Происхождение этикета и его нравственные основы

Обращение к истории возникновения и становления этикета западноевропейского и российского обществ показывает, что эта система норм и правил поведения всегда выполняла определенные социальнокультурные функции, обнаруживая в себе элементы как всеобщего (общечеловеческого, универсального), так и особенного, присущего только конкретной культуре в данный момент исторического развития.

История этикета Термин «этикет» пришел в русскую и во все мировые культуры из Франции XVI в. Согласно одной версии, слово «этикет» впервые было использовано при подготовке к одному из приемов короля Людовика XIV для обозначения специальных карточек с перечнем правил поведения, которые вручались всем гостям. По другой версии, оно впервые появилось на табличках, выставленных на свежезасеянных травой лужайках Версальского дворца, с просьбой не топтать газоны, а специальный указ Людовика XIV требовал «не пренебрегать надписями».

Однако правила, воспитывающие привычку согласовывать свои поступки с представлениями об уважительности, доброжелательности и доверии, многими из которых люди руководствуются и сегодня, складывались тысячелетиями. Самые ранние, впервые письменно зафиксированные нормы поведения появились на территории Месопотамии, в Древнем Шумере. Наиболее ранняя книга по этикету, дошедшая до нас, относится примерно к 2350 г. до н.э. Она появилась в Египте и называлась «Инструкции по поведению».

В античной литературе мы нередко встречаем описание обычаев и правил поведения того времени. Например, в скандинавской «Заае» детально рассказывается о том, как вести застолье и произносить тосты. Гомер в «Одиссее» подробно описывает нравы и обычаи богов и героев как образцы поведения для простых смертных.

Знаменитые древнегреческие мудрецы сформулировали важнейшие правила этикета:

• — «почитай старших», «обуздывай гнев» (Хилон);
• — «говори к месту», «берись за дело не спеша, начатое доводи до конца», «бери убеждением, а не силой» (Биант);
• — «ничего слишком», «не лги, но говори правду» (Солон);
• — «надобно не с виду быть пригожим, а с норову хорошим», «Что трудно? — Познать самого себя. Что приятно? — Достичь того, что желаешь. Что утомительно? — Праздность. Что вредно? — Невоздержанность. Что невыносимо? — Невоспитанность» (Фалес);
• — «предпочитай старые законы, но свежую воду», «тайны не разглашай», «неудачи скрывай, чтобы не радовать врагов», «дал слово — держи: нарушить — подло» (Периандр);
• — «знай меру», «что возмущает тебя в ближнем, того не делай сам» (Питтак);
• — «будь здоров и телом, и душой» (Клеобул).

К периоду античности относятся и первые опыты сознательного культивирования правил поведения, которые в то время практически совпадали с добродетелями античного человека, с его представлениями о нравственности и гражданственности. Основой добродетелей было единство совершенного телесного сложения и духовно-нравственного склада, включающего мужество и разумность, целомудрие и справедливость. Важнейшим принципом, определявшим поведение человека, провозглашался принцип «золотой середины» (разумной меры) во всем. Предпочтительными вариантами поведения считались целесообразность, практичность и разумность. По словам Аристотеля, добродетели есть обладание серединой: храбрость есть середина между трусостью и отвагой, щедрость — между скупостью и мотовством, благоразумие — между распущенностью и бесчувственностью и удовольствиями^[1].

Менялось время — менялись и правила поведения, принятые в обществе. С укреплением императорской власти стали вырабатываться особые правила, которые регламентировали жизнь двора, устанавливали порядок обращения к монарху, вводили титулы, обязательные при обращении к знатным лицам. Учреждались и специальные должности по исполнению ритуалов: например, ординарный хранитель галстуков короля, капитан комнатных собачек.

На смену разумности и целесообразности в этикете пришли условность, стандартизация и ритуализация, формализация требований и безусловность их исполнения, при этом его нравственная основа практически утратилась. Стремясь абсолютизировать свою власть любым способом, в том числе посредством жесточайшей регламентации поведения своих подданных, монархи и сами становились рабами созданных ими же церемониалов.

