Генерально-интенционная жизненная сила культуры и ключевые проблемы сохранения, возрождения и развития русской культуры

Национально-культурная идея является генералъноинтенционной силой культуры, так как она предполагает осознание культурной общностью своего верховного предназначения, смысла исторического бытия, своей миссии в ряду других культурно-народных организмовличностей, своих национально-культурных особенностей, конечных целей и первостепенных задач актуального бытия. Это идея-задание, идея-предназначение и, как выражаются модные сегодня синергетики, идея-аттрактор, задающая «тенденцию структурирования системы» исходя из идеала и большой конечной цели. «Кто мы?», «Для чего мы пришли в этот мир?», «Что предназначено нам осуществить, совершить всемирно значимого?» Идея, содержащая ответы на эти вопросы, одушевляет социальное тело культуры, определяет конечные смыслы ее бытия и выступает в широком смысле идеологией, понимаемой как отыскание и обоснование своего интереса в процесс осуществления человеческой истории. Эта идея вдохновляет, «тонирует» (В. Эрн) представителей определенной культурной системы, пробуждает волю к духовному совершенству, к социальному творчеству, к преобразованию окружающей среды, к чему-то другому, но обязательно очень важному, главному, что по значимости превосходит любой личный, корпоративный или ситуационный интерес. Она задает энергию культуротворчества и прогресса как неуклонного движения к достижению искомого состояния. «Национальная идея, — писал Вяч. Иванов, — есть самоопределение собирательной народной души в связи вселенского процесса и во имя свершения вселенского, самоопределение, упреждающее исторические осуществления и потому двигающее энергии»¹.

Важнейшим в самосознании нации является осознание своей специфики, сущности своего исторического бытия, то, что составляет идею нации. Эта идея открывается национальному сознанию как его верховный долг, как обязанность и как предназначение. Кто же уловит, выразит и предложит адекватные, соответствующие России пути и способы социальной реорганизации? Ответ очевиден — духовная элита общества. Представители духовной элиты нации осознают и формулируют национальную идею, представления о культурных особенностях нации, о ее месте в человеческом сообществе и историческом долге. Представители духовной элиты нации, творцы национальной идеи определяют своеобразие и харизму народно-культурной общности, из которых вытекает представление о ее естественных правах и вселенских задачах. Но специфика нашего социокультурного развития обусловила двойственный источник формирования российской интеллигенции: собственно российские культурные традиции и европейские культура, наука, философия. Русская духовная элита получала западноевропейское образование, усваивала строй мыслей, понятийный аппарат и исследовательский инструментарий, выработанные чужой культурой, соответствующие другому менталитету и другим культурным основаниям, и уже в рамках, заданных образованием, в сформированных мыслительных матрицах осуществляла свои духовные построения. Этим во многом определяется противоречивость и непоследовательность в развитии России, в поиске Русской идеи, промысла Божьего о России, «формулы прогресса», в определении путей реформирования и направленности российского развития.

Столкновение почвенничества и западничества, отстаивание своего, естественного, по жизни сложившегося или же общеевропейского, искусственно конструируемого, определяют историю России на всем ее протяжении. Это две социальные парадигмы реформирования России: ценностногуманистическое взращивание естественных ростков на своей почве, из своих зародышей, с одной стороны, и рационалистическая механическая формовка, искусственная лепка по чужим образцам и перекраивание по чужим лекалам — с другой. «Свое-чужое» — извечное проблемное поле поиска русской интеллигенции, перманентно воспроизводящаяся гносеологическая и онтологическая оппозиция, свидетельствующая о перманентности кризиса социокультурной аутентичности и самоидентификации.

Не в этом ли секрет «сизифовой модели» социокультурного развития России? Не оттого ли оно регулярно прерывается и каждый раз начинается с возврата к прежнему, что живое социальное тело, выросшее на своей почве и приспособленное к ней, безжалостно кромсается и уродуется для того только, чтобы быть втиснутым в логически стройную и рационально целесообразную схему, перенесенную с чужой почвы, где она показала свою социально-организационную эффективность?

Процессы деидеологизации общества проявляются реально в отсутствии целостной и стройной системы обоснования социальных интересов и целей нации, государства, культуры. Происходит «рассеивание духовной элиты», выражающееся в падении значения или даже, скорее, в отсутствии общезначимых и общепризнанных лидеров, пастырей, пророков. Можно констатировать факт неопределенности идеала будущего как цели стремлений и направленности социальных усилий.

Но отсутствие четко сформулированной и общепринятой генерализованной ценности приводит к расконсолидации и дезинтеграции социально-культурной общности, снижению уровня жизненных сил культуры в целом и каждого человека в отдельности. Сейчас с новой остротой встала проблема востребованности национально-культурной идеологии, необходимости постичь, в чем заключается Русская идея, смысл и назначение России в истории человечества, какие ценности являются истинными и подлинными для российской культуры, каковы ключевые проблемы современного культурного развития. О такой ситуации писал Вяч. Иванов: «И кажется, что как встарь, так и ныне, становясь лицом к лицу, на каждом повороте наших исторических путей, с нашими исконными и как бы принципиально русскими вопросами о личности и обществе, о культуре и стихии, об интеллигенции и народе, — мы решаем последовательно единый вопрос — о нашем национальном самоопределении, в муках рожаем окончательную форму нашей всенародной души, русскую идею»².

