а именно распространению наркотиков, занятию проституцией, компьютерным преступлениям и т. п. На наш взгляд, уровень общественной нравственности, на поддержание которого ориентирует современный Уголовный кодекс РФ, крайне низок.

Анализ этих и многих других международных и российских нормативных правовых актов свидетельствует о том, что и российское и мировое сообщество в целом в течение нескольких десятилетий выражают свои намерения соблюдать принципы нравственности. Однако отсутствие конкретных теоретических проработок, ясных и понятных всем, нс носящих спорный характер, обусловливает, что пока ориентация на соблюдение нравственных принципов носит чисто декларативный характер. Очевидно, что по мере повышения квалификации в этой области лиц, занимающихся законотворческой деятельностью, данный существенный резерв формирования здоровых нравственных экономических отношений будет в скором времени задействован.

Следовательно, исходный вопрос в изучении нравственных аспектов противодействия коррупции в коррупциологии — это определение понятия «нравственность». Хотя термин «нравственная экономика» давно нами введен в научный оборот (в конце 1990;х гг.) и вносит ясность по существу разделения экономики всех стран мира на два типа — с нравственным началом (нравственная экономика) и безнравственностью (безнравственная экономика), с разными уровнями нравственности и безнравственности по аналогии с категорией «коррупции», характеризуемой разным размером финансового ущерба для общества, страны, личностей и разной силой давления на общество.

Аристотель в своей работе «Политика» так определяет идеальный государственный строй: «Наилучшим государственным строем должно признать такой, организация которого дает возможность всякому человеку благоденствовать и жить счастливо. …Наилучшее государство есть… государство счастливое и благоденствующее, а благоденствовать невозможно тем, кто нс совершает прекрасных поступков; никакого прекрасного деяния ни человек, ни государство не могут совершить, не имея добродетели и разума. Кто, наконец, оценивает одного человека в зависимости от присущей ему добродетели, тот будет считать более счастливым более благонравное государство»^[3]. Из этого высказывания Аристотеля следует, что именно счастье является высшей целью общественного развития и оценки качества государственного управления. Категория «счастья» тесным образом связывается с нравственностью, которая подразделяет все нравственные качества людей, и, по Аристотелю, управление на позитивные (добродетели) и негативные, которые здесь не конкретизированы. При этом для достижения счастья как правителей, так и народа, подданных необходимо создание не только благонравного, но и разумного государства. Эти положения труда Аристотеля сохраняют актуальность и в наши дни, но требуют развития, а не просто словесно-демагогической поддержки.

Ж. С. Симонди предлагал рассматривать богатство как одно из средств достижения счастья. «Наука об управлении, — пишет он, — ставит или должна ставить себе целью счастье людей, соединенных в общество. Она ищет средств обеспечить им соответствующее требованиям их природы максимальное благоденствие и притом обеспечить это благоденствие возможно большему числу людей. Ни одна политическая наука не должна терять из виду этой двоякой цели законодателя. Последний должен стараться обеспечить людям наивысшую степень счастья, какой они могут достигнуть с помощью общественной организации, и наивысшую степень справедливого участия каждого в этом счастье»^[4].

Приведем строчки из сочинения Ж.-Б. Сэя, также рассматривавшего проблему богатства нации во взаимосвязи с ее духовно-нравственным развитием: «Люди, не привыкшие распознавать действительность под ее внешней оболочкой, иногда соблазняются блеском и громом блестящей роскоши. Они видят благосостояние там, где делаются большие расходы. Но они глубоко ошибаются в этом: страна, которая падает, обыкновенно в течение некоторого времени являет подобие богатства, как дом мота, который разоряется. Но этот обманчивый блеск непродолжителен: так как он иссушает самые источники воспроизводства, то за ним неизбежно следуют стесненность, общее истощение, от которых можно вылечиться только постепенно и средствами, прямо противоположными тем, которые привели к такому упадку.

Прискорбно, что общественные нравы, гибельные привычки страны, с которой человек связан своим рождением, состоянием, привязанностями, подчиняют своему влиянию даже самых развитых, наиболее способных предусматривать опасность и уразумевать ее печальные последствия. Лишь очень немногие люди, довольно твердые в своих убеждениях и независимые по своему материальному положению, действуют только по своим принципам и руководствуются только своими убеждениями. Большинство же следует вопреки своим желаниям за безрассудной толпой, которая, ни над чем не задумываясь, не замечает, что, если удовлетворены заурядные потребности жизни, счастье заключается не в праздных наслаждениях роскоши, а в размеренном пользовании своими физическими и нравственными способностями"^[5].

