Управляющий класс как новая мировая элита (глобальный управляющий класс)

Обретением управленческим классом субъектности, выходом его на авансцену исторической и социальной жизни отдельных стран, овладением им ключевыми позициями в обществе дело не ограничивается.

Появляются признаки того, что представители различных имеющих глобальное влияние управляющих систем (как государственных, так и корпоративных) и обслуживающих их деятелей спецслужб, науки, медиа и культуры в контексте развивающихся в ходе глобализации коммуникаций сплачиваются на основе общности личных интересов и образа жизни^[1].

Автор не относит себя к сторонникам «теории заговора» и «мирового правительства», будто бы формируемого неким закулисьем при участии транснациональных корпораций и нуждающегося, естественно, в высокопрофессиональном управленческом классе. По этой теме создан огромный массив литературы в России и за рубежом, содержащей подчас довольно глубокие наблюдения и суждения. Отбрасывать некоторые из них было бы опрометчиво.

Однако у процесса «проявления», кристаллизации глобального управляющего класса (далее ГУК. — О. М.) несколько иные основания — это прежде всего: а) существенная эмансипация управляющего класса от собственного общества и его граждан; б) возникающая на этой почве общность образа жизни и личных интересов; в) всеобщее снижение уровня нравственности в мире^[2].

Как отмечает М. Делягин, «образующие его люди живут не в странах, а в пятизвездочных отелях и закрытых резиденциях, обеспечивающих минимальный (запредельный для обычных людей) уровень комфорта вне зависимости от страны расположения, а их интересы обеспечивают частные наемные армии»^[3].

Атмосфера мировых экономических форумов, на которых присутствует элита управляющего класса; институт консультантов высокого уровня, в том числе для лидеров государств; необходимость посещать по делам 5—10 стран в месяц и вести дела с руководителями государств и крупнейших корпораций мира; возможность провести уик-энд в любой точке мира, отправившись туда на личном самолете; огромные доходы; престижные курорты, яхты, официальные резиденции, виллы и частная недвижимость по всему свету, счета в банках мировых столиц и т. д. — все это и многое другое, разумеется, в основном и в самом деле подкрепляется высокой квалификацией, но прежде всего формирует волнующее, будоражащее ощущение принадлежности к мировой элите, возможности вершить судьбы мира и народов, устраивать кризисы, войны и перевороты, перекраивать политический ландшафт и карты, реализовывать самые необычные проекты и т. д. И это чувство, эта ментальность, эта психология оказываются важнее всех иных резонов и будто бы «устаревших», ушедших в прошлое категорий — национальный интерес, солидарность, согласие, долг, справедливость, ответственность и т. д.

В силу своей природы ГУК «не привязан прочно ни к одной стране и не имеет внешних для себя обязательств: у него нет ни избирателей, ни налогоплательщиков»^[4], даже если отдельные его члены являются президентами, премьерами, министрами каких-либо стран. Нередко решения они принимают в ущерб интересам тех обществ, которые представляют.

Эмансипируясь, меняя ментальные и идентификационные коды, разотождествляясь с собственным отечеством, его историей и культурой, обретая элитарные привычки (вплоть до пренебрежительного или безразличного отношения к собственному народу), ГУК возвышается над «традиционным миром» и весьма недружественно противостоит не только политически и экономически слабым социумам, хищнически осваиваемым им, но и любой национально, культурно и территориально позиционируемой общности, прежде всего — традиционной государственности.

Поскольку члены этого ГУКа, хотя и не все, представляют подчас собой национальные государственные и корпоративные управляющие системы и влияют на них, последние, попадая в смысловое и силовое поле первых и испытывая их влияние, существенно перерождаются. Элита и верхи государственного и корпоративного управления начинают считать себя частью не столько своих обществ и народов, сколько этого глобального управляющего класса. «Соответственно они переходят от управления в интересах наций-государств, созданных Вестфальским миром, к управлению этими нациями, в его интересах, в интересах конгломерата борющихся друг с другом глобальных сетей, объединяющих представителей финансовых, политических и технологических структур и не связывающих себя с тем или иным государством»^[5].

