Восток-запад-россия в диалоге культур

1.Отношение философов-историков к понятию восток-запад

2.Проблема восток-запад-россия в истории мысли

3.Специфика россии в мировой культуре Заключение Список использованных источников

Рассматривая вопрос о месте России во всемирной истории, специфике ее собственной истории и культуры, о своеобразии ее государственности, пытаясь понять и объяснить причудливые узоры политической истории страны и народа, очень часто обращаются к старой философско-исторической схеме Восток-Запад. Как бы при этом ни понимались исходные понятия — элементы этой классической схемы, Россию считают либо принадлежащей Западу или Востоку, либо имеющей собственную специфику, а поэтому не совпадающей ни с Западом, ни с Востоком. В последнем случае, возможно несколько самостоятельных позиций. Например, можно считать, что Россия как бы колебаеться между Западом и Востоком (точка зрения Г. В. Плеханова); можно обьявить её великим Востоко-Западом или Западо-Востоком (по Н.А. Бердяеву); можно предсказать ей великую роль в объединении Запада и Востока на основе истинного христианства (как молодой Вл. Соловьев); можно рассматривать ее как такую «третью силу» (термин Вл. Соловьева), которая прямо не зависит ни от Востока, ни от Запада, образуя особый мир, вполне сопоставимый с первыми двумя, хотя своеобразный и неповторимый (позиция евразийцев). Чтобы ориентироваться во всех этих и им подобных воззрениях на Россию в ее отношениии к Западу и Востоку, не говоря уже о том, чтобы понять действительное своеобразие ее истории и культуры, необходимо разобраться в исходных определениях используемых понятий, осознать их статус, отражение в них реальностей истории и культуры, границы их применимости в различных подходах к объяснению истории культуры.

1. Отношение философов-историков к понятию восток-запад

Восток издавна осознавался европейцами как заманчивый и чужой, его восхваляли и порицали, говорили о его стабильности или неисторичности, о глубинной духовности, поднимающей человека над его эмпирическим существованием, или, напротив о косности и рабстве. Эти и многие другие противоречивые определения нашли отражение и в специальных теориях истории, созданных теориями, созданных европейскими философами, культурологами, политологами, историками. При этом Восток, как правило, воспринимался в соотнесении с Западом, так что теоретическое осмысление, осознание его специфики и своеобразия на европейском фоне было и одновременно и проявлением собственного европейского самосознания. Так и сложились поняти «Восток» и «Запад», которыми мы до сих пор — критически или догматически, осознанно или неосознанно — пользуемся.

Но что же мы имеем в виду, когда оперируем этими понятиями? Отвечая на этот прямой вопрос, обратимся к философии истории Г. В. Ф. Гегеля, где интересующие нас понятия впервые использованы в строгой теоретической форме.

Под именем «Восток» этот мыслитель объединяет древние цивилизации Азии и примыкающей к ней Северной Африки: Китай, Индию и Персию, а в составе последней — зендский народ (народ Заратустра), Ассирию, Вавилонию, Мидию, Иран, Сирию, Финикию, Иудею и Египет. Кроме того, имея в виду христианскую эпоху всемирной истории, он причисляет к Востоку исламский мир. Таким образом, Восток выступаету Гегеля в виде трёх культурно-исторических миров: китайского, индийского и ближневосточного. Двигаясь дальше на Запад, мы попадаем из Западной Азии (Ближний Восток) в Европу. В древности в ее южной части, на островах и полуостровах северного Средиземноморья сложились две цивилизации (из числа известных во времена Гегеля): греческая и римская. Этот античный мир и возникшая уже в христианскую эпоху западноевропейская цивилизация составляют у Гегеля собственно «Запад». Заметим, что ни Россию, ни современные ему американские государства немецкий философ не включил в состав Запада, ибо вообще не нашел им места в своей философии всемирной истории.

Итак, в гегелевской трактовке, по существу, есть два понятия Запада: 1) расширительное, соединяющее античность и христианскую культуру заподноевропейских народов; 2) узкое, подразумевающее лишь последнюю. Каждая из трактовок имеет своих сторонников. Так, «локалисты» (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби), отвергающие и всемирную историю как целое, и саму философско-историческую антитезу Восток-Запад, допускали использование термина «западный» для обозначения именно заподноевропейского культурного мира как особой самостоятельной цивилизации. А универсально, по-европейски мысливший Э. Гуссерль, как и множество других авторов, называл Древнюю Грецию «духовной родиной» Запада. Компромиссная точка зрения, также имеющая много сторонников, представлена К. Ясперсом в его «Духовной ситуации времени», Он, подобно Шпенглеру, помещает западную культуру среди прочих локальных цивилизаций, но выделяет ее, указав на мировой характер истории, приданный ею в эпоху Нового времени, и на собственные исторические корни Запада, связанные с наследием греков, иудеев и римлян.

