Закон взаимной помощи

Согласно наблюдениям П. А. Кропоткина, которые проводились им в Сибири, не подтверждается положение дарвинистов о том, что борьба за жизнь является главным фактором эволюции. Распространение принципа борьбы за существование на человеческое общество тем более несправедливо, ибо, по его мнению, есть многочисленные факты развития форм человеческого общества, которые связаны с совершенно противоположным принципом — законом взаимной помощи.

Он, в частности, проявляется в симпатиях, любви, самопожертвовании, что свидетельствует о взаимной зависимости людей, которая способна реализовываться в конкретных формах человеческой солидарности. Примером тому являются формы взаимной поддержки людей, существовавшие в деревенских общинах, гильдиях, средневековых вольных городах, а также в религиозных объединениях — христианских и буддийских общинах.

Как считает П. А. Кропоткин, «исторической трагедией» стало разрушение этих человеческих общностей, замена их государственной формой организации общественной жизни. Соответственно функции народоправства взяла на себя бюрократия. Однако, полагает социолог, никто не доказал исключительность и универсальность функций государства. Действие закона взаимной помощи может привести к новым безгосударственным формам жизнедеятельности людей, основанным на самоуправлении народа.

Этический прогресс человечества также основывается на законе взаимной помощи. «Мы можем теперь представить историю человечества, — писал П. А. Кропоткин, — с точки зрения развития этического элемента, как развитие присущей человеку потребности организовать свою жизнь на началах взаимной поддержки… этическое мерило теперь выше, чем оно было раньше. А по мере того как средства удовлетворения потребностей всех жителей увеличиваются в образовательных обществах и таким образом расчищается путь для более высокого понятия о справедливости по отношению ко всем, этические требования необходимо становятся все более и более утонченными»^[1].

П. А. Кропоткин делает вывод: закон взаимной помощи, хотя и не исключает «отступательные движения, совершавшиеся по временам у разных народов», тем не менее играет огромную роль как фактор прогресса человеческих обществ.

Из книги: П. А. Кропоткин. Взаимная помощь как фактор эволюции^[2]

Число и важность различных учреждений Взаимной Помощи, которые развились в человечестве благодаря созидательному гению диких и полудиких масс в течение самого раннего периода родового быта и еще более того впоследствии — в течение следующего периода деревенской общины, а также громадное влияние, которое эти ранние учреждения оказали на дальнейшее развитие человечества, вплоть до настоящего времени, побудили меня распространить область моих изысканий и па более поздние исторические времена; в особенности, я остановился на наиболее интересном периоде — периоде средневековых свободных городов-республик, повсеместность и влияние которых на современную нашу цивилизацию до сих пор еще недостаточно оценены. Наконец, я попытался также указать вкратце на громадную важность, которую привычки взаимной поддержки, унаследованные человечеством за чрезвычайно долгий период его развития, играют даже теперь, в нашем современном обществе, хотя о нем думают и говорят, что оно покоится на принципе: «Каждый для себя, и Государство для всех», — принцип, которому человеческие общества никогда не следовали вполне и который никогда не будет приведен в осуществление…

Переходя затем к человеку, мы нашли его живущим родами и племенами уже на самой заре каменного века; мы видели обширный ряд общественных учреждений и привычек, развившихся уже на низшей ступени развития дикарей, в пределах рода. И мы нашли, что древнейшие родовые обычаи и навыки дали человечеству, в зародыше, все те институции, которые позднее послужили главнейшими импульсами дальнейшего прогресса. Из родового быта дикарей выросла варварская деревенская община; и новый, еще более обширный круг общительных обычаев, навыков и институций, часть которых дожила и до нашего времени, развился под сеныо принципов общего владения данной землей и защиты ее общими силами, и под защитой судебных прав деревенского мирского схода и федерации деревень, принадлежавших, или предполагавших, что они принадлежат, к одному общему племени. И когда новые потребности побудили людей сделать новый шаг в их развитии, они образовали народоправства вольных городов, которые представляли двойную сеть: земельных единиц (деревенских общин) и гильдий, возникших из общих занятий данным искусством или ремеслом и для взаимной защиты и поддержки…

