Теория перевода и сопоставительная стилистика

Сопоставительная стилистика представляет собой сегодня один из разделов сравнительно молодой и бурно развивающейся отрасли науки о языке — сопоставительного языкознания. Идея сопоставительного изучения стилистических особенностей родного и иностранного языков была выдвинута Ш. Балл и еще в начале прошлого столетия^[1]. Швейцарский лингвист обратил внимание на то, что современные европейские языки имеют множество сходных черт, что «в своем непрестанном развитии эти языки отнюдь не расходятся между собой, а, наоборот, стремятся ко все большему сближению»^[2]. Общие черты европейских языков и служат, по мнению Балли, основой, позволяющей «стилистике расширить сферу своей деятельности, центром которой является родной язык, и изучать с точки зрения последнего другие современные языки. Стилистика может сопоставлять их, чтобы выявить в первую очередь сходные черты, а затем и различия»^[3].

Идеи Балли получили свое развитие и в трудах отечественных ученых, в частности, в «Сравнительной типологии французского и русского языков», «Сопоставительной лексикологии» и других работах В. Г. Гака, во «Французской стилистике» Ю. С. Степанова, в «Очерках общей и сопоставительной стилистики» А. В. Федорова и в целом ряде других работ. Все эти работы по стилистике так или иначе связаны с теорией перевода. С одной стороны, они во многом опираются на факты перевода: переводные тексты в сравнении с текстами оригиналов представляют собой приоритетный материал для сопоставительного стилистического анализа. С другой стороны, стилистические разыскания обогащают теорию перевода научными данными об особенностях функционирования сталкивающихся в переводе языков в тех или иных ситуациях речевой коммуникации.

Поворотным пунктом в развитии сопоставительной стилистики, равно как и теории перевода, оказалось основание Альфредом Мальбланом серии под названием «Библиотека сопоставительной стилистики». В этой серии вышли первые работы, посвященные непосредственно сопоставительно-стилистическим исследованиям пар языков и задуманные как методики перевода, в частности, «Сопоставительная стилистика французского и английского языков» Вине и Дарбельне, «Сопоставительная стилистика французского и немецкого языков» Мальблана^[4] и др.

Мальблан акцентировал внимание на том, что сопоставительное исследование языков не только позволяет успешно решать методические задачи преподавания иностранных языков, но и имеет большое значение для развития теории языка, так как дает возможность вскрыть в языке по контрасту такие языковые явления, которые в силу их привычности ускользают из поля зрения исследователя, работающего на материале какого-либо одного языка. Поэтому сопоставительные исследования являются одновременно и разысканием, и контролем^[5]. Мальблан разработал метод сопоставительного синхронного исследования выразительных средств генетически неродственных языков, а именно метод перевода, который стал основным методом сопоставительно-стилистических исследований самых различных пар языков.

Но, несмотря на наличие обширного материала, накопленного в области сопоставительной стилистики, проблема системной организации связных текстов, целостных речевых произведений, проблема «правильной коммуникации», «осуществляемой в соответствии с целями, задачами, сферой и в целом ситуацией общения»^[6], в сопоставительном плане освещены еще недостаточно полно. А ведь именно такие знания необходимы переводчику для осознания того, что «верно», а что «не совсем верно» при использовании форм другого языка, какие языковые средства из тех, что могут быть использованы в переводе, в большей степени соответствуют целям, задачам и сферам общения.

Намечая перспективы развития сопоставительно-стилистических исследований, Мальблан писал, что сопоставительная стилистика должна пройти два этапа. На первом этапе изучаются ресурсы сопоставляемых языков, пути перехода от одного языка к другому, т. е. путем перевода описываются эквивалентные формы выражения в сопоставляемых языках. На втором этапе сопоставляются жанры и стили языков и определяется, что в сравнительных языках принадлежит языку, а что — речи, т. е. индивидуальному. На этом же этапе сравниваются средства, которыми располагает каждый из сопоставляемых языков для выражения сатиры, юмора и др.^[7]