Такое управление ставит интересы обществ и государств на второй план и осуществляется за их счет. В той мере в какой повышается уровень субъектности ГУК, снижается значение государства, и это противоречит высказанному тезису о повышении росли государства в современном мире. Такое противоречие ничего хорошего не обещает.

Признаки подобного управления хорошо просматриваются не только в России, особенно на протяжении последних двух десятилетий, но и в других странах, в том числе в США — по выражению М. Делягина, «цитадели глобального управляющего класса». Поскольку национальные интересы приносятся в ущерб, это вызывает сопротивление той части управляющего класса, которая не входит в состав его, так сказать, элитного авангарда — ГУКа.

Последнее обстоятельство, т. е. противоречия внутри управляющего класса, свидетельствует о том, что он многосоставен и неоднороден, о чем говорилось выше. ГУК привносит свои оттенки и нюансы в эту картину. Дело в том, что в рамках одной и той же государственной и корпоративной оболочки в разных странах, но прежде всего в странах Запада, «действуют два принципиально различных по своим устремлениям, хотя совпадающих по институтам (а порой и по отдельным людям) субъекта: национальная бюрократия и манипулирующий ею и (во многом „втемную“) использующий ее как свой инструмент глобальный управляющий класс»¹.

Их сущностные различия, как следует из сказанного, очевидны. Однако на практике выявить их оказывается делом непростым. ГУК активен в глобальном масштабе, он проектирует и конструирует события в мире. Барражируя над миром, «сканируя» его, он ищет в нем возможности для укрепления собственного могущества и находит их, активно затем используя. То, что происходит в результате такой деятельности, нередко оказывается неожиданностью для даже для национальных спецслужб, не говоря уже о национальной бюрократии (используемых, повторим, нередко «втемную»), действующей чаще всего в рамках национальных границ, инерционно, ситуационно реагирующей на события, а не активно конструирующей их.

Известно, что общество и происходящие в нем и его сегментах процессы во все времена (хотя и в разной мере) оказывались и оказываются проективными и технологичными. Люди строят города, начинают и ведут войны, создают культуру, промышленность и науки, открывают новые континенты и земли, организуют заговоры и восстания, взлетают в небо и выходят в космос и т. д., используя сознание, волю, целеполагание, воображение, создавая соответствующие проекты и технологии их реализации.

Конструирование событий в мире и последующее их воплощение, т. е. управление, оказывается возможным в силу именно этой проективности и технологичности процессов, происходящих в социуме и его сегментах. Таковыми оказываются не только экономика, производство, наука, культура, но и, разумеется, политика. Так было в ходе все истории человечества — от древних Шумера, Месопотамии, Китая, Индии, Греции, Рима до Октябрьской революции, Второй мировой войны и событий самых последних лет. Таковы, в частности, все волнения, выступления, восстания и революции в Сербии, Грузии, Грузии, Средней Азии, Северной Африке, на Ближнем Востоке, в Сирии, Украине и т. д. на всем протяжении 2000—2010;х гг. ГУК ищет, повторим, возможности, перспективные для укрепления своей власти, и усиливает их, подключая апробированные технологии и изобретая новые.

Россия выступает, несомненно, объектом и предметом интересов ГУКа. Видимо, результатом более тщательных научных исследований станет уяснение того, когда начал складываться этот класс. Но то обстоятельство, что на системно и структурно сложные и трудные процессы в экономике, науке, культуре, вооружениях, политике и т. д. Советского Союза наложились, начиная с 1985 г., активные действия так называемого «техасско-саудовского клана», способствовавшие снижению мировых цен на нефть, что стало еще одной причиной ослабления и в конечном счете распада СССР — факт установленный и известный. Об этом свидетельствуют воспоминания отставных сотрудников ЦРУ.

Формирование российского «подразделения» ГУКа существенно облегчает последнему использование России в качестве резервуара, подпитывающего его глобальную власть. Это «подразделение» также использует «втемную» российский национальный управляющий класс, государственную и корпоративную бюрократию.

