Основные этапы истории православия в России

История Русской православной церкви началась в X в., когда Киевский князь Владимир Святославович принял веру от православной Византии. То, что христианство было принято от Византии, а не от Рима, невозможно считать случайным: торговый путь «из варяг в греки» (т. е. из Балтийского моря в Черное) еще в IX в. стал экономической, политической и военной базой государства, управлявшегося династией, называвшейся по имени ее легендарного основателя — династией Рюриковичей. Неслучайно еще в 867 г. Константинопольский Патриарх Фотий объявил миру, что «русы», совсем недавно осаждавшие столицу Византийской империи, приняли православного епископа.

В 988 г., когда православие было принято в качестве официальной религии Русского государства, влияние Византии превратилось в главный фактор развития отечественной культуры. Вместе с православием, Русь получила и представление об отношениях церкви и государства, еще в VI в. получивших название «симфонии властей». Согласно этой теории, император, прежде всего, обязан был охранять и укреплять православную церковь в своем государстве, так как только через нее он мог осуществлять свою функцию распространителя веры. Теория «симфонии властей» позволяла сакрализовать государство, объявлявшее себя православным: государство освящалось церковью как некая священная и абсолютная форма мира, его смысл и оправдание. В первые века после принятия христианства на Руси православная церковь русского государства подчинялась Константинопольскому патриархату, и большинство митрополитов домонгольской эпохи были греками. Но богослужение происходило на старославянском языке, созданном Кириллом и Мефодием, которые вместе с учениками перевели на этот язык большую часть книг Библии, а также другие тексты, использующиеся в богослужебной практике.

Церковь быстро сумела укрепить свое влияние на Руси. К концу 30-х гг. XIII в. на территории русских княжеств было уже 16 церковно-административных областей — епархий. В XI—XIII вв. на Руси действовало около 10 тыс. городских и сельских храмов и 40 тыс. священнослужителей. Число монастырей достигало 300, а число монахов и послушников превышало 10 тыс. человек. Уже в XII в. русские князья стали передавать православному духовенству земли и право сбора податей и пошлин с живших на этих землях крестьян. Благосостояние церкви и ее земельные богатства росли и по причине того, что многие богатые и знатные богомольцы оставляли монастырям «на помин души» свои владения. К началу XVI в. духовенству принадлежало уже около одной трети всех обрабатываемых земель.

Татаро-монгольское нашествие открывает второй период в истории русского православия. Завоеватели заступили на место христианского константинопольского императора, ибо «такова была воля Божия». И хотя повиновение не исключало ненависти, русские все-таки признавали хана реальным «царем», лишь церковь напоминала им о существовании христианской империи. В 1260-е гг. установилась практика выдачи митрополиту особой ханской грамоты (ярлыка), в которой перечислялись льготы, предоставлявшиеся «церковным людям»: освобождение от уплаты ордынской дани, от постоя ордынских отрядов, от уплаты таможенных сборов. Начиная с XIII в. старшая жена хана ведала делами христиан, считалась их покровительницей.

Четырнадцатый век стал для русского православия временем расцвета: на фоне ига церковь постепенно укреплялась организационно, усиливая свое религиозное влияние на русское общество. В начале XIV в. Москва становится религиозным центром православной церкви на Руси. В 1299 г. постоянная резиденция митрополита была перенесена из Киева во Владимир, а затем, в 1308 г. митрополит Петр перенес ее в Москву.

Первого московского митрополита Петра (причисленного к лику святых через 13 лет после смерти, в 1339) похоронили в московском соборе, выстроенном в честь Успения Пресвятой Богородицы. Посвятив главный храм Москвы Богоматери, тогдашний московский князь Иван Калита сделал серьезную политическую заявку: культ Богоматери со времен крестителя Руси Владимира занимал особое место в русском православии и был связан с развитием русской государственности. С идеями государственной преемственности Москвы от Киева перекликается и то, что закладка новой крепостной стены в 1339 г. была приурочена ко дню памяти Климента Римского, мощи которого, по легенде, князь Владимир перенес из Корсуня в Киев.

Для русских митрополитов в эпоху ига было две высшие инстанции — Орда и Константинопольский патриарх. Поэтому митрополиты (особенно греческого происхождения) старались не ссориться с завоевателями Руси, выступая сторонниками отказа от вооруженной борьбы с ними. Психологически перебороть эту тенденцию было очень непросто, так как народ был напуган татаро-монгольским нашествием. Древнерусское монашество было точным показателем нравственного состояния мирского общества: усилилось стремление покидать «мир». В первый век ига (1240—1340) на Руси возникло не более 30 новых монастырей, в следующее столетие появилось до 150 новых монастырей. Отшельник и молчальник, основатель Троицкого монастыря (1337) преподобный Сергий Радонежский (ок. 1321—1392) не считал затворничество и безмолвие единственным путем спасения: не случайно в истории сохранилась легенда о том, что Сергий благословил инока своей обители на Куликовскую битву. Он же придал новое значение празднику Троицы как празднику единения и любви в этом мире. На примере церковного праздника Сергий объяснял необходимость единения и согласия всех людей Руси для борьбы с общим врагом.