И. Кант также раскрывает проблему нравственности как значимую для общества. По его словам, «древнегреческая философия разделялась на три науки: физику, этику и логику… Формальная философия называется логикой, материальная имеет дело с определенными предметами и законами, которым они подчинены, и в свою очередь делится на две [части]. Дело в том, что эти законы суть или законы природы, или же законы свободы. Наука о первых законах носит название физики, наука о вторых есть этика; первая называется также учением о природе, а последняя — учением о нравственности… Так возникает идея двоякой метафизики — метафизики природы и метафизики нравственности. Физика, следовательно, будет иметь свою эмпирическую, но также и рациональную часть; точно так же и этика, хотя здесь эмпирическая часть в отдельности могла бы называться практической антропологией, а рациональная — собственно моралью»^[6]. Таким образом, И. Кант объединяет три понятия «этика», «нравственность» и «мораль» воедино. Мораль и нравственность по-прежнему остались по значению вместе, а этика, на наш взгляд, терминологически должна отойти в сторону с иным значением, связанным не только с характеристиками внутреннего состояния, сущности, до которой надо еще довести целостный и конкретизированный анализ, но и внешним поведением людей (одеждой, умением говорить, наличием каких-то материальных атрибутов, дисциплиной и пр.). Трудно согласиться и с отождествлением (терминологически) законов нравственности (или нравственных законов) и законов свободы. Нравственность — это не только трактовка свободы, точнее ее регламентации в нормах права на основе фундаментального понимания сути нравственных законов общества. Но, безусловно, такая постановка важна и даже нова для современного уровня понимания, формулировок нравственных законов и этических норм, особенно с учетом более развернутого толкования И. Кантом нравственности, чем в настоящее время.

Далее И. Кант, по сути, сам себя опровергает, формулируя принципы нравственности, разделяемые им на эмпирические и рациональные, без категории свободы. «Первые, основывающиеся на принципе счастья, — разъясняет великий ученый, — построены на физическом или моральном чувстве; вторые, основывающиеся на принципе совершенства, построены или на понятии разума о совершенстве как возможном результате, или на понятии самостоятельного совершенства (на воле Бога) как определяющей причине нашей воли».

Разделяя идеи И. Канта относительно (в нашей формулировке): а) важности наук о нравственности как не менее значимых, чем физика, математика, биология, история, юриспруденция и пр., б) первичности законов нравственности и вторичности норм права, зависимости от их открытия, понимания, толкования, научной состоятельности нравственной составляющей законодательства, в) категории «счастья» как, по сути, оценки деятельности правительств стран мира, ярких личностей в социальноэкономической сфере, о чем в апреле 2012 г. поднят вопрос на первой конференции ООН по проблемам счастья (о более широком сравнении уровня жизни в разных странах не только на основе далеких для многих людей расчетных агрегатах валового внутреннего продукта (ВВП), валового национального продукта (ВНП), национального дохода (НД) и пр., но и на основе показателей счастья на Земле)^[7], г) материальности нравственности (нравственные поступки материализуются), не можем, к сожалению, согласиться с выводами автора, что человечество связано непостижимостью моральных законов, поскольку, по мнению И. Канта, человеческий разум в этой области ограничен.

Идеи построения счастья на Земле, сформулированные в трудах Аристотеля, И. Канта, мыслителей современности служат научной альтернативной узкостоимостному подходу к экономике, монетаризму, технократизму, институционализму, схоластике и псевдонаучным трудам, отодвинувшим ценность жизни каждого человека и цели достижения счастья людьми с первичных на вспомогательные, малозначимые позиции. Не случайно эксперты Всемирной организации здравоохранения подняли этот вопрос на межгосударственном уровне в 2011 г.: «Наука об экономике счастья только зарождается. Она приобрела популярность благодаря объединению идей в международном масштабе. Все новые и новые правительства начинают уделять экономике счастья все больше и больше внимания и наряду с валовым внутренним продуктом начинают измерять здоровье и счастье, в том числе Великобритания (измеряет индекс счастья с 2012 г.), Франция и Канада. Экономика счастья создает психическое благополучие нации и продлевает жизнь людей»^[8]. За год до этого в России в духе фундаментального понимания ценностного ориентирования экономического развития и управления — через раскрытие взаимосвязи целей счастливого государственного устройства с нравственностью — была издана первая за XIX—XXI вв. книга «Экономика счастья»^[9] с разработанной автором теорией нравственного ориентирования современной экономики.