Однако природа ГУКа такова, что без его внимания не может остаться ни одна страна, ни один регион мира. В этом контексте даже США, где ГУК наиболее многочислен, не могут чувствовать себя в полной безопасности. При определенном стечении обстоятельств этот класс может способствовать стратегическому поражению США, например, в борьбе с Китаем, или легко перенести свою штаб-квартиру в любое другое место и оставить на этой территории, например, множество мелких государств, если ему будет это выгодно. Технологии отработаны. Такая же судьба может ожидать при случае и «европейский проект».

по

Сущность, особенности, подходы, методы, технологии управления, свойственные ГУК, требуют особого рассмотрения. Они обусловлены природой этого класса, его интересами, системой ценностей и основанной на них и подчиненной им моралью.

Альфой и омегой действий ГУКа являются экономическая выгода, доходы, прибыли (понятие «жадность» явно и давно уже обрело онтологические и экзистенциальные характеристики и, несомненно, требует своего философского осмысления как категория), эгоизм и неразрывно связанная с ними власть. Этой цели подчинено все. Глобальная природа и мышление нового управляющего класса позволяют ему рассматривать весь мир как сферу прежде всего и именно его интересов, а не каких-то иных субъектов или народов. Постмодернистская картина мира и философия более чем удачно ложится в основу стратегии по реализации этих целей. ГУК сумел таким образом выстроить стратегию, тактику и практику управления, что при любом развитии событий он всегда, что называется, «начинает и выигрывает». Иначе говоря, он никогда не проигрывает. Он просто меняет фокус, оптику рассмотрения ситуации, применения своих сил и угол атаки.

Если, например, не получается прямой захват недр какойлибо страны — достаточно направить усилия на концентрацию ее ресурсов и доходов от экспорта сырья в руках группы туземных олигархов, компрадоров и коррупционеров, которые «все равно никуда не денутся и введут эти средства в финансовую систему Запада»¹, открывая там счета и покупая активы (футбольные, баскетбольные, хоккейные клубы, например) и недвижимость, создавая всевозможные фонды и предприятия, обучая в университетах своих детей и занимаясь благотворительностью и т. д.

Простое выведение ресурсов из оборота, хотя и не приносит прибыли, также небесполезно, поскольку создает дефицит, повышает цены и, соответственно, спрос на доллары, продляя тем самым эффективность их все менее контролируемой закачки в мировую экономику.

Синергетическая категория «хаоса», продуктивная в научном плане, эмпирически вполне освоена глобальным управляющим классом в его собственных интересах. И хотя Хаос (один из ведущих посылов постмодернизма) сегодня расценивается уже не только как совокупность неограниченных возможностей развития, но и как фактор, повышающий социальный риск, глобальный управляющий класс активно использует его как в «управляемом», так и неуправляемом (если первый не «проходит») вариантах. Об этом речь пойдет дальше.

Есть существенное различие в действиях национального управляющего класса и глобального. Первый в синергетических эффектах ищет новые возможности развития страны, второй — новые возможности разом, скачком нарастить власть и богатство, не гнушаясь действиями по изменению логики и траектории динамики любой страны.

Эмансипация ГУКа от стран его происхождения снимает всякие ограничения на провоцирование хаоса, с помощью которого «хорошо ловится крупная рыба». В этой логике его союз, например, с радикальными исламистами (Афганистан, Чечня, Ирак, Ливия, Сирия и т. д.) вполне рационален и объясним: хорошо известно, что «исламские боевики — лучшие хаотизаторы современного мира»^[6]. То же самое можно утверждать о союзе с организованной преступностью, например, в Косово, служащей раковой опухолью Европы и потенциально опасной для нее же самой. Постоянное «сканирование» мира (что весьма роднит глобальный управляющий класс с пиратами, разбойниками и иными «романтиками с большой дороги») позволяет в случае неудачи настойчиво искать возможности для новых попыток и безусловно находить их. Внезапность, неожиданность действий (входящие в арсенал обычных бандитов и грабителей) в таких случаях чаще всего приносит успех, поскольку, как правило, никто не ожидает такой внезапности.

