Ребенок и сказки

Любовь детей дошкольного возраста к сказкам общеизвестна. В нашей дошкольной педагогической практике в течение ряда лет было произведено много попыток оставить дошкольников без сказок и внушить им отрицательное отношение к сказкам, так как «этого нс может быть». Надо признать, что из этих попыток ничего нс вышло: дошкольники продолжали любить сказки, а данный аргумент на них мало действовал. Здесь происходила переоценка возраста, педагог проявлял незнание своеобразия дошкольного возраста. Как увидим в следующей главе, аргумент «это не может быть» типичен для школьного возраста, когда в силу ряда причин возможность и невозможность, достоверность и недостоверность, правильность и неправильность оказываются в центре мышления школьника, изучающего науки, имеющего уже некоторый технический опыт и широкое и тесное социальное общение, в результате которого он сталкивается с рядом различных мнений. Для дошкольного же возраста характерно отсутствие установки на вопросы возможности и невозможности, достоверности и недостоверности, правильности и неправильности. Это делает его восприимчивым к сказкам, возраст которых, поданным Ш. Бюлср, примерно 4—8 лет.

Психологический анализ детских сказок и отношения детей к ним был произведен супругами Бюлср. Они установили, что сказка является самой главной литературой дошкольника, но, однако, не первой. В раннем дошкольном возрасте дети проявляют интерес к другого рода рассказам, которые перечисляют и описывают повседневные приключения, перемешивая их с тем, что обыкновенно говорят детям, предъявляя им определенные требования чистоты, культурного поведения и т. п. Специфика этих рассказов та, что малыш ясно видит непосредственную применимость рассказа к своей собственной личности. Слушая эти рассказы, ребенок как бы применяет их к себе. Поэтому опытный рассказчик делает вставки: «Этот ребенок такой же маленький, как и ты», и т. п. Так слушают рассказы трехлетние дети. Но с 4—5 лет начинается уже увлечение сказками, слушая которые ребенок уже не так переносит на себя, как сам переносится в положение других.

Что же, как показали работы Бюлср, характерно для любимых дошкольниками сказок? Круг действующих лиц в них очень ограничен и односторонен: главные действующие лица — дети и молодые люди в возмужалом возрасте, но ведущие себя как дети в возрасте сказок; к ним добавляются действующие, как люди, животные и предметы. Все лица схвачены как типы и обыкновенно обладают только одним единственным качеством в наивысшей степени (великаны, карлики, красавицы, уроды, очень злые, очень добрые и т. д.). Характер, судьба и поступки действующих лиц обычно контрастируют, причем мораль сказки очень доступна детям. В сказке происходит нечто волнующее и захватывающее, сенсационное, разрывающее рамки повседневности, причем особенное ударение делается на благоприятном конце. Мотивы действия очень просты. Сказка развертывается очень быстро. Награда и наказание идут вслед за поступком и всегда состоят из осязаемых предметов. Мораль очень проста. В изобразительной технике сказки бросается в глаза распад действия на отдельные акты, на почти самостоятельные события, которые сказка нанизывает, как бусы, и связывает несколько стереотипно повторяющимися приемами. Одни из наиболее популярных — изречение распоряжения, большей частью в форме пророчества, приказа или запрета: прослушав его, ребенку уже более или менее ясно, что будет дальше. Другой любимый прием сказки — повторение в различных формах.

Ребенок слушает хорошую передачу сказки с величайшим вниманием и интересом и часто с затаенным дыханием. Детская сказка более чем какой-либо другой род литературы приспособлена к возможностям и вкусам дошкольного возраста. Поэтому речь должна идти не об изгнании сказок из детской жизни, а только о соответствующем нашим педагогическим требованиям содержании этих сказок. Но требование педагогически ценного содержания относится к любому роду литературы.

То, что с психологической точки зрения ставится в вину сказке, именно всякого рода фантастические существа и нс менее фантастические превращения, не является для сказки необходимостью. Наоборот, ее вымышленные образы — нс комбинированные существа: русалки с рыбьим хвостом и т. п. не встречаются обычно в сказке, и даже черт в них фигурирует редко, да и то чаще в человеческом образе. Представление о важнейших сказочных существах (карлики, великаны, ведьмы) образуется не посредством комбинации, а посредством изменения величины.

Что касается сказок с превращениями, то они принадлежат не к ранним детским сказкам, а, наоборот, позднейшим.

Конечно, сказки для наших детей должны иметь соответствующее нашим педагогическим задачам содержание, но авторы этих сказок должны создавать их, использовав приемы прежних сказок, делающие их любимейшим видом литературы дошкольника. Было бы ошибочно думать, что в сказке для ребенка самое главное — фантастичность, и на этом основании питать ребенка фантастическими сказками, дающими очень неверное представление о действительности. Но в построении и литературных приемах сказок есть много такого, что максимально соответствует психологии данного возраста, и детские писатели должны научиться этому.