Однако в трудах знаменитых людей, цитируемых российскими учеными, преподавателями, политиками, также нет единства, как нет его в принятых нормах современного российского законодательства. Например, Ф. В. Ницше иначе, чем И. Кант или Аристотель, выстраивает цепочку взаимосвязей между категориями. Нравственности, по его мнению, «предшествует принуждение, и даже она сама еще некоторое время есть принуждение, которому подчиняются во избежание страданий. Позднее она становится обычаем, еще позднее — свободным повиновением и, наконец, почти инстинктом; тогда она, как все издавна привычное и естественное, связана с удовольствием — и называется добродетелью»^[10]. То есть, если И. Кант говорит о высшей свободе, которую ученые интерпретируют как свободу творчества, самореализации и финансовую свободу (не нужду трудолюбивых, талантливых людей), то Ф. В. Ницше нравственность связывает с принуждением, т. е. со страхом (во избежание страданий-наказаний?), которое предшествует (!) нравственности. И через принятие принуждения как жертвования собой он объясняет своим читателям то, что именно это состояние и называется добродетелью (при какой власти — не уточняется).

При этом Ф. В. Ницше активно цитируется и позитивно исследуется в современных диссертациях. Более того, как считает Ю. В. Синеокая, «1986—1990 годы можно назвать „ницшеанским“ периодом русской истории». Автор позитивно относится и к главным идеям Ф. В. Ницше: вечному возвращению, воле к власти, сверхчеловеку, смерти Бога. «Воля к власти, — пишет в своей работе данный исследователь, — главный принцип, лежащий в основе не опирающегося на метафизику мира, в котором место Бога занимает сверхчеловек, а учение о личном бессмертии заменяется учением о вечном возвращении… Основанием необходимости объединения Европы выступают, у Ницше, два события: „смерть Бога“ (слова Ницше „Бог мертв“ не атеистическое утверждение, а констатация конца западной метафизики и христианской религии и начала долгосрочного процесса секуляризации европейской культуры) и рост национализма. Унаследовав христианскую традицию, Европа национальных государств обрекла себя на вырождение»^[11]. То есть принципы, идеи, ценностные подходы, но сути, заменяющие религию, — подчинения сверхчеловеку, приходящему к власти без Бога, разделяются в данной работе и считаются, во многом, основополагающими. Ответом на положение теории Ф. Ницше, «смерть Бога», задевающее чувства веры в Бога (необязательно ритуальной), стал анекдот, очевидно, уже со стороны верующих: «Бог мертв», — сказал Ницше. «Ницше умер», — рассмеялся Бог.

«Сверхчеловек» как избранник, идол, власть, может быть и не наделен сверхразумом, сверхинтеллектом и может не быть нравственно совершенным. Желательно все-таки растолковывать эти воззрения тем, кто разделяет данную, по сути, альтернативную теологическую теорию на конкретных примерах — кто в истории человечества соответствовал бы данным критериям «сверхлюдей» — сверхразумности и нравственному совершенству.

Имеется и проблема соблюдения этики как уважения религиозных чувств верующих, которых сегодня большинство — не только в среде служителей Церкви, но и среди ученых (большинство лауреатов Нобелевских премий — верующие), политиков, известных всему миру музыкантов и др. (более 80% населения России, включая лиц (их сегодня большая часть населения), не соблюдающих религиозные ритуалы, но почитающих религиозные воззрения и соблюдающих религиозную этику, что, по нашему мнению, важнее — вера внутри человека, а не напоказ). В религиозной сфере духовность как грамотность в духовной сфере формируется с того, что хула на Бога — непростительный грех, запрещена духовными законами, жесткое ограничение в поведении и также в мыслях. С этого запрещения (а не внутренней раскрепощенности как вседозволенности) и начинается, собственно, духовное становление каждой зрелой личности — с уважения, почитания духовной сферы, формируемой в категориях Божественного. Удивительно, что в России так разбросаны ценностные ориентиры — от формирования представлений о Боге в рамках светского массового школьного образования (через обновляемые в этой части учебной литературы) до обоснования атеистических суждений отдельных ученых (зарубежных и прошлого) в качестве основополагающих в современной российской науке. Парадокс России. Вероятно, найдется тот зрелый баланс перехода от субъективного, в том числе поверхностного конъюнктурного к объективному, охватывающему вопросы по существу и всесторонне — все «за» и все «против», а не с одним лишь уклоном в позитивную или в негативную как правдивую сторону. И вопросы уважения не только отдельных личностей, а идеологии большей части наций разных стран будут успешно приняты во внимание как рамки дискуссии в этой сфере — учения, признающие управление не обществом, но миром Богом, или учения, отрицающие религии (каких все же меньшинство).

