Стадии жизни человека

С. Кьеркегор главным своим оппонентом считает Г. Гегеля, поскольку тот в стремлении объять своей философией весь мир совершенно проигнорировал проблемы конкретного человека. А между тем для каждого такие проблемы внутренней жизни куда более важны, чем весь космос вне нас.

Человек не может являться всего лишь одним из проявлений Мирового Разума, отпечатком его, сохраняющимся в неизменности. И все существование человека далеко не логично; скорее, всякая логика заканчивается там, где начинается внутренний мир

человека. Человек постоянно стоит перед выбором: либо — либо, и никакой Абсолют не может определить этот выбор, продиктовать его.

Таким образом, в центре философии С. Кьеркегора оказывается жизнь отдельного человека — причем именно внутренняя жизнь, его «живая душа», меняющаяся с каждым новым переживанием экзистенция.

Когда-то Гераклит сказал, что в один поток нельзя войти дважды. Это помнят все. Но гораздо меньшее число людей помнит продолжение этой фразы: нельзя дважды застать ни одного смертного в одном и том же состоянии. То, что происходит в человеческой душе, — это поток, в котором одно состояние — ситуация — сменяет другое. Человек становится иным с каждой новой мыслью, с каждым новым чувством. Невозможно даже помыслить какую-то «структуру души», какие-то ее «части» и «составляющие». Есть лишь непрерывное становление внутреннего мира. Это и принято называть экзистенцией.

Важно подчеркнуть, что все «приключения», все трагедии и драмы, все катастрофы, рассматриваемые экзистенциалистами, происходят «внутри человека» — в его душе, которая — как живая душа, изменчивая и ускользающая от какого-то схватывания ее в понятиях, — именуется экзистенцией. Экзистенциалист полностью сконцентрирован на «внутреннем мире» человека, на «ситуациях», которые переживаются здесь.

С. Кьеркегор в разных произведениях своих изложил свою теорию трех стадий человеческой жизни — эстетической, этической и религиозной. Их проходят все люди, хотя, в принципе, человек может и не дожить до перехода на следующую стадию. Ничего не сказано и о сроках перехода с одной стадии на другую. Больше того: эти стадии воплощают у Кьеркегора разные персонажи. «Либо-Либо» — это книга, как будто бы написанная тремя разными людьми. Автор заявляет, что она составлена из рукописей, найденных в ящике старого стола. Первая принадлежит перу юного повесы, тонкого ценителя всех чувственных наслаждений, знатока эротики, плотской любви, многих способов обольщения. Вторая ;

приятелю этого молодого человека, который в письмах своих увещевает его отказаться от прожигания жизни и доказывает, что верность моральным принципам, долгу и совести приносит человеку неизмеримо большее удовлетворение. Наконец, в столе была найдена и рукопись проповеди третьего персонажа — неизвестного священника, который доказывал, что «в споре с богом мы все неправы».

Если попытаться свести все, что написано кьеркегоровскими персонажами, воедино и выразить в форме связного учения, то получится следующее.

На первой — эстетической — стадии человек стремится к счастью, которое понимается как наслаждение. Эстетическое Кьеркегор толкует в духе древних греков, которые связывали это понятие с любыми наслаждениями, — а не только с наслаждением искусством, как мы сейчас. Эстетика — это и стремление насладиться едой, и стремление насладиться почестями, и стремление насладиться властью, и стремление насладиться богатством. На этой стадии человек полагает, что он тем более счастлив, чем большее количество желаний удовлетворил.

Но однажды человеку вдруг открывается, что, во-первых, при постоянном стремлении к наслаждениям он постоянно зависит от чего-то внешнего. Не он определяет свою жизнь, а то внешнее, чем он стремится насладиться. Во-вторых, человеку открывается, что он даже не выбирает наслаждений — ему преподносится некоторая мода на наслаждения, обязательный их набор, который нужен, чтобы окружающие люди признали человека счастливым. Человек, находящийся на эстетической стадии, ничего не выбирает: он зависим от моды, за него уже все выбрано — ему положено наслаждаться тем-то, тем-то и тем-то, иначе он утратит статус в обществе. Возможно, человек любит ездить на микролитражке, но ему положено по статусу ездить на лимузине. И счастье оборачивается стремлением соответствовать некоторому представлению о счастье, навязанному тебе. В-третьих, человек на эстетической стадии жизни подобен наркоману: ему постоянно надо увеличивать дозу того, что приносит ему счастье, потому что прежняя доза перестает действовать. То, что приносило наслаждение вчера, се;

годня становится привычным, заурядным — и наслаждения уже не приносит. В результате человек находится в постоянной погоне за новыми наслаждениями. Это ведет к цинизму и к потере себя. Когда-то Дон Жуан — олицетворение человека на эстетической стадии — испытал наслаждение, покорив сердце девушки. Но наслаждение прекратилось, когда отношения с этой девушкой стали привычными. Для наслаждения надо непрерывно покорять девушек — все новых и новых. Но и это входит в привычку. Для того чтобы испытать наслаждение, надо покорять монахинь или замужних женщин, что связано с преодолением сопротивления, с опасностями. Но и это перестает доставлять наслаждение. Пресыщение — неизбежно, а вместе с ним — и утрата смысла жизни.

