Воспитание природно-телесной, духовной и социальной ипостасей человека в терминах философской рефлексии

Если в каждом из нас есть частица всего человечества, значит, существует какая-то константа, которая посредством самоидентификации должна быть узнаваема. В процессе воспитания и обучения каждого человека формируется совокупность таких знаний, как:

• • необходимая для жизнедеятельности в обществе коммуникабельность и социальность на базе языковых норм символизации и знаковости;
• • элементарные навыки «человека умелого», владеющего «навыками орудийности» и «вещепользования»;
• • необходимые формы духовного опыта в символизации пространственно-временной ориентации;
• • сакральные знания и т. д.

Образование является транслятором накопленных веками знаний, ориентируясь не только на индивидуальный процесс усвоения и субъективность обучающегося, но и на различные формы предзнания, такие как мировоззрение, социокультурные условия процесса обучения. Несколько столетий образование при всех его дидактических модификациях формировалось под антропологическую данность человека, не нарушая адекватности индивидуального отражения в процессе социализации знаний.

Все вместе взятое предполагает воспитание как воспроизводство самого Человека.

Проведенный краткий философско-антропологический, семантический, культурно-исторический и научно-концептуальный анализ позволяет интегративно представить сущность (усия, ипостась) человека в следующих трех фундаментальных модификациях, идентифицирующих человека в терминах философской рефлексии:

• • природно-телесной;
• • духовной;
• • родовой (впоследствии социальной).

Жизнедеятельная организация человека, родового по свой сущности, предполагает одновременно и его индивидуальную форму бытия, которая порождает новый тип энергии, волевой, духовной устремленности, составляющих его как определенность и целостность, так и тенденцию к изменчивости и многообразию. Что-то в человеке сохраняется как антропологическая устойчивость, а что-то находится в постоянном развитии.

Если историю образования рассматривать как и обучение, и воспитание, то философия образования трактует этот процесс как гармонизацию перечисленных модификаций сущности человека. Вот почему эту фундаментальную задачу необходимо решать, выверяя ее средствами философской рефлексии.

Критерием индивидуальной идентичности человека в философии выступает его тело, причем не столько тело само по себе, сколько взаимная зависимость тела, души и духа, что не всегда учитывается в системе образования. Именно тело человека является носителем природных качеств, часть которых продолжает линию жизни в филогенезе. Homo erectus «человек прямоходящий» — открывает совершенно новую страницу в эволюции видов. Ilomo habilis — «человек умелый» — был возможен именно благодаря этой способности. Но при этом прямохождение «дарует» человеку заболевания, которыми не страдают животные, — гипертонию и остеохондроз. Изучением телесных проявлений человека заняты конкретные науки: биология, анатомия и физиология, медицина и др.

Тело человека уникально тем, что локализует предрасположенность к активности, энергии, информации, отражению и сознанию, продуцирующую несвойственные природе орудийную, духовную и социальную самореализацию. Именно тело репрезентирует половые, этнографические, социальные и ментальные признаки, его можно читать, как книгу. Жесты, манера одеваться, развлекаться, играть — все это демонстрирует тело. Все технические средства, от первобытного камня до современных видов транспорта, а также вся компьютерная техника есть функциональное «продолжение» той или другой части человеческого тела. Именно оно является первоначальным и конечным текстом всех человеческих изобретений. Тело есть такой факт жизнедеятельности, который, модифицируя Эго-Я в саморегуляции и дуальной оппозиции «телесное — духовное», благодаря целенаправленной волевой энергии осуществляет функцию производства, воспроизводства и потребления (труда и общения), продуцируя в этом в первую очередь индивидуальную, а затем родовую сущность человека.

Данное философское уточнение позволяет учитывать не только субстанционально-материальное, но и психическое: темперамент, волю, характер, память, чувство, а также духовные и социокультурные факторы становления сущностных свойств человека. Человеческое тело в процессе эволюции накопило функциональное раздвоение на творческое созидание и утилитарное присвоение, что оригинально подмечено Г. В. Ф. Гегелем. К. Р. Мергелидзе, ссылаясь на нспереведснный источник, пишет, цитируя Гегеля: «Выделяя на теле человека наиболее уникальный орган — руку, которым не обладало ни одно животное, Гегель отмечает и ее функциональную специфику: «что я рукой схвачу, может само превратиться в средство, которым я могу дальше хватать и действовать^[1]. В данном случае Гегель отмечает одну из таких антропогенетических данностей — Эго-Я и связанную с ней дуальную оппозицию «свой — чужой». С этим можно связывать и развитие агрессивности человека.