Зрелому Ясперсу принадлежит наиболее значительный опыт культурфилософского осмысления всемирной истории, понятий Запада и Востока. Ясперс резко критически воспринимает идеи Гегеля относительно единства всемирной истории и использования понятий мировой «оси». Поскольку христианство осталось фундаментом только западной цивилизации, поскольку христианский рубеж не может считаться «осевым временем», т. е. временем полноты, универсальности и завершенности человеческого существования. Кроме того, универсальность, делает свое открытие Ясперс, может быть обнаружена и ранее, в других культурах, в том числе на Востоке. Действительное «осевое время» истории, по его мнению, — это удивительная эпоха между VIII и II вв. до н.э., когда в Китае выступили Конфуций и Лао-цзы, в Индии — Будда, в Иране — Заратустра, в Палестине — иудейскин пророки, в Греции — философы.

В эту эпоху человек впервые осознал себя самого и осуществил прорыв за рамки всякого локального (цивилизационного, национального, кастового, профессионального, полового, возрастного) существования. Но этот прорыв не завершился действительным объединением людей в масштабе их общего сущетсвования. Создалось лишь несколько «мировых» ориентаций в религии и политике.

Интересно, что Ясперс, активно использующий понятие Запада, почти избегает понятие Востока. Он говорит о Китае и Индии как о двух самостоятельных сферах культурно-исторической традиции наряду с третьей — Западом. Последний выступает у него в нескольких значениях. Это — и западная культура П тыс. н.э. (узкое значение термина). Но этот и гигантский культурно-исторический мир, начатый Египтом, Месопотамией и крито-микенской цивилизацией, продолженный персами, иудеями, греками римлянами в античную эпоху и завершаемый Византией, Россией и Западной Европой с Америкой в христианскую эпоху (с добавлением исламской цивилизации). Данное понятийное новообразование охватывает предельное значение термина «Запад». Наконец, в концепции Ясперса присутствует и представление о Западе как европейской культурно-исторической традиции, начатой греками — с их идеями и реальностями свободы и демократии, философии и науки.

2. Проблема восток-запад-россия в диалоге культур

Какое же место занимает Россия в в понятийной парадигме «Восток — Запад»? Проблема Восток — Запад — Россия была впервые заявлена П. Я. Чаадаевым в «Философических письмах». В полемике западников и славянофиллов была предпринята попытка «прописать» российскую историю и культуру во всемирно-историческом духовном наследстве. Первые утверждали, что Россия принадлежит европейской культурно-исторической традиции. Вторые рассматривали Россию как самобытное духовное образование, максимально подготовленное к адекватному восприятию истин христианского мировоззрения. Третьим вариантом европейско-христианской «прописки» русской истории, культуры, общества и государства явилась концепция византизма К. Н. Леонтьева.

Аспект российской самобытности в теории славянофилов был резко усилен «почвенником» Н. Я. Данилевским, отвергшим антитезу Восток — Запад и развивавшим идею существования ососбых и самостоятельных культурно-исторических типов. При этом русская культура рассматривалась как основа нового, формируещегося и переходящего в стадию цивилизации славянского типа.

Почти на протяжении всего XIX в. в научно-историческом изучении русской истории господствовало представление о ее глубоком, принципиальном отличии от истории западноевропейских народов.

Данное убеждение может быть названо одной из важнейших черт и, пожалуй, наиболее характерными свидетельством процесса становления русского национального, а шире — российского цивилизационно-исторического самосознания. Этот процесс русской жизни XIX в. отражен в поэтических формулах-императивах: «История России требует другой мысли, другой формулы» А. С. Пушкина, знаменитое письмо которого к Чаадаеву названо С. С. Хоружим «манифестом русской самобытности»; знаменитое тютчесвкое «Умом Россию не понять»; формула-вопрос Н. В. Гоголя «Русь, куда ж несешься ты, дай ответ?»; вопрос-ответ Ф. М. Достоевского «Почему же нам не вместить последнего слова Его (Христа)?».

Высказав мысль, что Россия могла бы стать мостом между Западом и Востоком, так как она имеет возможность сочетать в своей культуре оба великих начала духовной природы — разум и воображение, Чаадаев тем самым поставил вопрос о «третьей силе» во всемирной истории.

