Психологический позитивизм (Л. И. Петражицкий)

Прежде всего, необходимо учитывать, что эта теория вовсе не связана с очевидным фактом связи права, правового регулирования с человеческой психикой, с утверждением того, что право мотивирует человека и тем самым определяет его поведение. Этот трюизм признается практически любой правовой теорией, включая юснатурализм или этатизм. Это признается и сторонниками психологического позитивизма, но специфика этой школы в том, что она объявляет право исключительным психическим явлением. Все остальное, что мы включаем в понятие права (нормы, отношения, властное принуждение), непосредственно правом не является; это лишь нормативные факты, вызывающие специфическую реакцию в психике людей. Право — это то, что воспринимается людьми как таковое. Впоследствии, в XX веке, из этого воззрения возникнет школа правового реализма. Иными словами, право — это психическое переживание. Отсюда задача правоведение состоит в том, чтобы изучить, почему и как люди воспринимают те или иные факты как право.

Так же как и этатистское направление, психологический позитивизм возник в Германии во второй половине XIX века. Но если этатистский позитивизм в России в научном плане не представлял собой ничего примечательного, своеобразного по сравнению с западноевропейскими теориями, из которых он и развился, то применительно к психологическому позитивизму сложилась противоположная ситуация. Заслуга детального формулирования научных основ и разработки методологии этого направления принадлежит именно русско-польскому ученому, профессору Петербургского университета Льву Иосифовичу Петражицкому (1867−1931 гг.).

Основная идея психологической концепции Петражицкого, изложенная им в ключевом произведении «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» (1909 г.), заключается в том, что право не следует искать «где-то в пространстве между или над людьми» (в государстве, нормах, отношениях); право — в самих людях, в их психике. Отказ от исследования идеалов, отношений и норм, которые изменчивы и не имеют постоянного содержания, позволяет поставить правоведение на твердую научную почву — на фундамент эмпирической психологии с ее научно обоснованными методами: самонаблюдения и наблюдения за поведением и эмоциями других.

Главным в праве мыслитель считал эмоциональное переживание — внутренний голос, который говорит человеку, как поступать в том или ином случае. Этот внутренний голос не представляет собой какой-либо реалии, независимой от человеческого сознания, это часть нашей психологической жизни. Основной факт этой жизни состоит в том, что в определенных ситуациях мы чувствуем себя связанными обязательством перед другими лицами поступать так, а не иначе. И, с другой стороны, лица, с которыми мы находимся в правовой связи, воспринимают как свое право возможность требовать от нас такого поведения. То же самое имеет место и в обратном порядке — если мы чувствуем себя вправе требовать от других определенного поведения, а они чувствуют себя обязанными выполнить наши требования, то тогда между нами правовое отношение. В этой двусторонней предоставительно-обязывающей связи и заключается основа права. Если мы переносим эту связь из нашей психической жизни, из фактических эмоциональных переживаний во внешнюю сферу и говорим, что поступаем так, а не иначе, поскольку так велит долг, закон, государство или общество, то, по мнению Петражицкого, мы впадаем в иллюзию, выдумываем себе псевдореалии, который он называл «фантазмами».

Единственным источником права поэтому являются эмоции, которые служат главным стимулом для выбора человеком той или иной модели поведения. По виду эмоций ученый проводит различие между нормами права и морали. Как мы видели, правовые эмоции характеризуются двусторонней связью — одно лицо чувствует себя вправе требовать некоего поведения от другого лица (императивная эмоция), а это лицо чувствует себя обязанным подчиняться этому требованию (атрибутивная эмоция). Пример — извозчик, с которым кто-то договаривается о перевозке — в этом случае оба испытывают совпадающие эмоции, и отсюда рождается императивно-атрибутивная психологическая связь между двумя лицами, которая для Петражицкого и является правом. А моральные эмоции, наоборот, всегда односторонни: человек добровольно, автономно подчиняется своему моральному долгу, но другое лицо не вправе от него требовать морального поведения. В качестве примера Петражицкого приводил милостыню — нравственно развитый человек может чувствовать себя обязанным дать подаяние, но просящий милостыню бедняк не вправе требовать того, чтобы ему это подаяние подали. Такое требование не имело бы ответного переживания обязанности со стороны подающего и не образовало бы двусторонней эмоции, которая только и достойна носить название права.

По убеждению Петражицкого, право не предполагает необходимости существования ни каких-либо организованных мер принуждения (принудительного аппарата государства и т. п.), ни наличия писаного права (закона). Государство — это всего лишь группа лиц, которым мы приписываем право заботиться об общем благе, и поэтому чувствуем себя обязанными подчиняться их велениям. А законы суть лишь нормативные факты, которые дают нам знание о том, что государство считает правом.