По мнению Г. Э. Ирицяна, данный «немецкий мыслитель закладывает основы новой культурологической парадигмы… Его яркая эссеистика и моделирование нетривиальных, нелинейных текстов становится революционным способом постановки проблем и поиска их решений»^[12].

А. Д. Кампос пришла к выводу, что «в философии Фридриха Ницше преодолеваются недостатки классического европейского гуманизма — рационального гуманизма — с его культом разума, верой в естественную доброту человеческой природы, любовью к человеку, как он есть… Непреходящая заслуга Ницше заключается именно в осуществленном им самим опыте преодоления ценностей рационального гуманизма, в обозначении контуров их применимости и указании на перспективы их дальнейшего культивирования. Критический опыт Ницше и намеченный им принципиально иной гуманистический дискурс значимы и по сей день»^[13].

Иную трактовку того же, по сути, вопроса дает в своем исследовании М. И. Воловикова, которая совершенно справедливо полагает, что «в жизни народа, страны идеалам принадлежит консолидирующая, объединяющая роль. Принятый народом нравственный идеал, т. е. образец нравственного совершенства, является системообразующей ценностью в сознании нации». В общественной жизни, — продолжает она, — «нравственные идеалы выступают как регулятор социальной активности и социального поведения, но практически утрата идеалов как духовных опор личности и народа ведет не только к исчезновению множества ценностных ориентиров, но и к стихийной, обусловленной примитивными потребностями и влечениями, жизни. Не исследованной остается жизненная, жизнеутверждающая и прогностическая, интенциональная роль нравственных идеалов»^[14].

Французский мыслитель III. Монтескье называет нравственные законы законами воспитания и ставит их в зависимость от формы государственного правления, которых он выделяет всего три: монархия, республика и деспотия. «Законы воспитания — это первые законы, — пишет III. Монтескье в своей работе „О духе законов“, — которые встречает человек в своей жизни. И так как законы эти подготавливают нас к тому, чтобы стать гражданами, то каждая семья должна управляться по образцу великой семьи, охватывающей все отдельные семьи. Если весь народ живет каким-нибудь принципом, то все его составные части, т. е. семейства, живут тем же принципом. Поэтому законы воспитания должны быть различными для каждого вида правления: в 23 монархиях их предметом будет честь, в республиках — добродетель, в деспотиях — страх»^[15]. Несмотря на то что причинно-следственные связи, по нашему мнению, требуют некоторого уточнения — в идеале не государственный строй подстраивает под себя нравственность, а законы нравственности открываются, воспринимаются и реализуются в зависимости от уровня знаний и уровня нравственности правящей элиты общества, но, безусловно, в каждой нации присутствуют какие-то главные нравственные качества, ее отличительные особенности в международном сообществе, связанные с религией, историей, культурой, климатом и формой государственного правления как одним из факторов. По нашему мнению, воспитание как нравственность ни в одной стране мира не подстраивают под форму официального государственного правления, а формируют все-таки во многом вне зависимости от нее, но также под влиянием многих факторов, борьбы нравственности с безнравственным началом многих людей. Теория, положения права и реальные практики государственного управления, как известно, расходятся.

В то же время представляется значимым для сегодняшего этапа развития российской науки и политики использовать научные подходы III. Монтескье, сформулированные им в данном труде, к сравнению законодательных систем разных стран: «…в деспотических государствах нет закона: там сам судья — закон. В монархических государствах есть законы, и если они ясны, то судья руководится ими, а если нет, то он старается уразуметь их дух. Природа республиканского правления требует, чтобы судья не отступал от буквы закона. Там нельзя истолковывать закон во вред гражданину, когда дело идет о его имуществе, его чести или его жизни»^[16].