Таким образом, на первом этапе сопоставительно-стилистического исследования должны быть решены сугубо лингвистические задачи — задачи контрастивного описания стилистических ресурсов сравниваемых языков. На втором же этапе, как отмечал А. В. Федоров, сопоставительная стилистика Мальблана «должна строиться комплексно как дисциплина одновременно лингвистическая и литературоведческая, причем, как явствует из поставленной задачи, тут требуется привлечение не только данных из сферы поэтики или теории литературы, но и широких историко-литературных сведений»^[8]. На этом этапе интересы сопоставительной стилистики и теории перевода оказываются еще более близкими. В самом деле, современная теория перевода, особенно теория художественного перевода, стремится стать комплексной дисциплиной, вобравшей в себя основные идеи и лингвистики, и литературоведения. Для перевода также оказывается необходимым привлечение обширной историко-литературной информации. Однако в подобной трактовке идея Мальблана о целях сопоставительно-стилистических исследований на втором этапе не выходит за пределы художественной речи. Между тем для общей теории перевода представляет интерес более широкий взгляд на цели и задачи сравнительных стилистических разысканий. Развивая мысль Мальблана о том, что на втором этапе должны сопоставляться «жанры и стили» языков, можно определить этот этап как функционально-стилистический. В этом случае целью второго этапа сопоставительно-стилистического исследования оказывается выявление сходств и различий в организации речевых произведений средствами сравниваемых языков на фоне конкретных функциональных задач речевой деятельности, т. е. с учетом целей и сфер общения. И в этом случае сопоставительная стилистика также должна строиться комплексно, но уже привлекать данные не только историко-литературного характера, но и из области теории текста и социальной лингвистики, культурной антропологии и этнографии, истории и многих других наук.

Объектом наблюдения на втором этапе сопоставительно-стилистического исследования должен стать текст, завершенное речевое произведение, созданное в результате речетворческого процесса в соответствии с определенной целью, прагматической установкой и традиционно принятыми нормами, в определенной ситуации общения, части которого объединены между собой «разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи»^[9]. Именно на уровне текста, в способах и видах связи имен и высказываний в единое речевое целое прежде всего проявляются контрастные черты различных «жанров и стилей» сопоставляемых языков. Текст является традиционным объектом стилистик, и поэтому, несмотря на то что лингвистика текста не так давно выделилась в особое направление в языкознании, многие категории и понятия, которыми оперируют сейчас исследователи текста, получили свое научное осмысление в стилистике. «Изучение функционального аспекта языка, — отмечает М. Н. Кожина, — его употребления, с необходимым „подключением“ анализа целого комплекса экстралингвистических факторов речевого акта (содержание целей, задач, формы высказывания, сферы общения, взаимоотношения коммуникантов, жанра сообщения и т. п.), разных компонентов ситуации общения было темой исследования многих известных отечественных и зарубежных стилистов уже в 20-е и 30-е гг. нашего столетия (и даже ранее)»^[10].

Однако в сопоставительном плане вопросы системной организации речи в определенных конкретных условиях общения в достаточной степени еще не освещались. А. Мальблан, по собственному признанию, ограничился первым этапом сопоставительно-стилистического исследования, сосредоточив внимание на сходствах и различиях в стилистических системах двух языков, а также на возможностях передачи в переводе стилистических средств одного языка стилистическими средствами другого. К. А. Долинин, анализируя работы по сопоставительной стилистике, проведенные советскими исследователями, справедливо отмечал, что «собственно стилистическая проблематика, рассматриваемая в сопоставительном плане, почти целиком относится к стилистике художественной речи — к традиционным литературным стилям рассматриваемых пар языков, к их просодическим системам, а также к проблемам индивидуального стиля автора оригинала и переводчика»^[11]. Это позволяет исследователю не без оснований сделать вывод о том, что «сопоставительная стилистика как лингвистическая дисциплина еше не построена или, во всяком случае, еще не достроена»^[12].

Как во «внутренней» лингвистике функциональная стилистика явилась логическим развитием стилистики дескриптивной, так и во «внешней», сопоставительной, лингвистике сравнительное описание стилистических значений языков продолжено сравнением того, как люди пишут и говорят на разных языках в аналогичных, социально детерминированных ситуациях общения. Решение этой задачи не только позволяет дополнить пробел, существовавший в сопоставительной стилистике, но и способствует развитию теории перевода в том ее разделе, который оперирует категорией адекватности, т. е. соответствия переводного текста целям, задачам, сферам общения, т. е. всем аспектам коммуникативной ситуации.