Развитием религиозных идей была отмечена и первая половина XV в. В те времена русская культура переживала «новый приступ византийских воздействий». В то время на Русь перешла из Византии и литургическая реформа, и новый Типикон (т. е. устав, в котором содержались указания совершения церковных служб), и огромное количество монашеской литературы. Религиозное возрождение происходило на фоне роста Московского государства, одновременно с пробуждением национального политического самосознания, что имело свои последствия для будущего развития религиозной жизни на русских землях. Политическое усиление московских князей вело к уменьшению политического влияния православной иерархии, с одной стороны, и укреплению идеи независимости национальной церкви от Византии, с другой.

Мнение о необходимости самостоятельной церкви особенно укореняется после того, как литовские князья, в ту эпоху владевшие большей частью Киевской Руси, становятся католиками (после 1386); и окончательно побеждает в связи с принятием греками в июле 1439 г. Флорентийской унии. Тогда, надеясь на помощь Запада, греки признали примат папы римского, приняли догмы католического вероучения, сохранив при этом только обряды Восточной церкви. Унию подписал и московский митрополит (грек по происхождению) Исидор. По приезде в Москву митрополита арестовали, но вскоре, видимо не без помощи светских властей, ему удалось бежать.

В 1448 г. в русских землях был избран самостоятельный новый митрополит — рязанский епископ Иона, а Русская церковь становится автокефальной. С этого момента история церкви на Руси вступает в новый этап, причем влияние великого князя Московского на церковные дела неуклонно растет: в отношении к церкви он становится на место византийского императора. Перед Московским государством появляется задача оправдания идеи национальной государственной церкви, которая воспринимается особенно актуально после захвата туркамимусульманами в 1453 г. Константинополя, когда Русь осталась единственным самостоятельным православным государством. Постепенно в XV в. в русских землях крепнет убеждение в том, что Москва — естественная преемница Константинополя, наказанного своим падением за многие грехи (в том числе и за признание Флорентийской унии). Так развивается учение о мессианском пути русского народа как народа, избранного Богом для сохранения чистоты веры, а Русской церкви — как средоточия истины Христовой. Появляются и соответствующие легенды («О белом клобуке»). В начале XVI в. монах Спасо-Елеазарова монастыря (находившегося недалеко от Пскова) Филофей развивает теорию о «Москве — Третьем Риме». Для Филофея история — это взаимоотношения Бога и его народа, причем он отдает себе отчет, что не все народы богоизбранны. В определении же избранничества решающую роль играла идея «богоизбранного царя». Прежние «богоизбранные цари» более не правят, да и царства их нет. Филофей высказывает идею о богоизбранности России, о ее назначении служить оплотом православия — вместо павших Рима и Византии: так выводится мысль о третьем Риме — Москве, с ее соборным храмом Успения. Это последний Рим («четвертому не быти»), и царство Московского великого князя — последнее христианское царство, в котором сойдутся все христианские царства мира. Тем самым Филофей заявлял и об особой религиозной миссии великого князя.

Усиление роли и значения великого князя Московского в XV — начале XVI в. не привело, однако, к полному подчинению церковной политики прагматическим видам государства. Соборы 1503 и 1550 гг. решительно противостояли попыткам секуляризовать церковное имущество, не считая себя органами великокняжеской (царской) власти в области церковного законодательства. Соборы ссылались на то, что государь не может нарушать установленных церковных правил о церковном имуществе (за это полагалось анафематствование). Но разве и сами попытки секуляризовать церковные земли не свидетельствуют о том, как государство, искренно считавшее себя православным, начинает смотреть на церковь? В самой церкви не было полного единства по вопросу о церковном имуществе. Известный спор иосифлян и нестяжателей — тому доказательство. Настоятель Волоколамского монастыря Иосиф Санин (1439/1440—1515) горячо защищал церковное имущество — во имя социальных задач церкви. По-иному смотрел на вопрос глава так называемых заволжских старцев Нил Сорский (ум. 1508), наследник мистической линии преподобного Сергия Радонежского. Задача церкви в отношении к государству понималась им и его единомышленниками в смысле молитвенной заботы о государстве, ибо церковь выше государства в мистическом плане, но не в плане историческом. Опасаясь обмирщения церкви, Нил Сорский выступал против монашеского землевладения. Стараясь избежать роста монастырского землевладения и считая, что монах должен жить в бедности и самоотречении, Нил Сорский был сторонником уединенного «скитского жития». Его «Устав» запрещал монахам владеть имуществом. Взгляды Нила Сорского были политически выгодны государству, но даже такой сильный государь, как Иван III, не смог этим воспользоваться.

Победила «линия» Иосифа Волоцкого, выступавшего активным защитником монастырских земельных богатств. Его логика была достаточно проста: если у монастырей не будет сел с крестьянами, то «честные» и «благородные» люди (т. е. представители высших слоев русского общества) не захотят постригаться. Если же не станет «честных и благородных» старцев, то и вера поколеблется. А это, в свою очередь, опасно для государства. Иосиф всячески поддерживал идею укрепления самодержавной власти в России, заявляя, что царь своей властью подобен Богу. Разработанное им учение о самодержце как о «земном боге» стало теоретической основой сотрудничества между высшими церковными иерархами и московскими государями. Этой теорией Иосиф Волоцкий подтолкнул церковь на путь сращения с государственным аппаратом российского самодержавия. Московские великие князья все больше и больше демонстрировали свое всевластие в церковных делах: Иван III чуть было не лишил кафедры московского митрополита Геронтия за то, что тот при освящении храма совершал крестный ход «не по солнцу»; его сын — Василий III за противодействие какому-то своему решению заточил московского митрополита Варлаама в монастырь. В малолетство царя Ивана IV (1530—1584) близко стоявшие к власти князья Шуйские лишили власти Московского митрополита Даниила. Начав самостоятельно править, Иван IV сам продолжил эту традицию. Митрополит Афанасий, занимавший Московскую кафедру в 1564—1566 гг., поняв, что не может остановить опричный террор царя, сам добровольно покинул первосвятительское место. Выбранный на его место архиепископ Казанский Герман за требование уничтожить опричнину перед самым посвящением в сан митрополита был изгнан. Митрополит Филипп (Колычев; 1507—1569) за свое осуждение творимых Иваном Грозным преступлений был свержен и затем задушен.