Опора на гегелевскую диалектическую триаду (Китай, Индия, Ближний Восток) и одновременно введение в мировую историю России как ее нового необходимого звена допускали число теоретически две возможности: 1) сохранение трех элементов, но помещение России в качестве дополнительного звена в один из них (скорее всего, в третий, христианский — по главной его характеристике); 2) сокращение прежней схемы до двух элементов и введение в триаду нового элемента — России. (Заметим, что из обозначенных условий нового теоретического оформления триадической исторической схемы не вытекают «искусственная» триада типа бердяевской Врсток, Востоко-Запад, Запад и «случайная» триада евразийцев Европа — Евразия — Азия.) Из этих теоретических возможностей вторая имеет явный теоретический приоритет. Однако идея российской самобытности, доминировавшая в русскую мысль XIX в., использовала первую из них, поскольку для русских мыслителей Россия представлялась прежде всего страной христианства и христианской культуры.

По этой же причине западники помещали на третьей всемирно-исторической ступени не только германские народы, но и славянские (вместе и прежде всего с Россией). Славянофилы тяготели непосредственно к православию, особенно в его «русском» варианте, поэтому противопоставляли Россию Западной Европе.

Вторая возможность — теоретическая — дала существенно новый (после Гегеля) результат: формулу Восток — Запад — Россия, предложенную Вл. Соловьевым. Новизна его теоретического результата состоит в следующем.

Отвечая на вопрос, для чего существует человечество, Вл. Соловьев отталкивается от идеи развития и необходимости ее тройственного расчленения. Поэтому он выделяет три ступени всемирно-исторического развития, две из которых, полагал мыслитель, уже пройдены. Между ними — христианский рубеж. До этого рубежа человечество представляет прежде всего Восток (а в лице исламского мира он присутствует в качестве «первой силы» и на второй ступени). После христианского рубежа на исторической сцене появляется Запад (прежде всего, это цивилизация западно-европейских народов). Как видим, в этой схеме нет ни античных народов и Византии, ни Древней Руси в качестве значимых культурно-исторических и политических реалий. Символом Востока в духовной жизни является бесчеловечный Бог, символ западной цивилизации — безбожный человек. Историческая последовательность Востока и Запада, а также их реальное противостояние в мире как «первой» и «второй» силы завершиться на третьей ступени, когда утвердится истинное христианство. Субъектом — носителем этого в заключительном историческом отрезке может выступить молодой народ, не связанный традициями ни с Востоком, ни с Западом. Такова Россия.

В «Философских началах цельного знания» Вл. Соловьева мы находим готовую теоретическую формулу Восток — Запад — Россия. Она может быть представлена и в ином виде. Например, под Западом в противоположность Востоку можно понимать не только и даже не столько цивилизацию Западной Европы, сколько изначальный Запад греков и римлян, ставший фундаментом культурно-исторического развития и христианской Византии, и двух молодых исторических народов, принявших христианство, — германцев и славян с Россией. Тогда третья историческая ступень, связанная с действительным, а не вымышленным (как у Ясперса) «осевым временем» (и осевыми культурами), не что иное, как христианская эпоха всемирной истории независимо от того, какое историческое поведение демонстрируют на этой ступени и какие именно восточные и западные народы.

3. Специфика россии в мировой культуре

В современной науке Восток, Запад, Россия воспринимаются как важнейшие социокультурные образования в процессе исторического развития. Традиционно время цивилизациив истории органичивается 5−6 тясячелетиями, начиная с появления развитых, техногенных обществ в долинах больших рек (Шумер, Египет, Китай, индская цивилизация), заложивших социально-экономический и духовно-культурный фундамент государств-деспотов Древнего Востока. С этими и подобными им средневековыми обществами (исламская цивилизация) чаще всего и связывается представление о существовании в мировой истории особого образования — Востока, противоположного Западу (другой фундаментальной формы всемирного социокультурного опыта). Восток и Запад противопоставляются в виде следующих оппозиций: стабильность — нестабильность, естественность — искусственность, рабство — свобода, субстанциональность — личность, духовность — материальность, чувственность — рациональность, порядок — прогресс, устойчивость — развитие. В этих идущих из философии истории представлениях остался без внимания тот факт, что Восток и Запад — не изначальные, а значит, и не универсальные формы цивилизационно-исторического существования. Отсюда — критика классическихисторических теорий (особенно европоцентризма, стремления поставить Запад над Востоком) в теориях локальных цивилзаций, принципиально отвергающих допустимость использования в историческом познании самих понятий Востока и Запада. Новейшие цивилзационные теории, построенные с опорой на противопоставление традиционных и современных обществ (культур), также отвергают реальность Востока и Запада в мировой истории. Однако после трудов М. Вебера, Р. Генона и М. К. Петрова едва ли возможен отказ отэтих исторических реальностей, но с одной очень существенной поправкой в отношении к классике. Общества и культуры традиционного типа — изначальные и социально-универсальные (естественные, нормальные) формы организации и обновления социокультурного опыта. От классической эллинской цивилизации берет начало европейская (западная) культурно-историческая традиция с ее демократией, философией, рынком, капитализмом, либерализмом и наукой. Западное происхождение этих новаций допускает использование в данном контексте понятия «Восток» для обозначения сохранивших свою традиционность и древних, и средневековых, и даже новых обществ и культур.