Таким образом, сопоставительная стилистика выходит за рамки художественной речи. В сфере ее «интересов» оказываются произведения разных жанров; ее внимание сосредоточено на вариативности употребления в речи средств выражения, возникающей вследствие различия целей и ситуаций общения, т. е. под воздействием внешних по отношению к языку факторов. Она не ограничивается только сопоставлением изолированных, пусть даже стилистически маркированных, форм языкового выражения — слов, словосочетаний, предложений, а анализирует текст как высшую единицу коммуникации. Эта единица коммуникации, характеризующаяся смысловой целостностью и завершенностью, а также определенной прагматикой, обладает сложной структурой, элементы которой связаны между собой различными видами семантических и логических отношений, реализуемых в разных типах лексической, грамматической и просодической связи.

Каков же должен быть принцип подбора материала, подлежащего изучению в ходе сопоставительно-стилистического исследования, ориентированного на сравнение «жанров и стилей»? Соответствуют ли в полной мере методы перевода, применявшиеся на начальном этапе сравнительно-стилистических исследований, целям и задачам современной сопоставительной стилистики?

Чтобы ответить на эти вопросы, нужно прежде всего установить, что принимается за основу стилистического сопоставления, т. е. осознать, что является общим для сопоставляемых объектов в структурном или семантическом планах. «В противном случае, — отмечает В. Н. Ярцева, — не только утратится вся сложная картина системных связей внутри каждого из исследуемых языков, но и выявление черт несходства у сравниваемых языков сведется к перечню разрозненных „раритетов“»^[13].

Начиная с уровня морфем, т. е. наименьших двусторонних единиц языка, связанных с элементами системы значений, и до высшего уровня языковой системы — уровня предложения, основа для сопоставления может располагаться соответственно в одной из этих двух областей: либо в области форм, либо в области значений. В зависимости от того, в какой из этих двух областей выбрана основа для сопоставления, различают два направления исследований, называемых ономасиологическими, если сопоставление идет от значений и функций к выражающим их языковым формам, и семасиологическими, если, напротив, сравниваются значения и функции некоторых заданных языковых форм^[14].

В какой же из этих двух областей следует искать точку отсчета для стилистического сопоставительного анализа? В сопоставительно-стилистических исследованиях Мальблана, Вине и Дарбельне, относимых к теоретико-переводческому ответвлению сопоставительной стилистики в силу того, что сравнение стилистических особенностей языков осуществляется путем перевода и в целях перевода, за точку отсчета принимается эквивалентность значений языковых форм, использованных в оригинальном тексте на языке А ив тексте его перевода на язык В. При этом априорно предполагается, что исследователь наблюдает эквивалентность языковых форм, т. е. эквивалентным оказывается весь комплекс значений языковых форм, использованных в конкретном речевом произведении, представляющий собой совокупность прагматического, семантического и контекстуального значений. Языковые единицы, реализованные в тексте оригинала и в тексте перевода, воспринимаются исследователем как семантически и стилистически эквивалентные независимо от того, принадлежат языковые единицы, использованные в текстах оригинала и перевода, к одному или к разным уровням языковой системы.

Путем такого сопоставления могут быть установлены, с одной стороны, структурные различия единиц сравниваемых языков, имеющих аналогичные значения, а с другой — определенные межъязыковые соответствия выразительных средств, принадлежащих в сравниваемых языках разным уровням.

Однако функциональная эквивалентность, т. е. комплекс значений языковых форм, употребленных в речи, вряд ли может составить tertium comparationis — то общее для двух сравниваемых объектов «третье», отталкиваясь от которого можно выявить их различия и сходства. Единицы языка, реализованные в речи, обладают лишь речевой системностью, которая заключается в их взаимообусловленности и взаимосвязи в рамках определенного текста. Но для системной интерпретации сходных и разнящихся признаков средств выражения необходимо установление абстрактных парадигматических параллелей. Поэтому в качестве основы для каждой отдельной ступени сравнительного стилистического анализа из совокупности значений, формирующих функциональную эквивалентность языковых форм, выбирается какое-либо одно обобщенное значение, одна функция. В силу своей обобщенности они могут выступать как категории. Так, например, основу для сопоставления могут составить семантические категории бытийности, посессивности, временной и пространственной локализованное™ и др.^[15]; стилистические категории: социальножанровая (книжность, просторечие, профессионализм, экзотизм и т. п.), эмоционально-оценочная (пейоративность, возвышенность, нейтральность), историко-стилистическая (историзм, архаизм, неологизм); категории логики (типы отношений между понятиями, типы логических связей между суждениями и др.).

