Б. Международный уголовный суд

Договорная основа создания МУС, в сочетании с фактором широкого участия государств в разработке его международно-правовых основ, предопределяет особенности его организации и производства в нем дел (в том числе о военных преступлениях). Структура данного постоянного института международного уголовного правосудия1 включает в себя Президиум, Апелляционное отделение, Судебное отделение, Отделение предварительного производства, Канцелярию Прокурора и Секретариат. В свою очередь, в каждом отделении судебные функции суда осуществляются соответствующими палатами, причем, как обоснованно отмечают исследователи^[1][2], правовой новеллой (и, по всей видимости, введенной под влиянием континентальных правовых традиций уголовного процесса) стало создание Палаты предварительного производства со специфичными выполняемыми функциями. Кроме того, нужно обратить внимание на роль Ассамблеи государств-участников в формировании правил процедуры и доказывания в МУС, а также других документов, необходимых для функционирования данного института международного уголовного правосудия.

Полномочия Ассамблеи государств-участников содержатся в ст. 112 Римского статута МУС. В соответствии со ст. 51 Римского статута Правила процедуры и доказывания вступают в силу после принятия большинством в две трети голосов членов Ассамблеи государств-участников; поправки в этот документ (могут предлагаться любым государствомучастником, абсолютным большинством голосов судей или Прокурором) вступают в силу после принятия большинством в две трети голосов членов Ассамблеи государств-участников. У. Шабас высказывает критику в отношении данного подхода за его недостаточную гибкость и оперативность (по сравнению с подходом, принятым и применявшимся в международных уголовных трибуналах ad hoc), тем не менее он признает определенное рациональное зерно данного подхода^[3].

Следует также обратить внимание на то, что для осуществления деятельности Международного уголовного суда (МУС) принят ряд документов (С 1998 по 2002 гг. их подготовкой занималась Подготовительная комиссия для Международного уголовного суда. С 2002 г. эти функции выполняет Ассамблея государств-участников, которая также решает и такие вопросы, как принятие бюджета, утверждение в должностях персонала Суда и другие организационные проблемы): Элементы преступлений (Док. ООН PCNICC/2000/INF/3/Add.2 от 6 июля 2000 г.), которые в соответствии со ст. 9 Статута МУС помогают Суду в толковании и применении статей о преступлениях, подпадающих под юрисдикцию МУС; Правила процедуры и доказывания (Док. ООН PCNiCC/2000/INF/3/Add.1 от 12 июля 2000 г.), которые предусматривают определенные нормы, необходимые для обеспечения повседневного функционирования Суда; Соглашение о взаимодействии Суда и ООН (Док. ООН PCNICC/2001 /1 /Add. 1 от 8 января 2001 г.), в соответствии с которым МУС является независимым от ООН органом и связан с ООН, поскольку он руководствуется общими принципами международного права, а также оказываемой Секретариатом ООН поддержкой Суду по ряду технических вопросов; Соглашение о пребывании штаб-квартиры МУС с Нидерландами (Док. ООН PCNICC/2002/1 / Add.1 от 26 апреля 2002 г.), на основании которого юридически закреплено, что местопребыванием МУС является г. Гаага в Нидерландах; Соглашение о привилегиях и иммунитетах (Док. ООН PCNICC/2001/L.1/ Rev. 1 /Add.3 от 22 марта 2002 г.), в соответствии с которыми устанавливаются иммунитеты для судей, Прокурора, Секретаря, другого персонала МУС; Финансовые положения (Док. ООН PCNICC/2001 /1 /Add.2 от 8 января 2001 г.), устанавливающие формирование бюджета суда; Положение о персонале, которое регламентирует порядок набора персонала МУС.

Немаловажно, что Римский статут МУС (п. 4, 5 ст. 51) устанавливает, во-первых, запрет обратной силы поправок к Правилам процедуры и доказывания, а также временных правил, ухудшающих положение подозреваемого, обвиняемого, осужденного, и, во-вторых, приоритет положений Статута в случае коллизий с Правилами процедуры и доказывания.

Отметим специфику принятия МУС ситуаций и дел к своему рассмотрению.

Следует пояснить, что в МУС проводится разграничение между понятиями «дело» и «ситуация», причем данное разграничение принципиально важно для понимания рассматриваемого алгоритма развития отношений в данном институте международного уголовного правосудия. Так, в 2006 г. Палата предварительного производства в своем решении по делу первого обвиняемого Т. Лубанги Дьило, в частности, отметила, что эти понятия различаются, с учетом Статута, Правил процедуры и доказывания и Регламента Суда, в контексте отличий судопроизводства на его различных этапах и юридических последствий. Ситуация, как правило, имеет выраженные временные, территориальные, а в некоторых случаях и личные параметры (например, такие, как особая ситуация на территории ДРК с 1 июля 2002 г.) и влечет за собой разбирательство, позволяющее определить, должна ли она стать основанием для возбуждения уголовного дела и проведения следствия как такового. Дело, которое охватывает конкретное происшествие, во время которого одним или более подозреваемыми было совершено одно или несколько преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда, влечет за собой разбирательство, которое начинается после издания ордера на арест или повестки в суд^[4]. В общей сложности в настоящее время МУС занимается 21 делом и 10 ситуациями (кроме того, Канцелярия Прокурора проводит предварительные изучения по ряду переданных ей ситуаций) (см.: Официальный сайт Международного уголовного суда — https//www.icc-cpi.int/EN_ Menus/ICC/Pages/default.aspx). При этом, как отмечают исследователи, все рассматриваемые МУС ситуации и дела связаны с вооруженными конфликтами, а значит и с военными преступлениями¹.

Прежде всего, Статут предусматривает следующие варианты осуществления МУС своей юрисдикции^[5][6]:

— передача ситуации одним из государств-участников (на сегодня наиболее распространенный способ).