Вопрос о России и ее месте в истории решается следующим образом: во-первых, указанием на христианский характер ее духовно-культурной традиции и европейскую принадлежность этноса, общества и государственности (этим она отличается от цивилизаций Востока); во-вторых, указанием на православие и совпадение государственности и цивилзации в силу геополитической специфики, что отличает Россию от стран Западной Европы. Чисто исторически Россия (вместе с Византией и Западной Европой) — это вторичная и наиболее молодая христианская цивилизация западного мира.

Культура России — это культура русского народа, сложившаяся вначале на восточнославянской основе в виду культуры древнерусской народности (примерно в VIII—XIII вв.), а с XIV в. и по настоящее время представленная украинской, белорусской и великорусской культурами. Для русского культурного самосознания определяющей является мысль о временном, локальном и существенном единстве российской культуры и о ее определенном своеобразии. Существуют и два иных подхода в определении понятий «культура России» обособительный и расширительный. Первый настаивает на резком противопоставлении Руси-Украины и гораздо более позднего и смешанного культурного образования, сложившегося в собственно России. Второй представляет культуру России как совокупность множества различных национальных культур, так или иначе связанных с собственно русской культурой. Оба подхода — и обособительный, и расширительный — в известной мере объясняются спецификой самой русской культуры и путей ее исторического развития, своеобразием природных условий и социокультурного окружения, а также общим колоритом исторической эпохи.

Культура России и православие — один из аспектов, выражающих специфику и важнейшие особенности развития русской культуры на всем его протяжении и, особенно, в допетровскую эпоху (часто обозначаемую в литературоведении, истории эстетики и исторической культурологии как «эпоха Древней Руси» в противоположность послепетровскому «новому времени»). Православие — изначальное христианство «Единой, Святой, Соборной и Апостольской церкви» (согласно общецерковному Никео-Цареградскому символу веры IV в.), принятое Киевской Русью до отделения от него западной церкви во главе с папой, ставшей именоваться католической. Связь с православной Византией и отмежевание от католичества Западной Европы, а с XVI в. — и от протестантизма, возникшего в эпоху Реформации, — основные духовно-мировоззренческие устремления и самого русского народа (образ Святой Руси в народном самосознании), и всех выдающихся творцов русской культуры. Ярче всего мысль о хранении русским народом, его культурой бесценных духовных сокровищ православия ради общечеловеческого спасения выражена в знаменитой речи Ф. М. Достоевского на открытии памятника А. С. Пушкину в Москве.

Заключение

Культура — явление целостное и органичное. Она искусственно не конструируется и не трансформируется, подобные эксперименты ведут только к ее разрушению. С большим трудом в сознании многих людей, в том числе и ученых, утверждается идея специфичности и многообразия развития разных культур, каждая из которых по-своему встраивается в общемировой цивилизационный процесс, опираясь на свои глубинные духовно нравственные архетипы, которые не могут быть распределены по рангам на прогрессивные и реакционные.

В мире существуют различные культуры, но они не могут быть хорошими, плохими, правильными, неправильными. Ошибкой является стремление их исправить, улучшить, цивилизовать по какому-то образцу, идеализировать какую-то модель. Подлинные общечеловеческие ценности могут возникнуть только в диалоге всех земных обществ и цивилизаций. Весьма современно звучат слова Ф. М. Достоевского: «Пусть кто-нибудь из теоретиков укажет нам тот общечеловеческий идеал, который выработать из себя должны всякая личность. Целое человечество еще не выработало такого идеала… А если тот общечеловеческий идеал, который у них есть, выработан одним только Западом, то можно ли назвать его настолько совершенным, что решительно всякий другой народ должен отказаться от попыток принести что-нибудь от себя в дело выработки совершенного человеческого идеала и ограничиться только пассивным усвоением себе идеала по западным книжкам».

Список использованных источников

1. Г. Волков «Три лика культуры», изд-во «Молодая гвардия», 1986 г.

2. В. С. Соловьев «Избранное», изд-во «Советская Россия», 1990 г.

3. П. Я. Чаадаев «Избранные сочинения и письма»; М., Правда, 1991 г.

4. Г. В. Драч «Культурология», Москва-Альфа-М-ИНФРА-М, 2009 г.

5. П. С. Гуревич «Культурология»: Учебник — 4-е изд; М.:Гардарики, 2005 г.