Хотя образование государств по образцу императорского Рима насильственно уничтожило все средневековые учреждения для взаимной поддержки, эта новая форма цивилизации не могла, однако, долго продержаться в таком виде, не уступив гой же живой потребности людей в прямом объединении для целей взаимной поддержки. Государство, опирающееся на мало связанные между собой агрегаты единичных личностей и взявшее на себя задачу быть их единственным объединяющим началом, не ответило своей цели. В конце концов стремление людей ко взаимной помощи разрушило железные законы государства; оно проявилось снова и утвердилось в бесконечном разнообразии всевозможных сообществ, которые и стремятся теперь охватить все проявления жизни, овладеть всем, что потребно для человеческой жизни и для заполнения трат, обусловленных жизнью.

Вероятно, нам заметят, что взаимная помощь, хотя она и представляет собой один из факторов эволюции, все-таки является только одним из различных видов отношений людей между собой; что, наряду с этим течением, как бы оно ни было могущественно, существует и всегда существовало другое течение — самоутверждение индивидуума, проявляющееся не только в его усилиях достигнуть личного или кастового превосходства в экономическом, политическом или духовном отношении, но также и в его более важной, хотя и менее заметной функции — разрывания тех уз, всегда стремящихся к окристаллизованию, окаменению, которые род, деревенская община, город или государство налагают на личность.

Другими словами, в человеческом обществе имеется также самоутверждение индивидуума, рассматриваемое как элемент прогресса.

Очевидно, что никакой обзор эволюции не может претендовать на полноту, если в нем не будут рассмотрены оба эти господствующие течения. Но дело в том, что самоутверждение индивидуума или групп индивидуумов, их борьба за превосходство и проистекавшие из нее столкновения были уже с незапамятных времен разбираемы, описываемы и прославляемы. Действительно, вплоть до настоящего времени одно это течение и пользовалось вниманием эпических поэтов, историков, летописцев и социологов. История, как ее до сих пор писали, почти всецело является описанием тех путей и средств, при помощи которых церковная власть, военная власть, политическое единодержавие, а позднее богатые классы устанавливали и удержив&яи свое правление. Борьба между этими силами и составляет в действительности сущность истории. Мы можем поэтому считать, что значение индивидуального фактора в истории человечества вполне известно, хотя и в этой области остается еще немало поработать в только что указанном направлении. Между тем фактор взаимной помощи до сих пор оставался совершенно забытым; писатели настоящего и прошлых поколений просто отрицали его или подсмеивались над ним. Вследствие этого необходимо было, прежде всего, установить ту огромную роль, которую этот фактор играет в эволюции как животного мира, так и человеческих обществ. Лишь после того, как это значение будет вполне признано, возможно будет начать сравнение обоих факторов: общественного и индивидуального.

Произвести более или менее статистическим методом хотя бы грубую оценку их относительного значения, очевидно, невозможно. Одна какая-нибудь война — как все мы знаем — может непосредственно или своими последствиями принести больше зла, чем сотни лет беспрепятственного воздействия взаимной помощи могут произвести добра. Но когда мы видим, что в животном мире прогрессивное развитие и взаимная помощь идут рука об руку, а внутренняя борьба в пределах вида, напротив того, сопровождается ретрогрессивным развитием; когда мы замечаем, что у человека даже успех в борьбе и в войне пропорционален развитию взаимной помощи в каждой из двух борющихся сторон, будут ли то нации, города, племена или только партии, и что в процессе эволюции сама война (поскольку она может содействовать в этом направлении) подчиняется конечным целям прогресса взаимной помощи в пределах нации, города или племени, — сделавши эти наблюдения, мы уже получаем представление о преобладающем влиянии фактора взаимной помощи как элемента прогресса.

Но мы видим также, что практика взаимной помощи и ее последовательное развитие создали сами условия общественной жизни, благодаря которым человек смог развить свои ремесла и искусства, свою науку и свой разум; и мы видим, что периоды, когда институции, имевшие целью взаимную помощь, достигали своего высшего развития, были также периодами величайшего прогресса в области искусств, промышленности и науки. Действительно, изучение внутренней жизни средневековых городов и городов Древней Греции обнаруживает тот факт, что сочетание взаимной помощи, как она практиковалась в пределах гильдии, общины или греческого рода, — при широкой инициативе, предоставленной индивидууму и группе в силу применения федеративного начала, — дало человечеству два величайших периода его истории — период городов Древней Греции и период средневековых городов, тогда как разрушение институций взаимной помощи, совершавшееся в течение последовавших затем государственных периодов истории, соответствует в обоих случаях периодам быстрого упадка.

