Согласие «потерпевшего» на причинение вреда

Древнеримское правило гласит Volenti non fit injuria — обида не может быть нанесена желающему ее. Жизнеспособность этого тезиса подтверждается позитивным зарубежным законодательным опытом. Так, в США согласие потерпевшего на причинение телесного повреждения было признано основанием для защиты (причинение вреда принято считать правомерным), если не причинено тяжкое телесное повреждение и риск разумно предвиден¹. УК Индии не определял в качестве преступления причинение вреда с согласия потерпевшего (для его пользы) без намерения причинить смерть или тяжкий телесный вред, а также совершение вредоносного деяния добросовестно для пользы ребенка или невменяемого опекуном либо с его согласия^[1][2]. Похожее положение получило закрепление в подглаве F гл. 9 УК штата Техас США, согласно которой является оправданным применение насилия, но не смертоносной силы, в отношении несовершеннолетнего моложе 18 лет [родителем или законным представителем с согласия родителей] и психически недееспособного лица [опекуном или лицом, которому вменены в обязанность общая забота и наблюдение за таким недееспособным] в целях воспитания, поддержания дисциплины, для обеспечения их безопасности или благосостояния (см. ст. 9.61—9.63). УК Швеции согласие потерпевшего на причинение вреда отнес к основанию освобождения от уголовной ответственности (см. ст. 24:7). По УК ФРГ допустимо причинение телесного повреждения потерпевшему с его согласия, если содеянное не нарушает общепринятые моральные нормы (см. § 226а). Закон об уголовном праве Израиля исключил уголовную ответственность за деяние, совершенное в отношении лица, давшего на то согласие в соответствии с законом, во время врачебной деятельности либо процедуры (см. ст. 34 йюд гимел). По УК Аргентины ненаказуем при определенных условиях врач, осуществивший с согласия женщины аборт (см. ст. 86). По УК Республики Сан-Марино, ненаказуемо лицо, которое: а) причинило ущерб либо угрожало благополучию с законно выраженного согласия лица, которое вправе давать такое согласие (см. ст. 39); б) при проведении спортивных состязаний способствовало возникновению последствий, связанных с причинением ущерба сопернику либо третьим лицам (см. ст. 44).

Нормы, содержащие признаки согласия «потерпевшего» на причинение вреда, нашли закрепление и в современном отечественном уголовном законодательстве (см. примеч. к ст. 122, 230, 308, 316, 322 УК РФ)^[3]. Вместе с тем согласие «потерпевшего» на причинение допустимого законом вреда не отражено в российском уголовном законодательстве в качестве самостоятельного правового института, хотя в некотором смысле подобие согласия можно разглядеть, например, в нормах об освобождении от уголовной ответственности, прекращении уголовного дела (уголовного преследования), отказе от его возбуждения: а) в связи с примирением лица, совершившего преступное деяние, и потерпевшего (см. ст. 76 УК РФ, ст. 25 УПК РФ; ранее — ст. 9 УПК РСФСР); б) в связи с отказом потерпевшего от подачи жалобы для возбуждения уголовного дела по ч. 1 ст. 115, ч. 1 ст. 116, ч. 1 ст. 128^[3], ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 132, ч. 1 ст. 137, ч. 1 ст. 138, ч. 1 ст. 139, ст. 145, ч. 1 ст. 146, ч. 1 ст. 147 и др. УК РФ (см. ч. 2, 3 ст. 20, ст. 23 УПК РФ; ранее — ст. 27, 27^[3] УПК РСФСР). Однако в указанных случаях речь идет о неком посткриминальном согласии потерпевшего на причинение вреда.

Гипотетически можно рассматривать взаимосогласованное между посягателем и «потерпевшим» причинение вреда в числе обстоятельств, которые в отечественном уголовном законодательстве названы исключающими преступность деяния, наряду с обстоятельствами, допускающими причинение вреда вследствие необходимости к защите (см. ст. 37—39 УК РФ). Согласие «потерпевшего» на причинение вреда, думается, следует отнести к группе обстоятельств причинения вреда в особых условиях.