Так, к настоящему времени четыре государства — участника Римского статута сами передали на рассмотрение Суда ситуации, связанные с событиями на их территории (Уганда, Демократическая Республика Конго, Центральноафриканская Республика и Мали). В литературе обращается внимание на отсутствие в Статуте суда механизма отзыва государствами своего заявления^[7];

— передача ситуации СБ ООН, действующим на основании гл. VII Устава ООН, когда он считает, что было совершено одно или несколько преступлений, предусмотренных Статутом.

Так, СБ ООН передал МУС ситуации в регионе Дарфур (Судан) и в Ливии. При этом Ливия не подписывала Римский статут МУС, Судан подписал его в 2000 г., но не ратифицировал, т. е. оба указанные государства не являются участниками Римского статута МУС;

— инициирование расследования самим Прокурором proprio motu с санкции Палаты предварительного производства.

Так, Палата предварительного производства санкционировала Прокурору начать расследование по собственной инициативе в контексте ситуации в Кении и Кот-д'Ивуаре. Заметим, что первоначально Прокурор МУС (в то время Л. Морено-Окампо) практически не использовал данное право, в связи с чем зарубежные авторы высказывали свои критические замечания^[8].

Далее, нужно учитывать специфические условия, при которых МУС может осуществлять юрисдикцию.

Так, во-первых, согласно ст. 8 Римского статута предметная юрисдикция МУС ограничивается случаями совершения военных преступлений в рамках плана или политики или при их крупномасштабном совершении (так называемый порог серьезности¹).

Во-вторых, Римским статутом МУС предусмотрены темпоральные и персональные (а также и пространственные) условия осуществления им своей юрисдикции (в том числе по делам о военных преступления), а именно осуществление ее в тех случаях, когда указанные деяния совершаются физическими лицами (гражданами государств — участников Римского статута, либо на их территории), причем, после вступления Статута в силу для соответствующего государства (либо, как вариант, в случае, если государство, не участвующее в МУС, сделает соответствующее заявление о признании его юрисдикции в отношении данного преступления^[9][10]) (однако это не затрагивает случаев передачи ситуации МУС СБ ООН).

В литературе приводится пример признания юрисдикции МУС государством, не участвовавшим в Римском статуте (Кот д’Ивуар, 2005 г.)^[11][12]. Следует также учитывать, что в соответствии со ст. 124 Римского статута государство-участник вправе заявить о том, что в течение семи лет после вступления Статута в силу юрисдикция МУС не будет распространяться на военные преступления, совершенные гражданами данного государства (при этом, подобное заявление может быть отозвано и до истечения семилетнего периода). Данной возможностью воспользовались отдельные государства — участники Статута МУС (Франция и Колумбия). При этом никакие оговорки к самому Римскому статуту не допускаются (ст. 120)4.

Вместе с тем СБ ООН в соответствии со ст. 16 Римского статута имеет право своей специальной резолюцией, вынесенной в соответствии с гл. VII Устава ООН, запретить МУС в течение 12 месяцев начинать или продолжать уголовное преследование по определенному делу. Данная норма обсуждается в доктрине международного права, причем мнения ученых относительно ее обоснованности расходятся^[13].

В-третьих, МУС, как общее правило, воздерживается от осуществления своей юрисдикции в отношении военных преступлений (и иных деяний, входящих в его предметную юрисдикцию согласно ст. 5 Статута) в случае, если дело находится в производстве национального органа уголовной юстиции, кроме тех случаев, когда государство не желает или не способно вести расследование или возбудить уголовное преследование должным образом, либо проводимое или проведенное национальным правоприменителем судебное разбирательство (правоприменительное решение) вынесено с целью оградить соответствующее лицо от уголовной ответственности¹.

Как полагает профессор У. Шабас, «приемлемость» принятия дела МУС к своему производству следует отличать от понятия «юрисдикция» МУС: если юрисдикция связана с юридическими параметрами (субъект, предмет и пространство разбирательства), то приемлемость означает возможности рассмотрения Судом вопросов, находящихся в рамках его юрисдикции, и, в отличие от непосредственно юрисдикции (обязательного условия деятельности Суда), предполагает свободу усмотрения^[14][15][16].

Приведенные положения (и особенно, третье из них) концептуально обозначают основной принцип построения работы МУС — комплементарность (дополнительность). Как обоснованно отмечает в связи с этим А. Р. Каюмова, принцип дополнительности (комплементарное™) устанавливает, что юрисдикция МУС вводится в случае, когда национальные правовые системы не могут или не желают осуществлять юрисдикцию; в случаях совпадения юрисдикций между органом национальной юстиции и МУС, первый из них в принципе имеет приоритет: МУС не ставит целью заменять национальные суды и действует только тогда, когда они не действуют^[17].

По признанию ряда авторитетных юристов-международников указанный принцип является фундаментальным положением, на котором строится корреляция правовых порядков МУС и государств — участников Статута, своего рода «опорой» данного института международного уголовного правосудия^[18]. Кроме того, в этом принципе реализовано новаторское средство балансирования между юрисдикциями международных и национальных судов с учетом суверенитета государств, а также их реальных возможностей в осуществлении уголовного преследования и наказания лиц, совершивших военные (и иные, посягающие на мир и безопасность человечества) преступления¹.

Как отмечает А. Ушацка, Римский статут уделяет значительное внимание так называемой «негативной комплементарное™» т. е. решению вопроса о приемлемости дела для рассмотрения в Суде, в контексте предусмотренной ст. 17 Статута вышеуказанной ситуации, когда национальный правоприменитель, имеющий реальную возможность осуществить уголовную юрисдикцию, не желает или не способен вести расследование или возбудить уголовное преследование должным образом^[19][20].

Между тем, как отмечают исследователи, толкование используемых в ст. 17 Римского статута МУС терминов «нежелание» и «неспособность» подвержено субъективизму, в связи с чем неоправданно расширяется судейская дискреция в этом принципиально важном вопросе^[21].