Что касается семасиологически ориентированного сопоставительного исследования, выбирающего tertium comparationis в сфере форм, то в этом случае, сопоставляя аналогичные формы двух языков (например, интернациональные морфемы типа анти-, аэро-, мета-, гипер-, лог-; созвучные лексемы: русск. агрессия, агитатор, стилистика и фр. agression; agitateur, stylistique, а также грамматические формы — порядок слов, гипотаксис и т. п.), мы устанавливаем в одних случаях сходство или близость их значений и функций, а в других — отличия, контрастные черты. Семасиологическое сопоставление может быть только поуровневым. На каждой отдельной фазе такого сравнения устанавливаются сходства и различия в значениях и функциях единиц какого-либо одного уровня языковой системы — морфем, лексем, предложений. Возможности осуществления системного семасиологического сопоставительного исследования, предполагающего переход на каждой последующей фазе анализа к сравнению форм все более высокого уровня языковой системы, в известной степени ограничены самим языковым материалом. Пожалуй, только близкородственные языки содержат достаточное число аналогичных форм на всех уровнях языковой системы, которые могли бы составить объект семасиологически ориентированного межъязыкового сопоставления.

Языки, генетически далекие друг от друга, при их сравнении позволяют констатировать лишь отдельные, весьма незначительные совпадения форм. А на нижних уровнях языковой системы — морфемном и даже лексическом — какие-либо соответствия языковых форм типологически различных языков могут вовсе отсутствовать. Определенный интерес для теории перевода представляют семасиологические сравнения сходных по внешней форме и генетически близких лексем, а именно интернационализмов, а также лексем, регистрируемых в обоих из сопоставляемых языков. Большинство из них, различаясь нюансами значений и особенностями функционирования, относятся к так называемым «ложным друзьям переводчика». Систематизация таких диалексем, представляющих очевидные трудности для переводчиков, есть один из традиционных предметов сопоставительных исследований. Семасиологические сравнительные разыскания весьма интересны на грамматическом уровне, в сфере синтаксических форм, располагающих, как правило, достаточным спектром аналогий, которые могли бы быть положены в основу сравнения. Результаты таких исследований позволяют определить, насколько возможно сохранять в переводе аналогичные грамматические формы, т. е. переводить сложноподчиненное предложение сложноподчиненным, настоящее время глаголов — настоящим временем и т. п. Эти исследования позволяют приблизиться к решению вопросов о допустимой степени формальной эквивалентности в переводе, о целесообразности и закономерности тех или иных формальных преобразований. Так, не во всех случаях мы сможем передать французский герундий функционально эквивалентной формой русского языка — деепричастным оборотом, так как в отличие от французского аналога русское деепричастие всегда должно быть согласованным.

Решения о выборе той или иной формы нередко оказываются обусловленными стилистическими факторами. Так, французское высказывание Us ont ей ensemble ипе violente discussion (букв. они имели жестокую дискуссию), в котором говорится о ссоре супругов, скорее всего будет переведено как между ними произошел жаркий спор. При переводе потребуется не только замена лексики, но и изменение грамматической формы. Французское слово discussion, несмотря на наличие в русском языке сходно звучащей лексемы дискуссия, будет заменено словом спор, так как речь идет не о парламентских дебатах, а о ссоре супругов. Грамматически возможная в русском языке синтаксическая конструкция они имели + имя существительное не сочетается с существительным спор. Такова норма русской речи. А норма речи — это одна из центральных категорий стилистики.

Стилистика — это прежде всего выбор, выбор языковых форм на всех уровнях языковой системы, а также определенных способов их организации в речи. Следовательно, и стилистическое сопоставительное исследование должно носить межуровневый характер.

Противопоставление поуровневого и межуровневого подходов к сравнительному исследованию языков может служить критерием различения сопоставительного языкознания и теории перевода. Л. С. Бархударов, отмечая различия, существующие между сопоставительным языкознанием и теорией перевода, писал: «Сопоставительное языкознание, как и языкознание вообще, имеет дело с системами языков — в ею функции входит вскрытие черт сходства и различия между системами двух языков в области звукового (фонологического) строя, словарного состава и грамматического строя. Поэтому для сопоставительного языкознания (как и для языкознания вообще) существенным является разграничение уровней языковой иерархии, т. е. отнесение тех или иных единиц языка (или двух сопоставительных языков) к определенному аспекту или уровню языковой системы»^[16]. А для теории перевода «принадлежность рассматриваемых единиц к определенному уровню или аспекту языковой системы совершенно не играет роли; сопоставление языковых единиц в теории перевода производится только на основе общности выражаемого ими содержания, т. е. значения, иными словами, на основе семантической общности данных единиц, независимо от их принадлежности к одному или разным уровням языковой иерархии»^[17].

