Способности человека.
Общая психология
Следует обратить внимание на понимание Аристотелем термина «возможности». В отличие от часто встречающегося в отечественной литературе термина «возможности» как некоторых предпосылок способностей, Аристотель трактует возможности как «потенциальные» способности, готовые к реализации в действительности. Психологические феномены, категорию «способности», структуру способностей, закономерности… Читать ещё >
Способности человека. Общая психология (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
В результате изучения данной главы студент должен:
знать
• психологические феномены, категорию «способности», структуру способностей, закономерности функционирования и развития способностей с позиций существующих в отечественной (Л. С. Выготский, С. Л. Рубинштейн, Б. М. Теплов, В. Д. Шадриков) и зарубежной науке подходов;
уметь
- • анализировать психологические теории возникновения и развития способностей;
- • прогнозировать изменения и динамику уровня развития и функционирования способностей;
владеть
• навыками анализа своей деятельности как профессионального психолога с целью оптимизации собственной деятельности.
Проблема способностей и их познания была актуальна всегда, независимо от конкретных социально-экономических условий и временного исторического периода. Однако в зависимости от идеологических и политических установок, методологических и теоретических взглядов и подходов понятие «способности» трактовалось по-разному. Отметим, что на определенном этапе развития психологии понятие «способности» вообще ушло в тень и стали говорить об интеллекте. Но, потеряв связь со способностями, само понятие интеллекта стало «худосочным».
Фундаментальность категории «способности» определяет ее место в бытовых, эмпирических и теоретических представлениях мыслителей и ученых различных эпох.
Первые представления о способностях мы находим уже в Библии, где в книге Бытие гл. 2:9 написано: «И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для жизни, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла»[1]. В комментариях Толковой библии мы читаем: «Так как, вообще, заповедь, приуроченная к этому древу, имела в виду развитие высших способностей человека (курсив автора. — В. Ш.) как существа разумного…, а так как, но ветхозаветному воззрению, все вообще познание носило моральный характер, то „добро и зло“ и берутся здесь как два противоположных полюса всего вообще познания»[2]. Можно предположить, что согласно Ветхому завету человек наделен, прежде всего, духовными способностями, способностями познания «добра и зла».
К сожалению, от этой категории способностей психология в дальнейшем ушла и сосредоточилась на познавательных способностях.
Описывая структуру души, Аристотель пишет: «Теперь надо рассмотреть, что такое добродетель. Поскольку в душе бывают три [вещи] — страсти, способности и устои, то добродетель, видимо, соотносится с одной из этих трех вещей. Страстями [или переживаниями] я называю влечение, гнев, страх, отвагу, злобу, радость, любовь (philia), ненависть, тоску, зависть, жалость — вообще | все |, чему сопутствуют удовольствия или страдания. Способности — это то, благодаря чему мы считаемся подвластными этим страстям, благодаря чему нас можно, например, разгневать, заставить страдать или разжалобить. Нравственные устои [или склад души) — это то, в силу чего мы хорошо или дурно владеем [своими] страстями, например гневом: если [гневаемся] бурно или вяло, то владеем дурно, если держимся середины, то хорошо. Точно так и со всеми остальными страстями. В связи со страстями говорят о движениях [души], а в связи с добродетелями и пороками — не о движениях, а об известных наклонностях. Поэтому добродетели — это не способности: нас ведь не считают ни добродетельными, ни порочными за способности вообще что-нибудь испытывать. Кроме того, способности в нас от природы, а добродетельными (или порочными) от природы мы не бываем. Раньше мы уже сказали об этом. Поскольку же добродетели — это не страсти и не способности, выходит, что это устои»[3].
Анализируя приведенный выше отрывок, мы можем сделать следующие выводы. Во-первых, Аристотель рассматривает способности как одну из существенных составляющих души, наряду со страстями и устоями; во-вторых, он отмечает, что способностями человек наделен от природы. Подтверждая природный характер способностей, Аристотель пишет: «[Все] то, чем мы обладаем по природе, мы получаем сначала [как] возможности (dynameis), а затем осуществляем в действительности (tas energeias apodidomen). Это поясняет пример с чувствами. Ведь не от частого вглядывания и вслушивания мы получаем чувства [зрения и слуха), а совсем наоборот: имея чувства, мы ими воспользовались, а не воспользовавшись — обрели. А вот добродетель мы обретаем, прежде | что-нибудь |, осуществив (energesantes), так же как и в других искусствах»[4].
Следует обратить внимание на понимание Аристотелем термина «возможности». В отличие от часто встречающегося в отечественной литературе термина «возможности» как некоторых предпосылок способностей, Аристотель трактует возможности как «потенциальные» способности, готовые к реализации в действительности.
В целом, следует отметить, что взгляды на способности Аристотеля существенно отличаются от устоявшихся в отечественной психологии подходов на соотношение способностей и задатков.