Границы семьи. 
Психология семьи

Члены семьи по-разному ведут себя друг с другом и с внешним окружением. Правила взаимодействия задают внешние и внутренние границы семьи. Д. Джексон (1965) определял правила как устойчиво используемые способы поведения, характерные для разных контекстов. Например, взаимодействие родителей между собой отличается от их взаимодействия с детьми. Правила бывают социально или культурно заданными, а бывают уникальными для конкретной семьи. Культурные правила семейной жизни известны всем, например, все знают, что интимная жизнь родителей не должна протекать на глазах у детей, что они в ответе за детей до их совершеннолетия. Уникальные правила известны только членам семьи. Правила регулируют все аспекты семейной жизни, в том числе и то, какие последствия влечет за собой их выполнение или невыполнение.

Большинство правил не осознаются, однако строго соблюдаются. Часто члены семьи даже не задумываются о том, что можно поступать иначе. Иногда правила сформулированы в семье явно, например: «Дети не должны перебивать взрослых», «Родители устанавливают время отхода ко сну», «Отец выбирает, какие программы смотреть вечером» и т. д. Гласные правила предъявляются открыто, их можно обсуждать, о них можно спорить и их можно менять. Часть правил не провозглашается открыто, хотя, безусловно, они известны всем: «Тема алкоголизма матери — запретная», «Если есть проблемы, лучше поговорить с мамой». Негласные правила также регулируют взаимоотношения, но открыто не обсуждаются. Если они упоминаются, то могут даже отрицаться наиболее приверженными им членами семьи^[1].

Границы — это правила, которые определяют особенности взаимодействия членов семьи между собой и с внешним миром.

Термин «граница» используется в описании взаимодействия и коммуникации между семьей и социальным окружением — внешние границы, а также между различными подсистемами внутри семьи (индивидами, диадами, триадами) — внутренние границы семьи.

Системные терапевты уделяют особое внимание характеристикам границ между подсистемами, так как их состояние во многом отражает степень функциональности семьи. Здоровые (функциональные) границы описываются как достаточно открытые для необходимых подсистемам ресурсов, но достаточно закрытые для сохранения семейной целостности и идентичности. Степень проницаемости (эмоциональная связь, способность членов семьи к взаимному эмоциональному и информационному обмену) и гибкости (способность к изменениям) границ являются базовыми свойствами семейных систем.

Например, в случае, когда внутренние границы между родительской и детской подсистемами непроницаемы, детям может не хватать тепла и близости. Если границы между супружеской и родительской подсистемами размыты, родители зачастую перестают функционировать как супруги, выполняя исключительно задачи, связанные с заботой о детях. Подсистемы, в которых установлены недостаточно ясные границы, не способствуют развитию межличностных навыков внутри этих подсистем. Например, если родители вмешиваются в конфликты детей, последние никогда не научатся защищать себя, и это будет нарушать их отношения со сверстниками.

Гибкость границ отражает способность семьи адаптироваться к переменам во внешних и внутренних обстоятельствах. Семейные структуры должны быть достаточно стабильными, чтобы обеспечивать постоянство, и достаточно гибкими, чтобы приспосабливаться к изменениям. В модели семейного функционирования Р. Биверс способность семьи гибко реагировать и приспосабливаться к меняющимся условиям обозначается как семейная компетентность (Beavers, 1990).

По характеристике гибкости все семьи условно можно расположить на континууме, на одном полюсе которого окажутся хаотичные семейные структуры, на другом — ригидные. В хаотичных семьях наблюдается минимум устойчивых правил, нет четко закрепленных ролей и ожидаемой ответственности каждого члена семьи за какой-либо аспект семейной жизни; в ответ на поступающие к семье задачи всякий раз необходимы новые договоренности. Напротив, ригидная структура характеризуется предсказуемостью и устойчивостью правил, ролей и семейной ответственности.

С точки зрения функционирования семейной системы нельзя говорить о том, что один тип структуры хорош (или правилен), а другой плох (неправилен). Каждый тип адаптивен по отношению к одним жизненным ситуациям и неадаптивен к другим. Предсказуемость, устойчивость ригидной системы имеет свою обратную сторону — ситуации, требующие перестройки, вызывают сильную тревогу у членов такой семьи. Соответствие устоявшимся правилам переживается человеком как надежность, уверенность в происходящем, собственная адекватность, а нарушение правил сопровождается тяжелыми чувствами стыда, вины, страха осуждения или наказания. В русской литературе драма изменений в ригидной структуре ярко отражена в пьесе А. II. Островского «Гроза».