Близость предметов изучения сопоставительной стилистики и теории перевода очевидна. А. В. Федоров отмечал, что размежевание между сопоставительным языкознанием и теорией перевода отчетливо прослеживается только на уровнях системы языка. «Но стоит только назвать стилистический уровень или аспект (в последнем термине не было бы ничего непривычного при сочетании его с определением — „стилистический“), т. е. ввести в круг сопоставительного изучения языков и сопоставительную стилистику, как разграничение с теорией перевода отпадет и границы сотрутся»^[18]. Разграничение же сопоставительной стилистики и теории перевода, полагал Федоров, окажется возможным, если рассматривать эти дисциплины с точки зрения объема решаемых ими задач^[19].

Итак, мы установили, что сопоставительная стилистика независимо от того, о каком этапе сопоставительного исследования идет речь, т. е. о сопоставлении стилистических ресурсов языков или о сопоставлении «жанров и стилей» языков, имеет ономасиологическую направленность: она изучает, какими средствами сравниваемые языки выражают аналогичные значения.

На втором этапе сопоставительно-стилистического исследования сравнение «жанров и стилей» языков предполагает уже выход на уровень текста. Функционально-стилистические особенности жанров, разновидностей речи формируются только на уровне текста как высшей единицы коммуникации, построение которой обусловлено ситуацией общения. Значения, функции и категории, которые мы принимаем в этом случае за точку отсчета для сравнения, также носят текстовый характер: категории логической связности высказываний, как, например, категория логического следования, конъюнкция, импликация и т. п.; контекстовые типы номинаций и т. п.

В сопоставительно-стилистических исследованиях, имевших целью выявление стилистических ресурсов сравниваемых языков, обычно не проводилась функционально-стилистическая дифференциация речи, а если и проводилась, то лишь фрагментарно. Доказательством этому служит тот факт, что подавляющее большинство сопоставительно-стилистических исследований осуществлялось на материале художественной речи. Сопоставление «жанров и стилей», естественно предполагающее выход за рамки художественной речи и привлечение разнообразного с функционально-стилистической точки зрения материала, требует особого метода двустороннего анализа стилистических явлений, который заключается, с одной стороны, во внутриязыковом сравнении текстов, относимых исследователем к различным жанрам или стилям, а с другой — в межъязыковом сопоставлении текстов, квалифицируемых как тексты одного жанра или стиля речи.

Для этого необходимы довольно конкретные критерии различения жанров и стилей речи. Иначе говоря, мы опять сталкиваемся с проблемой выбора tertium comparationis, но теперь эта точка отсчета для сравнения должна позволить нам не только сравнить аналогичные жанры сопоставляемых языков, но и разграничить внутри них различные жанры. Что же может быть принято за основу такого двустороннего сопоставления? Еще в середине 60-х гг. Ж.-П. Вине отмечал, что сопоставительная стилистика должна преодолеть стадию сравнения и анализа двух текстов и приступить к анализу глубинных мотиваций, которые толкают авторов, пишущих на разных языках, создавать разные по своей природе тексты^[20].

Кроме области значений и области языковых форм (о них мы говорили выше) существует еще одна сфера, которая может предоставить аналоги и параллели для сопоставления. Эта сфера располагается вне языка и включает в себя комплекс факторов, предопределяющих характер выбора и организации языковых средств в речи, таких как цель, прагматическая установка, условия общения, межличностные отношения между коммуникантами и т. д. Именно такой комплекс экстралингвистических факторов, обусловливающих функционально-стилистическую дифференциацию речи и определяемый нами как типовая ситуация общения, и должен составить базу для сравнения «жанров и стилей» языков. Если в основу сопоставления положены аналоги, существующие вне языка, вне конкретных языковых форм и их значений, то становится уже необязательным привлечение для сравнительного межъязыкового анализа семантически или формально адекватного языкового материала, т. е. оригинальных текстов и текстов их переводов, которые, как известно, служили основным источником лингвистической информации на первом этапе сопоставительностилистических исследований, особенно в тех работах, которые были ориентированы на развитие теории перевода и осуществляли сопоставление путем перевода и для перевода (А. Мальблан, Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне и др.). Сопоставление жанров и текстов, предполагаемое как сопоставление на уровне текста, т. е. анализ текстовых категорий, может осуществляться путем сравнения между собой оригинальных текстов двух (или более) языков, создававшихся в аналогичных типовых ситуациях общения.