В ситуации хаоса важно привести к власти «своего парня», который будет делать что скажут. Если же он окажется несостоятельным в профессиональном управленческом отношении — ничего страшного, позиция ГУКа амбивалентна: возникающий хаос естествен для ловли «крупной рыбы».

Деятельность ГУКа в силу его деструктивной природы («конструктивной» только для него, т. е. в отрицательном смысле) имеет несколько опасных обнаружений, результатов, тенденций и следствий^[7].

• 1. Девальвация международного права, снижение его эффективности вплоть до полной отмены в ряде случаев. Глобальному управляющему классу невыгодно его соблюдение там, где оно противоречит его интересам (отсюда — бомбежка или вмешательство в дела Югославии, Афганистана, Ирака, Ливии, Сирии, в том числе путем поддержки сепаратистов (Чечня), террористов, экстремистов (ИГИЛ, Аль-Кайда, Талибан (организации, запрещенные на территории Российской Федерации) и др.) и т. д.). В своих интересах можно игнорировать Устав ООН или решения ее Совета Безопасности или протаскивать выгодные решения путем фальсификации реальности или фактов (Ирак, Ливия и т. д.) или нарушения регламента.
• 2. Нейтрализация возможностей появления любого субъекта протеста. ГУК всеми средствами целенаправленно обрабатывает возможных сомневающихся и протестующих, включая давление, угрозы, подкуп, фальсификацию фактов и т. д.
• 3. Провоцирование распространения ядерного оружия. Действия ГУКа побуждают предусмотрительных лидеров противостоять исходящей от него угрозе и обзаводиться собственным ядерным оружием (Пакистан, Индия, Израиль, Иран, Северная Корея). Тронуть их сегодня без последствий практически невозможно. Лидер Ливии М. Каддафи, поддавшись давлению, в свое время отказался от создания собственного ядерного оружия. Результат известен. В этом смысле разговоры части отечественной «элиты» (обслуги глобального управляющего класса) о том, что ядерное оружие России является помехой для ее модернизации, является даже не предательством, а элементом стратегии глобального управляющего класса, для которого Россия представляет поле исключительно его интересов.
• 4. Сдерживание технологического прогресса. ГУК порождает глобальные монополии, которые никто не регулирует и которые находятся вне конкуренции и по этой причине не нуждаются в технологическом прогрессе, ибо он ослабляет степень монополизации. По этой причине ГУК стремится не форсировать его и даже сдерживать.

Это — одна из существенных причин, по которой Россия при наличии всех благоприятствующих условий никак не может провести сколько-нибудь адекватную модернизацию — ГУК в этом не заинтересован, ему не нужен лишний сильный мировой субъект, способный создавать ему проблемы. Напротив, его интересуют только недра и ресурсы России как эквивалент огромных доходов. Так что экономические санкции, введенные против России в 2014 г. в ответ на события на Украине, совершенно не случайны. Не этот, так любой другой повод нашелся бы непременно.