На всем протяжении филогенеза агрессивность играла важную роль в выживании биологического вида. Охотникам приходилось убивать животных или других людей, которые вступали в конкуренцию за пищу, брачного партнера или территорию. В социогенезе вся последующая история всех цивилизаций отмечается вооруженными конфликтами между родами, общинами, кланами, племенами, позже — государствами. Известен ряд теорий, оправдывающих войны в качестве средства выживания человека как биологического вида. Так или иначе эти идеи, просочившись в онтогенез, продолжают сопровождать подобные теории применительно к личности.

В понимании специфики человеческой телесности в последние десятилетия многое осмыслено в философской антропологии. Французский антрополог, психолог и философ М. Мосс в дескриптивной этнологии отмечал ментальную специфику техники тела, которая должна быть усвоена воспитанием и обстоятельствами совместной жизни. В психологии учитывается индивидуальная способность технической ориентации, биотипологии, психотехники и анализе психической целостности, технических возможностей того или иного народа. К примеру, там, где горы, практикуются занятия альпинизмом, запреты на беспорядочные движения, воспитание хладнокровия, позволяющее стоять на краю бездны. Это представление о воспитании зрения, походки, подъема, спуска, бега — сопротивление всеохватывающему волнению — составляет нечто фундаментальное в социальной жизни и в жизни сознания. По этим признакам классифицируются общества в зависимости от того, каковы в них реакции: грубые, необдуманные, бессознательные или, наоборот, — точные, четкие, управляемые ясным сознанием.

Таким образом, можно сказать, что тело формируется социумом. Социальная сущность человека есть эволюционно преобразованная, родовая. Феномен социальности есть инкорпорированный (лат. corpus — тело) орган, встроенный в человеческое тело. «Общество живет в самом теле живого человека и из тел выстраиваются общества, к этим телам не сводимые»¹.

По мере развития форм общения конкретная форма проявления родовой и индивидуальной сущности человека осуществляется посредством корреляции в модусах дуальной оппозиции «Я — Другой». С точки зрения психологии С. Л. Рубинштейн писал: «Первейшее из первых условий жизни человека — это другой человек. Отношение к другому человеку, к людям составляет основную ткань человеческой жизни, ее сердцевину. „Сердце“ человека все соткано из его человеческих отношений к другим людям; то, чего оно стоит, целиком определяется тем, к каким человеческим отношениям человек стремится, какие отношения к окружающим, к другому человеку он способен устанавливать»^[2][3].

Формирование социальной культуры общения есть обращение к Другому, что позволяет раскрыть сущность Я. Анализ понятия интерсубъективности представляет трансцендентальное Ego с разных сторон: природнотелесного, психофизического Я, как единство психического и духовного. Объединение всех этих уровней Я в единое целое интерсубъективно. Оно образует в глубине «чистого» Я смысл Другого, а затем целого мира Других, — отмечает Э. Гусссерль^[4].

Однако современная европейская цивилизация «заигралась» модусами «Я — Другой» в контексте феномена «обладания», из которого выводятся теоретическая подоплека «свободы», захват мира иод предлогами демократии. Люди забыли стыд, меры приличия. Эгоцентризм, продуцируя притязания на излишество в потреблении, страсть к накопительству, в том числе сокровищ, алчность, хитрость, войны, на уровне рассудка фундаментально противостоит всем перечисленным свойствам Homo sapiens — «человека разумного».

Взаимная борьба людей за обладание благами, социальную позицию, обеспечивающую влиятельный статус и престиж, за преимущества в образовании и собственности является социальной формой проявления феномена доминирования человека над человеком, его стремления к преимуществу в какой-либо области, вызывающего сопротивление других.

Социальная природа человека нивелирована эгоцентризмом, мотивированным правом на личную свободу выбора, которое охраняется законом. В этом случае дуальная оппозиция «свобода — ответственность» оборачивается оппозицией «свое — чужое». Так формируются постоянные тенденции к экспансии энергии Другого, что лежит в основе агрессивности, приобретающей в XX в. более латентные и потому изощренные формы.

Преодоление подобных крайностей социального взаимодействия должно бы осуществляться в рамках духовного опыта. Во всех отечественных и зарубежных образовательных программах обязательно присутствуют строчки о роли духовного в обучении и воспитании. Но что это такое — «духовное»? Какова структура или в каких структурах человека что-то должно преобразовываться? Возможно, именно эти вопросы и мотивировали обращение к философии образования.