В то же время светская власть была заинтересована в укреплении нравственного влияния православной церкви в стране. Одним из путей укрепления такого влияния стало причисление к лику святых национальных подвижников веры и благочестия. К середине XVI в. общерусским почитанием и признанием пользовалось около 10 отечественных святых: князь Владимир, креститель Руси; его сыновья Борис и Глеб, безвинно павшие от руки убийц, посланных родным братом (они стали первыми русскими святыми); князь Михаил Черниговский, казненный в Орде за отказ исполнить языческие обряды; митрополиты Московские Петр и Алексей; преподобные Сергий Радонежский, Варлаам Хутынский, Антоний и Феодосий Печерские и др. В 1547 и 1549 гг. состоялись церковные соборы, на которых были рассмотрены вопросы причисления к лику святых наиболее почитавшихся в России подвижников веры и благочестия. Тогда были канонизированы 39 новых русских чудотворцев, среди которых было несколько учеников Сергия Радонежского.

В годы царствования сына Ивана IV Федора (1584—1598) Русская православная церковь стала возглавляться патриархом. 26 января 1589 г. Константинопольский патриарх Иеремия II (1536—1595), приезжавший в Москву за сбором «милостыни», возвел митрополита Московского Иова в достоинство патриарха, а в 1590 г. в Константинополе он созвал собор православных патриархов, который утвердил создание Московской патриархии.

В конце XVI в. произошло еще одно событие, изменившее православную жизнь на территории бывшей Киевской Руси: в 1596 г. митрополит Киевский Михаил (Рогоза) заключил унию (договор) с Римом. Целью папы было присоединение восточнославянских епархий, Рим не придавал большого значения вопросу общения в таинствах, уделяя исключительное внимание необходимости пастырского руководства присоединяемыми православными областями. 23 февраля 1596 г. папа Климент VIII опубликовал специальную буллу, адресованную Михаилу (Рогозе). В ней гарантировалось уважение восточной литургической традиции и устанавливался порядок епископского преемства в Киевской митрополии, исключавший возможность назначения кандидатов светскими властями. В октябре 1596 г. в Бресте был созван собор для ратификации союза с Римом. Православные противники союза созвали свой собор, который осудил провозглашение унии, однако король Речи Посполитой (объединенного Польско-Литовского государства) Сигизмунд III утвердил ратификацию. Ликвидация Брестской унии началась только после воссоединения Правобережной Украины и Белоруссии с Россией (т. е. с конца XVIII в.). Однако в новых условиях возвращение униатов в православие часто бывало таким же недобровольным, как ранее — стремление подчинить их предков канонической власти папы римского.

Семнадцатый век стал для русского православия эпохой огромных потрясений. Одно из них связано со Смутой, знаменовавшей собой политический, экономический и социальный кризис Русского государства. Православная церковь, как и светская власть, столкнулась тогда с самозванничеством. Первый русский самозванец, бывший монах Чудова монастыря в Москве Григорий Отрепьев выдал себя за сына Ивана IV, царевича Дмитрия, трагически погибшего еще в царствование Федора Ивановича. Появление самозванничества, т. е. принятие крещеным человеком имени другого и, следовательно, отказ от своего ангела-хранителя (от имени святого, в честь которого его назвали), равно как и отказ от молитвенного заступничества предков («на том свете»), свидетельствовало о кризисе средневековой религиозной идеологии: низы общества пришли к мысли о возможности соперничества с властью, хотя бы и в той же монархической оболочке. Распространению самозванничества способствовала русская концепция царской власти (различение истинных и ложных царей). При отсутствии четких критериев, позволяющих отличать подлинного царя от ложного, самозванцы и сами могли верить в свое предназначение.

Они появились тогда, когда был нарушен родовой порядок престолонаследия и тот, кто занимал трон, мог трактоваться как самозванец. Ситуация усугублялась тем больше, чем больше укреплялось в русском государстве представление о сакральности самодержавной власти, так как царь воспринимался как образ Бога. В дальнейшем, в начале XVIII в., это привело к тому, что некоторая часть простого народа стала воспринимать царя-реформатора Петра I как царя ложного, антихриста. Легенда о «добром царе», восстанавливающем нарушенную справедливость, стала в начале XVII в. значительной силой, справиться с которой оказалось невозможно вплоть до середины XIX в. Лишь окончательное уничтожение крепостного права (в 1861) привело к ликвидации этого явления.