Концепция жизненных сил культуры предлагает теоретико-методологические основания для определения принципов в формулировке ответов на эти главные вопросы.

Данная концепция показывает, что в оппозициях «унификация — разнообразие», «самобытность — нивелировка», «почвенность — глобализация», «свое — чужое» жизненная логика культур однозначно диктует приоритетность первых составляющих. В таком выборе, его отстаивании и практическом осуществлении — залог жизненности мирового культурного сообщества как единства разнообразного, как «ансамбля самобытностей», равно как и органичности, крепости, силы и — в интегральном выражении — жизненной мощи исторических культурных индивидуальностей.

Главная задача современности — сохранение, возрождение и развитие жизненных сил культур. В полной мере это относится и к русской культуре. Приоритетными объектами внимания в решении этой сущностной и жизненной задачи являются:

• — русский язык как целостный и универсальный репрезентант русской культуры, как коммуникационное интегрирующее и консолидирующее средство, как носитель естественного, генетического, первичного и базового мировоззрения народа;
• — историческая память, актуализирующая общность исторической судьбы, подвиги, свершения, народные святыни, о которых Павел Новгородцев писал: «Каждый народ, образовавший из себя духовное целое, носит в себе живую силу, которая сплачивает воедино его отдельных членов, которая из этих атомов, из этой пыли людской делает живой организм и вдыхает в него единую душу. Это — та великая сила духовного сцепления, которая образуется около святынь народных… Это святыни религиозные, государственные и национальные…»³;
• — патриотизм как позитивное, комплиментарное отношение к русскому народу, российскому государству, русской культуре, самоотнесение, самопричисление, идентификация с ними каждого россиянина;
• — ориентация в экономическом, социально-политическом, духовном реформировании и созидании на исконно русские черты национального сознания, особенности русского менталитета и специфическую для русской культуры иерархию ценностей;
• — укрепление культурных традиций путем их воспроизведения и укоренения в поведенческом комплексе, в образе жизни россиян;
• — ориентация социально-политического строительства и перестраивания на солидаризм, коллективизм, соборность как приоритетные формы социального соединения;
• — взращивание активной, ответственной, культуротворческой и патриотичной духовной элиты.

В плоскости социальных технологий выполнения этих задач с позиций концепции жизненных сил культуры четко просматриваются три кита, три важнейших, ключевых социокультурных феномена: образование, государственная политика, идейная элита; и два императивных свойства, которыми они должны обладать, чтобы справиться с жизненно важными для культуры задачами, — это кулътуроцентричность и национальная ориентированность.

Их востребованность связана с тем, что современные мегатенденции социокультурного развития приобрели угрожающий характер для существования органических культурных общностей, для национально-государственных культурных организмов. Современная реальность рельефно обозначила тенденцию к радикальному изменению типа социокультурного бытия, что наиболее болезненно выражается в изменении механизмов его детерминации. Это переход от глубинной культурно-исторической, органической обусловленности поведения представителей определенной культурной системы к ситуативно-актуальным, бихевиористским, инспирированным СМИ реакциям публики как продукта манипулятивного воздействия. Многие философы, социологи, культурологи констатируют в качестве определяющей черты современности — переход от социально-субъектной органики общественной жизни к механике социально атомизированных индивидов. Сущностным определением современности признается массовое общество, доминирующими принципами социального соединения — массовая коммуникация, приоритетными способами социальной регуляции — манипулятивное воздействие сверху, наиболее действенными инструментами — гипостазирование (приписывание реального содержания выстроенным в уме конструкциям), индоктринация, внушение, подавление самостоятельности и независимости индивида, его овеществление. «Даже в войне всех против всех, — пишет С.Г. Кара-Мурза, — …объекты воздействия делятся на три категории: друг, партнер, соперник. Специалисты сходятся в том, что человек, ставший объектом манипуляции, вообще выпадает из этой классификации. Он — не друг, не партнер и не соперник. Он становится вещью»⁴. При этом человек, если использовать известную аналогию из «Материализма и эмпириокритицизма», превращается в механизм наподобие фортепиано, ударяя по нужным «клавишам-чувствам» которого, манипулятор извлекает соответствующие «звуки» — образы, интенции, поведенческие реакции «человека-вещи».

Механика социальной жизни, утверждаем мы, не может заменить ее органику, и преодоление тенденции овеществления личности, ее отчуждения от культуры, ее неукорененности и беспочвенности возможно лишь благодаря воспроизводству личности национально-культурной и субъектно самостоятельной, сохранению и воспроизводству органических связей и отношений в социокультурной жизни, благодаря национально-культурной, почвеннической ориентации государства, а также сохранению и воспроизводству интеллигенции как живой силы социокультурного бытия, как социальной группы с «самовозложенной ответственностью» за судьбы страны, нации, культуры, гармоничного мирового развития. Органическое развитие самобытных культурных индивидуальностей — залог естественного, здорового и гармоничного развития и личности, и мирового сообщества в целом.

Вопросы и задания для самоконтроля

• 1. Что является генерально-интенционной силой культуры?
• 2. Каковы функция и назначение национально-культурной идеи?
• 3. Как бы вы могли определить русскую идею почвенничества и западничества?
• 4. Каковы приоритетные объекты внимания в решении проблемы сохранения и развития жизненных сил культуры?
• 5. К каким последствиям для современной культурной системы приводит факт неопределенности идеала будущего как цели стремлений и направленности социальных усилий?