Как отмечается в специальной литературе^[22], в 2006 г. в своем решении по делу первого обвиняемого МУС Томаса Лубанги Дьило^[23] Палата предварительного производства впервые дала разъяснения по поводу толкования терминов, употребляемых в ст. 17 Статута. Несколько позднее Апелляционной палатой МУС была выработана правовая позиция, согласно которой для решения приемлемости инициирования расследования в МУС в подобной ситуации нужно последовательно ответить на следующие вопросы: 1) установить, осуществляется ли в данном государстве вообще следственная или прокурорская деятельность по данному делу;

• 2) (если на первый вопрос был получен положительный ответ) желает ли рассматриваемое государство расследовать соответствующие преступления и преследовать в судебном порядке лиц, их совершивших.
• 6

Процедура определения приемлемости дел в МУС изложена в ст. 18 и 19 Римского статута, и как отмечают исследователи¹, она характеризуется:

• — заблаговременным уведомлением государств, которых это касается о том, что Прокурор инициировал расследование (или планирует поступить подобным образом);
• — регулярным мониторингом хода национальных следственных действий со стороны Прокурора;
• — обширными возможностями для оспаривания приемлемости (не только обвиняемым, но и всеми государствами, обладающими юрисдикцией в отношении соответствующего дела, в том числе и не участвующими в Статуте).

Так, право на опротестование приемлемости дела к производству МУС использовали обвиняемые: Жермен Катанга и Матье Нгуджолло Шуи (ситуация в ДРК) и Жан-Пьер Бемба Гомбо (ситуация в Центральноафриканской Республике); впоследствии с протестами относительно приемлемости дела на основании принципа комплементарности выступили государства — Кения, Ливия и Кот-д'Ивуар.

Тем не менее ученые в ходе изучения практики реализации приемлемости МУС указывают на порождаемые ею непростые с правовой и политической точек зрения вопросы, среди которых: толкование критериев неспособности и нежелания государства осуществить юрисдикцию, а также оценка осуществления национальной юрисдикции должным образом; определение приоритета между комплементарной юрисдикцией МУС и универсальной юрисдикцией третьих стран (в контексте концепции субсидиарности последней); сочетание комплементарности Суда с решением СБ ООН о передаче ситуации в отношении государств — неучастников Статута, и многие другие².

Следует иметь в виду, что на основании п. 3 ст. 20 Римского статута допускаются изъятия из принципа non bis in idem в контексте возможности повторного осуждения лица МУС, ранее судимого национальным судом, если разбирательство в национальном органе уголовной юстиции предназначалось для того, чтобы оградить это лицо от уголовной ответственности, либо не было проведено независимо или беспристрастно в соответствии с нормами надлежащей законной процедуры, признанной международным правом. Как полагают некоторые авторы, данная норма носит беспрецедентный характер для современного международного права¹. Тем не менее нужно принять во внимание аналогичные положения уставов рассмотренных выше Международных трибуналов (ст. 10 Устава МТБЮ и ст. 9 Устава Международного трибунала по Руанде). В числе многих других проблем, в том числе корреляция рассматриваемого принципа с концепцией разработанной в зарубежной доктрине и активно продвигаемой в сферу международных отношений «Ответственность за защиту» (Responsibility to Protect), согласно которой существует «обязанность государств защищать свое население от геноцида, военных преступлений, этнических чисток и преступлений против человечности» посредством предотвращения подобных деяний и принятия необходимых мер; в свою очередь, международное сообщество должно принять соответствующие меры для того, чтобы содействовать государствам в выполнении этой обязанности, используя дипломатические, гуманитарные и иные мирные средства в соответствии с гл. VII и VIII Устава ООН (см.: К. Carlo Focarelli. The Responsibility to Protect and Humanitarian Intervention: Too many Ambiguities for A Working Doctrine// Journal of Conflict and Security Law 13(2008)). Данная концепция, по сути, является модифицированной версией концепции «гуманитарного вмешательства», причем само ее название демонстрирует тенденцию перехода от права на интервенцию к обязанности интервенции^[24][25].

Римский статут прямо не упоминает так называемую «позитивную комплементарность», т. е. влияние МУС на укрепление внутренних усилий по расследованию и преследованию преступлений, которые подпадают под предметную юрисдикцию МУС^[26].

Следует также иметь в виду, что в 2009 г. в рамках Канцелярии (Офиса) Прокурора МУС была утверждена Стратегия обвинения 2009— 2012 г.

Как следует их смысла этой Стратегии, Канцелярия (Офис) Прокурора будет поощрять независимые беспристрастные расследования преступлений во всех странах (в том числе связанных с ситуацией), поддерживая активное сотрудничество, а также оказывая определенную помощь (информационного характера, разного рода содействие, привлекая представителей национальных правоохранительных органов для участия в расследовании, проводимом Канцелярией), но без привлечения финансовых и технических ресурсов¹.

Согласно этой Стратегии принцип комплементарное™ имеет два измерения: один, связанный с тестом о приемлемости, а второй — с концепцией «позитивной» комплементарности (трактуемой к качестве политики активного сотрудничества, нацеленной на стимулирование национальной юрисдикции). Концепция позитивной комплементарности была включена в официальные документы и вошла в повестку дня Конференции государств-участников по обзору Римского статута, проведенной в Кампале (31 мая — 11 июня 2010 г.)^[27][28]; впоследствии данная концепция получила отражение в соответствующих стратегических планах Канцелярии Прокурора.

Между тем данная концепция получила неоднозначную оценку исследователей, наряду с положительными отзывами (в том плане, что ее введение позволит государствами активно проводить собственные расследования, при этом содействие со стороны МУС может повлиять на предупреждение международных преступлений, а также на укрепление национальных судебных учреждений), высказываются и сомнения в беспристрастности МУС (в свете расследуемых в нем ситуаций, в частности, по Уганде, ДРК), в добросовестности государств, добровольно передающих ситуации в МУС (англ, self-referrals) и отказывающихся тем самым от идеи комплементарности МУС, а также опасения возможности использования в связи с этим амнистий, как инструментов миростроительства на постконфликтных территориях^[29].