Придворный этикет строжайшим образом регламентировал всю дворцовую жизнь. Члены семьи монарха должны были вставать точно в определенный час. Регламентировалось, кто должен присутствовать при одевании, кто должен подавать одежду, туалетные принадлежности, кто сопровождает монарха, как проходят аудиенции, церемонии обедов, ужинов. Из-за мелочей, связанных с нарушением этикета, вспыхивали ссоры, осложнялись отношения между государствами. Причинами конфликтов могли быть предложенное место (кресло с подлокотниками, стул с высокой спинкой или табурет), не предусмотренное этикетом движение руки, количество шагов, которые следовало сделать, кланяясь монарху. В эпоху расцвета королевской власти говорили, что правила этикета связывают монархов гораздо больше, чем конституции. «Этикет делает королей рабами двора» — существовало тогда выражение^[2].

Усложненность и профессионализация этикета вызвали необходимость создания специальных пособий и руководств. В 1204 г. появляется трактат испанского священника Педро Альфонсо «Дисциплина клерикалис», большую известность приобретает книга графа Балътассаре де Кастильоне «Придворный», на долгие годы ставшая главным руководством по придворному этикету.

Эпоха Возрождения оставила потомкам интересный трактат Альберти «О семье», написанный в форме беседы его с пятью сыновьями. В 1558 г. в Италии вышла «Книга хороших манер», в которой содержались рекомендации по поводу манеры одеваться, разговаривать, вести себя за столом. В XVII в. издаются и многократно переиздаются «Путеводитель кавалера» Нервеза, «Наставления тем, кто устремляется ко двору и посещает благородные собрания», сборник «Цветы красноречия», поучительные «Мысли о воспитании» Дж. Локка (1693). «Характеры, или Нравы нынешнего века» Жана де Лабрюйера (1688).

В 1716 г. в Гамбурге издана книга с длинным названием «Обычаи для вежливой и приличной беседы и жизни, для обхождения с высокими благородными лицами, себе подобными и женщинами, а также обучающие женщин умелому обхождению». XVIII век отмечен появлением «Писем к сыну» английского философа и моралиста Филиппа Дормера Стенхопа Честерфилда. «…Так же, как образованность, благородство и честь совершенно необходимы для того, чтобы заслужить уважение и восхищение людей, — поучал Честерфилд сына, — вежливость и хорошие манеры не менее необходимы, чтобы сделаться желанным и приятным в беседах и в повседневной жизни. Выдающиеся достоинства, такие как честь, благородство, образованность и таланты, возвышают человека над большинством; люди, не обладающие этими достоинствами, не могут правильно оценить их в других. Но зато все люди ценят достоинства второстепенные, как то: учтивость, приветливость, обязательность, деликатное обхождение и умение себя вести, потому что они ощущают их благотворное действие, — встречаться с такими людьми в обществе бывает легко и приятно…»^[3].

Воспитание хороших манер и добродетельных качеств считалось обязательным условием принадлежности к высшему свету, но оно также давало право причислять себя к благородным людям и открывало путь к продвижению по социальной лестнице. «Каждый джентльмен, сколько-нибудь заботящийся о воспитании своего сына, стремится к тому, чтобы сын его, помимо того состояния, которое он ему оставит, обладал еще следующими четырьмя вещами: добродетелью, мудростью, благовоспитанностью и знанием…», — писал в «Письмах о воспитании» Дж. Локк^[4].

В Средние века, с возникновением особого сословия — рыцарства этикет сложился уже как нормативная система, стержнем которой становится понятие чести. Кодекс чести средневековых рыцарей являл собой единство гражданских, этических и эстетических требований в обращении (правда, только в отношении равных себе), благородства, учтивости, сдержанности и предупредительности в поведении, красоты и изящества в манерах, тем самым вновь сближая понятия этики и этикета.

Считается, что Россия позже других стран вошла в единую европейскую цивилизацию, а потому и этикет на российской почве прижился значительно позднее — только в начале XVIII в. Но это не так. В XV— XVI вв. в России уже был разработан и старательно соблюдался горожанами свой свод правил — «Домострой», в котором подробно регламентировались все стороны жизни людей того времени, устанавливалась строгая иерархия в отношениях между людьми.

Наполняя правила поведения нравственным содержанием, «Домострой» требовал: «для печальных будь утешителем, терпеливым в бедах и не досаждай никому, щедр будь и милостив, нищелюбив и гостеприимен, будь кроток, не желай земной славы, не будь златолюбив, но будь дружелюбен, не горд будь»^[5]. «Тем, кто старше тебя, честь воздавай и кланяйся, средних почитай как братьев, немощных с любовью утешай, младших как детей люби… обидевшим тебя не мсти, не воздавай злом за зло, будь сторонником праведно живущих и сам так поступай»^[6].