Возможность использования оригинальных текстов в качестве материала для сопоставления отмечает и А. В. Федоров. Проводя разграничение задач сопоставительной стилистики и теории перевода, он пишет: «Сопоставительная стилистика, правда, может строиться на основе анализа не только переводов в их отношении к оригиналам, но и оригинальных текстов, представляющих те или иные аналоги или параллели (употребление одинаковых средств языка — например, архаизмов или варваризмов, или глагольных форм или одинаковых типов предложений, либо принадлежность к одинаковым функциональным стилям или литературным жанрам, либо близость индивидуальной манеры в произведениях двух авторов), а результаты такого анализа могут быть полезны и для теории перевода, как и все, что помогает установлению закономерностей в отношениях между двумя языками. С другой стороны, сопоставление переводов с оригиналами может вызывать и выводы, выходящие за пределы перевода, т. е. имеющие более общий интерес»^[21]. Таким образом, сопоставительно-стилистическое исследование, особенно в том случае, когда сравниваются «жанры и стили» языков, может проводиться как на материале текстов оригиналов и их переводов, так и на материале только оригинальных текстов. Разумеется, сопоставление на материале оригинальных текстов более ограничено в выборе непосредственного предмета сопоставления, опорной точки, в силу того что исследователь оперирует семантически не адекватными, а лишь функционально аналогичными текстами. Однако для изучения сходства и различий в реализации в речи текстовых категорий, формирующих специфические черты функционально дифференцированных разновидностей речи (жанров и стилей), функциональной аналогичности речевого материала оказывается достаточно.

Возможность анализировать материал двух видов приводит некоторых исследователей к заключению, что необходимо различать две самостоятельные ветви сопоставительной стилистики. Та, что изучает в сравнительном плане оригинальные тексты двух языков, «принадлежит к числу теоретических дисциплин языкознания и в отличие от исследования перевода самостоятельного прикладного значения не имеет»^[22]. С таким категоричным заявлением вряд ли можно согласиться. Сопоставление оригинальных текстов двух языков, основанное на общности их функционально-стилистических признаков, т. е. сопоставление жанров и стилей, имеет не только теоретическое, но и прикладное значение. В самом деле, такое сопоставление позволяет сделать выводы об особенностях организации речи средствами сопоставляемых языков в соответствии с целями, задачами, условиями коммуникации, содержанием и формой сообщения, взаимоотношениями коммуникантов и т. п., что в свою очередь способствует «правильной» коммуникации на переводящем языке.

Более того, сопоставление оригинальных текстов позволяет избежать некоторых опасностей, которым подвержено сопоставительное исследование текстов оригиналов и текстов их переводов, и в известной степени располагает более объективными данными для анализа.

Сопоставление оригинального (исходного) текста с текстом перевода ставит исследователя в некоторую зависимость от языкового опыта переводчика. Мальблан, показывая схему процесса перевода, отмечал, что представление об объекте мысли, имеющееся в голове автора исходного текста, адресанта (сигнификат 1), в процессе перевода может быть подвержено трем видам искажений. Во-первых, искажения могут быть обусловлены неверным восприятием переводчиком исходного текста, т. е. возникновением сигнификата 2, отличного от сигнификата 1. Во-вторых, они могут быть вызваны неспособностью переводчика адекватно передать на языке перевода корректно воспринятый исходный текст, отчего прежде всего страдает индивидуальное своеобразие подлинника. И наконец в-третьих, искажения возможны в случае, если язык перевода не предоставляет переводчику необходимых средств для точной передачи содержания адекватно воспринятого им исходного текста. В конечном итоге у получателя речи — адресата — текст перевода вызовет представление об объекте мысли (сигнификат 3), отличное от представления, которое стремился передать адресант^[23].