В целом следует согласиться с мнением о том, что несовершенство юридических формулировок и свободной интерпретации принципа комплементарное™ МУС, в сочетании с политической составляющей (к сожалению, присутствующей и в работе данного, в целом авторитетного института международного уголовного правосудия, построенного на началах согласия между государствами — членами мирового сообщества, взаимосвязи и взаимодействия международной и национальных систем уголовного правосудия в борьбе с преступлениями против мира и безопасности человечества¹) влечет за собой возможность применения в данной сфере «двойных» стандартов^[30][31].

В этой связи можно указать на ряд примеров: 1) решение Апелляционной палаты по протестам обвиняемых Саифа аль-Ислам Каддафи и Абдуллы Аль Сенусси на решение Палаты предварительного производства МУС, где по одному из них (Абдуллы Аль Сенусси) было принято положительное решение, и дело было объявлено неприемлемым в МУС, поскольку оно являлось предметом текущего внутреннего судебного разбирательства, осуществляемого компетентными властями Ливии, где Ливия хотела и могла осуществить такое разбирательство, а протест в отношении Саифа аль-Ислам Каддафи был отклонен на том основании, что Ливия не могла подтвердить с помощью достаточных и конкретных доказательств, что проводимое в стране уголовное расследование охватывало то же деяние, которое рассматривалось в МУС (ссылки на эти решения приводились выше); 2) ордер на арест Симоны Гбагбо (супруги свергнутого президента Код д’Ивуара Лорана Гбагбо, переданного новыми властями этой страны МУС). Национальный суд признал Симону Гбагбо виновной в общеуголовных преступлениях (нарушениях общественного порядка, организации вооруженных банд и покушении на государственную безопасность), за что в марте 2015 г. она была приговорена к 20 годам лишения свободы. Между тем Канцелярия Прокурора МУС с самого начала процесса утверждала, что обвинения Кот д’Ивуара против Симоны Гбагбо не делают ее дело неприемлемым для производства в МУС, поскольку не соответствуют тесту «same person / same conduct» («этот человек / это же деяние»; приемлемость в этом контексте в трактовке МУС устанавливается в отношении конкретного обвиняемого и конкретного дела, а не в отношении ситуации в целом). Поэтому после подачи правительством протеста относительно приемлемости дела, 11 декабря 2014 г. Палата предварительного производства отклонила его и напомнила Кот д’Ивуару о его обязательстве немедленно передать в распоряжение Суда Симону Гбагбо; 27 мая 2015 г. данное решение было утверждено Апелляционной палатой и было объявлено, что Суд может принять данное дело к производству (см.: Доклад Международного уголовного суда о его деятельности за 2014/2015 гг.).

Далее, в контексте исследуемой темы схематично¹ проследим процесс развития отношений по поводу конкретизации уголовной ответственности за военные преступления в МУС.

• 1. Начальный этап (доследственная фаза^[32][33]) состоит в предварительном изучении прокурором представленной ему информации на предмет определения:
  • — разумных оснований для предположения о факте совершенного военного преступления;
  • — приемлемости дела в контексте ст. 17 Римского статута;
  • — соответствия проведения по нему расследования интересам правосудия (с одновременным учетом тяжести преступления и интересов потерпевших^[34]).
• 2. Как следует из ст. 53 Римского статута МУС, после надлежащей оценки представленной информации, касающейся факта возможного военного преступления, входящего в юрисдикцию МУС, Прокурор начинает расследование^[35]. В связи с этим он обладает рядом полномочий, связанных с собиранием доказательственного материала, а также принятием мер по обеспечению конфиденциальности информации, защиты лиц, которые оказываются в том или ином качестве вовлеченными в процесс расследования, кроме того, вправе рассчитывать на содействие государств и межправительственных организаций, заключать в этих целях соглашения или договоренности, не противоречащие Статуту МУС^[36].

В качестве доказательственного материала, как отмечают исследователи, МУС признает частных лиц и неправительственные организации как важный источник информации, особенно поступающей с непосредственного места совершения преступления, учитывая их возможные тесные связи с потерпевшими и с местными организациями правозащитников; такая информация в международном судебном процессе именуется.

«письма друзей суда» (amicus curiae letters) и, как правило, не допускается для использования в качестве доказательств. Тем не менее, в МУС информация, поступающая от неправительственных организаций и из иных частных источников, принимается офисом Прокурора на самой ранней стадии подготовки дела к рассмотрению, когда решается вопрос о самом начале разбирательства. Прокурор должен проанализировать поступившую информацию и сообщить источнику о своей оценке этой информации и о выводах относительно начала разбирательства. Прокурору дается также право самому запрашивать информацию от неправительственных организаций и иных надежных источников¹. Заметим, что Правила процедуры и доказывания уделяют внимание этому вопросу (Правило 103).

При этом независимость Прокурора и его Канцелярии (Офиса), особо важная роль в стадии предварительного расследования, концептуально обозначенная в Римском статуте МУС^[37][38], не отрицает определенных ограничений и контроля со стороны Палаты предварительного производства (а кроме того, и возможности определенного содействия с ее стороны^[39]).

Имеются в виду как полномочия Палаты предварительного производства, а также ее роль в различных значимых для расследования и уголовного преследования аспектах (ст. 56—58 Статута МУС), так и полномочия самого Прокурора, его четко обозначенная связь по ряду вопросов предварительного расследования и уголовного преследования с указанной Палатой (ст. 53 Статута МУС). Также, см. Правила 50, 54—57 Правил процедуры и доказывания.

Это проявляется в том, что:

• — именно судьи Палаты предварительного производства разрешают ходатайство Прокурора и санкционируют (либо не санкционируют) проведение последним предварительного расследования (в том числе по военным преступлениям);
• — судьи Палаты предварительного производства разрешают ходатайство Прокурора о выдаче ордера на арест лица, подозреваемого (обвиняемого) в совершении военного преступления, или приказа о явке такого лица;
• — судьи указанной Палаты рассматривают протесты в отношении того, был ли ордер на арест надлежащим образом (в соответствии с положениями ст. 58 Статута МУС) выдан;
• — в случае отказа Прокурора от проведения предварительного расследования или уголовного преследования Палата предварительного производства может просить Прокурора о пересмотре своего решения¹ как по просьбе государства, передавшего ситуацию, так и по своей собственной инициативе.