• 5. «Сжатие» или сокращение среднего класса. Одним из выходов из ситуации стагнации глобальных монополий, провоцирующей мировые кризисы и недостаток спроса, в отсутствие технологического рывка является уменьшение издержек. Лучше всего это сделать за счет среднего класса, и не только постсоциалистического пространства, Латинской Америки, Азии, Африки, но и западных стран, существенно утративших свою сакральность в глазах эмансипировавшегося от них глобального управляющего класса. Идет открытое наступление на интересы среднего класса, который утрачивает былые привилегии и беднеет и даже загоняется в трущобы^[8]. Возможным решением могло бы стать увеличение доходов для наемных работников и других групп среднего класса. Но на это ГУК не идет либо в силу алчности, либо в силу недальновидности и утраты инстинкта самосохранения. Сжатие и размывание среднего класса означает прямую угрозу демократии, что тщательно маскируется неким совокупным общественным интересом, коллективной волей и т. д.
• 6. Массированное переформатирование сознания и идентичности людей. ГУКу необходимо пластичное некритичное сознание человека, которым легко управлять. Основы такого сознания давно заложены посредством императива «Потребляю — следовательно, существую». Сегодня необходимо создать ощущение полноценной жизни у людей, живущих в условиях уменьшающихся для них возможностей покупать и потреблять, т. е. фактически неэквивалентного обмена, грабежа, позволяющего увеличить прибыли. Например, вариант: нанести престижный лейбл на обычную в общем-то вещь и тем самым в разы повысить ее стоимость^[9]. Или дать профессору минимальную зарплату, предложив все остальное зарабатывать, включив коммерческие таланты (подобно тому как любой коммивояжер или продавец сетевого магазина старается больше продать, потому что живет на проценты, получаемые с продаж).

Вся эта деятельность управляющего класса — глобального и национального — осуществляется в контексте еще одной значительной тенденции современного управления — перехода от иерархических систем управления к сетевым. Точнее, их сочетания — в современном управлении принимают участие и сетевые, и иерархические системы, хотя элементы и тех и других встречались в практике всегда.

В реальности это выглядит как двухуровневое сетевое устройство множества организаций и собственно управления. Нижний уровень сети — непосредственно действующие организации, над которыми надстроены головные иерархические органы, управляющие «сетью». В национальном масштабе таким устройством дело, как правило, и ограничивается. На глобальном уровне формируется своя сеть, которая выстраивает свои иерархические структуры, руководящие низовой сетью. Сеть глобального уровня образуют «сгущения» в определенных точках представителей ГУКа.

«На практике снижение роли иерархизации систем управления означает снижение роли старых, внешних для личности административных рычагов и рамок управления — и потребность в появлении новых рычагов и рамок. В сетевой структуре субъект действия ограничивается и направляется не приказами, а собственными представлениями и „духом комьюнити“. Поэтому новая система управления должна формировать мотивации и правила: стандарты поведения, принципы („что такое хорошо и что такое плохо“) и основные смыслы, определяющие повестку дня, по которой действует и субъект, и организация. Этим занимаются некоммерческие (аналитические, так как среди „сетевых исполнителей“ тоже достаточно НКО) организации, оплачиваемые через благотворительность, которая стала важнейшей формой стратегического инвестирования»¹.

Такое стратегическое инвестирование осуществляется не только в экономику, но прежде всего в конструирование новых смыслов, идей, значений, стандартов, организационных форм и конструкций, социальных технологий. Для ГУКа это важно в силу отмеченной выше необходимости массового переформатирования сознания и идентичности людей в нужном ему направлении и в его интересах.

Строго говоря, на протяжении всей истории человечества концептуальным формированием всех новых основных социально значимых смыслов, идей, норм, проектов (демократия, гражданское общество, разделение властей, правовое и социальное государство, постиндустриальное общество, информационное общество, общество знаний и т. д.) занималась философия и — несколько в другом отношении — религия (разумеется, в этом участвовали и искусство, наука, бизнес, политика и т. д.). Однако особой угрозы для философии со стороны глобального управляющего класса в деле формирования таких смыслов и значений в стратегическом плане нет. ГУК работает в пространстве прибылей и власти, философия — в сфере общих сущностей, трансцендентного и высших категорий.

Со стороны ГУКа в его нынешнем виде есть угроза человечеству. Поэтому философия сегодня призвана предложить новые смыслы, идеи, значения, более перспективные для человечества.

Пока, к сожалению, философия ни в одной стране мира не располагает для решения этой задачи адекватными интеллектуальными возможностями.

Существует еще одна грань деятельности ГУК. В 2007 г. в русском переводе вышла книга Д. Перкинса «Исповедь экономического убийцы» (2004), в которой автор откровенно описал управленческие методологии и практики ГУК. Вырисовывается примерно следующая картина.