Природа исследуемого обстоятельства причинения вреда свидетельствует о том, что «потерпевший» добровольно (под принуждением каких-либо личных причин) идет на претерпевание вреда, чтобы достичь большую пользу. Здесь размер вреда должен быть ограничен рамками закона. Например, вред, допускаемый при проведении спортивных состязаний, ограничен законодательством о физкультуре и спорте, в частности правилами спортивных состязаний; вред, допускаемый трансплантацией органов / тканей человека, ограничен законодательством о здравоохранении, в частности Законом РФ от 22.12.1992 № 4180−1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека»; и т. д.

Допущение разумного причинения вреда — вынужденный компромисс для человека, ведущего активный образ жизни в обществе. В любом случае умысел причинителя вреда направлен на достижение большего блага. К примеру, врачгомеопат предлагает больному для излечения препарат, от которого последний временно должен испытать сильную боль и через эту боль исцелиться. Вред же, причиняемый «потерпевшему», должен быть врачом разумно предвиден.

Если вред здоровью причинен с желанием достижения общественно вредной цели или затронул другие общественно охраняемые интересы, то о таком деянии можно говорить как о преступном и при согласии на причинение вреда самого «потерпевшего». В данном случае ответственности должен подлежать причинитель вреда, а в некоторых случаях — и «потерпевший», например при членовредительстве — ст. 339 УК РФ. В последнем примере согласие потерпевшего на причинение себе вреда невозможно считать правомерным, поскольку реальный вред причиняется, помимо интересов пострадавшей личности, и иным объектам, в частности установленному порядку военной службы.

Согласие «потерпевшего» на причинение вреда как обстоятельство, устраняющее преступность деяния или основательность наказания, рассматривалось такими выдающимися исследователями проблем уголовного права, как И. Бентам, Ф. Лист, Н. А. Неклюдов, Н. С. Таганцев¹. Допускали это обстоятельство в число норм, исключающих общественную опасность деяния, его противоправность, уголовную ответственность за него, и некоторые советские ученые (Е. В. Благов, Я. М. Брайнин, А. Н. Красиков, А. А. Пионтковский, А. И. Санталов, И. И. Слуцкий и др.)^[6][7].

Проведенное исследование показало, что среди практических работников, компетентных принимать решения о возбуждении и прекращении уголовных дел, об освобождении от уголовной ответственности или от наказания, отношение к согласию «потерпевшего» на причинение вреда как к возможному основанию освобождения от уголовной ответственности или исключения преступности деяния неоднозначно, поскольку данное основание неизвестно ни законодательству, ни следственно-судебной практике^[8][9]. Поэтому лишь 27% респондентов высказали свою готовность при соответствующих условиях рассматривать данный вред в рамках обстоятельств, освобождающих от уголовной ответственности или исключающих преступность деяния'¹.

Думается, целесообразно рассматривать две группы таких условий: первая — условия, относящиеся к согласию, достигнутому между причинителем вреда и «потерпевшим»; вторая — условия, относящиеся к обстоятельствам выбора поведения причинителем вреда и «потерпевшим».

Среди основных условий {относящихся к согласию), при которых возможен отказ от уголовного преследования или его прекращение в отношении лица, причинившего вред в связи с согласием на то «потерпевшего», следует выделить:

а) действительность, б) предварительность, в) допустимость согласия (просьбы) «потерпевшего».