Хаотичная структура адаптивна к ситуациям, требующим изменений, при этом отсутствие устойчивых правил и норм, их нечеткость и постоянная изменчивость приводят к невозможности предсказать будущие события. Многие дети и подростки с делинквентным поведением выросли в семьях, характеризующихся хаотичностью. Для представителей хаотичной семейной структуры сложны ситуации подчинения правилам, они вызывают раздражение, переживание принуждения, приводят к открытому протестующему поведению или пассивному саботажу, например, в виде опозданий в школу, забывания чего-то важного, несобранности и т. п.

Проницаемость относится к возможности преодоления членами семьи внешних и внутренних границ, обмену информацией, переживаниями, действиями. По этой характеристике все семьи также можно расположить на континууме — от семей с непроницаемыми границами до размытых, диффузных. Характеристики проницаемости внешних и внутренних границ, как правило, связаны друг с другом компенсирующим образом: сильно проницаемые внутренние границы компенсируются более закрытыми внешними, и наоборот. Эта закономерность отражает разные способы (пути) адаптации семьи к особенностям окружающего ее социального контекста.

В случае высокой проницаемости диффузии внутренних границ отсутствует четкая дифференциация между отдельными членами семьи и ее подсистемами. М. Боуэн назвал подобную семейную структуру «недифференцированной эго-массой», а С. Минухин — «запутанным клубком», отражая такую связь, при которой члены семьи жертвуют индивидуальностью, сохраняя близость (рис. 3.5).

Рис. 3.5. Диффузия внутренних границ часто компенсируется слабой проницаемостью внешних.

Диффузия внутренних границ проявляется на разных уровнях организации семейной жизни. На уровне физического пространства можно увидеть, что члены семьи с естественной для них легкостью, часто не спрашивая разрешения, пользуются вещами и предметами друг друга, в любой момент заходят на территорию друг друга, границы которой фактически никак не обозначены. На уровне эмоционального обмена для семьи характерен феномен «эмоционального заражения», когда состояние одного члена семьи — тревога, гнев, радость, спокойствие — автоматически передается другим и переживается ими как собственное. На уровне информационного обмена в диффузных семьях принято делиться друг с другом всем, что происходит в жизни, ничего не утаивая. Тревогу вызывают различия, отдельность, угроза отвержения или одиночества. Внешние границы недифференцированной структуры, как правило, мало проницаемы: из нее трудно выйти, в нее трудно войти, доступ к внешним ресурсам ограничен или избирателен.

Как и в случае с гибкостью, степень проницаемости границ имеет преимущества в одних случаях и ограничения в других. Эмоциональное единство, чувство семейного тыла, а также доступность, открытость в передаче семейных ценностей, облегчающая самоопределение и нахождение смыслов, в частности в юношеском возрасте, — являются сильными сторонами слитной структуры. Однако развитие индивида в семье с таким состоянием границ имеет и определенные сложности:

• — неопределенность границ, «слипание» членов семьи препятствует личной автономии и проявлению различий, отклонений от семейных ценностей и ожиданий. Базовый страх одиночества, отвержения актуализируется при различных признаках сепарации — от проявлений индивидуальных различий до выхода из семьи, которые воспринимаются ее членами как угроза и сопровождаются ростом тревоги;
• — неопределенность границ между подсистемами может привести к путанице ролей, или ролевым инверсиям. Например, ответственность за эмоциональное благополучие родителя берет на себя ребенок; по содержанию и способам общения отношения матери и сына могут напоминать отношения супругов; главным опекуном младшего брата может стать старший с разницей в один год и т. п.;
• — в силу эффекта «заражения» проблемы и стрессы одного члена семьи легко распространяются на всю систему и на какое-то время дезорганизуют ее и каждого ее члена, лишая «пострадавшего» адекватной поддержки и направляя все усилия на поддержание семейной стабильности и единства. Например, папа потерял работу, у мамы — депрессия, у ребенка — двойки, но все снова вместе.

Диффузные внутренние границы обычно компенсируются малопроницаемыми внешними (семья-крепость), выполняющими защитную функцию, ограждая семью от опасной информации, «ненужных» контактов, а также способствуя сохранению семейной идентичности. Такие семьи ведут достаточно закрытый образ жизни, общение вне семьи ограничено, наблюдается явный приоритет внутрисемейных интересов; внешний мир может восприниматься как враждебный или чуждый. Выполняя понятную защитную функцию, непроницаемость внешних границ затрудняет при этом установление внесемейных связей и доступ к внесемейным ресурсам, что становится проблемой на определенных этапах жизненного цикла личности (например, юность, ранняя взрослость).