ГУК прошел несколько этапов эволюции. В 1960;е гг. произошли революционные изменения в мире — усиление многонациональных корпораций, международных организаций (Всемирный банк и Международный валютный фонд), вошедшими в симбиоз с правительствами Запада, прежде всего США. Возникла корпоратократия, практически синоним ГУК — союз верхушки корпораций, банков и правительств главных стран Запада на международном уровне.

Ключевая стратегия и управленческая практика ГУК (корпоратократии) заключается в том, чтобы подталкивать правительства суверенных государств к проведению рекомендуемого комплекса социально-экономических реформ, обещающих модернизацию экономики, развитие современного рыночного хозяйства, привлечение новейших технологий через иностранные инвестиции. Главным элементом любого такого мегапроекта выступают чрезмерные, гипертрофированные внешние заимствования, расходуемые на приобретение в первую очередь (преимущественно американских) западных технологий, товаров и услуг^[10].

Высокооплачиваемые экономические советники готовят рекомендации, следование которым заставит течь повседневную жизнь населения страны-реципиента именно так, а не иначе. Реформы реализуются именно так, как их расписали, вне зависимости от воли народа или даже смены правительства. Существует механизм «научного» эконометрического обоснования виртуальных показателей роста, с помощью которых «одариваемых» попросту обводят вокруг пальца^[11].

Спецслужбы подбирали потенциальных консультантов — «экономических убийц», которые потом входили в штат международных корпораций. Они никогда не состояли на содержании правительств, получая деньги в частном секторе. Поэтому, если бы их поймали, их незаконные действия списали бы на корпоративную жадность, но не политику правительства. Частные же корпорации, хотя и получали деньги налогоплательщиков от правительственных организаций и их многонациональных банковских партнеров, находятся вне зоны контроля парламентов и внимания общественности. К тому же их защищает все возрастающее количество правовых инициатив, включая законодательство о торговых марках, международной торговле и свободе информации и т. д.

Работа «киллера от экономики» заключается в проведении в жизнь политики, защищающей интересы корпоратократии (союза правительства, банков и корпораций), прежде всего американской, под видом борьбы с экономической отсталостью^[12].

Экономические убийцы — это высокооплачиваемые профессионалы, которые выманивают у разных государств по всему миру триллионы долларов. Деньги, полученные этими странами от Всемирного Банка, Агентства США по международному развитию (USAID, его деятельность закрыта в России в сентябре 2012 г.) и других оказывающих «помощь» организаций, они перекачивают в сейфы крупнейших корпораций и карманы нескольких богатейших людей, контролирующих мировые природные ресурсы. Они используют такие средства, как мошеннические спекуляции с финансовой отчетностью, подтасовка результатов выборов, взятки, вымогательство, секс и убийства. Они играют в старую, как мир, игру, приобретающую угрожающие размеры сейчас, во времена глобализации.

Экономические убийцы подталкивают, побуждают лидеров разных стран мира к тому, чтобы они становились частью широкой сети по продвижению коммерческих интересов Запада, прежде всего США. В конце концов эти лидеры оказываются в долговой яме, ловушке, которая и обеспечивает их лояльность. Когда необходимо, корпоратократия-ГУК использует их для удовлетворения своих политических, экономических или военных нужд. В свою очередь они укрепляют собственное политическое положение, поскольку «дают» своим народам технопарки, электростанции, аэропорты, дороги. А тем временем владельцы инженерных и строительных компаний США становятся сказочно богатыми^[13].

Это не заговор, утверждает Д. Перкинс. Заговорщиков можно было бы выявить и предать суду. Нынешняя система зиждется, однако, на вещах более опасных, чем заговор. Ею правит — управляет — не умысел малочисленной кучки людей, а непререкаемая, как Евангелие, философия и вера в то, что экономический рост несет благо всему человечеству, и чем выше этот рост, тем больше выигрывают все люди. Из этой философии вытекает следующее: тот, кто высекает благословенную искру экономического роста, должен быть возвышен и вознагражден; стоящий же в стороне подлежит эксплуатации^[14].

