Объективизм. 
Социология культуры

В дальнейшем развитии социологии обе эти тенденции: объективистская и культурно-аналитическая — присутствуют постоянно, хотя и довольно редко в подчеркнуто радикальной форме. Всеобщей практической идеологией социологии и других социальных наук постепенно стал объективизм, согласно которому общество состоит именно из жестких объективных фактов; в соответствии с этой идеологией общество, его системы и структуры всегда налицо, они всегда есть вне и независимо от идей, убеждений, мировоззрений, представлений индивидов, составляющих это общество^[1].

Но в то же время в социологии постоянно была сильна культурно-аналитическая тенденция, отчетливо прослеживающаяся в трудах классиков этой науки — Макса Вебера, Георга Зиммеля, отчасти Эмиля Дюркгейма. Заметим, что несмотря на принципиальную установку на научность социологии и требование рассматривать социальные факты как вещи, т. е. как внешние по отношению к человеку и объективные явления, Дюркгейм признавал существование общества как совокупности фактов сознания. По его мнению, эти факты сознания суть специфические представления, которые, хотя и побуждены внешней, социальной реальностью, воспринимаются людьми как их собственные, принадлежащие их сознанию. При этом они не произвольны и не различны от индивида к индивиду, а имеют свойство обязательности и принудительности. Дюркгейм называл их коллективными представлениями (representations collectives), и именно из идеи коллективных представлений родились его вошедшие во всеобщее наследие социальной мысли концепции общественной солидарности, аномии, учение об общественном происхождении морали и религии.

Но, подчеркнем, Дюркгейм оставался при этом на объективистской и натуралистической позиции. Для него общество — вещь (ипе chose), а социальные факты состоят в строго детерминистской функциональной взаимосвязи и эволюционируют по собственным законам.

Совсем на другом подходе основывался М. Вебер в своей конструкции социологии. Ее опора — культурологический фундамент, т. е. специфика человека как культурного существа. Для Вебера особенность социального поведения заключается не в том, что оно регулируемо «извне», будь то вне его самого лежащие факторы общественной природы или неосознаваемые им самим инстинкты. Специфичность социального поведения — и в этом отличие человека от животных — состоит в наличии в нем субъективно подразумеваемого смысла.

• [1] Крайней формой такого объективизма была советская марксистско-ленинская социология, часто доводившая до абсурда представления о социальной объективности. Именно марксизм сформулировал идею идеологии как ложного сознания, благодаря чему советские идеологи имели возможность утверждать, что все общества, нс входящиев социалистический лагерь, живут, не понимая сами себя, имея неправильное представление о том, каковы они на самом деле. В то же время утверждалось, что сама марксистская идеология является научной, т. е. объективно правильной, и поэтому верно судит како самом советском обществе, так и обо всех других обществах, что противоречило концепции идеологии как ложного сознания. В советской социологической науке культурарассматривалась как побочный продукт объективного общественного развития, котороепрактически не зависит от сознания составляющих общество индивидов; проблема взаимообусловленности и взаимодействия культуры и общества (если ставилась вообще), какправило, сводилась к обсуждению частных вопросов народного просвещения и тактикирабочего движения. В целом это был весьма архаичный подход в духе теорий прогресса иобъективного эволюционизма XIX столетия. При этом советская социология практически не использовала диалектические мотивы, имевшиеся в марксистской классике. Разумеется, данная характеристика относится к официальной советской социологии и социальной философии, а не к тем сравнительно немногочисленным работам, где диалектикапринималась всерьез и служила не словесной ширмой, а инструментом анализа.