Плюрализация систем знания и российские реалии

Представляется, главная причина наших экономических и демократических проблем кроется не в происках «врагов» и даже не в личных качествах руководителей, а в том, что при ломке старых и создании новых рыночных и демократических институтов не учитывалось знание россиян, параметры российской субъективности, что, собственно, определяет специфику характера и функциональности социальных институтов. Лукман пишет: «Уровни сложности и степени специализации, которые характеризуют различные институты в одном обществе и один вид институтов в различных обществах, конечно, значительно варьируются. Процессы синхронного и диахронного взаимовлияния между языками, социальными структурами и коммуникативными актами продолжаются и приводят к новым „синтезам“ в повседневной жизни реальных людей»^[1]. В самом деле, нельзя эффективно осуществить реформу политических институтов, не обеспечивая их совместимости со знанием социальных агентов, не осуществляя регулирования коммуникаций на уровне взаимного согласования и принятия перспектив.

Существующие «свободы» и «ограничения» в знании россиян содержат в себе как потенциал к переменам, так и потенциал сохранения исторически сложившихся образцов поведения, традиций, практик, что свидетельствует о коллизиях «жизненных миров» россиян, о неоднозначности результатов приближения страны к демократии и цивилизованному рынку. При их оценке количество позитивных и негативных характеристик почти уравновешено. Так, академик М. К. Горшков отмечает, что под знаком «плюс» массовое сознание выделяет следующие свойственные современному российскому обществу характеристики: возможность стать богатым человеком, гражданские и политические свободы, возможность профессионального роста и карьеры, жизнерадостность. При этом весьма внушительный список представляют негативные показатели функционирования российского общества — преступность, бандитизм, коррупция и взятки, неуверенность в своем будущем и бездуховность. Кроме того, отмечаются социальная несправедливость, межнациональные конфликты, бюрократия, кризис и страх^[2]. Знание многих преуспевающих агентов экономического поля свидетельствует о том, что они верят, думают, живут и действуют «по-занадному, но общецивилизационным нормам», что они «достопочтенные члены» современного общества и олицетворяют собой будущее России. Между тем одни россияне субъективно конструируют социальные фантазии, похожие на западную реальность; другие отягощены советскими мировоззренческими установками, испытывают тоску, но государственному патернализму; третьи вообще скептически-негативно воспринимают игру рыночных сил и реалии демократии.

Знание российских граждан о демократии также неоднозначно, предполагает высокий уровень альтернативности: они ассоциируют ее не столько с индивидуальными свободами и правами (типичное знание жителей западных стран), сколько с такими ценностями, как «солидарность» и особенно «социальная справедливость». Так, через политические права свободу понимают только 43% населения, в то время как более половины россиян (57%) считают, что свобода — это возможность быть самому себе хозяином^[3].

Данные свидетельствуют, что социализация россиян в контексте формирования цивилизованных рыночных отношений и демократических реалий идет весьма противоречиво, что объясняется характером знания населения.

• [1] Лукман Т. Планирование общения и интерсубъективное приспособление перспективкоммуникативных жанров // Социальные процессы на рубеже веков: феноменологическаяперспектива. С. 30.
• [2] См.: Горшков М. К. Российское общество как оно есть: опыт социологической диагностики. С. 83—84.
• [3] См.: Российское общество и вызовы времени. С. 127.