Ущербность этой философии в том, что во многих странах экономический рост приносит пользу только небольшой части населения, при этом ставя большинство в чрезвычайно тяжелое положение. Такая ситуация подкрепляется проистекающим отсюда распространенным мнением, будто управляющие этой системой должны обладать особым статусом. Это мнение лежит в основе многих нынешних бед, выступая одновременно одной из причин широкого распространения теории заговора. Когда в людях поощряется жадность, она становится главным мотиватором разложения^[15].

В своем стремлении реализовать свою жадность корпоратократия-ГУК использует свою финансовую и политическую мощь для того, чтобы школы, фирмы, СМИ, вся культура исповедовали ту же философию со всеми вытекающими выводами и логическими продолжениями^[16].

ГУК исповедует единые ценности и связан общими целями. Одна из важных функций корпоратократии-ГУК — постоянное укрепление и расширение системы. Жизнь тех, кому она «удалась», их реквизит — дома, яхты, частные самолеты — преподносится как образец для подражания, чтобы вдохновить всех на потребление, потребление и потребление. Используется любая возможность, чтобы убедить всех в том, что покупать вещи — это гражданский долг, что разграбление природных богатств полезно для экономики и, следовательно, служит высшим интересам. «Экономические убийцы» получают возмутительно высокие заработной платы за то, что выполняют приказы системы. Если они ошибаются, в дело вступают страшные двойники, «шакалы» (устранение X. Ролдоса, 1981, президента Эквадора, Омара Торрихоса, президента Панамы, 1981). А если и «шакал» ошибается, тогда за дело берутся военные (Панама 1989, Ирак, 2003, Югославия, 1998, Ливия, 2011)^[17].

«Мы представляем собой элитную группу мужчин и женщин, использующих всемирные финансовые организации для создания таких условий, при которых другие народы вынуждены подчиняться корпоратократии, управляющей нашими крупнейшими компаниями, нашим правительством и банками. Как и члены мафиозных группировок, экономические убийцы „делают одолжения“. Такие одолжения принимают форму займов для развития инфраструктуры: предприятий электроэнергетики, скоростных магистралей, портов, аэропортов, технопарков. Условием предоставления займов является то, что работы по этим проектам выполняют строительные и инженерные фирмы только из нашей страны. Фактически большая часть денег так и не уходит за пределы США. Деньги просто переводятся из банковских организаций в Вашингтоне в строительные организации в Нью-Йорке, Хьюстоне или СанФранциско»^[18].

Несмотря на то что деньги практически немедленно возвращаются в корпорации-члены корпоратократии (т.е. к кредиторам), страна, получающая заем, обязана выплатить его назад с процентами. Если «экономический убийца» превосходно справился со своим заданием, займы будут настолько велики, что должник уже через несколько лет будет не способен выплачивать долг и окажется в ситуации дефолта. «И вот тогда, подобно мафии, мы требуем себе шейлоковского „фунта живой плоти“. Таковой часто состоит из одной или нескольких позиций: страна должна голосовать по нашей указке в ООН, позволить разместить наши военные базы и допустить к драгоценным природным ресурсам, например, к нефти или к Панамскому каналу. Конечно, при этом должник по-прежнему останется должником — и вот еще одна страна вошла в нашу глобальную империю»^[19].

В результате долг стран третьего мира вырос до более чем 2,5 трлн долл, стоимость его обслуживания — до 375 млрд долл по состоянию на 2004 г. Это больше, чем тратят все страны третьего мира на здравоохранение и образовании и в 20 раз больше того, что развивающиеся страны получают ежегодно в качестве экономической помощи. Почти половина населения мира живет менее чем на два доллара в лень, примерно столько же они получали в начале семидесятых. В то же время от 20 до 90% недвижимости в странах третьего мира принадлежит одному проценту семей этих стран^[20].