В философской рефлексии духовное проявляется в постоянном взаимопревращении «материальное — идеальное». В индивидуальном опыте постоянная преобразующе-орудийная совместная деятельность продуцирует не только элементарные знания обжитого пространства, но и символически-воображаемое, идеально-вымышленное.

Человек, создавая пространство, целесообразно преобразует его посредством воображения другого пространства, создаваемого им. Эта способность и именуется творческим воображением, проявляющимся как в изобразительной, так и в познавательной деятельности — словом, везде, где усилиями целесообразной человеческой деятельности мир достраивается по меркам человеческого творчества.

Так, идеальный образ является первым репрезентантом духовного, функциональная специфика которого определяется такими свойствами, как активность; интенциональная целостность (неразорванность) в пространстве и во времени (прошлое, настоящее, будущее); способность к отображению как реального, так и ирреального бытия; способность к предвидению благодаря двусторонней детерминации образа: с одной стороны — объективной предметностью, с другой — субъективной проекцией, интенционалыюстыо.

Религиозный образ возникает именно благодаря способности человека к ирреальному отображению. Поэтому в религиозной догматике наиболее подробно прорабатывается теория образа в процедуре укрепления веры. По единому убеждению Отцов церкви, знание, особенно высшее, сакрально открывается человеку не в понятиях, а в образах и символах. Такие же задачи остро ставятся и в идеологической символике, а также должны прорабатываться и в образовательных технологиях.

Перечисление свойств образа будет носить формальный характер, если его ментальная специфика не будет увязана с чувствами. Антропология чувственности — скрытое ядро сущности человека. Органы чувств есть окна в мир информации. В то же время одним из принципов системного мышления человека — исключение чувственного отношения к действительности. Но нравственные ориентации в пределах той или другой культуры непосредственно восходят к нашей чувственности, что составляет основу любых поисков смысла бытия. Чувственно-образная совокупность является начальной формой ценностно-смысловых отношений. Они модифицируются как: «образ вещи», «образ мира», «образ собственного Я», «образ Другого», а также «образ ирреального», развернутого в ретроспективе или перспективе.

Материализуется идеальный образ в знаке, знаковой системе (речи), а также в символе. Благодаря речи человек создает вокруг себя мифосемантическую сетку культуры, набрасывая ее на весь окружающий мир, наделив его смыслами. Мифологические образы представляют сложнейшие конфигурации метафор, «символический образ представляет инобытие того, что он моделирует». Не случайно по поводу речи, знаковых систем и символов сложилось столь большое число наук: семиотика, лингвистика, психолингвистика, семантика, логика. В каждом поколении и каждой индивидуальной социализации постоянно переплетаются две линии наследуемой информации: генетическая и культурная. Так, каждый человек, являясь частью своего народа, своего поколения, в процессе обучения должен усвоить существующие смыслы, подключаясь к социальной памяти, усваивая тем самым индивидуальные, социальные и ментальные смыслы. Формирование чувственно-образной культуры — основа и религиозного, и светского воспитания во всех исторических формах.

Между чувственным образом, интуитивно «схватывающим», к примеру, символ, и мысленно интуитивным усмотрением разума лежит зона, одновременно противостоящая этим обоим уровням интуитивного отображения, — рассудок, лоно человеческой хитрости, Эго-Я. Рассудок — низшая ступень логического понимания, отличающаяся чувственной конкретностью и ориентированная на практическую пользу.

К. Маркс обосновал эти факты как отчуждение со стороны общественнопроизводящей деятельности человека. К сожалению, и философы, и педагоги игнорируют гениальность Маркса, с которой он подобрал «ключ» к тайной вотчине рассудка. Экономическая формула «товар — деньги — товар» пронизана именно хитросплетениями рассудка. «Превращенная.

форма" перехода одного в другое осязаема. В «Капитале» Маркс подробно описал антиприродные стороны человеческой сущности, преодоление которых заложено не только в человеке, но и в объективно сложившемся производстве, а преодоление их — в создании справедливой организации общества.

Носителем абстрактного алгоритма рассудка является идея. Спонтанность идеи заключается в том, что она, фиксируя противоречие сущего, целесообразно отражая его, экстраполирует к должному, а должное имеет тенденцию к идеалу. Материализуется идея в поступке. В этом случае идея выступает в функции духовного феномена, разума, несущего тенденции идеала как самые существенные свои определения. Модифицируясь как нравственно-эстетическая, религиозная, научная и др., идея разума в философской рефлексии отражает:

• • систему значений;
• • систему ценностей;
• • интеллектуальные и аффективные реакции;
• • коды культуры;
• • формы принятого или отвергаемого поведения;
• • другие индивидуальные и социальные представления.