По нашему мнению, эти подходы к многообразию трактовок норм права в реальной жизни обоснованно распространять и на свободные трактовки норм морали в судах стран режимов деспотии, монархии или республиканского правления. Мораль — это правда, деспотия — это вымыслы в интересах властных персон не предусмотренного законодательством, нелегальное «ручное» управление всеми процессами. Мораль «ручного управления» с его этикой внешнего, нездорового по своей чистоте поведения не сочетается с философией нравственности.

Адам Смит, будучи также профессором в области теологии и называя Божественное естественным, предопределенным, отмечал: «На каждую систему положительного права можно смотреть как на более или менее совершенную попытку создания системы естественного правоведения или как на собрание отдельных правил правосудия… В одних странах невежество и варварство жителей не дают возможности естественным чувствам справедливости достигнуть той чистоты и точности, которые легко приобретаются ими в более цивилизованных странах. Законы таких стран столь же грубы, как и нравы их жителей. У других народов дурное устройство судебных учреждений не допускает полного развития никакой системы законодательства, хотя нравы их и благоприятствуют, по-видимому, установлению более совершенной системы. Но нет ни одной страны, в которой мнения положительного закона совпадали бы во всех случаях с правилами, предписываемыми естественным чувством справедливости. Хотя все системы законодательства заслуживают уважения как несомненные памятники человеческих убеждений в различные эпохи и у различных народов, тем не менее нельзя смотреть на них как на системы, действительно основанные на законах естественной справедливости»^[17]. Тем самым он, продолжая идеи, заложенные в трудах Платона, классифицирует законодательство на положительное и отрицательное, как раз основываясь на соблюдении им нравственности как естественного мироустройства.

О проблеме нравственного воспитания в современной школе говорится, к примеру, и в исследовании кандидата педагогических наук М. В. Аникеева, который приводит следующие значимые для понимания сути происходящего в России и, вероятно, во многих странах мира данные: 9% младших школьников хотят походить в жизни на своего учителя, что представляется очень позитивным; 4% — на литературных героев (мальчиков в основном привлекают былинные богатыри, а девочек — сказочные принцессы), что свидетельствует о слабом влиянии примеров из литературы начальных классов. Однако для 40% школьников до 10 лет кумирами являются эстрадные певцы, манекенщицы, герои зарубежных кинобоевиков; 14% детей задумывается в этом возрасте о смысле «бескорыстного несения блага другим, служения обществу», что нам представляется рановато для такого возраста. При этом «84% учителей, понимая важность формирования духовных ценностей у младших школьников, затрудняются в выборе путей, средств и приемов их формирования; 75% педагогов испытывают трудности с определением оснований для отбора духовных ценностей в содержание начального образования»^[18].

Если в трудах философов спор вокруг нравственного идеала лежит в сфере религиозного мировоззрения или антирелигиозной пропаганды силы сверхчеловека, то в педагогической сфере эта значимая в обсуждении проблема из-за ее сформированной неопределенности «остается актуальной в силу изменчивости содержания идеалов школьников, которое определяется особенностями конкретной исторической эпохи, нравственным состоянием общества, политикой государства, влиянием церкви, содержанием образования, семейным укладом. Каждый социальный институт предлагает школьнику свои идеалы и ценности, поэтому перед педагогами встает сложная задача интеграции содержания предлагаемых социальной средой идеалов и ценностей и создания условий интериоризации их школьниками»^[19]. Как семейный уклад влияет на нравственный идеал современных школьников: если папа или мама, дядя или тетя — вор, то у детей нравственный идеал — воровство? Ведь речь идет о множественности нравственных идеалов в социальных институтах, а задача школьных учителей — их зрелое обобщение. Какие именно — не конкретизируется. Но в условиях вариативности школьного обучения и, соответственно, воспитания — получается, что с совершенно разными.

Обратимся к некоторым современным определениям понятия «нравственность».

По мнению А. М. Герасимова, нравственность — «это учение о добре, его возможностях, но формированию духовных и социальных качеств человека и гражданина, основанных на идеях свободы, равенства, справедливости и позволяющих ему (человеку и гражданину) обеспечить личные интересы без ограничения общественных благ»^[20]. То есть нравственность понимается:

а) как учение; б) как духовные и социальные качества людей; в) как индивидуальная, а не общественно значимая характеристика.

