Душевный приступ, недееспособность и процесс исцеления

Есть древняя традиция связывать депрессию с повреждением или утратой души. Под душой я имею в виду просвещающий дух или жизнетворную силу, которая порождает те стабилизирующие, интегрирующие силы, которые помогают человеку стать целостным и по-настоящему человечным. Такой человек может находить смысл в жизни и быть оптимистичным, чувствительным, восприимчивым, эмпатийным, творческим. Если душа подвергается атаке или человек чувствует разрыв связи с той силой, которая поддерживает жизнь, он ощущает себя мертвым и зачастую так погружается в депрессию, что хочет покончить с собой. Жертва «душевного приступа» становится недееспособной или «не способной» функционировать.

Этимологический корень слова «исцеление» — haelen, что означает сделать или стать целостным. Следовательно, исцеление — это процесс, направленный к целостности, который кульминирует в интегрированности и наличии смысла и цели жизни. Шаманы, основываясь на исцелении собственной глубокой депрессии, связанной с утратой души, могли помогать индивидам с похожими нарушениями исцелиться. По сути, предшественниками современных специалистов в области психического здоровья были шаманы или «врачеватели душ». Архетип «раненого целителя» близок и дорог сердцам многих юнгианцев. Следовательно, решающей значимостью обладает ясная, ориентированная на жизнь философия, которая включает в себя нахождение смысла в своей собственной жизни и помощь другим в этом деле.

Платон говорил, что одно из тех мест, где обитает душа, — это сердце, и поэтому он проводил прямую связь между сердцем и душой. Таким образом, у популярной песни «Heart and Soul» есть архетипическая основа. Сердце и душа представляют собой жизненную суть тела и психики, которую слишком долго искусственным образом разделяли. Вред сердцу и душе человек часто наносит сам; это активируется негативными материнским и отцовским комплексами и последующим принятием вредоносных ядов, таких как никотин и алкоголь. Сердечные и душевные приступы поэтому ассоциируются с возможностью утраты сердца и души — со смертью.

Нам необходим термин «душевный приступ» в каждодневном дискурсе, подобно имеющемуся у нас термину «сердечный приступ». Почему? В первую очередь потому, что он помог бы преодолеть стигму, связанную с депрессией и суицидом. Стало быть, программы лечения и предотвращения стали бы больше приниматься. Население Америки, похоже, охотно принимает слово «душа», что можно видеть по книгам Томаса Мура (1992, 1994), ставшим бестселлерами. Думаю, что люди смогут понять смысл и значимость «душевных приступов».

Параллельно нашему терапевтическому подходу к жертвам сердечных приступов и отделениям для помощи больным сердечными заболеваниями должны существовать отделения психической помощи, в которых предоставлялась бы неотложная интенсивная помощь пациентам с душевными приступами, в первую очередь забота об их душе. Принятие термина «душевный приступ» может направить больше ресурсов на эффективное лечение, реабилитацию и предотвращение глубоких депрессивных и суицидальных состояний. Люди, переживающие душевный приступ, столь же недееспособны, как и те, у кого наблюдается сердечный приступ. В обоих случаях произошла смерть и утрата. У жертвы сердечного приступа произошла смерть кардиальной ткани, и для исцеления и регенерации требуется время. После острой фазы необходим осторожный период с дальнейшим лечением и наблюдением вне госпиталя для предотвращения сердечных приступов в будущем. У людей, страдающих от душевного приступа, присутствует психическая рана и символическая смерть — эгоцид. Эгоцид (в противоположность суициду) позволяет исчезнуть ложной самости (символическая смерть) и начаться новой жизни на основе истинной самости. Как сердечному приступу может предшествовать стрессовое событие (например, утрата работы), так и душевному приступу может предшествовать утрата, например развод. Эгоцид позволяет свершиться (иногда — необходимой) смерти части идентичности человека, но сам человек остается жить. Как и при любом кризисе, есть опасность — в данном случае суицид, — но есть и возможность самоактуализации.

Как может финансироваться лечение субострой и хронической фаз лечения? Помимо медицинской страховки для помощи людям во время процессов регенерации и длительного исцеления часто доступна страховка по недееспособности. Как уже отмечалось, процесс лечения включает в себя четыре фактора: биологический, психологический, социальный и экзистенциальный/духовный. Мы всегда должны обращаться ко всем этим факторам. Для жертв душевного приступа процесс исцеления может включать в себя антидепрессанты, психотерапию, обучение новой профессии или групповую терапию, а также помощь в воссоединении с душой и восстановление смысла и цели жизни. Нам следует быть сторонниками не просто минимума, не только «излечения» и «выживания». Хотя выживание и лечение чрезвычайно важны, в первую очередь необходимо заботиться о душе и процессах исцеления.

Если будет достигнуто исцеление, это будет означать возрождение и жизнь без причинения вреда сердцу и душе. Переживание угрожающего жизни душевного приступа позволяет трансформировать депрессию, покончить с озабоченностью, которая угрожала оборвать жизнь человека, и впустить дух в прежнюю пустоту суицидальной меланхолии. Ключевым аспектом этого исцеления является трансформация деструктивной энергии в творчество и конструктивные действия. Арттерапия и то, что Юнг обозначил как «активное воображение», — это основные лекарства для души.