Обращение к проблемам духовного воспитания предполагает именно перечисленную модификацию. Высшим пределом разума является идеал как образ преобразованного будущего, высшая духовная цель. Именно его логической формой является идея, заряженная энергией целеполагания, как самый необходимый и существенный момент получения знаний в процессе образования.

Между тем, что получает человек «на входе» (из окружающей среды), и тем, что проявляется в его поступках «на выходе», сосредоточено самое главное, не всегда постижимое и для педагогики, и для философии.

В когнитивной психологии эти процессы сравниваются с работой компьютера. Соперничая с ней, когнитивная лингвистика изучает то, как модифицируется, перерабатывается и интерпретируется информация во время речемыслительной деятельности. Она трактует три разных процесса: чувственно-образные предпосылки речи, механизмы ее восприятия и понимание.

Кратко представим теперь весь этот духовный процесс взаимопревращения материального в идеальное, ментального — в физическое. Идеальный образ материализуется в знаково-символической системе. Согласно философии языка слово всегда несет мысль и образ. По мере того как развивается интеллект человека, язык теряет образность, становится более абстрактным; но образ воскресает, побеждает чистую мысль художественными средствами, в частности посредством поэзии.

Каждый человек, являясь частью своего народа, своего поколения, в процессе обучения должен усвоить часть знаний, необходимых для подключения к социальной памяти, усваивая тем самым индивидуальные, социальные и ментально-духовные смыслы.

Вся история человеческой культуры может быть представлена историческими типами духовных синтезов, примиряющих оппозицию «Эго-Я — Другой». В этом и проявляется самая фундаментальная сущность человека — родовая. В Этимологическом словаре 1993 г. смысл слова «имати», «иметь» предполагает меру дозволенного, за пределами которого употребимо слово «у-род», т. е. за пределами человеческого рода¹. Все, что нарушает меру «прави», правильного, «управляемого», — стоит за пределами человеческого рода (у-род).

Мобилизовать потенциальные возможности разума в самореализации Я, не эксплуатируя Другого, а снимая дух соперничества и зависти, жить по мерке совести, во имя собственного Я и человеческого Рода — многовековые поиски идеального устройства в художественной литературе и поэзии.

К примеру, Ф. М. Достоевский считал, что забывший о евангельском «не хлебом единым» человек утратил свой абсолют, «абсолютность» которого измеряется готовностью людей пойти на подвиг самоотречения и самопожертвования. По Достоевскому, невозможна гармония Я и общества на основе их противостояния, это порождает потребность в насилии: оно необходимо для утверждения Я в противовес Другим. Так же неизбежно возникает право сильного, побеждающего слабого Я. Достоевский не хочет видеть победителей и побежденных. Как же выйти из этого противостояния Я и общества, Я и власти, превращающегося при ее абсолютизации в силу, угнетающую конкретного человека? Как достичь гармонии, если до сих пор человечество знало лишь противостояние? Самоутверждение личности состоит не в противостоянии общественному началу, а в сознательном стремлении к единству с ним. Общественное начало не должно исходить от Я, от личности. Подлинная сила личности не в ее самоутверждении как самоцели, а в установлении ею единого общественного, братского начала жизни: «Сама-то эта бытующая и требующая личности всего себя пожертвовать обществу и не только не требовать своего права, но, напротив, отдать его обществу без всяких условий. Поймите меня: самовольное, совершенно сознательное и никем не принужденное самопожертвование всего себя в пользу всех есть, по-моему, признак высочайшего развития личности, высочайшего ее могущества, высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли»^[5][6].

Немецкий гуманист В. фон Гумбольдт на первый взгляд пишет так же, рассуждая о гармонии Я и Другого: «Эксцентричность, на которой покоятся внешний мир (природа) и внутренний мир (душа), определяет, что индивидуальное лицо должно в себе самом различать индивидуальное и «всеобщее «Я», которое никогда не предстает в своей абстрактной форме, но выступает конкретно посредством первого, второго, третьего лица. Человек говорит себе и другим Ты, Он, Мы нс потому, что он был вынужден допустить существование этих лиц, но в силу структуры его собственного способа существования. Ибо «Другой», несмотря на структурное сущностное тождество со мной как лицом, есть (как и я) совершенно индивидуальная реальность, и его внутренний мир первоначально совершенно скрыт от меня и должен расшифровываться весьма различными способами истолкования»^[7].

