Духовный кризис. 
История русской литературы последней трети xix века

Драматизм романа «Анна Каренина» в значительной мере объясняется тем, что и сам автор стоял на пороге жесточайшего духовного кризиса — своей «духовной драмы». В «Исповеди» (1879—1882) Толстой делает признание: «Я отрекся от жизни нашего круга, поняв, что это не жизнь».

Что же собой представлял этот духовный перелом? Каково его содержание? И как воздействовала на сознание современников религиозно-нравственная проповедь Толстого? Чехов в рассказе «Хорошие люди» (1886) но горячим следам событий свидетельствовал: «Это было как раз время — восьмидесятые годы, когда у нас в обществе и печати заговорили о непротивлении злу, о праве судить, наказывать, воевать, когда кое-кто из нашей среды стал обходиться без прислуги, уходил в деревню пахать, отказывался от мясной нищи и плотской любви». Автор имел в виду именно учение Толстого.

В основе теории Толстого, получившей определение «непротивление злу насилием», лежала христианская идея: борьба со злом при помощи зла же, т. е. насилия, не уменьшает, а лишь способствует увеличению зла. Злую силу можно победить только добром. Путеводной звездой в этом мире могут служить христианские истины (см. «Исповедь», «В чем моя вера?», «Царство Божие внутри вас, или Христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание», «О жизни» и др.).

Однако толстовское непротивление злу на деле становилось мощным рычагом протеста и именно сопротивления, но без применения силы. (Здесь уместным было бы вспомнить, что последователем Толстого был М. Ганди (1869—1948), идеолог освободительного движения в Индии.) Мир, который окружал Толстого: общественные институты, социальные отношения, законы, право, мораль — все представлялось ему несовершенным, он все брал иод сомнение; не просто осуждал или критиковал, но отрицал. Некоторое время, отказываясь писать «художественное», Толстой отрицал даже искусство, которому отдал столько сил и в котором могло полнее всего высказаться его гениальное дарование.

Теория Толстого несла в себе черты социальной утопии. Он утверждал равенство людей перед трудом. Все, по мысли Толстого, должны приложить свои силы к сфере материального производства, чтобы уничтожить «рабство нашего времени» (одно из публицистических его произведений так и называлось «Рабство нашего времени»), ужасные условия жизни простых людей, взять на свои плечи часть их усилий.

Потрясающую мощь критики существующего уклада государственной, общественной жизни, «ужасающей нищеты большого города», по свидетельству французского романиста Э. Золя, продемонстрировала его статья «Так что же нам делать?».

По словам Толстого, он выступал и как адвокат многомиллионного русского крестьянства, утверждая, что земля — общая, она ничья и должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает.

Однако пути решения этих болезненных для русской жизни проблем были утопичны, вполне в духе теории Толстого, с ее безграничной, даже в какой-то мере простодушной верой в человека, в его нравственное самосовершенствование. Помещики сами должны прийти к мысли о том, чтобы добровольно отдать землю крестьянам, собственники — отказаться от собственности как от предрассудка, царь — распустить войско и т. п. В то же время каждый вправе оставаться собой и дистанцироваться от государственных и общественных структур, делать то, что считает важным и необходимым.

Взрывная сила протеста, заключенная в теории Толстого, вскоре дала о себе знать: калечились судьбы многих последователей писателя, некоторые оказывались под судом, другие в тюрьмах и ссылке. Л. Н. Толстой становился опасен для властей. Однако когда он сам попытался протестовать (обрушить на него такие же репрессии — значило бы неминуемо вызвать всемирный скандал: гений его давно уже вышел за пределы России) и высказывать свое возмущение тем, что за него ссылают, на него не обращают внимания, один из жандармских генералов весьма галантно, но совершенно точно ответил ему: «Граф, ваша слава слишком велика, чтобы наши тюрьмы могли ее вместить!» В связи с этим часто говорили, что в России два царя: один сидит на троне и правит государством, другой владеет душами людей и отрицает усилия первого, оставаясь в своем скромном поместье Ясная Поляна. То, что тучи сгущались над головой великого писателя, было ясно не только близким ему людям, например, Софье Андреевне Толстой, которая считала вероятным арест мужа: с напряженным вниманием за его судьбой следили в Европе. Героиня третьей части эпопеи «В поисках утраченного времени» М. Пруста, герцогиня, обращаясь к одному из русских великих князей, задает прямой вопрос: «Ваше высочество! Это правда, что вы собираетесь убить Толстого?».