Согласие (желание) «потерпевшего» на причинение себе вреда будет его частным делом до тех пор, пока данное согласие (желание) не переступит рамки закона. Представляется, что максимальное расширение рамок закона не поставит в качестве объекта причинения вреда человеческую жизнь. Любые доводы в пользу добровольной, безболезненной, легкой, щадящей и избавляющей от страданий «хорошей», «доброй» смерти (эвтаназии) ничтожны на весах нравственности и человечности. Лишение человеком жизни другого человека — тягчайший грех перед мирозданием в любой период человечества, как, впрочем, и лишение себя жизни. Мы не должны допустить того, чтобы времена хитроумной цивилизации, научно-технического прогресса изменили природу человеческих ценностей, замаскировав под добродетельность человеческое бессилие, слабость, стремление освободиться от «лишнего груза».

Возможно, в современном мире это звучит парадоксально, но все же… И смерть, затянувшаяся противостоянием жизни, замедленная врачами, должна быть достойной, ибо таковая способна облегчить человеку мучения, агонию кончины. Человеческое отношение к умирающему, окружение его в последнее время жизни теми ценностями, которыми он жил всегда, способно решить эту задачу. И, может быть, поэтому в нашей стране возникли и возникают учреждения для обреченных больных людей (так называемые хосписы).

Не следует забывать, что человек, прошедший невыносимые страдания болезни, вправе отказаться от помощи, в том числе медицинской (см. ч. 2 ст. 45 Конституции РФ), и насилие (в оказании помощи) в этом случае также явится жестокостью под видом добродетели. В данной связи, может быть (даже, скорее всего), правы авторы, допускавшие пассивную эвтаназию^[10], поскольку добровольный отказ от жизни, выразившийся в пассивном, ненасильственном способе ее прекращения свидетельствует о том, что высшее благо на земле даруется свыше в качестве естественного, а затем и социального права, но не обязанности, — того права, которое закреплено в ст. 2, 20 Основного закона России.

В качестве условий правомерности вреда, причиненного с согласия (по желанию) «потерпевшего», относящихся к обстоятельствам выбора поведения причинителем вреда и «потерпевшим», можно выделить: а) цель причинения {возможного причинения) вреда — достижение пользы, большей выгоды, помощь в самореализации, в осуществлении стремления «потерпевшего» к активному образу жизни, а в некоторых случаях — облегчение страдания; б) возможлюсть поступить иным образом — человек может избежать опасности наступления или собственно наступление вреда, но он сознательно идет на причинение (претерпевание) этого вреда или возможность его причинения (претерпевания), с тем чтобы достичь указанную цель; в) реальность ситуации — человек поставлен в условия выбора конкретным жизненным фактом (например, функционированием спортивной секции, успешным проведением новой косметической операции, открытием гомеопатической клиники и т. д.).

Таким образом, в уголовном законодательстве желательно урегулировать возможность причинения вреда при согласии (просьбе) на то «потерпевшего». Данная возможность вытекает из естественного стремления гражданина к активной жизненной позиции в социуме, к защите, справедливости, состраданию. Ответственность субъекта за причинение вреда с согласия «потерпевшего» (по его желанию) должна выражаться в позитивном своем аспекте — одобрении правомерного поведения причинителя этого вреда.