Так, в соответствии с п. 2 ст. 53 Статута МУС Прокурор может прийти к выводу об отсутствии достаточных оснований для начала уголовного преследования в связи с тем, что: 1) нет достаточных фактических и правовых оснований для запрашивания ордера на арест или приказа о явке; 2) дело является недопустимым в контексте ст. 17 Статута; 3) уголовное преследования не отвечает интересам правосудия с учетом всех обстоятельств данного дела или ситуации (степень тяжести преступления, интересы потерпевших, возраст или немощь предполагаемого преступника, а также роль в предполагаемом преступлении).

В течение 90 дней после получения соответствующего уведомления от Прокурора об отказе от проведения предварительного расследования или уголовного преследования заинтересованное государство или СБ ООН вправе обратиться в Палату предварительного производства с ходатайством о пересмотре решения Прокурора не начинать уголовное преследование (Правило 107 Правил процедуры и доказывания).

В течение 180 дней после указанного уведомления Палата предварительного производства может по своей собственной инициативе принять решение о пересмотре решения Прокурора не начинать расследование или уголовное преследование по факту изученной им ситуации; соответствующее решение Прокурора подтверждается или не подтверждается решением Палаты предварительного производства; если Палата предварительного производства не подтверждает решение Прокурора, последний обязан начать расследование или уголовное преследование (Правила 109, 110 Правил процедуры и доказывания);

• — именно Палата предварительного производства дает Прокурору разрешение на принятие специальных мер, связанных с проведением расследования в пределах территории государства-участника без получения с его стороны согласия на сотрудничество, когда это государство явно неспособно выполнить просьбу о сотрудничестве по причине отсутствия какого-либо органа или элемента судебной системы, который наделен полномочиями для выполнения соответствующей просьбы^[40][41];
• — если Прокурор информирует Палату предварительного производства о своем мнении относительно уникальной возможности предполагаемого предварительного расследования для получения показаний или заявлений от свидетеля либо иной доказательственной информации, которая впоследствии может оказаться недоступной для целей использования в ходе судебного разбирательства, то Палата предварительного производства по просьбе Прокурора принимает соответствующие меры, связанные с рекомендациями и указаниями Прокурору, назначением эксперта, защитника и др.¹

По всей видимости, в целом (в том числе с учетом полномочия Палаты в части утверждения обвинения, о чем еще будет сказано ниже) справедливо суждение М.-Б. Р. Юсупова, согласно которому Палата предварительного производства в рамках МУС представляет собой контрольный механизм по отношению к Прокурору, проводящему расследование и уголовное преследование, и является гарантом осуществления прав других лиц, вовлеченных в производство по делу^[42][43].

В специальной литературе отмечается отсутствие в Статуте МУС и Правилах процедуры и доказывания четко обозначенных сроков проведения расследования Прокурором, в связи с чем некоторыми авторами предлагается установление предельных сроков проведения предварительного расследования, а также правил их исчисления (с момента передачи подозреваемого международному судебному учреждению), а также определение максимальных сроков содержания под стражей^[44].

Данное предложение выглядит вполне обоснованным, в том числе с точки зрения международных правовых стандартов прав личности в международном уголовном судопроизводстве, а также и в плане повышения эффективности работы международных органов уголовной юстиции^[45].

Другой практически значимый аспект рассматриваемого этапа связан с тем, что Канцелярия Прокурора совмещает в себе как функцию расследования, так и обвинения. Заметим, что в литературе по международному праву высказывается точка зрения о необходимости создания в структуре МУС постоянного органа расследования^[46], в том числе в контексте его работы под руководством Прокурора^[47].

Между тем нужно учитывать, что на сегодняшний день Канцелярия Прокурора включает в себя, наряду с отделением уголовного преследования и отделением по вопросам юрисдикции, комплементарности и сотрудничества, также и следственное отделение¹, в связи с чем создание, по сути, аналогичного органа выглядит не вполне оправданным^[48][49].

Вместе с тем сказанное не отрицает роли международных следственных органов, которые предусмотрены действующими международными договорами и могут работать параллельно с указанными органами МУС. Прежде всего, если речь идет о военных преступлениях, это касается Международной комиссии по установлению фактов, учрежденной ст. 90 Дополнительного протокола I 1977 г. к Женевским конвенциям о защите жертв войны 1949 г., как независимом органе, который в принципе может работать, устанавливать факты серьезных нарушений МГП.

Комиссия по смыслу ст. 90 Дополнительного протокола I 1977 г. состоит из 15 членов, обладающих высокими моральными качествами и признанной бепристрастностью, которые назначаются на пятилетний срок государствами, признавшими компетенцию Комиссии, из составляемого ими же списка лиц.

Комиссия приступила к работе в 1991 г., после того как в ноябре 1990 г. было сделано 20-е заявление о принятии ее компетенции. К ноябрю 2003 г. ее компетенция была признана 65 государствами (Россия сделала такое заявление в 1989 г., одновременно с ратификацией Дополнительных протоколов к Женевским конвенциям). Между тем Комиссия ни разу не была задействована, т. е. государства не поручили ей ни одного расследования случаев нарушения МГП^[50]. Заметим, что современные исследователи отмечают потенциал данной Международной комиссии, ее возможности в расследовании нарушений МГП в вооруженных конфликтах последнего времени^[51].

В современном мире, как не без оснований отмечают отечественные исследователи, наблюдается тенденция создания и умножения числа специальных комиссий, которые действуют как альтернатива Международной комиссии по установлению фактов^[52].

