Взрослые дети и их пожилые родители

В современной психологии понятие «детско-родительские отношения» охватывает разные периоды жизни человека и семьи. Пока у детей живы родители и наоборот, можно говорить о характеристиках и особенностях их взаимоотношений. Современный этап исторического развития человеческого общества знаменателен тем, что складывается возрастная пирамида нового типа — с низкой долей молодых и высокой долей пожилых людей. Демографическая ситуация старения населения вызывает значительные изменения в жизненном пути людей, обстановке их повседневной жизни, их родственных связях и т.и. Уже достаточно давно, в 50-е гг. XX в., французский социолог Жан Фурастье, сравнивая жизнь европейца конца XVII и середины XX в., рисовал следующую картину.

«Среднестатистический отец семейства в конце XVII столетия в Европе вырос в семье, в которой всего родилось пятеро детей, но из них лишь половина дожила до 15 лет; женился первый раз в 27 лет; как и у его отца, у него самого было пятеро детей, из которых только двое или трое были живы к моменту его смерти. Этот человек доживал до 52 лет; когда он умирал, уже не было в живых никого из его бабушек и дедушек (трос из них скончались еще до его рождения), обоих его родителей и троих из его детей.

В середине XX в. такой «средний» человек родился в семье, в которой было всего трос детей, женился в 26 лет на 24-летней девушке и также имел двоих-троих детей. Достигнув 50 лет, он имел один шанс из двух прожить еще более 26 лет.

В прошлом в одном случае из двух дети умирали раньше своего отца, половина оставшихся теряла отца, нс достигнув совершеннолетия. Средний возраст детей к моменту смерти одного из родителей составлял 14 лет. Ныне возраст «среднего» сына к моменту смерти отца приближается к 55—60 годам. Прежде родители умирали, как правило, до того, как их младшие дети заканчивали образование. Теперь нормальная супружеская пара на 15—20 лет переживала брак младшего из своих детей¹.

Если прежде семейное окружение человека складывалось в основном из людей его поколения, родных, двоюродных, троюродных братьев и сестер и их супругов, то теперь умножились и вышли на первый план межпоколенные родственные связи. Условное «семейное облако» из «горизонтального» стало «вертикальным», сосуществование поколений детей, родителей и прародителей повсеместно становится общим правилом, а не редким исключением, как прежде^[1][2].

Только на поверхностный взгляд может показаться, что это положение вступает в некое противоречие с представлением о «традиционной» семье и ее трансформацией на современном этапе. Традиционная (большая) семья обычно рассматривается как форма совместного проживания нескольких брачных пар разных поколений или во всяком случае взрослых женатых или замужних детей и их родителей; к тому же большая семья была среднеили многодетной. На протяжении XX в. развернулся активный процесс индустриальной урбанизации, что привело к нуклеаризации семьи, возникновению большего числа малых супружеских семей, члены которых — супруги и их дети. Важно подчеркнуть, что в XX в., в условиях увеличения средней продолжительности жизни, сложилась новая историческая ситуация реального сосуществования взрослых детей и их пожилых и старых родителей, когда взрослые дети 50—60 лет имеют живых родителей 70—80 лет. Это сосуществование разворачивается в течение довольно длительного времени: примерно в полтора раза дольше, чем в XIX в.

Взаимоотношения с родителями остаются одними из самых важных контактов взрослого человека. Как и во многих других странах, новые поколения детей в России все раньше покидают родительский дом, причем в последние годы это все чаще совпадает со вступлением в формальный или неформальный партнерский союз, с созданием собственной семьи. Но расставание с родителями не ведет к разрыву связей с ними.

В рамках международной программы «Поколения и гендер» в 2004 г. проведено обследование «Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе», проанализирована выборка, состоящая из более чем 2 тыс. респондентов из 32 регионов России, в возрасте 18—59 лет, живущих отдельно от родителей, причем в ситуации, когда оба родителя живы^[3]. Итогом социологического опроса стал вывод о том, что межпоколенные отношения в России могут быть охарактеризованы как интенсивные и близкие: более 90% взрослых детей, живущих отдельно от своих родителей, видятся с ними или обмениваются безвозмездной денежной помощью — и это на фоне продолжающегося процесса нуклеаризации семей и отхода от традиционных правил и норм во многих областях жизнедеятельности. При этом самым серьезным препятствием на пути к личным встречам выступают большие затраты времени (свыше 1 часа) на преодоление расстояния между домами родителей и детей.

Внутрисемейная поддержка сегодня широко распространена. Поводами для встреч с родителями являются потребность в общении и взаимная эмоциональная поддержка. Кроме того, существует объективная необходимость во взаимообмене деньгами или продуктами, помощи в работе по дому, уходе за детьми или стариками.

Отношения между родителями и детьми могут напоминать обмен, сильно растянутый во времени. Чем больше эмоциональной поддержки и другой помощи от родителей было получено в детстве, тем более вероятны личные контакты детей, ставших взрослыми, и родителей. Напротив, недополучение ребенком внимания и поддержки от родителей в более раннем возрасте ведет к меньшей отдаче тех же ресурсов в обратном направлении спустя годы. Так, дети, воспитывавшиеся одним из родителей (преимущественно матерью), с отсутствовавшим родителем (отцом) видятся впоследствии намного реже. Аналогично дети, очень рано покинувшие родительский дом, реже встречаются с ними, чем те, кто отделился от родителей позже.