Приведены цитаты двух последовательных гуманистов с прямо противоположной организацией энергии Эго-Я в перспективе Другого: Достоевского со спиралью, раскручивающейся вовне, от Я к миру Других, и Гумбольдта — со скрученной спиралью вовнутрь, от Ты, Он, Мы — к индивидуальной реальности Эго-Я.

Можно с большой уверенностью утверждать, что в мыслях гуманистов по-разному отражается фундаментальный признак русской и европейской ментальности. Подтверждение этому можно найти во многих текстах российских писателей и поэтов — не только Ф. М. Достоевского, но и А. С. Пушкина, В. С. Соловьева, Л. Н. Толстого и других.

Обуздание агрессивности в обществе (прежде всего по отношению к своим сородичам) происходит посредством культуры — ее ценностей, норм, правил поведения, правовых ограничений общественности в межличностных и социальных отношениях во взаимообмене с окружающей средой веществом, энергией и информацией. Последнее и заключается в том, что именно интеллектуальная сила человека (как уникальная информационная, познающая и самопознающая) содержит в себе самой нравственные пределы своего агрессивного проявления.

Формирование понятия «личность» — в отличие от понятий «человек» и «индивид» — оправдано именно тем, что в этом понятии закреплено единство индивидуального и социального, внешнего и внутреннего, единичного и общего. Личность характеризует индивидуальный уровень выражения всеобщей родовой природы человека.

Мир человеческих переживаний чрезвычайно сложен. В основе таких эмоциональных состояний, как любовь, нежность, сострадание, сочувствие, ответственность, лежит нечто такое, что неизменно предполагает взгляд не только на самого себя, но и на других.

Гуманоцентризм раскрывает потенциальные возможности человеческого чувственно-образного, духовно-разумного в самореализации Я, способного принципиально обходиться без эксплуатации энергии Другого. Почему же организация всей человеческой жизнедеятельности не пошла по пути универсализации в укрощении эгоцентризма Homo agressius?

Образование в процессе воспитания и гармонизации природно-телесного, социального и духовного должно играть определяющую роль в преодолении разрушительного Эго-Я.

К великому сожалению, ни религия, ни культура не справлялись с веками накоплявшимися навыками эгоцентризма и агрессивности.

Можно ли в рамках фундаментальных основ системы образования рационально, научными методами познать, понять и объяснить феномен агрессии, господства, доминирования и связанного с ними насилия? Вопрос и сакраментальный, и риторический, и все-таки не совсем безнадежный, если иметь в виду то, что в истории поиска идеала человеческого жизнеустройства он неоднократно возникал и имел разные решения, в том числе и в системе образования.

В процессе обучения идеальна гармонизация чувственно-образного, знаково-символического, логико-понятийного. Эти алгоритмы и должны стать «скальпелем» философской рефлексии в дальнейшем историческом рассмотрении исторических форм процесса воспитания и обучения.

Все перечисленные сущностные характеристики человека исторически модифицировались в зависимости не только от социально-экономических, социально-политических, но и социокультурных условий, основу которых в первую очередь составляют средства передачи информации в устной или письменной форме.

Так, в ходе создания людьми всего многообразия мировой и национальной культуры (от явлений бытовой, материальной до возвышенных явлений художественной, религиозной, философской культуры), в одновременном процессе развития человечества, а также становления человека человеком осуществляется индивидуальный процесс воспитания и образования отдельного человека в ту или другую историческую эпоху.

Можно более конкретно заявить, что предметом философской рефлексии в философии и истории образования является человекомерность всего этого процесса.

• [1] Мегрелидзе К. Р. Основные проблемы социологии мышления. М.: Институт философии, 1973. С. 146.
• [2] Козлова II. В. Социально-историческая антропология: учебник. М.: Ключ-С, 1998.С. 56.
• [3] Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. В 2 т. М.: Педагогика, 1989. Т. 2.С. 263−264.
• [4] Гуссерль Э. Картезианские размышления СПб., 1998. С. 210—221.
• [5] Я. Я. Черных. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М. :Школа-Пресс, 1993.
• [6] Достоевский Ф. М. Собрание сочинений. В 15 т. Л.: Наука, 1988. Т. 4. С. 62.
• [7] Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. С. 198.