Пример 1.

Типичным примером такого устройства может служить семья, оказавшаяся по тем или иным причинам в чуждом для нее окружении и нс нацеленная на ассимиляцию в данном обществе. Такая семья стремится максимально сохранить свой жизненный уклад, привычки, иногда отказывается учить новый для себя язык, не поощряет или запрещает впесемейиое общение детей или возникновение романтических отношений с представителями «чуждой» среды (см., например, роман М. Шалева «Фонтанелла»^[2]).

Массовое появление подобных семейных структур в обществе связано с определенными культурно-историческими обстоятельствами. Так, множество диффузных структур с малопроницаемыми внешними границами наблюдается среди еврейских, армянских, а также российских семей. Можно предположить, что факт геноцида или его угрозы в обществе, вынужденные миграции способствуют появлению подобных структур с их защитными характеристиками: внутренняя сплоченность и поддержка, сохранение и передача собственных ценностей во враждебной среде.

Диффузия внешних границ приводит к тому, что в семейную жизнь могут легко вмешиваться окружающие, начиная от соседей, друзей и знакомых — «дверь нараспашку» или «проходной двор» — и заканчивая социальными институтами, когда ответственность за происходящее в семье легко разделяется со школой, медицинскими учреждениями и др. Диффузность внешних границ часто характерна для разобщенных семей, внутренние границы которых, наоборот, недостаточно проницаемы (рис. 3.6). На уровне организации физического пространства в подобной семейной структуре можно увидеть четкое разграничение личных территорий, вещей и предметов. Коммуникация между подсистемами семьи ограничена, информационный и эмоциональный обмен снижен или имеет формальный характер. В такой семье не принято обсуждать чувства, интимность и открытость вызывают страх. Компенсация происходит за счет внесемейного окружения: в такой семье друг другу говорят «здравствуйте» и «до свидания», а все прочее — другим людям^[3].

Рис. 3.6. Непроницаемость внутренних границ часто компенсируется.

размытостью внешних С одной стороны, такое разделение членов семьи способствует их самостоятельности, возможности проявлять индивидуальность. С другой — непроницаемость границ создает барьер, мешающий проявлению поддержки, участия и заботы. Внутренней эмоциональной основой разобщенной структуры является базовая тревога открытости (уязвимости), интимности, поглощения в межличностных контактах.

Распространенность разобщенных семейных структур в обществе также связана с определенными культурно-историческими обстоятельствами. Она увеличивается в условиях проникновения государства в семью в виде идеологии, навязчивой пропаганды, контроля за содержанием воспитания подрастающего поколения и т. п., что характерно для тоталитарных режимов. Увеличение разобщенных структур, в которых часто имеют место эмоциональные разрывы и тщательно охраняемые семейные секреты, связано и с непережитыми последствиями войн, репрессий и других драматичных ситуаций в обществе^[4]. Обстоятельства жизни семьи в современных мегаполисах также способствуют нарастанию ее разобщенности: большие, густонаселенные города предлагают множество возможностей для удовлетворения самых разных потребностей вне пределов семьи.

Одной из наиболее известных и широко применяемых структурных моделей, описывающих две базовые характеристики семейной организации, является циркулярная модель Д. X. Олсона. Циркулярная модель функционирования семьи и опросник FACES-3 (Family Adaptability & Cohesion Evaluation Scales; Д. X. Олсон, Дж. Портнер, И. Лави), разработанный на ее основе, представляют собой пространство, заданное двумя осями — сплоченностью и гибкостью, определяющими тип семейной структуры^[5].

Как было сказано выше, семейная гибкость, или адаптация, отражает способность системы к изменению. Для эффективного функционирования семья нуждается в оптимальном сочетании изменений со способностью сохранять свои характеристики стабильными. На шкале адаптации в циркулярной модели условно обозначены четыре типа структуры семьи.