Если искажения, вызванные асимметрией систем средств выражения сопоставляемых языков (сигнификат 3), не препятствуют сравнительному анализу, даже, напротив, представляют собой один из объектов сопоставительной стилистики, которую в этом случае более точно будет определить как контрастивную, то искажения информации, возможные в результате неверного восприятия или некорректной передачи исходного текста переводчиком, т. е. зависящие от индивидуальности переводчика, представляют собой серьезную помеху объективному сопоставительному анализу. Именно поэтому Мальблан полагал, что для сопоставительного анализа необходимо выбирать только «как можно лучше переведенные тексты»^[24].

При оценке качества, «правильности», перевода исследователь вынужден опираться на свою интуицию, что также представляется весьма индивидуальным. Но даже тогда, когда переводчиком полностью и корректно передано своеобразие оригинального текста, при сопоставлении текста подлинника с текстом перевода исследователь всегда ощущает индивидуальность третьего лица — переводчика — и в некоторых случаях вынужден противопоставлять представление об объекте, вызванное у него исходным текстом, представлению, вызванному текстом перевода.

Вторым недостатком использования для сопоставления текстов оригинала и перевода, если можно так выразиться, технического порядка является известная ограниченность переводного материала текстами художественных произведений и текстами лишь немногих жанров научной речи. Видимо, по этой причине большинство известных до сих пор работ по сопоставительной стилистике в основном было ограничено материалом текстов художественных произведений, что, однако, не препятствовало поставленной перед исследователем задаче — нахождению адекватных средств выражения того или иного значения. Ограничение сопоставительного исследования только текстами художественных произведений и некоторых жанров научной речи не дает возможности в полном объеме сопоставить «жанры и стили» языков, иначе говоря, не позволяет решить задачу, стоящую перед исследователем на втором этапе сопоставительно-стилистического исследования, вскрыть функционально-стилистическую систему сопоставляемых языков.

Более того, художественные тексты несут на себе глубокий отпечаток авторской индивидуальности. В этой связи интересно высказывание И. Р. Гальперина в отношении функционально-стилистической нормативности текстов: «Большинство текстов с точки зрения их организации стремится к соблюдению норм, установленных для данной группы текстов (функциональных стилей), и тем самым как бы сопротивляется нарушению правильности текста. Это, однако, не всегда относится к художественным текстам, которые, хотя и подчиняются некоторым общепринятым нормам организации, все же сохраняют значительную долю „активного бессознательного“, которое нередко взрывает правильность и влияет на характер организации высказывания»^[25].

Для сопоставительного изучения функционально-стилистических систем языков требуется привлечь к исследованию разнообразные речевые произведения официально-делового, публицистического, научно-технического и других функциональных стилей речи. Материалом такого межъязыкового сопоставления, проводимого на уровне целостного речевого произведения, могут послужить так называемые специальные, или «прагматические»^[26], тексты, т. е. речевые произведения, порожденные с определенными, вполне конкретными и легко поддающимися идентификации целями, в определенных условиях коммуникации, адресованные определенным получателям речи и зафиксированные в письменной форме.

Как известно, контрастивные исследования чаше всего связывают с задачами преподавания иностранных языков. И не без оснований. В эволюции методов преподавания иностранных языков, как в зеркале, отражается эволюция сопоставительных методов в языкознании.

Современные методы преподавания иностранных языков, начавшие бурно развиваться еще в 70-е гг. XX столетия, основываются на деятельностной концепции языка, прочно утверждающейся в языкознании в настоящее время. Деятельностный подход к изучению иностранных языков предполагает создание в процессе обучения (имитации) реальных речевых ситуаций с привлечением в качестве учебного материала подлинных (аутентичных) текстов, извлеченных из реального речевого общения (вплоть до сохранения в письменных текстах их экстралингвистической формы: особенностей шрифтов, расположения, иллюстративного оформления). Соответственно этому коммуникативно-деятельностная концепция в контрастивной лингвистике выдвигает сегодня в качестве непосредственного объекта сопоставительного исследования аутентичные тексты, создающиеся в аналогичных ситуациях общения, с аналогичными коммуникативными целями и задачами.

Описание контрастных и конвергентных черт в организации средств выражения в подобных текстах с последующим обобщением полученных сравнительных данных — центральная задача сопоставительной стилистики той или иной пары языков.