В другом диссертационном исследовании (как бы в развитие позиции Ш. Монтескье, но без упоминания его трудов) дается определение общественной нравственности как совокупности «общественных отношений, обеспечивающих соблюдение норм и правил поведения, представлений об общечеловеческих ценностях, сложившихся в обществе»^[21]. В соответствии с этой трактовкой, получается, что нравственность — это не общенаучные представления об общечеловеческих ценностях, которые должны с максимальной точностью раскрываться в законодательстве, а представления, сложившиеся в обществе. Тогда, продолжая данную трактовку, можно указать на опасность подмены нравственных начал в праве на безнравственные как сложившиеся в определенной части общества, что не должно происходить. В более поздней диссертационной работе общественная нравственность определяется как «совокупность норм нравственности, сложившихся в конкретном обществе и принимаемых его большей частью, т. е. господствующих в обществе в тот или иной период его развития»^[22]. И в этом определении понятие общественной нравственности, по сути, ставится в зависимость от, порой, субъективных суждений представителей власти. В этой субъективно формируемой морали, нравственности, если коррупция как негативная часть систем управления безнравственна (аморальна, корыстолюбива, преступна, во многом продажна, бессовестна), то нормы общественной нравственности, которые коррупционные силы продуцируют, также попадают в область безнравственного, а не нравственного общественного развития.

Третья трактовка нравственности в современных российских исследованиях в области права также опирается на эту парадигму отклонений от конкретизации понятия нравственности через категории нравственных качеств как вечных ценностных ориентиров, а не меняющихся в зависимости от сознания какой-либо части общества, и формирует ориентир возможных постоянных пересмотров нравственных норм. Согласно данной трактовке, «нравственность представляет собой социально обусловленные, исторически изменчивые правила поведения, относящиеся как ко всему обществу, так и индивиду, которые сложились на основе традиционных и культурных ценностей, охраняемые от нарушений нормами уголовного права»^[23].

По нашему мнению, в соответствии с приведенными выше трактовками нравственности получается подмена желаний компетентной, думающей части населения, подмена нравственных идеалов, сформированных прогрессивным человечеством, за которые отдали свои жизни миллионы людей, субъективными суждениями лиц, возможно, далеких от систематизации научных идей и именно поэтому склонных к интуитивному поиску истины на своем уровне знаний и опыта. Данный подход сочетается в этой части с позицией ученых Института философии РАН А. А. Гусейнова и Р. Г. Апресяна, которые считают, что «попытки закрепить за словами «этика», «мораль», «нравственность» различный содержательный смысл и соответственно придать им различный понятийно-терминологический статус не вышли за рамки академических опытов. В общекультурной лексике все три слова продолжают употребляться как взаимозаменяемые… В рамках учебной дисциплины «этикой» мы будем называть науку, область знания, интеллектуальную традицию, а «моралью» или «нравственностью», употребляя эти слова как синонимы, — то, что изучается этикой, ее предмет.

Что такое мораль (нравственность)?.. Мораль — не просто то, что есть. Она скорее есть то, что должно быть… Этика… обязана предложить свою собственную модель нравственности"^[24].

То есть в части дискуссионной зоны, что понимать под моралью — обслуживание интересов господствующих кругов из среды управления или не абстрактные, а весьма конкретные нравственные нормы, позиция представителей российской фундаментальной науки нам представляется более корректной и значимой для дальнейшего общественного просвещения и научной пропаганды. Однако, как уже было замечено в начале параграфа, нами не разделяется триединство понятий «этика», «нравственность» и «мораль». По нашему мнению, это триединство — дань уважению трудов зарубежных исследователей прошлого, истории науки, особенно, когда взаимосвязь с этикетом, возникшим во Франции при дворе короля Франции Людовика XIV, и его значимость не замечалась и не анализировалась как внешнее поведение, но не идентичное внутреннему содержанию, проявляющемуся через мысли, чувства, искренние слова и поступки каждого человека. Хотя этикет ие менее сложен для внедрения и необходим в воспитании любого человека, как и мораль, нравственность. В экономике подобная ситуация возникает с трактовкой трех различающихся при конкретизации понятий «расходы», «затраты» и «издержки».