• 1. Ригидный (rigid): очень низкая гибкость, семья стремится к сохранению существующей структуры, роли строго распределены, а правила взаимодействия остаются неизменными; жесткая иерархизированность. Все это ведет к высокой предсказуемости и ригидности поведения членов семьи.
• 2. Структурированный (structured): в семейной системе существует некоторая степень пластичности, роли и внутрисемейные правила стабильны, однако существует возможность их обсуждения.
• 3. Гибкий (flexible): характерны открытые переговоры, способность при необходимости менять семейные роли и правила. Например, они могут корректироваться в соответствии с изменением возраста или появлением новых членов семьи. Иногда такой семье может не хватать руководства, основанного на ответственности определенного члена семьи за изменения, однако это не приводит к потере стабильности системы.
• 4. Хаотичный (chaotic): чрезмерная гибкость, структура семьи неопределенна, слишком изменчива, решения импульсивны и непродуманны, роли неясны и часто переходят от одного члена семьи к другому, что приводит к непредсказуемости семейных событий.

Сплоченность (близость) понимается как степень эмоциональной связи между членами семьи, при максимальной выраженности которой они эмоционально взаимозависимы, а при минимальной — дистанцированы друг от друга. Критерием степени связи является интенсивность переживаний членами семьи характера своих взаимоотношений, а не их модальность (например, любовь, ненависть, обида и др.). При высоком уровне семейной сплоченности отношения между членами семьи могут характеризоваться эмоциями любой модальности. Например, семья, в которой не практикуется бурное выражение любви и симпатии друг к другу, однако принято все делать вместе, а прогулки ребенка с друзьями или отлучки кого-либо, но работе переживаются с тревогой и напряжением, — может быть отнесена к сплоченной.

Чем выше сплоченность, тем больше центростремительных тенденций: меньше индивидуальных различий, и они вызывают больше тревоги, семейные ценности важнее личных, внутренние границы слабо дифференцированы. Чем выше разобщенность, тем сильнее центробежные тенденции: много индивидуальных различий, несильная эмоциональная привязанность, трудно оказывать и получать поддержку внутри семьи. Полюса данной шкалы (близость — раздельность) отражают два фундаментальных человеческих страха — страх одиночества и страх быть поглощенным другими. В циркулярной модели выделено четыре уровня сплоченности.

• 1. Запутанный {enmeshed): уровень сплоченности высок, степень дифференцированности друг от друга низкая. В семье наблюдается крайность в требовании близости и лояльности, члены семьи не могут действовать независимо друг от друга, имеют мало личного пространства и характеризуются чрезмерной взаимной эмоциональной вовлеченностью. Интересы сфокусированы внутри семьи или ее отдельной подсистемы. Реакция на эмоциональное отдаление в таких семьях напоминает реакцию ребенка на потерю объекта привязанности: ощущения пустоты, одиночества, тревоги, потери собственного Я.
• 2. Связанный {connected): эмоциональная близость членов семьи, лояльность во взаимоотношениях, не достигающая уровня запутанности. Члены семьи часто проводят время вместе, и оно более важно для них, чем время, посвященное друзьям и личным интересам. Тип взаимодействия, при котором между членами семьи устанавливаются тесные, эмоционально насыщенные связи и в то же время сохраняется уважение к индивидуальным границам, М. Уорден называет «интимностью»^[6].
• 3. Разделенный {separated): некоторая эмоциональная дистанцированное^. Несмотря на то что для членов семьи более важно время, проводимое отдельно, они способны объединяться для обсуждения проблем, оказывать поддержку друг другу и принимать совместные решения.
• 4. Разобщенный {disengaged): низкая степень сплоченности, отношения отчуждения. В таких структурах люди эмоционально разделены, демонстрируют несогласованное поведение, часто проводят время раздельно, имеют разные интересы и разных друзей, им трудно оказывать поддержку друг другу и совместно решать жизненные проблемы.

Посредством комбинирования четырех уровней сплоченности и четырех уровней адаптации можно описать 16 типов семейных структур, четыре из которых являются сбалансированными по обоим параметрам (находятся в центре модели и на рис. 3.7 обозначены цифрой I), четыре — экстремальными, или несбалансированными по обоим параметрам (находятся в углах модели, на рис. 3.7 обозначены цифрой III), восемь типов являются среднесбалансированными, так как один из параметров относится к крайним, а другой — к средним уровням (рис. 3.7, цифра II).

Основываясь на циркулярной модели, Д. Олсон выдвинул следующие гипотезы о связи характеристик структуры семьи с ее функциональностью и индивидуальными особенностями входящих в нее людей.

1. Семьи сбалансированных типов в целом функционируют более адаптивно, успешнее проходя через стадии жизненного цикла, чем несбалансированные типы.

Рис. 3.7. Циркулярная модель семьи (но Д. X. Олсону):

I — сбалансированные по двум базовым характеристикам (сплоченность и гибкость) типы семейных структур; II — несбалансированные типы;

III — экстремальные типы.