Во встречах с обоими родителями наблюдается два пика. Первый пик общения приходится на возраст детей 25—39 лет, когда у респондентов появляются собственные дети. Особенно заметно интенсивность встреч взрослых детей с родителями увеличивается в период младенчества и раннего детства их детей. Второй пик общения приходится на возраст детей 50—59 лет, когда их родители перешагивают 70—75-летний рубеж. При этом женщины старше 50 лет видят родителей даже чаще, чем 25—39-летние. В первом случае встречи скорее необходимы детям (родители оказывают помощь по уходу за внуками), а во втором — родителям (теперь дети оказывают помощь и уход).

Остановимся специально на вопросах взаимоотношений взрослых детей с пожилыми родителями. Так, согласно социологическим данным, утверждение о том, что дети должны помогать престарелым и нуждающимся родителям, находит большую поддержку, чем утверждение, что помощь должна поступать от родителей. Более того, большинство респондентов утверждали, что детям следует так организовать свою работу, чтобы она не мешала им заботиться о престарелых родителях; они должны жить вместе с престарелыми родителями, когда те уже не могут сами ухаживать за собой. Однако нельзя не отметить, что до сих пор реальные трансферты между поколениями в России в силу разных причин направлены от старших к младшим.

Именно семья воспринимается как источник поддержки в трудных ситуациях. На вопрос «К кому вы обратитесь за помощью в первую очередь?» более 70% опрошенных ответили, что обратятся к родственникам. Один из мотивов желания пожилых жить как можно дольше — «успеть сделать больше для родных и близких».

Переориентация на внутрисемейные отношения является закономерным этапом психической жизни пожилого человека. Организация семейного быта, выбор формы повседневной занятости составляют на этом этапе основное содержание жизни. Процессы инкорпоризации, заключающиеся в замыкании на интересах узкого социального пространства (семьи), могут выступать одним из механизмов адаптации пожилого человека к современной ситуации¹.

Россиянин пожилого возраста, наш современник, весьма озабочен жизнью и судьбой детей и внуков, считает их проблемы собственными^[4][5]. Высказывания людей старшего поколения свидетельствуют о том, что они вовлечены в проблемы близких, часто соотносят цели и планы своей жизни с событиями более молодых («хочу помочь в уходе за внуками», «хочу накопить денег на обучение внука», «дожить до свадьбы внучки»). Рассказы пожилого человека о жизни нередко дополняются описаниями успехов и достижений детей и внуков. И это может быть расценено как благоприятный психологический факт. Ориентация на жизнь детей и внуков выполняет функцию фактора компенсации, психологического витаукта («антистарения»), способствующего поддержанию стабильности «Я"-концепции, подчеркиванию ценности своего «Я», сохранению перспективы личностного развития^[6].

А что же семья, близкое социальное окружение? Предлагает ли оно своему старшему члену психологическую поддержку, обеспечивает ли жизненное пространство для самореализации, создает ли новые смыслы жизни помимо профессиональной роли? Однозначного ответа на эти вопросы нет. Многие пожилые люди вообще не могут сказать что-то определенное по поводу того, чего от них ждут в семье. Другие воспринимают ожидания своих семей, направленные на них как на хозяйственно-бытовую поддержку, помощь по дому, и практически не упоминают о востребованности своего жизненного опыта, личностных качеств.

В то же время в современном урбанизированном обществе статус домашней работы низок, она часто воспринимается как нечто навязанное извне, то, что «на тебя переложили», и для современных пожилых людей такая самореализация оказывается недостаточной, не приносящей удовлетворения. Таким образом, вопрос о выборе способа жизни, самоопределения в пожилом возрасте, в том числе обретения достойного места в семейной структуре остается открытым.

Надо, однако, заметить, что качество взаимоотношений со взрослыми детьми, проблемы в общении могут быть связаны с характерологическими особенностями родителей, со спецификой занимаемой ими жизненной позиции (конструктивная, зависимая, защитная, враждебная к окружающим, враждебная к самому себе и своей жизни), с неадекватным стремлением пожилых родителей к доминированию в семейной ситуации, сохранению изжитых форм контроля давно взрослых детей.

Старение родителей ставит новые вопросы перед их детьми. Например, у стареющих родителей могут проявиться своеобразные эмоциональные изменения. Психиатры называют их возрастными аффективными реакциями. Очень часты депрессивные и ипохондрические тенденции, которые, однако, не усугубляются, а напротив, постепенно, но мере старения, сглаживаются¹. Бывает, что возникают идеи о притеснении (например, со стороны одного из членов семьи) или вымыслы «с горделивыми идеями собственной значимости», как называют этот симптом клиницисты. Эти единичные аффективные искажения создают довольно сложную семейную ситуацию, к которой дети должны так или иначе приспособиться и научиться общаться с родителями по-новому, сохраняя уважение и заботу.