Получается непрактикоориентированная устаревшая, по нашему пониманию, трактовка, согласно которой этика — это наука, мораль — предмет науки этики, а нравственность — синоним морали. То есть все связывается с некоей наукой, а не с созданием более нравственно ориентированного общества. Сложно согласиться, поскольку эта трактовка не влечет за собой изменений на практике. Противоречия возникают, когда под этическими правилами (кодексами поведения) понимают соблюдение дисциплины и правопорядка, обязательность исполнения приказов, исполнительность на рабочем месте, скромность при получении вознаграждений за труд и т. п. Поведенческие правила и мораль, нравственность как внешнее проявление людей (групп людей) и внутреннее их содержание; материальное, духовное и нравственное (при этом, мы согласны с утверждением Аристотеля о том, что нравственность материальна) и пр. — все эти постановки проблемы важны и актуальны, как и понимание единства нравственного (нравственных идеалов) в условиях их разрушения. Их необходимо формулировать заново, особенно, когда большинство исследователей и граждан России сходится во мнении, что нравственность необходима, и многие аспекты в современной экономике и общественной жизни имеют вектор дальнейшего безнравственного развития. Например, завышение цен; неравенство граждан перед законом — что запрещено большинству, разрешено в виде привилегий узким группам лиц, связанным с коррупционными правонарушениями; дискриминация в труде, заработной плате и социальном обеспечении в условиях коррупции; обесценивание семейных ценностей и многое другое, — происходит в условиях внешнего соблюдения всех правил приличия, а, значит, этики в нашем понимании и этикета.

В связи с этим сформулируем определение этики как норм внешнего поведения в их широкой постановке вместе с дисциплинарной ответственностью, исполнительностью и пр. качествами личности, работника и гражданина при, возможно, ином (не позитивном, а негативном) внутреннем содержании каждого человека, проявляющемся во взаимодействии с людьми с позиции гуманизма, чистосердечности и милосердия.

Когда надо наиболее тщательно скрыть какие-то нечистые финансовые конструкции, преступные связи, люди из этой среды представляют себя подчеркнуто красивыми, внимательными (к избранному кругу), аккуратными, педантичными, скрывая таким образом свою преступную деятельность. Правонарушители так и названы — «беловоротничковая преступность» все-таки с уклоном на государственную, бюджетную и деловую коррупцию со множеством их особенностей. То же можно перенести и на бюрократию с ее отрицательным проявлением. За скрупулезностью в оформлении документов — аккуратно составленных, красиво напечатанных, с нужными подписями и грамотно поставленными печатями зачастую скрывается халатное отношение к своим прямым обязанностям, неуважительное отношение к людям «не из семьи», приписки, обман, возвеличивание самозначимости, отсутствие милосердия, добра, чистоплотности в отношениях с подчиненньши и пр. Так что как внешность обманчива, так и сила бумаг не бесконечна.

Нами в целом замечена губительная для любой страны, для народов мира безнравственная тенденция на большом историческом периоде, включая современность, что является важным аргументом в пользу нашей теории незыблимости нравственных ценностей, их вечности, как и духовности, когда институты государственной власти, церковь (в условиях исторического ядра коррупции) не дают продвижения при жизни действительно талантливым, честным, порядочным людям, не имеющим привилегий в росте своей карьеры, почестей, материального достатка, премирований и награждений на основе фаворитизма (семейно-родовых связей, привилегий на основе половой распущенности и пр.), а значит такие люди, преодолевающие нехватку средств, приносящие пользу всему обществу, а не себе лично, работая даром, нуждаются и нуждались во все времена в материальной поддержке при своей жизни. Суть проблемы — в отсутствии нравственного анализа в понимании того, как жил творческий человек, герой, и какую прибыль извлекают на его популярности после смерти.

Мы разделяем трактовку категории «нравственности» А. Б. Купрейченко, которая дается им, правда, без уточнения ее связи с категориями «морали» и «этики». По мнению автора, «нравственность — целостная система воззрений на должную социальную жизнь, выражающая то или иное понимание сущности человека и его бытия. Она составляет ценностный базис общества и имеет всеобщее значение, регулируя жизнедеятельность человека во всех сферах жизни с целью достижения единства или согласованности общественных, групповых и личных интересов. Поэтому нравственные факторы нельзя рассматривать как рядоположенные экономическим, политическим и т. д… Нравственными или безнравственными считаются те или иные виды отношений между людьми в экономической сфере (партнерство, конкуренция, конфликты, долговые обязательства и т. д.). На этой основе субъекты экономической активности определяют приемлемые или неприемлемые виды экономической деятельности, а также стратегии поведения в различных условиях и ситуациях»^[25].