Петр I, реформируя Россию, не забыл и этикета. В 1717 г. по его распоряжению была издана книга «Юности честное зерцало, или показа к житейскому обхождению, собранное от разных авторов». В частности, в ней содержалось наставление при встрече со знакомыми «за три шага шляпу снять приятным образом», рекомендовалось в платок «громко не сморкаться и не чихать».. «Руками по столу не колоброди, ногами на мотай… Не хватай первый со стола, не жри как свинья и не дуй в ушное (суп), чтобы везде брызгало, не сопи, когда ешь. Не проглатывай целые куски, не говори, когда во рту пища, чуб рукой не утирай, перстов не облизывай, костей не грызи, ножом зубы не чисти»^[7].

В предисловии к книге, написанном самим Петром I, отмечено, что воспитанного человека отличают три добродетели: приветливость, смирение и учтивость.

По указанию же Петра была издана в России книга Эразма Роттердамского «О правилах хорошего тона» в 100 экземплярах на русском и голландском языках.

Петровская Табель о рангах не только классифицировала государственные должности, но и предписывала, чтобы «каждый чиновник одевался в соответствии со своим служебным положением, не хуже и не лучше, а как чин и характер того требует». Позднее эти правила были распространены и на жен чиновников: специальным указом только особам первых пяти классов дозволялось носить шелка, парчу или кружева (но не шире четырех пальцев!). Не имевшим ранга запрещалось носить бархат.

Генеральный Регламент, или Устав, регламентирующий деятельность коллегий, предписывал не только знать свое дело, «верно и прилежно оное отправлять», но и «в одежде чисто содержатися» и в «обхождении недерзостно поступать»^[8].

Реформы Петра в области этикета жестко вводились в жизнь: обрезались бороды, укорачивались женские платья, образцы новой одежды расклеивались на улицах, был даже установлен срок донашивания старой одежды —1705 г.

С конца XVIII в. происходит офранцуживание русской культуры и этикета, в оборот входят понятия комильфо, петиметра, кокетки. В то же время появляется введенное в оборот литератором П. Д. Боборыкиным в 60-х гг. XIX в. понятие интеллигента как носителя высокой духовности, культуры, таких качеств, как гражданская ответственность, высокое сознание долга, честность, трудолюбие, естественность поведения, душевная тонкость, мягкость к людям, «гордость мысли» (Л. Я. Толстой), общественная активность^[9].

Новое время укрепило нравственный смысл многих правил внешнего поведения. Чувство собственного достоинства становится базовым в этикете, утверждая самоценность человека.

Любой этикет уходит корнями в нравственную полезность тех или иных действий, приобщает человека к определенной социальной группе, дисциплинирует его, формирует чувство ответственности. Практическое совпадение «красивого» поведения и его нравственного смысла свойственно было еще периоду античности, обозначаясь у древних греков понятием «калокагатия» (греч. kalos — прекрасный, agathos — добрый).

В поступках человека, его поведении, характере взаимодействия с окружающими находит выражение его нравственная позиция. Правила этикета создавались в силу объективной необходимости удовлетворить социальную потребность во взаимодействии, привязанности, поддержке, уважении и признании другими людьми, в самоуважении. Поэтому этикетные правила органически включены в сложную систему нравственной сферы жизнедеятельности человека, основными структурными элементами которой являются нравственное сознание, нравственные отношения, нравственная деятельность и нравственное поведение.

Выработка правил поведения человека в обществе диктуется объективной потребностью выживания и нормального функционирования социального организма, необходимостью приглушить заложенные в человеке природные инстинкты и противопоставить им правила человеческого общежития, основанные на взаимном уважении и взаимоподдержке. Как отмечалось ранее, одно из древнейших требований, выражающее общечеловеческое содержание нравственности, а с конца XVIII в. утвердившееся как «золотое правило нравственности», гласит: «Поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе». Особенно остро потребность в реализации «золотого правила нравственности» испытываем мы в наши дни, когда общество захлестнули эгоизм и разобщенность, а понятие альтруизма, кажется, уходит необратимо в прошлое. «Тысячелетия назад, — отметил в Нобелевской лекции А. Д. Сахаров, — человеческие племена проходили суровый отбор на выживаемость, и в этой борьбе было важно не только умение владеть дубинкой, но и способность к альтруистической взаимопомощи членов племени. Сегодня все человечество в целом держит подобный же экзамен»^[10].