Второе потрясение, самым существенным образом сказавшееся на дальнейшей истории русского православия, связано с церковными реформами патриарха Никона (1605—1681), приведшими к расколу. Проведение реформ патриарх начал в 1653 г. Его целью было ликвидировать местные различия в церковно-обрядовой практике, устранить разночтения и исправить русские богослужебные книги. За исправление и унификацию выступал тогда не только Никон: ставшие в дальнейшем его непримиримыми врагами протопопы (т. е. протоиереи) Аввакум, Даниил, Иван Неронов и некоторые другие предлагали проводить изменения, опираясь на древнерусские богослужебные книги, а не на греческие, в то время печатавшиеся в типографиях Западной Европы. 11 февраля 1653 г. вышла Никоновская Псалтырь, где были опущены статьи о двоеперстии — в то время у греков (очевидно, уже с XII—XIII вв.) крестное знамение совершалось тремя перстами. Слово «Иисус», ранее писавшееся с одним «и» («Исус»), переделали на грецизированное «Иисус». Крестные ходы вокруг православных храмов в Русской церкви стали совершаться против солнца; вместо «сугубой» (т. е. двойной) аллилуйи (так переводится фраза «хвалите Господа») была введена «трегубая» (тройная). Божественную литургию стали служить не на семи, как было со времени Крещения Руси, а на пяти просфорах (так называется хлеб, употребляемый для совершения причастия — евхаристии). Были и некоторые другие изменения. Патриарх Никон проводил свою реформу чрезвычайно жестокими методами, круто расправляясь с оппонентами, которые не соглашались проводить церковную реформу по «испорченным» греческим книгам. Дело было вовсе не в упрямстве «староверов», а во всем строе их мысли и поведения. Церковнославянский язык с давних лет понимался на Руси прежде всего как система символического представления православного исповедания. «Правильная вера» определяла и правильный способ ее выражения. По мнению славянских книжников, на церковнославянском языке вообще невозможна была ложь; сакральная форма и сакральное содержание по существу не могут быть расчленены, одно предполагает другое, следовательно, истина связывается с правильным воспроизведением текста. Потому-то противники реформ патриарха Никона никак и не могли принять его новшеств, предпочитая смерть измене «древлему благочестию». Именно так окончил свои дни наиболее известный идейный противник Никона протопоп Аввакум (1620—1682), не поддавшийся увещеваниям и сожженный заживо.

Патриарх Никон был не только церковным реформатором — он претендовал на серьезное политическое влияние в государстве, будучи сторонником единения всего православного мира. Однако и он, являясь «собинным царским другом», добившись титула «великого государя» и фактически совместно с царем управляя государством, не мог остановить процесс постепенного «прибирания» светской властью основных нитей управления церковной экономикой. Так, согласно Уложению 1649 г. был создан Монастырский приказ, от которого зависели и клирики, и церковные учреждения. Патриарх Никон сумел ограничить его действия. Разумеется, церковь пользовалась внешними знаками уважения со стороны государства, ее представители, равно как и патриарх, участвовали в Земских соборах, первыми подавая на них свой голос. Правительственные указы становились известны народу также через церковь — их объявляли с амвонов храмов. Монастыри часто служили местами заточения «ослушников» светской власти. Однако это не значило, что церкви позволят играть доминирующую роль в политических делах. Судьба патриарха Никона стала доказательством этого. Царь Алексей Михайлович (1629—1676 гг., правил с 1646) постепенно стал тяготиться его слишком значительными притязаниями на власть. Результатом этого и стал запрет (10 июля 1658) первосвятителю именоваться «великим государем». В ответ патриарх покинул свое служение, удалившись в Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Лишь на соборе 1666—1667 гг., в присутствии восточных патриархов (Александрийского и Антиохийского) Никона лишили сана за оставление патриаршества, но проведенные им церковные изменения одобрили. Незадолго перед смертью бывшего патриарха новый царь Федор Алексеевич освободил его. По пути в Москву Никон умер, но был похоронен как патриарх — сам царь нес его гроб.

После собора 1666—1667 гг. (решения которого были отменены Русской православной церковью только в 1971) противникам реформ Никона, т. е. последователям «древлего благочестия», пришлось пережить государственные репрессии. Противники реформ Никона, староверы долгое время именовались в России «раскольниками». Они пропагандировали идею ухода от зла — во имя спасения души. В первые десятилетия существования русского староверия (старообрядчества) религиозно экзальтированные его последователи практиковали «огненное крещение», т. е. самосожжение. Уже в конце XVII в. происходит разделение староверов на поповцев и беспоповцев. Беспоповцами стали те, кто отказался принимать к себе для исполнения церковных треб священников «нового обряда» и после естественной кончины старых клириков дониконовского поставления остался без священства. Таким образом, беспоповцы отказались от церковных таинств: причащения, миропомазания, брака, елеосвящения. Таинства крещения и покаяния в беспоповской среде с тех пор стали совершать простые верующие. В дальнейшем у беспоповцев появились особые наставники — избиравшиеся церковным обществом для совершения таинств и отправления духовных служб миряне. Поповцами традиционно называли старообрядцев, принимавших священников от Русской церкви, разумеется, предварительно заставляя их отрекаться от «никонианской ереси». В XVIII в. происходит частичная «социализация» староверов, постепенно наладивших свой быт в условиях враждебного им религиозного окружения. В 1800 г. часть староверов попыталась организационно объединиться с Русской православной церковью: на условии сохранения старых обрядов сторонники сохранения «древлего благочестия» согласились подчиниться местным епархиальным «никонианским» архиереям. Их назвали единоверцами. Однако большая часть старообрядцев не пошла на компромисс, продолжая свое автономное от официальной церкви существование и надеясь кардинально разрешить свою главную проблему: самостоятельно решать вопрос о поставлении священников. Для этого было необходимо добиться перехода в старую веру канонически рукоположенного православного епископа. Это произошло в середине XIX в., когда старообрядцы-поповцы добились согласия о переходе в старую веру у митрополита Босно-Сараевского Амвросия (Поповича, 1791—1863). Митрополит Амвросий рукоположил несколько старообрядцев в сан епископов, тем самым положив начало их канонической жизни. Амвросий присоединился к старообрядчеству в 1846 г. в местечке Белая Криница, принадлежавшем Австрийской империи, поэтому иерархию (и ее паству) с тех пор стали называть «австрийской» или «белокриницкой». К началу XX в., по официальным данным, старообрядцев (и поповцев, и беспоповцев) в России было около 2 млн 174 тыс. человек. И сегодня в России существуют различные старообрядческие объединения.