При этом нужно учитывать специфику функций данной комиссии и других аналогичных ей органов: в отличие от институтов международного уголовного правосудия и тех органов обвинения и расследования, которые «встроены» в эти институты (с тем или иным объемом полномочий и степенью независимости от международного уголовного судебного органа), указанные комиссии ориентированы именно на расследование и не обладают полномочиями в части уголовного преследования, привлечения лиц, подозреваемых в совершении военных преступлений, к уголовной ответственности¹. Очевидно, что работа международных органов уголовной юстиции, обладающих юрисдикцией в отношении военных преступлений (т.е. полномочных привлекать в связи с этим предполагаемых нарушителей к уголовной ответственности, и в случае доказанности в установленном порядке вины лица в совершении военного преступления — осуждать и применять к нему меру наказания, в соответствии с установленными международным уголовно-процессуальным правом правилами), и работа указанных международных следственных комиссий должна дополнять друг друга, не нарушая при этом их функционального предназначения и определенных нормами международного права параметров их деятельности. При этом актуализируются вопросы организации взаимосвязи и взаимодействия данных институтов, а также совместимости хода и результатов их работы.

Так, в литературе вполне обоснованно обращается внимание на то, что показания, полученные комиссиями по установлению истины, могут оказаться недопустимыми доказательствами в том смысле, что они не могут быть приняты в качестве прямых доказательств в рамках рассмотрения дела МУС, в особенности в тех случаях, когда такие доказательства не соответствуют стандартам доказывания, которые применяются в Суде. Тем не менее они могут служить полезным источником информации для Канцелярии Прокурора Суда в рамках проведения расследований с целью добыть новые доказательства^[53][54].

Кроме того, следует особо отметить роль международного сотрудничества государств с МУС^[55], в том числе в плане оказания содействия в расследовании, собирании доказательственной информации, розыске и взятии под стражу подозреваемых и других правоприменительных действиях, значимых для производства дел в МУС. В литературе была высказана в целом верная мысль о том, что способность Суда исполнять свои функции прямо зависит от обязательств государств-участников по отношению к Суду, как они определены в его Статуте^[56].

Постановочно, в контексте соответствующих положений Римского статута МУС¹, а также доктринальных разработок в этой части^[57][58] следует вести речь о том, что, во-первых, в этом случае правовой основой сотрудничества выступает международный договор (непосредственно Статут Суда^[59]); во-вторых, режим сотрудничества может быть дополнен на основе соглашений о так называемом усиленном сотрудничестве, заключаемых МУС с государствами-участниками^[60]; в-третьих (и это в принципе важно для России, принимая во внимание обозначенную позицию относительно констатации факта не участия в Римском статуте^[61]), государства, не участвующие в Статуте Суда также могут осуществлять сотрудничество с ним, в силу признания юрисдикции Суда в отношении конкретного дела^[62] либо на основании специальной договоренности^[63]. В организационном плане следует учитывать положения Правил процедуры и доказывания, в которых разъясняются вопросы о каналах связи МУС и государств, языке, на котором составляются просьбы и другие документы в части сотрудничества, субъектах, представляющих Суд в отношениях с государствами в этой части (кроме Прокурора, это также и Секретарь МУС^[64]).

В свою очередь, такого рода сотрудничество может осуществляться по довольно широкому спектру направлений, включающих:

• — просьбы об аресте и передаче лиц в распоряжение Суда;
• — другие формы сотрудничества, которые содействуют расследованию и проведению судебного процесса^[65];
• — установление уголовной ответственности за преступления против правосудия в контексте деятельности МУС^[66][67];
• — положения, относящиеся к исполнению приговоров национальными властями¹¹.

Что касается выполнения запроса МУС, то оно осуществляется властями соответствующего государства (как и в других случаях сотрудничества и правовой помощи) в порядке, установленном его процессуальным законодательством; Прокурор МУС и сотрудники его службы вправе присутствовать при этом, а также непосредственно совершать следственные действия, не связанные с применением принуждения, после того как вынесено постановление о подсудности данного дела МУС¹.

При этом по общему правилу расходы по выполнению запросов суда несут государства, исполняющие их, за исключением расходов на перевод документов, на поездки в соответствующее государство служащих Суда, на экспертное заключение (ст. 99—100 Римского статута МУС).

Согласительная природа МУС проявляет себя и в рассматриваемом вопросе. В отличие от ранее рассмотренных МУТ ad hoc, где, как было отмечено, не существует оснований для отказа в сотрудничестве, Статут МУС такие основания предусматривает.

Указанные основания включают в себя: 1) случаи, касающиеся предъявления по просьбе о помощи каких-либо документов или раскрытия доказательств, которые имеют отношение к национальной безопасности государства-участника (п. 4 ст. 93 Статута); 2) возможный отказ государства в просьбе, если принятие конкретной меры в рамках указанной в просьбе помощи, запрещено в запрашиваемом государстве. Однако данные аспекты не касаются вопроса передачи лиц МУС.

Возможные коллизии в связи с обязательствами по оказанию правовой помощи и сотрудничества разрешаются в соответствии со ст. 90 Статута, причем, как отмечают исследователи^[68][69], данная система достаточно сложная и учитывает обозначенную выше идею комплементарное™ Суда.

К примеру, просьба Суда пользуется приоритетом в случае, если ее направило государство-участник и решен вопрос о приемлемости. Если запрашиваемое государство получило просьбу от государства, не участвующего в Статуте, оно самостоятельно решает вопрос о выдаче лица либо Суду, либо запрашивающему государству с учетом ряда обстоятельств (п. 9 ст. 93 Статута МУС).

Следует также иметь в виду положения ст. 98 Статута, касающиеся недопустимости просьб Суда, требующих от государства действий, противоречащих обязательствам по международному праву, включая вопросы государственного или дипломатического иммунитета (в отсутствие явно выраженного волеизъявления от соответствующего государства осуществлять в этой части сотрудничество с МУС).

В случае невыполнения обязательств по сотрудничеству с МУС государством-участником, Суд может вынести заключение по этому поводу и передать вопрос Ассамблее государств-участников¹; если обязательство о сотрудничестве не выполняется государством, не участвующим в Статуте МУС (заключившим с ним соответствующую договоренность или соглашение), Ассамблея государств-участников информируется о данном факте^[70][71].