На эстетической стадии человек заявляет, словно мольеровский Дон Жуан, что красота многообразна, а потому нельзя связывать себя навек с одной ее формой, — и по этой причине изменяет жене. Он превращается в животное — ведь свинья, к примеру, тоже непрерывно ищет наслаждений и ничем другим не занята. Человек, всецело поглощенный поиском наслаждений, утрачивает человеческий облик. Он утрачивает себя, растворяясь в наслаждениях. Кьеркегор пишет: «Эстетик именно стремится отрешиться от своей личности, чтобы возможно полнее отдаться данному настроению, всецело исчезнуть в нем — иначе для него нет и наслаждения»^[1].

Но однажды человека охватывает страх утратить себя — и он совершает прыжок через пропасть, отделяющую эстетическую стадию от следующей стадии — этической. К наслаждениям стремятся все люди, причем к наслаждениям модным, а потому на эстетической стадии человек может затеряться в толпе. Чтобы сохранить себя и чувствовать себя человеком, более развитый индивид следует Канту и говорит: «Я буду превыше всего ставить долг, отказываясь от наслаждений». Человек берет на себя ответственность за все поступки, сознавая себя моральным существом. Высшее воплощение так понимаемой порядочности — это Сократ. Ему, осужденному, предлагали бежать, но он предпочел смерть, поскольку высшей добродетелью считал следование законам родного города. Человек должен следовать своему долгу, причем без всякого удовольствия, ибо удовольствие исключает исполнение долга. Значит, его жизнь превращается в добровольное самоограничение, в свободно избранное страдание и скорбь. Но некоторое время спустя человеку открывается, что и выбор этический — верность долгу и принципам — не спасает его от утраты индивидуальности. Достаточно прийти на любое кладбище, чтобы убедиться в этом, — на множестве могил написано: «Был верен своему долгу». Разумеется, людей, которые предпочли исполнение долга наслаждению, меньше, чем тех, которые остались на эстетической стадии. Но и среди них тоже можно затеряться, утратив индивидуальность. Ведь человек этический пытается воплотить в себе «общечеловеческое»!

С. Кьеркегор отмечает, что жизнь на этической стадии дает человеку и некоторые преимущества: он меньше зависит от мира, говоря себе: «Исполняй свой долг, а там — будь что будет». Кьеркегор пишет, что этическое начало учит человека не придавать чересчур много значения случайным явлениям жизни и чересчур верить в счастье, учит радоваться и в счастье, и в несчастье.

Но высшей стадией в становлении человеческой экзистенции оказывается стадия религиозного существования. Ведь человек — это, по С. Кьеркегору, прежде всего способность делать выбор. Человек — это тот, кто выбирает свою жизнь. Если он не выбирает вообще, он не человек, а животное. Если он выбирает мало, из ограниченного числа альтернативных вариантов, — он лишь в малой степени человек. Он остался бы недоразвитым человеком, если бы выбирал только между эстетической и этической стадией. Он не мог бы проявить свою человеческую уникальность в виртуозном выборе, если бы у него было недостаточно вариантов.

В полной мере человек может проявить себя как выбирающее существо лишь в общении с богом. Бог бесконечен, а потому перед лицом бога человек может выбирать себя бесконечно разнообразно, находясь в постоянных исканиях, — и все равно будет понят и принят, если верит. Но для того чтобы стать «рыцарем веры», надо полностью порвать со стремлением к мирским наслаждениям и полностью игнорировать всякие общественные обязанности, всякое исполнение человеческого долга. Примером для всех «рыцарей веры» выступает библейский Авраам. Желая испытать его веру, бог велел ему принести в жертву любимого сына Исаака. Авраам ни минуты не колебался, ибо верил богу безгранично. Бог дал ему сына в более чем зрелом возрасте, сотворив чудо. Если он снова желает взять его к себе, то так тому и быть. Но он, бог, может совершить чудо в любой момент — и сохранить Исаака, приносимого в жертву. Это не укладывается в голове человека, который мыслит рационально. Но верующий человек верит не силой разума, а силой абсурда. Он верит не в то, что можно доказать, а в то, что противоречит разуму. Он верит, что для бога все возможно, тогда как разум признает какие-то законы, ограничивающие бога. Вера и разум несовместимы. Надо освободиться от разума, чтобы освободить место вере. В этом С. Кьеркегор согласен с И. Кантом — но на свой лад.

Конец библейской истории известен. Бог, испытав крепость веры Авраама, убедился в его готовности отказаться и от наслаждений, и от всех человеческих обязательств. Авраам уже занес на горе Мориа нож над связанным сыном, когда ангел божий остановил его руку. В жертву был принесен агнец, который запутался в чаще рогами, — «козел отпущения».

Высший долг человека — это его долг перед богом. И этот долг человек должен исполнять не раздумывая, силою абсурда, силой веры. Таким образом, С. Кьеркегор требует от человека — разумеется, способного к этому — возвыситься над эстетической и этической стадиями, отринуть все человеческое и искать диалога с богом. Это неизбежно сделает человека отшельником. Жизнь городского отшельника и вел Кьеркегор, видя в этом подлинное существование: лишь в общении с богом человек в полной мере сможет проявить свою уникальность и довести до совершенства свою способность выбирать.

• [1] Кьеркегор С. Гармоническое развитие в человеческой личности эстетических и этических начал // Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Ростов н/Д., 1998. С. 281.