Синодальный период в истории Русской православной церкви был начат реформами младшего сына царя Алексея Михайловича императора Петра Великого (1672—1725). Патриаршее управление Русской православной церковью прекратилось со смертью (16 октября 1700) одиннадцатого патриарха Московского Адриана. 16 декабря 1700 г. Петр назначил экзархом (местоблюстителем) патриаршего престола митрополита Рязанского Стефана (Яворского). Экзарху была предоставлена возможность вести дела «о расколе, противностях Церкви и ересях», а назначения на церковные должности и церковно-административные вопросы перешли в компетенцию царя и его приближенных. 24 января 1701 г. Петр восстановил упраздненный в 1677 г. Монастырский приказ, в ведение которого переходило управление всеми церковными вотчинами и распоряжение сборами с них. На содержание епископата и монастырей из приказа отпускалось определенное жалование, остальные суммы, полученные приказом, шли на государственные и благотворительные цели (в том числе на больницы и богадельни).

Монастырский приказ ликвидировали 17 августа 1720 г. в связи с введением коллегий, в компетенцию которых и перешли его дела. В 1711 г., после учреждения Правительствующего сената, местоблюститель патриаршего не мог поставить без согласия Сената ни одного епископа. Сенат вмешивался во все церковные дела: определял настоятелей в монастыри, заботился о защите православия и распространении веры среди «инородцев», строил храмы и т. п. 22 января 1716 г. Сенат принял указ, согласно которому архиереи под присягой обязывались отлучаться из своих епархий только в крайнем случае, должны были «мягко» обращаться с противниками церкви, не строить храмов более необходимого, назначать священнослужителей по потребности, объезжать епархию не реже одного раза в 2—3 года и не вмешиваться в мирские дела. В 1716 г. был принят и указ об обязательной ежегодной исповеди и о составлении списков лиц, которые уклонялись от нее (уклонявшихся, как правило, подозревали в принадлежности к старообрядчеству).

В 1718 г. Петр впервые высказался относительно необходимости изменения структуры церковного управления и создания Духовной коллегии. Писать проект ее учреждения царь поручил Псковскому епископу Феофану Прокоповичу (1681—1736). Именно Феофан стал главным помощником Петра в деле проведения церковной реформы. Плод труда Феофана — Духовный регламент, составленный к 1720 г., а затем прочитанный и исправленный самим монархом. Главная причина, заставившая пойти на отмену патриаршества, виделась Феофану в опасности совместного существования двух властей — духовной и светской. 25 января 1721 г. царь издал манифест об учреждении Духовной коллегии, а 14 февраля 1721 г. в Санкт-Петербурге состоялось торжественное ее открытие. Эту коллегию стали именовать Святейшим синодом. Петр повелел выбрать в Синод «из офицеров доброго человека», который был бы «оком государевым» в синодальных делах и назывался оберпрокурором. Восточные патриархи (Константинопольский и Антиохийский) в особой грамоте от 23 сентября 1723 г. признали каноническое достоинство Синода. Синод получил административную и законодательную власть в Русской православной церкви, издавал определения и узаконения по делам веры и церкви, предоставляя их на утверждение самодержавной власти. Синод входил в обсуждение вопросов об открытии новых епархий, учреждении новых должностей, духовно-учебных заведений и т. д., определял порядок церковной жизни, избирал кандидатов на епископские кафедры, утверждал и увольнял настоятелей и настоятельниц монастырей, разрешал вопросы о снятии сана и монашеского чина, о награждениях клириков, об открытии новых храмов и обителей, осуществлял цензурирование догматических и некоторых других сочинений, свидетельствовал мощи святых, устанавливал новые праздники, крестные ходы и т. п. Синод заведовал епархиальными делами Московской и Санкт-Петербургской епархии Святейшего синода, пока там не появились самостоятельные епархиальные архиереи (т. е. до 1742). Число членов Синода Духовный регламент определил в 12 человек (архиереев, архимандритов, игуменов, протопопов). В последующие годы состав Синода неоднократно подвергался изменениям. В XIX в. в состав Синода, как правило, назначали только архиереев, архимандриты и протоиереи в высшее церковное правительство уже не попадали.