• 2. Такие коммуникативные навыки, как эмпатия, умение слушать, способность к самораскрытию и ведению переговоров, помогают поддерживать равновесие по двум выделенным измерениям, дают возможность семьям быть более адаптивными. И наоборот, крайние тины структур отличаются обедненной или нарушенной коммуникацией (запрет на выражение чувств и обсуждение правил общения, множество скрытых правил и противоречий в них), что увеличивает вероятность их застревания в крайних позициях.
• 3. В ситуации стресса или изменения задач жизненного цикла семьи модифицируют близость и гибкость. Так, сплоченность высока у молодых пар и после ухода детей из семьи, снижается в семьях с подростками. Ригидность выше на начальных стадиях развития семьи, потом увеличивается гибкость, доходя до хаотичности в периоды кризисов.

В исследованиях, проведенных на основе циркулярной модели, показано, что типы семейной структуры обнаруживают связь с определенными особенностями личности. В частности, экстремальные типы семьи создают условия для тех или иных личностных нарушений. Так, в разобщенно-хаотичной структуре, в которой мало стабильности, предсказуемости и эмоциональных контактов, затруднены отношения привязанности. Химические и компьютерные аддикции связаны с разобщенно-ригидной структурой, для которой характерны жесткий контроль и невнимание к индивидуальным потребностям и состояниям. Хаотично-запутанная семейная структура с перегруженностью эмоциональными, непоследовательными посланиями, путаницей ролей и правил сопутствует шизотимии (шизоидному расстройству личности). Ригидно-запуганная структура, характеризующаяся множеством эмоциональных связей и ролевой жесткостью, обнаруживается в «алкогольных» семьях.

К настоящему времени проведено множество отечественных исследований, основанных на результатах диагностики с помощью FACES-3. Описаны семьи подростков с героиновой зависимостью (Городнова, 2000; Ваисов, 2001), показана связь структурно-функциональных характеристик семьи с удовлетворенностью браком (Спирева, Лидере, 2001), вероятностью развития депрессии у подростков (Станкевич, Ким, Тен, 2000), специфика семей, воспитывающих интеллектуально одаренных подростков (Якимова, 2008), и многие другие. Общие выводы, полученные в этих исследованиях, подтверждают гипотезы Д. Олсона и заключаются в том, что среди семей, члены которых имеют те или иные нарушения, значительно чаще встречаются несбалансированные типы структур, а в сбалансированных семьях, особенно, но шкале сплоченности, эмоциональные и поведенческие нарушения встречаются реже.

Наряду с очевидными преимуществами циркулярная модель Д. Олсона имеет ряд недостатков, на которые, в частности, обратил внимание А. В. Черников (2005):

• — модель удобна для описания диады или усредненных характеристик целой семьи, однако она представляется упрощенной, когда возникает необходимость в более детальном рассмотрении коалиционной структуры семьи, имеющей подсистемы с зачастую противоположными параметрами (например, запутанную диаду мать — ребенок и разобщенную подсистему супругов);
• — семья представляет собой маневрирующую систему, которая за относительно короткий промежуток времени может колебаться между несколькими состояниями, имеющими структурные различия в близости и иерархии (например, состояния мира и войны в семье, обострение эмоциональных или поведенческих проблем у ребенка и относительное затишье, фазы запоя и трезвости у мужа-алкоголика и т. п.).

Ряд авторов, например, X. Грин (Н. Green), Р. Вернер (R. Verner), предлагают усложнить понятие сплоченности. С их точки зрения, оно нуждается в уточнении и дополнительной дифференциации по двум независимым друг от друга характеристикам: близость — забота и интрузивность. Характеристика «близость — забота» связана с вниманием членов семьи друг к другу, взаимной заботой, стремлением проводить время вместе. Высокая интрузивность выражается в проявлении чувства собственности и ревности, контроле друг друга, индивидуальные различия при этом рассматриваются как угроза семейным отношениям. Сочетание критериев «близость — забота» и «интрузивность» позволяет описать четыре семейные структуры: высокая близость — низкая интрузивность, низкая близость — низкая интрузивность, высокая близость — высокая интрузивность и низкая близость — низкая интрузивность^[7].