Проблема невыполнения государствами обязательств по сотрудничеству с МУС (и в первую очередь по вопросу передачи Суду лиц, в отношении которых он признает приемлемым осуществлять свою юрисдикцию) является достаточно острой^[72]. Заметим также, что позиция США, выражающаяся в предложении заключать двусторонние договоры о невыдаче (непередаче) граждан международным органам и, в частности, МУС^[73], дискредитирует саму концепцию осуществления правосудия по Статуту МУС^[74].

Вместе с тем нужно принять во внимание и отдельные случаи не вполне последовательного решения МУС вопроса об осуществлении своей юрисдикции (на что обращалось внимание выше).

Россия в рамках последовательной международно-правовой позиции по обеспечению международной законности и правопорядка и с учетом статуса постоянного члена СБ ООН осуществляет деятельные меры по обеспечению неотвратимости уголовного преследования и наказания по всему периметру международных преступлений (включая военные преступления).

• 3. Возвращаясь непосредственно к обозначенному ранее алгоритму конкретизации уголовной ответственности, выделим следующий принципиально значимый этап — обвинение лица, в отношении которого Прокурором собрана доказательственная база, дающая основания предполагать, что оно совершило военное преступление. Как следует из соответствующих положений Статута (ст. 61):
  • — в течение разумного периода после передачи лица Суду или его добровольной явки Палатой предварительного производства проводится слушание по вопросу утверждения обвинений;
  • — Палата предварительного производства может: 1) утверждать такие обвинения, 2) не утверждать их, либо 3) отложить слушания и попросить Прокурора рассмотреть возможность предоставления дополнительной доказательственной информации или проведения дальнейшего расследования; либо 4) изменить обвинение (с учетом мнения Палаты об установлении факта совершения другого преступления, подпадающего под юрисдикцию МУС)¹;
  • — в случае утверждения Палатой предварительного производства обвинения, предъявленного Прокурором, Президиум создает Судебную палату, и производство по делу вступает в следующий этап.
• 4. Судебное разбирательство в МУС в целом имеет определенные схожие черты с уголовным судопроизводством в других современных международных уголовных судебных учреждениях, в частности, с рассмотренными ранее МУТ ad hoc^[75][76]. Процесс, как правило, должен быть открытым и проходить без задержек в присутствии обвиняемого, имеющего ряд процессуальных прав и гарантий^[77], в условиях состязательности сторон обвинения и защиты.

Однако Судебная палата может предусмотреть проведение отдельных заседаний в закрытом режиме с учетом характера информации, предавать огласке которую нежелательно, а также в интересах защиты потерпевших и свидетелей (п. 7 ст. 64 Статута МУС).

В соответствии с положениями Статута МУС обвиняемый может быть удален Судебной палатой из зала суда в случае, если он нарушает ход судебного разбирательства. Причем подобные меры принимаются в исключительных случаях, после исчерпания всех иных разумных средств и на определенный период времени. Кроме того, обвиняемому и в этом случае предоставляется возможность следить за ходом разбирательства и давать указания защитнику с использованием, когда это необходимо, средств связи (п. 2 ст. 63 Статута МУС).

Следует обратить внимание на то, что:

• — после назначения дела к слушанию Судебная палата совещается со сторонами и принимает соответствующие процедуры, необходимые для содействия справедливому и быстрому проведению разбирательства, и, в частности, предусматривает заблаговременное раскрытие до начала судебного разбирательства документов или информации, которые не были раскрыты¹;
• — в начале разбирательства Судебной палатой обвиняемому зачитывается обвинения, которые ранее были утверждены Палатой предварительного производства, для того чтобы Суд мог убедиться в том, что обвиняемый понимает содержание обвинения, при этом последнему предоставляется возможность признать свою вину или заявить о невиновности (от этого во многом зависит продолжение процесса^[78][79]).

При этом, как следует из смысла ст. 65 Статута, само по себе признание обвиняемым своей вины не является основанием для утверждения о совершении им преступления, и в этом случае Судебная палата должна определить: 1) факт осознания обвиняемым характера и последствий признания себя виновным; 2) добровольность признания; 3) подтверждение признания вины обстоятельствами делам, изложенными в тех доказательствах, которые собраны сторонами обвинения и защиты. Тем не менее, в том случае, если Судебная палата удостоверится в соблюдении указанных условий, она может осудить обвиняемого за совершение инкриминируемого ему преступления. В данном случае наблюдается влияние англо-американских традиций уголовно-процессуального доказывания^[80];

— в случае отсутствия указаний со стороны председательствующего судьи Прокурор и защита договариваются между собой об очередности и порядке предъявления доказательств Судебной палате, при отсутствии такого соглашения, председательствующий дает соответствующее распоряжение^[81] (кроме того Судебная палата может давать распоряжения о предъявлении дополнительных доказательств к тем, которые уже собраны до судебного разбирательства или представлены сторонами в ходе судебного процесса^[82]).

Можно в полной мере согласится с У. Шабасом, который проводит дифференциацию подходов, принятых в системе общего права и права стран с континентальными традициями: для юристов, представляющих первую систему, эта норма не вполне привычна, в то время как для судьи страны с континентальными правовыми традициями, это нормальная практика¹;

— после того как председательствующий судья объявляет о прекращении предъявления сторонами доказательств, Обвинитель и защита (по его предложению) делают заключительные заявления (при этом защите во всех случаях предоставляется возможность выступить последней^[83][84]), и после этого Судебная палата удаляется на закрытое совещание.