Для членов Синода Петр установил специальную присягу, в которую была включена клятва в «верной службе» представителям царствовавшей династии, обязанность вовремя объявлять «об ущербе Его Величества интереса, вреде и убытке» и хранить служебные тайны. Иерархи клялись в верности императору, именуя его «крайним судьей» Духовной коллегии. Присяга в неизменном виде существовала вплоть до начала XX в.

В XVIII в. светские власти, начиная с Петра Великого, пытались разрешить сложный вопрос о церковной собственности. Первоначально право Русской православной церкви на землю не подвергалось сомнению. Правительственная политика середины XVIII в. исходила из идеи Петра Великого о необходимости максимально рационального использования церковных вотчин в интересах казны, не считаясь с правом собственности церкви, но и не затрагивая его юридически. Даже весьма позитивно настроенная к церкви дочь Петра Елизавета Петровна (1709—1761; правила в 1741—1761) заметила однажды, что монастыри управляют своими вотчинами далеко не безупречно. Ее наследник, император Петр III, вспомнил о желании своей самодержавной тетки и указами от 16 февраля и 21 марта 1762 г. заявил о намерении обратить в государственную собственность (секуляризовать) все церковные вотчины и восстановить коллегию экономии для управления ими. Духовенству должно было выплачиваться жалование. Однако свержение Петра III приостановило исполнение этих указов. Екатерина II первоначально даже возвратила церковные вотчины в управление духовенства, упразднив Коллегию экономии. Однако это была временная мера. 29 ноября 1762 г. Екатерина II создала Комиссию о церковных имениях, целью которой было проведение их инвентаризации, через полгода была организована новая Коллегия экономии духовных имений. 26 февраля 1764 г. Екатерина II подписала указ, переводивший церковные учреждения на штаты и передававший все церковные имения с почти миллионом податных крестьян в ведение Коллегии экономии; в 1786 г., после ее упразднения, имения передали наравне с государственным имуществом в казенные палаты. Часть имуществ отдали экономическим (т. е. бывшим церковным) крестьянам, часть причислили к государственным имуществам, а некоторые угодья, подворья, загородные дачи и участки земли оставили в пользу архиерейских домов и монастырей. На Украину секуляризация церковных земель пришла два десятилетия спустя. Секуляризация церковных земель вызвала протест в среде русского духовенства.

К концу XVIII в. огосударствление церкви, начатое Петром Великим, в основном завершилось: члены Синода и духовенство в целом были приравнены к государственным чиновникам. При этом число храмов от десятилетия к десятилетию все же увеличивалось: если в 1722 г. в империи было 15 751 храм, то в 1737 — уже около 18 000, в 1762 — 19 813, а в 1799 — 26 196. В XIX в. число православных храмов продолжало увеличиваться, составив к концу века почти 46 тысяч, а накануне революционных потрясений 1917 г. превысив 50-тысячную отметку. В то же время существенно выросло и число православного духовенства, к концу XIX в. превысив 100 тыс. человек. Революцию встретило уже более 112 тыс. клириков. Территориальный рост империи сказывался и на числе епархий. С 1783 г. Священному синоду стала подчиняться и Грузинская церковь, и в 1799 г. в православной церкви России числилось 36 епархий и 5 викариатств (не считая Грузинского экзархата). А к 1917 г. в состав православной церкви входило более 60 епархий, число архиереев превышало 100 человек. Учреждения, помогавшие епархиальному архиерею осуществлять управление епархией, с 1744 г. получили название духовных консисторий.

В течение Синодального периода была создана система духовного образования. К началу XX в. церковь имела 4 духовные академии (в Киеве, в Москве, в Санкт-Петербурге и в Казани), почти 60 семинарий и около 200 духовных училищ. Начиная с 1860-х гг. многие выпускники духовных семинарий и академий не принимали священного сана, уходя на гражданскую службу. Кроме того, православная церковь являлась своеобразным духовным «ведомством» («ведомством православного исповедания») и уже в силу этого могла решать свои проблемы, лишь увязывая их с проблемами государственными. Все это было окончательно осознано уже в XIX в., когда в церкви стали раздаваться голоса в пользу проведения церковных реформ и восстановления нарушенного Петром канонического управления. Однако вплоть до 1917 г. Поместный собор так и не был созван, хотя в годы Первой русской революции император Николай II разрешил работу Предсоборного присутствия (1906).

Февральская революция 1917 г. и последовавшие затем глубокие изменения во всем строе русской жизни не могли обойти стороной и православную церковь, получившую, наконец, возможность созвать Поместный собор. Предстояло решить огромное множество вопросов, в том числе и касавшихся отношений с государством. Модные тогда в либеральной среде тезисы о свободной церкви в свободном государстве понимались церковным сознанием неоднозначно. Не стоит забывать, что вера в царское самодержавие, мистическое к нему отношение были непременными элементами православия.

Поместный собор (1917—1918), собравшийся в Москве, не смог вывести православную церковь из того кризиса, в котором она оказалась после окончательного разрушения имперского варианта идеи «симфонии властей», в том числе и из-за начавшихся беспримерных гонений на религию. Однако главное решение Собор сумел принять, решившись на восстановление патриаршества. Первым Патриархом Московским и всея России (именно так звучал тогда этот титул) в ноябре 1917 г. стал митрополит Московский Тихон (Беллавин; 1865—1925).