Из-за (навязанных) проектов страны третьего мира погрязают в иностранных долгах и вынуждены тратить на их выплату огромную часть бюджета, вместо того чтобы использовать эти деньги на оказание помощи миллионам своих граждан, официально находящихся за чертой бедности. Единственная возможность этих стран снизить международные долги — продать свои недра и сырьевые ресурсы. Глобальная империя требует своего «фунта живой плоти» в виде концессий^[21].

Изощренность этой современной глобальной империи заставила бы устыдиться римских центурионов, испанских конкистадоров, европейских колониалистов XVIII—XIX вв. «Экономические убийцы» действуют умело; они выучили уроки истории. Сегодня они не держат в руках меч. Они не носят латы или одежду, которая выделяла бы их. В таких странах, как Эквадор, Нигерия или Индонезия, они одеваются как местные учителя или владельцы магазинов. В Вашингтоне или Париже они похожи на государственных чиновников или банкиров. Они выглядят как обычные люди. Их можно увидеть на строительных площадках и в обнищавших деревнях. Они говорят об альтруизме, через местные газеты рассказывают о том, какие чудесные проекты они осуществляют. На длинных столах в комнатах совещаний правительственных комитетов они раскладывают свои таблицы с выводами и финансовыми расчетами, они читают лекции в Гарвардской школе о чудесах макроэкономики. Они открыты, подотчетны. Или представляют себя таковыми и так же воспринимаются. Такова система. Они редко обращаются к каким-либо незаконным средствам, потому что сама система построена на хитрости, а система по определению легитимна.

Однако — и это очень важное предостережение — если они не справляются со своей задачей, в дело вступают представители более зловещей породы, которых сами «экономические убийцы» называют «шакалами». Это люди, чье происхождение прослеживается напрямую от ранних империй. «Шакалы» всегда на месте, хотя их и не видно в тени. Но стоит им выйти из тени, происходит низвержение глав государств, или они вдруг гибнут в ужасных «дорожных происшествиях». А если случается, что и «шакалы» не могут выполнить свою задачу, как это произошло в Ираке и Афганистане, тогда в ход идут старые методы. Туда, где не справились «шакалы», посылают американскую молодежь — убивать и умирать.

• [1] Делягин М. Г. Глобальный управляющий класс // Свободная мысль.2012. № 1—2. С. 74.
• [2] Скорее всего, исследователи со временем выявят и другие основанияи причины структуризации глобального управляющего класса.
• [3] Делягин М. Г. Глобальный управляющий класс. С. 74.
• [4] Делягин М. Г. Глобальный управляющий класс.
• [5] Там же. С. 74.
• [6] См.: Делягин М. Г. Глобальный управляющий класс.
• [7] Здесь они освещены по необходимости сжато. Каждое из них требуетболее тщательного анализа. Кроме того, предложенный перечень не являетсяисчерпывающим, существуют, безусловно, и другие опасные следствия деятельности глобального управляющего класса.
• [8] См.: Сафронов А. Капитализм без среднего класса // Свободная мысль.2012. № 3—4. С. 114. Об истоках современного глобального наступленияна позиции среднего класса см. также: Харви Д. Краткая история неолиберализма. М., 2007.
• [9] Еще Остап Бендер использовал такую практику в разговоре с Эллочкой-людоедкой, называя кошачий мех «канадским тушканом», или представляяобычное ситечко для чая в качестве модной вещи, используемой в «лучшихдомах» Лондона и Парижа.
• [10] Перкинс Д. Исповедь экономического убийцы. М., 2007. С. 5.
• [11] См.: Там же. С. 6.
• [12] Там же.
• [13] См.: Перкинс Д. Исповедь экономического убийцы. С. 17—18.
• [14] См.: Там же. С. 19.
• [15] См.: Там же. С. 19—20.
• [16] См.: Перкинс Д. Исповедь экономического убийцы. С. 20.
• [17] См.: Там же. С. 21.
• [18] Там же. С. 26—27.
• [19] Перкинс Д. Исповедь экономического убийцы. С. 27.
• [20] См.: Там же. С. 29—30.
• [21] См.: Там же. С. 31.