Являясь одной из основ лингводидактики, сопоставительная стилистика оказывается непосредственно связанной и с теорией перевода, точнее с частными теориями перевода, изучающими возможности межъязыковых преобразований в пределах конкретной пары языков. В самом деле, данные, полученные в результате сопоставительно-стилистических разысканий, оказываются необходимыми для определения степени адекватности перевода той или иной ситуации общения. Они позволяют переводчику свободнее оперировать речевыми средствами переводящего языка, используя те формы, которые оказываются наиболее приемлемыми в повторяющихся ситуациях речевого общения. Они дают возможность также определенным образом взглянуть и на проблему единицы перевода. Ситуативные клише, т. е. готовые речевые формы, регулярно воспроизводящиеся в определенных речевых ситуациях (например, военные команды, формы вежливости, формы общения в определенных ролевых ситуациях: покупатель и продавец, инспектор дорожного движения и водитель и т. п.), составляют одну из единиц перевода. Сопоставительная стилистика позволяет также выбрать адекватные формы текстов перевода, если переводу подлежат речевые произведения, характеризующиеся жесткой формальной структурой, особенно часто функционирующие в официально-деловой сфере: приказы, уставы, инструкции, кодексы и пр.

Таким образом, сопоставительная стилистика и теория перевода оказываются взаимосвязанными, но не взаимозаменяемыми, дублирующими друг друга отраслями одной обширной науки о речевой коммуникации. Теория перевода позволяет сопоставительной стилистике опираться на категории эквивалентности и адекватности, предоставляя для сопоставительно-стилистических разысканий обширный материал, априорно воспринимаемый исследователями как аналогичный, а следовательно, и поддающийся сравнению. Категории общей теории перевода лежат в основе одного из основных методов сопоставительной стилистики, называемого «методом перевода».

Со своей стороны, сопоставительная стилистика, особенно то ее направление, в рамках которого исследования ведутся «методом параллельного сравнения» текстов, имеющих функциональную аналогию, предоставляет частным теориям перевода чрезвычайно важную информацию о вариативности речевого общения. Она обращает внимание переводчиков и теоретиков перевода на закрепленность традициями речевого общения определенных форм за теми или иными ситуациями коммуникации. Сопоставительная стилистика обогащает теорию перевода категорией речевых жанров, т. е. неких ядерных классов функционально-стилистических вариантов речи, соотнесенных с ядерными классами коммуникативных ситуаций. Она обогащает теорию перевода стилистической категорией речевой нормы как нормы речевого поведения в определенных, регулярно повторяющихся ситуациях коммуникации.

• [1] Cm.: Bally Ch. Traite de stylistique fransaise. Paris, 1909; Bally Ch. Le langageet la vie. Paris, 1926.
• [2] Балли Ш. Французская стилистика. M., 1961. С. 40.
• [3] Там же. С. 41.
• [4] Vinay J.-P., Darbelnet J. Op. cit.; Malblanc A. Op. cit.
• [5] Malblanc A. Op. cit. P. 15.
• [6] Кожина M.H. Соотношение стилистики и лингвистики текста // Филологической науки. 1979. Jsfe 5. С. 63.
• [7] См.: Malblanc A. Op. cit. Р. 16.
• [8] Федоров А. В. Очерки общей и сопоставительной стилистики. М., 1971. С. 39.
• [9] Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.С. 18.
• [10] Кожина М. Н. Указ. соч. С. 6.
• [11] Долинин К. А. Стилистика французского языка. Л., 1978. С. 86.
• [12] Там же.
• [13] Ярцева В. Н. Контрастивная грамматика. М, 1981. С. 20.
• [14] Гак В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков.Л., 1977. С. 17−18.
• [15] См., напр.: Бондарко А. В. Основные понятия функциональной грамматикив аспекте сопоставительных исследований // Всесоюзная научно-практическаяшкола по сопоставительному и типологическому языкознанию: Тезисы докладов.М., 1986.
• [16] Бархударов Л. С. Язык и перевод. М., 1975. С. 26.
• [17] Там же. С. 27.
• [18] Федоров А. В. Очерки общей и сопоставительной стилистики. М., 1971.С. 12.
• [19] См.: Федоров А. В. Указ. соч. С. 12.
• [20] Vinay J.-P. Stylistique et transformation. P. 5.
• [21] Федоров А. В. Очерки обшей и сопоставительной стилистики. С. 44.
• [22] Шадрин Н. Л. Сопоставительная стилистика и теория перевода // Изв. АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1982. Т. 41. № 1. С. 13.
• [23] Malblanc A. Op. cit. Р. 19.
• [24] Ibid.
• [25] Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. С. 25.
• [26] См.: Райс К. Классификация текстов и методы перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С. 203.