Дальнейшая история церковно-государственных отношений в России была исключительно сложна и трагична. Принятый в 1918 г. Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви декларировал свободу совести, однако реально свобода совести всячески ущемлялась. С одной стороны, антирелигиозные мероприятия большевиков в годы Гражданской войны были не только политическим, но и психологическим ударом для православной церкви. С другой стороны, сами православные иерархи, духовенство и активные миряне не представляли себе существования некогда главенствовавшей в стране церкви без государственной поддержки.

Начиная с 1922 г. советская власть постепенно перешла от «кавалерийских» атак на религию и церковь к созданию системы новых церковно-государственных отношений, в основе которых лежал принцип кадрового контроля над религиозными организациями страны. Чтобы добиться этого контроля, власти инспирировали церковный раскол, поддержав либерально-обновленчески настроенных православных клириков и признав их в качестве «законной церковной власти». «Обновленцы» провели два своих Поместных собора (весной 1923 г. и осенью 1925 г.). Собор 1923 г. «развенчал» патриарха Тихона и декларировал уничтожение патриаршества, что тогда выглядело весьма революционно. Тогда же депутаты приняли решение о равнозначности как женатых, так и безбрачных епископов, провозгласили возможность второбрачия для священнослужителей и ввели григорианский календарь. Все это, впрочем, не принесло популярности «обновленцам», которых в православной среде продолжали считать не столько религиозными, сколько политическими деятелями; не встречали поддержки и их церковные новации. В этой ситуации, стремясь заручиться поддержкой властей, «обновленцы» на втором своем соборе заявили, что «тихоновская организация» — определенно антисоветская. Однако это не привело к сколько-нибудь заметным результатам: ни поддержка власти, ни возвращение к старому стилю не могли поднять религиозный авторитет «обновленцев». Впрочем, политически борьба «обновленцев» и «тихоновцев» была чрезвычайно выгодна официальным советским властям, так как серьезно ослабила православную церковь, спровоцировав возникновение отрицательно настроенного к советской власти и поддерживавшим ее церковным деятелям «катакомбного» православия. Обновленческая церковь просуществовала до конца Второй мировой войны и была ликвидирована советскими властями, к 1946 г. окончательно убедившимися в том, что свою роль она полностью сыграла.

В 1920;е гг. организовалась и церковная жизнь православных, оказавшихся в результате революции 1917 г. и гражданской войны в эмиграции. В конце 1921 г. в г. Сремски-Карловци (Сербия) состоялось.

«Общее собрание представителей Русской заграничной церкви», позже переименованное в Русский всезаграничный собор. Собор высказался за восстановление в России монархии и дома Романовых и обратился к мировым державам не признавать советскую власть и помочь Белому движению. Собор организовал Высшее церковное управление за границей. 5 мая 1922 г. постановлением патриарха Тихона Карловацкий собор и его решения были признаны не имеющими канонической силы. Созданная в эмиграции в 1920;е гг. Русская православная церковь за границей существует до сих пор. Ее административный центр со второй половины 1940;х гг. находится в США, а ее первоиерарх имеет титул митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского. В 2007 г. Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II и Первоиерарх Русской православной церкви заграницей митрополит Лавр подписали Акт о каноническом общении. В 2008 г. Архиерейский собор Русской православной церкви принял поправки к Уставу РПЦ, которые определяют Русскую православную церковь заграницей как одну из самоуправляемых церквей Московского патриархата.

Летом 1927 г. патриарший местоблюститель (т. е. фактический глава русского церковного управления) митрополит Сергий (Страгородский; 1867—1944) опубликовал «Декларацию», в которой заявлял о безусловной лояльности церкви к советской власти. Однако эта декларация, давшая «тихоновцам» регистрацию, не спасла церковь от разорения: в течение 1930;х гг. в СССР были закрыты все православные монастыри, абсолютное большинство храмов; репрессированы многие иерархи и значительное число священников. Пик довоенных репрессий пришелся на 1937 г., когда репрессировали 136 900 представителей православного духовенства, из них 85 300 было расстреляно.

«Корректировка» церковно-государственных отношений произошла в годы Великой Отечественной войны, когда И. В. Сталин из прагматических соображений (либерализация церковной жизни в СССР могла положительно сказаться в деле открытия союзниками — США и Великобританией — Второго фронта) решил протянуть «руку дружбы» оставшимся после погрома 1920—30-х гг. церковным деятелям. Эта рука «высочайше» повелела начать строительство Московской патриархии, для контроля над которой тогда же, в сентябре 1943 г., был создан Совет по делам Русской православной церкви.

В сентябре 1943 г., впервые после революции, состоялся Архиерейский собор Русской православной церкви, на котором присутствовало лишь 19 епископов — больше собрать не удалось. Собор избрал Патриархом Московским и всея Руси митрополита Сергия (Страгородского), к тому времени осуществлявшего руководство церковью более 16 лет. Сергий скончался 15 мая 1944 г., после чего в январе 1945 г. был созван новый собор, уже Поместный. На нем патриархом был избран митрополит Алексий (Симанский; 1877—1970). В первые годы после окончания Великой Отечественной войны Сталин, рассчитывавший на внешнеполитическую активность православной церкви, старался по возможности усилить ее влияние, подорванное репрессиями и гонениями 1920—1930;х гг. С этой целью в 1946 г. советские власти помогли Русской церкви провести Львовский собор, насильственно воссоединивший униатов Галиции с православными. Вплоть до перестройки Униатская Церковь на территории СССР преследовалась; лишь в эпоху М. С. Горбачева, после того как давление на инакомыслящих ослабло, униатские структуры были вновь возрождены и решения Львовского собора были уничтожены.