В нашем понимании, нравственность — это все же целевые установки любой деятельности каждого человека и общества в целом, проявляющиеся в делении нравственных качеств на позитивные и негативные, в намерениях, словах и реальных делах (применительно к экономике — в векторах развития экономики с плюсом (позитивом) или минусом (негативом)) и определяемые исходя из научных трактовок позитивного и негативного как объективного познания, их понимания обществом, отражения в нормах права.

• [1] Марк Аврелий. Наедине с собой. Размышления. СПб.: Азбука; Азбука-Артикус, 2015.
• [2] Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию. СПб.: Азбука; Азбука-Атти-кус, 2015.
• [3] Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1983. С. 590—591.
• [4] Сисмонди Ж. С. Новые начала политической экономии. М.: Соцэкгиз, 1935. С. 10.
• [5] Сэй Ж.-Б. Трактат по политической экономии. Бастиа Ф. Экономические софизмы. Экономические гармонии. М.: Дело, 2000. С. 76—77.
• [6] Кант И. Основы метафизики нравственности. URL: http: //anna-ganzha.narod.ru/kant_omn_fr.pdf (дата обращения: 27.07.2016).
• [7] Стремление к счастью является одной из основополагающих целей человечества //Официальный сайт ООН. URL: http: //wvvw.un.org/ru/events/happinessday/ (дата обращения: 27.07.2016).
• [8] «Эффект счастья». Официальный сайт ВОЗ, 2011. URL: http: //www.who.int/bulletin/volumes/89/4/11—20 411/ru// (дата обращения: 27.07.2016).
• [9] Румянцева Е. Е. Экономика счастья. М.: ИНФРА-М, 2010.
• [10] Ницше Ф. В. Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов. Отделвторой: К истории моральных чувств. § 99.
• [11] Синеокая 10. В. Философия Ницше и духовный опыт России (конец XIXначало XXI в.): дис… д-ра филос. наук. М.: Институт философии РАН, 2009.
• [12] Ирицян Г. Э. Формирование культурологической теории: Ф. Ницше и постмодернизм: дис… д-ра филос. наук. Ростов н/Д: Южный федеральный институт, 2011.
• [13] Кампос А. Д. Критика рационального гуманизма: историко-философский анализ идейФ. Ницше: дис… канд. филос. наук. Саратов: Саратовский гос. университет им. II. Г. Чернышевского, 2010.
• [14] Воловикова М. И. Социальные представления о нравственном идеале в российском менталитете: дис… д-ра псих. наук. М.: Институт психологии РАН, 2005.
• [15] Монтескье Ш. Л. О духе законов // Монтескье Ш. Л. Избранные произведения. М. :Господ итиздат, 1955.
• [16] Там же.
• [17] Смит Л. Теория нравственных чувств / вступ. ст. Б. В. Мееровского; подгот. текста, коммент. А. Ф. Грязнова. М.: Республика, 1997. С. 328—329.
• [18] Аникеев М. В. Формирование духовных ценностей у младших школьников через актуализацию веры в нравственный идеал: дис. … канд. педаг. наук. Тула: Тульский гос. пед. университет им. Л. II. Толстого, 2004.
• [19] Гэстомыслова С. Л. Формирование нравственных идеалов старших школьников в условиях воспитательной среды общеобразовательного учреждения: дис. … канд. педаг. наук. Киров: Вятский гос. гуманитарный университет, 2004.
• [20] Герасимов А. М. Нравственность в уголовном праве России: дис. … канд. юрид. наук. Саратов: Саратовская гос. акад. права, 2006.
• [21] Миллеров Е. В. Уголовно-правовая охрана нравственности: дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д: Ростовский юридический институт, 2006.
• [22] Тасаков С. В. Нравственные основы уголовно-правовых норм, направленных на охрануличности, ее прав, свобод и законных интересов: дис… д-ра юрид. наук. Казань: Институтэкономики, управления и права, 2010.
• [23] Старков Е. Л. Уголовная ответственность за преступления против общественной нравственности: дис… канд. юрид. наук. М.: Акад. управления МВД России, 2011.
• [24] Гусейнов А. А., Апресян Р. Г. Этика: учебник. М.: Гардарики, 2000.
• [25] Купрейченко Л. Б. Нравственно-психологическая детерминация экономического самоопределения личности и группы: дис… д-ра псих. наук. М.: Институт психологии РАН, 2010.