Патология в виде дегуманизации человека

В западной культуре особое внимание уделяется свободам индивида. Отнюдь не случайно первые работы Маркса — «К еврейскому вопросу», «К критике гегелевской философии права», «Экономико-философские рукописи 1944 года» — посвящены проблемам эмансипации, конкретных прав индивида, которые рассматриваются через призму популярной в то время концепции отчуждения (ее, в частности, использовали такие известные философы, как Г. Гегель и Л. Фейербах).

Пожалуй, стержнем социологического воображения Маркса является проблема дегуманизации человека, которую ученый связывал с процессом отчуждения, в котором он видел скрытую болезнь общества.

Отчуждение — формирование «чуждой воли».

Речь идет о навязывании патологического, но сути образа жизнедеятельности социальным субъектам в условиях экономических и социальных структур, характерных для капитализма. Подчеркнем, не психологические, а именно социальные факты классово-антагонистического общества мыслились им причиной отчуждения.

Капитализм (по Марксу) — экономическая система, основанная на том, что одна группа людей (капиталисты) владеет средствами производства, а другая (рабочие) — только способностью к труду.

В этих условиях труд, по существу, носит принудительный характер. Вынужденная работа приводит к тому, что производственная деятельность не является для трудящихся самоценностью, доставляющей внутреннее удовлетворение. Они работают исключительно за деньги, необходимые для существования.

Отчуждение проявляется в четырех основных формах.

Во-первых, рабочие отчуждены от своей производственной активности. Принудительный труд выступает как некая внешняя, чуждая сила по отношению к рабочему: «он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развертывает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свой дух»^[1].

Во-вторых, рабочие отчуждены от продукта своего труда. Результаты труда принадлежат не им, а собственникам: «Конечно, труд производит чудесные вещи для богачей, но он же производит обнищание рабочего. Он создает дворцы, но также и трущобы для рабочих. Он творит красоту, но также уродует рабочего. Он заменяет ручной труд машиной, но при этом отбрасывает часть рабочих назад к варварскому труду, а другую часть превращает в машину. Он производит ум, но также и слабоумие, кретинизм как удел рабочих»^[2]. Такое положение дел обусловлено принудительным характером труда.

В-третьих, из-за отчуждения люди теряют свой собственно человеческий потенциал. «Родовая сущность человека — как природа, так и его духовное родовое достояние — превращается в чуждую ему сущность, в средство для поддержания его индивидуального существования»^[3]. По существу, за деньги люди продают свои потенциальные возможности стать более образованными, более всесторонне развитыми.

В-четвертых, процесс отчуждения затрагивает сами отношения между рабочими. Утрачивается кооперативный характер работы, люди становятся изолированными друг от друга, разрушаются дружеские связи — происходит «отчуждение человека от человека. Когда человек противостоит самому себе, то ему противостоит другой человек»^[4].

Отчужденный человек, находящийся во власти иррациональных сил, создает себе идолов в виде денег, вещей, кумиров и т. д. Он не реализует собственный гуманистический потенциал, ибо созданные им идолы возвышаются и главенствуют над ним. Возникает товарный фетишизм, выражающий имманентно-иррациональную суть капиталистического общества.

Товарный фетишизм (по Марксу) — овеществление отношений между людьми в капиталистическом обществе: индивиды оценивают друг друга как свойства товара, как естественные вещи.

Последователи Маркса и современные социологи широко используют данную метафору, наполняя ее новым содержанием. Тема овеществления как фактора отчуждения получила развитие в творчестве венгерского социолога Дьёрдья Лукача. Если Маркс относил товарный фетишизм к экономической сфере человеческой деятельности, то Лукач полагал, что данный процесс затрагивает практически все общество, включая даже политику и право^[5]. Овеществлением «занимался» и французский социолог Жан Бодрийяр, который, в частности, отметил, что современный фетишизм предмета связывается со знаком: люди нацелены не столько на потребление предметов, сколько на потребление знаков модного стиля, бренда, престижного образа жизни, сексуальности^[6] и т. д.

Главное условие, при котором становится возможным отчужденный труд, — частная собственность. «Частная собственность, — заключает Маркс, — есть продукт, результат, необходимое следствие отчужденного труда, внешнего отношения рабочего к природе и к самому себе»^[7]. Средство для «лечения» капитализма и преодоления отчуждения молодой Маркс видит в упразднении частной собственности и институтов, поддерживающих ее: «положительное упразднение частной собственности, как присвоение человеческой жизни, — пишет он, — есть положительное упразднение всякого отчуждения, т. е. возвращение человека из религии, семьи, государства и т. д. к своему человеческому, т. е. общественному, бытию»^[8].

• [1] Маркс К. Экономико-философские рукописи 1944 года // Маркс К. Социология: сб.:пер. с нем. М.: КАПОП-пресс-Ц: Кучково поле, 2000. С. 230.
• [2] Маркс К. Экономико-философские рукописи 1944 года. С. 229.
• [3] Там же. С. 232.
• [4] См.: Там же. С. 234.
• [5] См.: Lukacs G. History and Class Consciousness. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1968.
• [6] См.: Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака: пер. с фр. М.: Библион —Русская книга, 2003.
• [7] Маркс К. Экономико-философские рукописи 1944 года. С. 237.
• [8] Там же. С. 259.