В работе американского психотерапевта Д. А. Илардо, возглавляющего Центр взрослых детей пожилых родителей^[7][8], первостепенное значение придается информированности членов семьи о самом явлении старости, его физиологической и эмоциональной стороне. Старение совсем не обязательно означает деградацию и болезнь. Происходят некие общие изменения, но есть и индивидуальный характер старения, что предполагает продуманный и прочувствованный личностный подход к пожилому человеку.

Например, типичная ситуация в семьях, где есть старые люди, связана с тем, что пожилой человек все чаще начинает повторять одни и те же истории из времен своего детства или юности. Как реагировать: напомнить ему о том, что он уже рассказывал об этом, или каждый раз делать вид, что вы слышите это впервые, или упрекнуть его за многократное повторение одного и того же. И как это делать много-много раз?

Дети зачастую весьма остро переживают старение родителей. Как справиться с веером негативных чувств: беспокойством, печалью, удивлением, иногда отторжением, недоверием, раздражением, с чувством вины и жалости? Иногда дети, не выдерживая мучительную для себя ситуацию сострадания, стремясь снизить эмоциональный накал, начинают углубленно изучать медицинскую и психологическую литературу о пожилом возрасте, используя защитный механизм интеллектуализации.

Отдельный аспект — это «нримеривание» ситуации старения на себя, когда взрослые дети испытывают растерянность и страх смерти. Этот экзистенциальный вызов может иметь и позитивное разрешение, выражающееся в принятии неизбежного и пересмотре жизненной позиции в сторону большей гибкости, умения радоваться жизни «здесь и сейчас».

В любом случае, когда старшие члены семьи перестают играть в ней прежнюю роль, становятся беспомощными и требуют к себе усиленного внимания, стремление людей (подчас неосознанное) законсервировать сложившуюся семейную структуру или отыгрывать застарелые конфликты, может привести к очень печальным результатам, разрушительным для семьи.

Важно понимать, что старение родителей — это не только часть их жизненного цикла, но и часть жизненного цикла семьи. В этом смысле ситуация стареющих родителей нормальна, с ней так или иначе сталкивается каждая семья. Гибкость, открытость, перераспределение обязанностей между более молодыми членами семьи помогут преодолеть этот кризис, иначе семья перестанет существовать.

Заметим, что отношения родителей с детьми сохраняются и после смерти одной из сторон, но уже на интрапсихическом уровне, в виде репрезентаций утраченного объекта, во внутренних диалогах и переосмыслении казалось бы утраченных позиций. Прекрасную иллюстрацию этих драматических взаимоотношений, продолжающихся многие годы и после смерти матери, рисует американский психолог и экзистенциальный психотерапевт И. Ялом в первой главе своей книги «Мамочка и смысл жизни»^[9]:

«Хотя я изо всех сил старался стереть образ матери из своей памяти, я все еще, даже спустя десять лет после ее смерти, но привычке тянусь к телефону, чтобы позвонить ей.

Да, разумом я все понимаю и по этой теме читаю лекции. Я объясняю своим пациентам, что часто детям, которых обижали в детстве, трудно вырваться из своих дисфункциональных семей, даже если это были хорошие, дружные семьи с любящими родителями. В конце концов, нс является ли первостепенной задачей хороших родителей отпустить своего ребенка из дома?

Мне это понятно, но не нравится. Я не люблю, когда мама навещает меня каждый день. Меня раздражает то, что она заполнила собой все пустые места моей памяти и невозможно ее извлечь оттуда. Но больше всего я ненавижу то, что в конце жизни вынужден спрашивать: «А как же я, мамочка?»".

• [1] Вишневский А. Г. Похвала старению // Отечественные записки. 2005. № 3. URL: http://www.strana-oz.ru/2005/3/pohvala-stareniyu.
• [2] Голофаст В. Б. Социология семьи. Статьи разных лет. СПб.: Алетейя, 2006.
• [3] Синявская О., Гладникова Е. Взрослые дети и их родители: интенсивность контактов. URL: http://demoscope.ru/weekly/2007/0287/temaO 1 .php.
• [4] Краснова О. В. Социальная и личностная идентичность в позднем возрасте // Психология зрелости и старения. 2005. № 3. С. 14—45.
• [5] Шаповаленко И. В. Социальная ситуация развития в пожилом возрасте // Психологиязрелости и старения. 1999. № 6. Лето. С. 27—40.
• [6] Молчанова О. II. Специфика Я-концепции в позднем возрасте и проблема психологического витаукта // Мир психологии. 1999. № 2. С. 133—141.
• [7] Шахматов Н. Ф. Психическое старение. М.: Медицина, 1996.
• [8] [Реферат на книгу:] Илардо Длс. Л. Когда родители стареют: психологическое и практическое руководство / Д. Белокрыльцева // Отечественные записки. 2005. № 3. С. 184—196.
• [9] Ялом И. Мамочка и смысл жизни. Психотерапевтические истории; пер. с англ. Е. Филиной. М.: Эксмо-Пресс, 2002.