Что же касается до внезапного промышленного прогресса, который совершился в XIX в. и который обыкновенно приписывается торжеству принципов индивидуализма и конкуренции, этот прогресс, вне всякого сомнения, имеет несомненно более глубокое происхождение…

Приписывать промышленный прогресс XIX в. войне каждого против всех — значит, рассуждать подобно тому, кто, ие зная истинных причин дождя, приписывает его жертве, принесенной человеком глиняному идолу. Для промышленного прогресса, как и для всякого иного завоевания в области природы, взаимная помощь и тесные сношения несомненно являются и являлись более выгодными, чем взаимная борьба.

Великое значение начала взаимной помощи выясняется, однако, в особенности в области этики, или учения о нравственности. Что взаимная помощь лежит в основе всех наших этических понятий, достаточно очевидно. По каких бы мнений мы ни держались относительно первоначального происхождения чувства или инстинкта взаимной помощи — будем ли мы приписывать его биологическим или сверхъестественным причинам, — мы должны признать, что обнаружить его существование возможно уже на низших ступенях животного мира, а от этих стадий мы можем проследить непрерывную его эволюцию через все классы животного мира и, несмотря на значительное количество противодействующих ему влияний, через все ступени человеческого развития, вплоть до настоящего времени. Даже новые религии, рождающиеся от времени до времени — всегда в эпохи, когда принцип взаимопомощи приходил в упадок, в теократиях и деспотических государствах Востока или при падении Римской империи, — даже новые религии всегда являлись только подтверждением того же самого начала. Они находили своих первых последователей среди смиренных, низших, попираемых слоев общества, где принцип взаимной помощи является необходимым основанием всей повседневной жизни; и новые формы единения, которые были введены в древнейших буддийских и христианских общинах, в общинах моравских братьев и т. д., приняли характер возврата к лучшим видам взаимной помощи, практиковавшимся в древнем родовом периоде.

Каждый раз, однако, когда делалась попытка возвратиться к этому старому принципу, его основная идея расширялась. От рода она распространилась на племя, от федерации племен она расширилась до нации, и наконец, по крайней мере в идеале, до всего человечества. В то же самое время она постепенно принимала все более возвышенный характер. В первоначальном христианстве, в произведениях некоторых мусульманских вероучителей, в ранних движениях реформационного периода и в особенности в этических и философских движениях XVIII в. и нашего времени все более и более настойчиво отметается идея мести или «достодолжного воздаяния» — добром за добро и злом за зло. Высшее понимание: «Никакого мщения за обиду» и принцип: «Давай ближнему не считая — больше, чем ожидаешь от него получить» — провозглашаются как действительные принципы нравственности, как принципы, стоящие выше простой «равноценности», беспристрастия и холодной справедливости, — как принципы, скорее и вернее ведущие к счастью. И человека призывают руководиться в своих действиях не только любовью, которая всегда имеет личный или, в лучших случаях, родовой характер, но понятием о своем единстве со всяким человеческим существом.

В практике взаимной помощи, которую мы можем проследить до самых древнейших зачатков эволюции, мы, таким образом, находим положительное и несомненное происхождение наших этических представлений, и мы можем утверждать, что главную роль в этическом прогрессе человека играла взаимная помощь, а не взаимная борьба. В широком распространении принципа взаимной помощи, даже и в настоящее время, мы также видим лучший задаток дальнейшей еще более возвышенной эволюции человеческого рода.

• [1] Кропоткин Г1. Л. Этика. Т. 1. Происхождение и развитие нравственности // Социология в России XIX — начала XX веков. Общество. Законыистории. Прогресс. Цели и нормы жизни: тексты. М.: Изд-во МАБиУ, 2001. С. 456−457.
• [2] Кропоткин II. Л. Взаимная помощь как фактор эволюции // Социология в России XIX — начала XX веков. Общество. Законы истории. Прогресс. Цели и нормы жизни: тексты. М.: Изд-во МАБиУ, 2001.