Поместный собор 1945 г., как и Архиерейский собор 1943 г., не имел возможности восстанавливать традиции, заложенные в 1917—1918 гг. (в том числе предусматривавшие регулярный созыв Поместных соборов). Предусматривался лишь созыв Архиерейских соборов, но только с согласия правительства. С того времени и вплоть до 1971 г. Поместных соборов не созывали.

В мае 1971 г. состоялся Поместный собор, на котором был избран новый патриарх Пимен (Извеков; 1910—1990). Время его управления церковью — период своеобразного церковного «застоя», когда церковно-государственные отношения были принципиально урегулированы, а церковь получила свое место в декларативно атеистическом государстве. Нормализация церковно-государственных отношений произошла лишь после прихода к власти М. С. Горбачева, когда торжественно — на государственном уровне — было отпраздновано 1000- летие Крещения Руси (1988). В 1988 и в 1990 гг. состоялись два Поместных собора: первый из них был посвящен юбилею христианизации Руси, а второй — избранию патриарха. На соборе 1988 г. был принят новый Устав церкви, согласно которому патриарх должен осуществлять управление церковью совместно со Священным синодом. Согласно положению этого Устава, Поместный собор предусматривалось созывать не реже одного раза в пять лет. Второй Поместный собор Русской православной церкви был посвящен избранию нового предстоятеля. Большинство голосов получил тогда Ленинградский митрополит Алексий (Ридигер; 1929—2008). На Поместном Соборе РПЦ в январе 2009 г. был избран новый патриарх —митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев; 1946 г. р.).

С конца 1980;х гг. светские власти стали постепенно отказываться от использования сталинских методов контроля за православной церковью. В 1990 г. был принят Закон о свободе совести, тогда же был активизирован и процесс реабилитации репрессированных священнослужителей. С распадом в 1991 г. СССР Русская православная церковь сумела укрепить свои позиции как в России, так и за рубежом. Однако усиление церковных позиций не привело к решению важных для русского православия проблем: литургической, приходской, календарной и др. Консерватизм в русском православии стал пониматься исторически, как противодействие духу «изменчивого времени». С этим связан и отказ церкви регулярно созывать Поместные соборы, в которых принимали бы участие не только епископы, но и рядовые священники, представители монастырей, духовных учебных заведений и миряне. Новый Устав предусматривает регулярные созывы только Архиерейских соборов (не реже одного раза в четыре года). Этот Устав был принят на Юбилейном Архиерейском соборе в августе 2000 г. Тогда же было принято беспрецедентное решение о канонизации более 1000 новомучеников. В числе сопричисленных к лику святых — и семья последнего российского императора Николая II, которую прославили в чине «святых страстотерпцев». В таком же чине церковью были прославлены ранее князья Борис и Глеб, а также великий князь Андрей Боголюбский. Чтобы понять масштабы прославлений святых новейшего времени, достаточно сказать, что за период с 1549 г. до учреждения Священного Синода в РПЦ было канонизировано 146 праведников веры, а в течение Синодального периода — еще 10.

В Конституции Российской Федерации, принятой 12 декабря 1993 г., закреплен принцип отделения церкви от государства и указано, что Российская Федерация — светское государство, что никакая религия не может устанавливаться в нем в качестве государственной или обязательной. Со своей стороны, православная церковь в последнее время официально заявляет о том, что не должна брать на себя функции, принадлежащие государству. При этом в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», также принятых на Юбилейном Архиерейском соборе, специально подчеркивается, что «государство не должно вмешиваться в жизнь церкви, в ее управление, вероучение, литургическую жизнь, духовническую практику и т. д., равно как и вообще в деятельность канонических церковных учреждений, за исключением тех сторон, которые предполагают деятельность в качестве юридического лица, неизбежно вступающего в соответствующие отношения с государством, его законодательством и властными органами. Церковь ожидает от государства уважения к ее каноническим нормам и иным внутренним установлениям».

Вопросы для повторения

• 1. Что лежит в основе православного вероучения?
• 2. Что значит «автокефальная церковь»?
• 3. Какие православные таинства вы знаете?
• 4. Какие православные праздники вы знаете?
• 5. Что такое культ святых?
• 6. Когда в России было установлено патриаршество?
• 7. Каковы основные этапы истории православия в России?

Рекомендуемая литература

Верт П. Православие, инославие, иноверие: очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи. М., 2012.

Карташев А. В. Очерки по истории Русской церкви. М.: Наука, 1991. Т. 1, 2.

Менъ Александр, прот. Таинство, слово и образ. Л., 1991.

Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995.

Рогозный П. Г. Церковная революция 1917 года (Высшее духовенство Российской Церкви в борьбе за власть в епархиях после Февральской революции). СПб., 2008.

Русское православие. Вехи истории / Под ред. А. И. Клибанова. М., 1989.

Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1.

Первый век христианства на Руси. М., 1995.

Успенский Б. А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). М., 1998.

Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1995.

Шмеман А. Исторический путь православия. М., 1993.