• [1] См.: Примерный УК США. Официальный проект Института американского права / пер. с англ. А. С. Никифорова; под ред. и с предисл. Б. С. Никифорова. М.: Прогресс, 1969. С. 61.
• [2] См.: Уголовный кодекс Индии (Закон от 10.05.1860) / пер. с англ. А. С. Михлина; под ред. и с предисл. Б. С. Никифорова. М.: Иностр. лит., 1958. С. 61—62.
• [3] Случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания судьей, присяжнымзаседателем, адвокатом, защитником подозреваемого / обвиняемого, священнослужителем, членомСовета Федерации Федерального Собрания РФ, депутатом ГД ФС РФ предусмотрены ст. 51 Конституции России, ч. 3 ст. 56 УПК РФ, ст. 21 Федерального закона от 08.05.1994 № З-ФЗ «О статусечлена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». Согласно § 139 УК ФРГ освобождаются от уголовной ответствениости/иаказания при недонесении о планируемых преступных деяниях при определенных условиях священнослужитель, родственник виновного лица, адвокат, защитник, врач.
• [4] Случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания судьей, присяжнымзаседателем, адвокатом, защитником подозреваемого / обвиняемого, священнослужителем, членомСовета Федерации Федерального Собрания РФ, депутатом ГД ФС РФ предусмотрены ст. 51 Конституции России, ч. 3 ст. 56 УПК РФ, ст. 21 Федерального закона от 08.05.1994 № З-ФЗ «О статусечлена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». Согласно § 139 УК ФРГ освобождаются от уголовной ответствениости/иаказания при недонесении о планируемых преступных деяниях при определенных условиях священнослужитель, родственник виновного лица, адвокат, защитник, врач.
• [5] Случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания судьей, присяжнымзаседателем, адвокатом, защитником подозреваемого / обвиняемого, священнослужителем, членомСовета Федерации Федерального Собрания РФ, депутатом ГД ФС РФ предусмотрены ст. 51 Конституции России, ч. 3 ст. 56 УПК РФ, ст. 21 Федерального закона от 08.05.1994 № З-ФЗ «О статусечлена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». Согласно § 139 УК ФРГ освобождаются от уголовной ответствениости/иаказания при недонесении о планируемых преступных деяниях при определенных условиях священнослужитель, родственник виновного лица, адвокат, защитник, врач.
• [6] См.: Бейтам И.

  Введение

  в основания нравственности и законодательства. Основные началагражданского Кодекса. Основные начала уголовного Кодекса. СПб.: Русская книжная торговля, 1867. Т. 1: Избранные сочинения. С. 168; Лист Ф. Учебник уголовного права. Общая часть. М.: Тип.А. И. Мамонтова, 1903. С. 164; Неклюдов Н. А. Уголовное право. С. 40—41; Таганцев Н. С. Русскоеуголовное право: лекции. 2-е изд. Часть Общая. СПб.: Гос. тип., 1902. Т. 1,2. С. 499—500.

• [7] См.: Благов Е. В. Основы применения уголовного права. Ярославль: ЯрГУ, 1992. С. 36; Брайнин Я. М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М.: Юрид. лит, 1963.С. 247; Красиков А. Н. Сущность и значение согласия потерпевшего в советском уголовном праве. Саратов: СГУ, 1976. С. 24, 29 и др.; Курс советского уголовного права: в 5 т. / отв. ред. Н. А. Беляев, М. Д. Шаргородский. Л.: ЛГУ, 1968. Т. 1: Часть Общая. С. 463, 517 (А. И. Санталов); Курс советского уголовного права: в 6 т. / иод ред. А. А. Пионтковского, ГГ С. Ромашкина, В. М. Чхиквадзе.Т. 2. С. 393—395 (Л. Л. Пионтковский); Слуцкий И. Я. Обстоятельства, исключающие общественнуюопасность деяния по советскому уголовному праву: автореф. дис… д-ра юрид. наук. Л., 1954. С. 5.
• [8] Вместе с тем некоторое (непродолжительное) время в УК РСФСР 1922 г. действовало примеч. к ст. 143, исключающее наказуемость, если убийство совершалось по настоянию убитого из чувствасострадания. «Жизнь» этого примечания оказалась слишком коротка, поэтому говорить о позитивном законодательном опыте не приходится.
• [9] Некоторые из правоприменителей попытались на страницах печати обосновать необходимостьвведения в гл. 8 УК РФ статьи о согласии лица на причинение ему вреда (см.: Широков К. Согласиена причинение вреда как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Законность. 2006.№ 9. С. 54−55).
• [10] См.: Ковалёв М. И. Право на жизнь и право на смерть // Советское государство и право. 1992.№ 7. С. 72; Малеипа М. Н. О праве на жизнь // Советское государство и право. 1992. № 2. С. 58.