Анализируя структуру семьи, нельзя не заметить, что внутренние границы могут проходить не только между описанными выше подсистемами — супружеской, родительской, детской и индивидуальной. С. Минухин обратил внимание на то, что в структуре функциональных семей преобладают подсистемы (альянсы) и горизонтальные связи (между представителями одного поколения). Вертикальные (межпоколенные) связи усиливаются в них как временные и ситуативные. Для дисфункциональных семей характерно обратное: в них более приоритетными и устойчивыми становятся структуры, основанные на вертикальных связях и образованные на их основе коалиции. Одним из механизмов формирования коалиций является описанный М. Боуэном механизм триангуляции (см. подпараграф 2.3.2).

В коалиции объединяются против кого-то или чего-то — следовательно, они разъединяют семью, затрудняют ее функционирование. Образование внутрисемейных коалиций обычно связано с конфликтами по поводу того, удовлетворение каких потребностей и каким способом допустимо, какой семья должна быть, какова в ней роль каждого члена и т. п. Наличие устойчивых коалиций в семье расценивается как один из признаков ее дисфункциональное™. Например, как видно из приведенных ниже вариантов межпоколенных коалиций (рис. 3.8), общим для них является обесценивание участия и авторитета одного или нескольких членов семьи^[5].

Рис. 3.8. Примеры внутрисемейных коалиций:

уровни кружков и квадратов — поколения семьи.

• 1. Коалиция одного из родителей с ребенком против другого, как правило, дистанцированного родителя. Например, мать и сын идут к психологу, но отцу о факте и причинах этого визита не сообщают, ссылаясь на его занятость, безразличие или отстраненность: «У него и без нас много проблем», «Ему все равно», «Он не в курсе происходящего». В такой ситуации отец, не состоящий в коалиции, теряет свой статус и авторитет в глазах ребенка (см. рис. 3.8).
• 2. Коалиция одного из родителей с ребенком против другого родителя, состоящего в коалиции с другим ребенком. В этой ситуации каждый из родителей оправдывает поведение «своего» ребенка и осуждает поведение другого (см. рис. 3.8).
• 3. Коалиция родителя с одним из детей («любимчиком»), вызывающая зависть и ревность у других.
• 4. Коалиция прародителя с ребенком против родителя. В ситуации, когда представители трех поколений живут вместе, бабушка (дедушка) нередко образует коалицию с ребенком, направленную против воспитательных воздействий одного или обоих родителей (см. рис. 3.8).

Пример 2.

Каждый раз, когда 14-летний подросток не приходил домой ночевать, он оправдывал это тем, что оставался у бабушки, которой якобы требовалась его помощь. Родители были против ночевок сына вне дома, но данный повод считался вполне уважительным для них. Однако подросток проводил время совсем не у бабушки, которая знала об этом, но покрывала его отлучки, так как считала, что родители чересчур перегружают ребенка учебой. Болес того, его школьные неуспехи она также поддерживала, объясняя родителям, что внук был слишком занят уходом за ней^[9].

• 5. Коалиция одного из супругов со своими родителями против другого (см. рис. 3.8).
• 6. Коалиция женщин семьи против мужчин («От мужчин одни неприятности», «Давай, сынок, как настоящие мужики, сбежим от них на рыбалку»).

• [1] Хамитова И. Ю. Диагностика семьи. Инструкция по применению // Журнал практической психологии и психоанализа. 2004. № 4. URL: http://psyjournal.ru/j3p/pap.php?id=20 040 406 (дата обращения: 16.06.2016).
• [2] Шалев М. Фонтанелла. М.: Текст, 2009.
• [3] Варга Л. Я. Системная семейная психотерапия: краткий лекционный курс.
• [4] Бейкер К., Гиппенрейтер Ю. Б. Влияние сталинских репрессий конца 30-х годов на жизньсемей в трех поколениях // Вопросы психологии. 1995. № 2. С. 66—83; Солоед К. В. Психологическая травма в семьях, пострадавших от сталинских репрессий // Консультативнаяпсихология и психотерапия. 2006. № 4. С. 76—85.
• [5] Черников А. В. Системная семейная терапия. Интегративная модель диагностики.
• [6] Уорден М. Основы семейной психотерапии: учеб, пособие. СПб.: Прайм-Еврозиак, 2005.
• [7] Уорден М. Основы семейной психотерапии: учеб, пособие. С. 42—43.
• [8] Черников А. В. Системная семейная терапия. Интегративная модель диагностики.
• [9] Хамитова И. 10. Диагностика семьи. Инструкция, но применению // Журнал практической психологии и психоанализа. 2004. № 4. URL: http://psyjournal.ru/j3p/pap.php?id=20 040 406 (дата обращения: 16.06.2016).