В русском языке еще в начале XX в. слово «этикет» встречалось в значении «ярлык» для бутылок или товаров с названием фирмы. Несмотря на созвучность и корневое сходство, понятия «этика» и «этикет» сблизились довольно поздно. Однако генетическая и функциональная связь между ними существовала всегда.

Тем не менее достаточно широко распространена точка зрения, согласно которой этикет как элемент внешнего поведения человека органически не связан с его нравственностью. Человек с изысканными манерами, с детства воспринявший внешнюю атрибутику воспитанности, в определенной ситуации может обнаружить в своих поступках и высокомерие, и бездушие, и безнравственность. Думается, что такой человек вряд ли долго сможет вводить в заблуждение окружающих его людей относительно права называться человеком культурным, воспитанным, интеллигентным. Внешняя форма поведения, утратившая нравственную основу, теряет свой смысл, приобретая лишь вид замаскированного хамства и пренебрежения к людям, которое рано или поздно становится очевидным.

Важно запомнить!

Внешние формы поведения только тогда становятся элементом и показателем истинной культуры человека, когда они наполняются нравственным содержанием, служат внешним выражением и оформлением уважения к другому человеку, к его достоинству, искреннего желания и готовности помочь, поддержать, оказать услугу.

Именно нравственная обусловленность этикета служит важнейшим подтверждением того, что правила поведения создавались не по прихоти скучающих вельмож или отдельных социальных групп, а в силу объективной необходимости упорядочить, облагородить отношения людей, сделать их более теплыми и человечными.

«Холодная» или «хамская» вежливость не имеет ничего общего с подлинной культурой человека. Правила этикета, усвоенные и соблюдаемые лишь внешне, позволяют человеку в зависимости от обстоятельств и индивидуальных черт характера с легкостью отступать от них, о чем образно писал еще И. А. Гончаров в «Письмах столичного друга к провинциальному жениху»^[11], сравнивая человека порядочного и человека хорошего тона.

При всем сходстве нормы морали и правила этикета имеют много различий.

Во-первых, в отличие от норм морали, указывающих человеку лишь общее направление в ситуации морального выбора, правила этикета носят более или менее жесткий регламентирующий характер в зависимости от конкретной ситуации.

Во-вторых, регламентирующий характер этикета освобождает человека от необходимости осуществлять моральный выбор: его правила лишь информируют о том, как должно поступать человеку в той или иной ситуации, практически не оставляя ему выбора и предлагая лишь следовать установленному порядку.

В-третьих, если общественное пространство действия моральных норм неограниченно, то ситуационный характер правил этикета подчеркивает локальность их действия, продиктованную конкретной ситуацией, за пределами которой то же правило может оказаться неуместным.

В-четвертых, в отличие от норм морали, обращенных ко всем и каждому, независимо от пола, возраста, статуса, вероисповедания, правила этикета всегда имеют четкую адресность, строго дифференцируясь по признакам пола, возраста, социального происхождения, статуса, иногда по национальным или родственным признакам, что находит выражение в ситуациях приветствия, обращения, общения, прощания и т. д.

• [1] Аристотель. Соч.: в 4 т. М: Мысль, 1976—1983. Т. 4. С. 87.
• [2] Цит. по: Все об этикете. Книга о нормах поведения в любых жизненных ситуациях / ред. А. Л. Крупенин. Ростов-н/Д: Феникс, 1995. С. 187.
• [3] См.: Честерфилд. Письма к сыну. М.: РИПОЛ Классик, 2009. Письмо VI. URL: http://www.royallib.ru/book/chesterfild_filip/pisma_k_smu.html.
• [4] См.: Локк Дж. Педагогические сочинения: пер. с англ. / под. ред. Ф. И. Свадков-ского. М.: Педагогика, 1989.
• [5] Домострой. М.: Изд. дом «Экономическая газета», 2000. С. 32.
• [6] Домострой. С. 41—42.
• [7] Цит. по: Школа этикета: поучения на всякий случай / сост. Л. С. Лихачева. Екатеринбург: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1995. С. 43.
• [8] Генеральный регламент 28 февраля 1720 г. // Реформы Петра I: сб. док. / сост.В. И. Лебедев. М., 1937.
• [9] См.: Малышев М. О. Из истории русского этикета. Л., 1974.
• [10] Сахаров А. Д. Мир, прогресс, права человека. Л.: Сов. писатель, 1990. С. 62.
• [11] См.: Гончаров И. А. Соч.: в 8 т. М.: Правда, 1952. Т. 7. С. 70—73.