Психологический позитивизм Петражицкого имеет как сильные, так и слабые места. Эта теория прекрасно объясняет основной парадокс правовой жизни — почему, не зная точного содержания правовых норм, текстов государственных законов, люди поступают согласно этим нормам. И почему в определенных случаях люди считают своей обязанностью поступать даже вопреки существующим законам (к примеру, участие в дуэли, либо то, что Петражицкий называл воровским правом — понятия и законы, по которым строят свое общение члены бандитских группировок). Также в качестве важного достижения данной теории можно отметить детальное описание механизма и мотивов конструирования фактического правового отношения.

Но недостатком психологической теории права является, прежде всего, слишком широкое понимание права. Здесь под правом понимается практически все, что приводит к возникновению императивноатрибутивной эмоциональной связи. С этой точки зрения, дружба или любовь также являются правовыми переживаниями, если оба участвующих в этих отношениях лица переживают двусторонние эмоции. Даже простое участие в детской игре, где детям нужно соблюдать некие правила, приводит, по мнению Петражицкого, к правовой связи. В этом смысле мыслитель говорил о существовании любовного, детского права. Также ученый в своей теории не предлагал точного критерия для разграничения истинных и ложных переживаний — так, если психически больной человек чувствует себя связанным договором с дьяволом и поступает так, как если бы такой договор существовал, то для Петражицкого это является правовым поведением.

Эти недостатки, прежде всего, связаны с индивидуалистическим подходом к праву. Для Петражицкого право — это всегда индивидуальное переживание, которое основано на психических эмоциях отдельного лица. Но как тогда объяснить факт согласованности правового поведения? То, что у разных людей в одинаковых ситуациях возникают одинаковые эмоции, и что они совпадают? К примеру, купля-продажа, дарение и иные юридические правила, которые настолько унифицированы, что трудно поверить в то, что их осуществление зависит от индивидуальных психических переживаний.

В этом отношении Петражицкий в духе дарвиновской теории естественного отбора говорит о так называемом естественном отборе правовых норм, из которых сохраняются и развиваются только наиболее адекватные и необходимые для социальной жизни. Со временем эти нормы начинают ассоциироваться в психических переживаниях отдельных людей с предписаниями внешнего авторитета (божества, государства, общества). Так возникают явления, которые мыслитель называл «нормативными фактами», то есть некие явления, с которыми люди интуитивно связывают действительность правовых норм. В этом аспекте Петражицкий говорил о существовании интуитивного права, как естественной координации правовых эмоций, которая предшествует возникновению права позитивного — права государства, церкви и иных социальных союзов.

Здесь необходимо особенно подчеркнуть, что эти и другие нормативные факты отнюдь не совпадают с правовыми нормами — последние всегда сводятся к индивидуальным психическим переживаниям. Такое видение процесса образования права приводит Петражицкого к выводу о том, что право подвержено постоянным изменениям, что оно не имеет какого-то фиксированного содержания и всегда адаптируется к конкретным фактическим ситуациям. Это — то право, которым люди фактически пользуются в жизни, и которое оказывается гораздо шире законодательного права (права государственного). В то же самое время, право может осуществлять обратное влияние на людей — когда одни черты характера вытесняются из психики людей путем введения правовых запретов (кровная месть, к примеру) и, наоборот, через правовые предписания поощряются другие, социально приемлемые черты характера (законопослушность, мирное разрешение конфликтов). Это право Петражицкий называет социально-служебным, то есть направленным на поддержание порядка в обществе. Мыслитель полагал, что такое право существует параллельно с правом индивидуальным, которое касается только межличностных отношений между отдельными субъектами.

Из сказанного вытекает, что для Петражицкого государственное (государственно установленное) право не исчерпывает собой всю сферу права. Действительно, государство в определенный исторический период монополизирует принуждение и создает свое принудительное (или как его называл мыслитель, «официальное») право. Это официальное право оказывается по объему гораздо уже права интуитивного; также в обществе, наряду с официальным правом, существует множество других правовых порядков, сила воздействия которых на человеческое поведение порой бывает сильнее, чем угроза государственного принуждения. Петражицкий признавал, что «существует столько интуитивных прав, сколько существует индивидов». Вместе с тем, то или иное интуитивное право нельзя возводить в статус закона, официального права, обязательного для всех. В этом отношении ученый говорил о необходимости научной разработки позитивного права, о создании с этой целью новой научной дисциплины — политики права, которая призвана соединить научные знания с распространенными в обществе представлениями о правовом идеале.

Вокруг Петражицкого образовался довольно широкий круг ученых, которые поддерживали полностью или частично его теорию. Здесь можно выделить два основных направления — социологоправовое (Гурвич, Тимашев, Сорокин и др.) и марксистское (Рейснер, Магазинер и др.). Оба направления, хотя и расходились между собой по большинству вопросов, тем не менее, сходились в одном — в необходимости отказа от правового индивидуализма, на котором строилась психологическая концепция Петражицкого, в необходимости дополнения психологического анализа права исследованием других аспектов общественной жизни. К изучению этих концепций мы вернемся позже.