При этом она информирует всех участников процесса о дате объявления своего решения (оно, как следует из Правил процедуры и доказывания, должно быть объявлено в разумный срок). — Правило 142. Следует обратить внимание на то, что Статут МУС (ст. 76) и Правило 143 Правил процедуры и доказывания предусматривают также возможность проведения дополнительного совещания по инициативе Судебной палаты или в обязательном порядке по просьбе Прокурора или обвиняемого, с тем чтобы заслушать любые доказательства или представления, имеющие отношение к назначению наказания, а также разрешить вопросы, касающиеся возмещения ущерба потерпевшим;

— в том случае, если вина обвиняемого в инкриминируемом ему преступлении установлена, Судебная палата рассматривает вопрос о назначении ему соответствующего наказания, принимая во внимание все доказательства и сделанные в ходе разбирательства представления, имеющие отношение к назначению наказания (при этом исключается наказание в виде смертной казни).

Как следует из ст. 76 Статута МУС, к основным видам наказания в рамках данного вида международной уголовной юрисдикции отнесены: тюремное заключение на определенный срок, который не может превышать 30 лет, либо пожизненное лишение свободы; кроме того, дополнительно могут назначаться штраф, конфискация доходов, имущества и активов, полученных, в результате преступления.

Заметим, что указание непосредственно в Статуте МУС предельного определенного срока тюремного заключения также выгодно отличает рассматриваемую модель международного уголовного правосудия.

Данный предельный срок прямо не устанавливается в Уставах МУТ ad hoc, равно как и Уставе Специального суда по Сьерра-Леоне.

Как уже было отмечено ранее (см. параграф 1.3 пособия), Статут МУС и Правила процедуры и доказывания содержат детальные разъяснения относительно правил назначения наказания, что в целом не характерно для международных уголовных судебных учреждений и, как представляется, свидетельствует об утверждении принципа законности в сфере международного уголовного судопроизводства¹.

Относительно возможности обжалования приговора, а также и иных правоприменительных актов в МУС следует обратить внимание на то, что:

— на итоговые и иные решения МУС (в том числе вынесенный им приговор) могут подаваться апелляции, при этом апелляционное производство является одной из немногочисленных стадий его деятельности, где установлены процессуальные сроки.

В частности, для подачи апелляций в отношении решений о признании лица виновным, об оправдании, решений, затрагивающих назначенное наказание (приговор), а также распоряжений о возмещении ущерба потерпевшим устанавливается срок в 30 дней с момента уведомления стороны о принятом решении, назначенном наказании или распоряжении о возмещении ущерба (Правило 150 Правил процедуры и доказывания)^[85][86];

— окончательное решение о вынесении обвинительного приговора или наказания по приговору может быть впоследствии пересмотрено по вновь открывшимся обстоятельствам.

Данное обоснованное суждение высказано профессором А. Г. Волеводзом на основании толкования соответствующих положений Римского статута МУС и Правил процедуры и доказывания в нем^[87].

• [1] См.: Часть 4 Римского статута МУС.
• [2] См.: Юсупов М.-Б. Р. Указ. соч. С. 59.
• [3] См.: Шабас У. Первые десять лет Международного уголовного суда // Международное правосудие. 2012. № 2. С. 5—16.
• [4] См. об этом: Каюмова А. Р. Уголовная юрисдикция и международное право.С. 333—334; Богуш Г. И. Есть ли пределы у международного уголовного права? РешениеПалаты предварительного производства II Международного уголовного суда от 31 марта2010 года о санкционировании в соответствии со статьей 15 Римского статута расследования ситуации в Республике Кения // Международное правосудие. 2011. № 1.С. 46—54.
• [5] См.: Грицаев С. А. Международный уголовный суд и его роль в обеспечении выполнения норм международного гуманитарного права // Международное гуманитарноеправо / под ред. И. И. Котлярова. М., 2015. С. 233.
• [6] См.: ст. 13 Римского статута МУС. Также по этому вопросу см., напр.: Костенко Н. И. Международный уголовный суд (юрисдикционные вопросы) // Государствои право. 2000. № 3. С. 96—98.
• [7] См., напр.: Maged A. Withdrawal of Referrals — A Serious Challenge to the Function ofthe ICC // International Criminal Law Review. Vol. 6. 2006. No. 3. P. 419—446.
• [8] См., напр.: Cassese A. Is the ICC Still Having Tething Probkems? // Journal ofInternational Criminal Justice. Vol. 4. 2006. № о. 3. P. 434—441.
• [9] См., напр.: Шабас У. Международный уголовный суд: исторический шаг в борьбес безнаказанностью // Московский журнал международного права. 1999. № 4. С. 20.
• [10] См.: ст. 11, 12 Римского статута.
• [11] См.: Шинкарецкая Г. Г. Международный уголовный суд: попытка оценки // Международное право и международные организации. 2014. № 1. С. 88—95.
• [12] См. об этом: Рабцевич О. И. Органы международной уголовной юстиции. С. 81—82.
• [13] См., напр.: Асатур Л. А. Развитие международного уголовного права и деятельность международных уголовных судов // Московский журнал международного права.2002. № 2. С. 291; Дэвид Э. Будущее Международного уголовного суда // Российскийежегодник международного права. 2000. Специальный выпуск. СПб., 2000. С. 58; ThePernament International Criminal Court: Legal and Polisy Issues / Ed by D. McGoldrick, О
• [14] О Р. Rowe, Е. Donelly. Oxford; Portland, 2004. Р. 108; Wilmshurst Е. Т. The Role of the SecurityCouncil // The Rome Statute of International Criminal Court: A Challenge to Impunity /Ed. by M. Politi, G. Nesi. Aldershot, 2001. P. 39—41.
• [15] Cm.: ct. 17 Римского статута МУС.
• [16] См.: Schabas. W. A. An Introduction to the International Criminal Court. CambridgeUniversity Press. 2011. P. 188—189.
• [17] См.: Каюмова A. P. Уголовная юрисдикция в международном праве. С. 312—313.
• [18] См. об этом: Там же. С. 312; УшацкаА. Международный уголовный суд. Часть 1. Основные черты [Электронный ресурс] // Международное правосудие. 2014. № 3. С. 50—62.Доступ из СПС «КонсультантПлюс»; Triffterer О., Benzing М. Op. cit. Р. 591, 593; и др.
• [19] См. об этом: Верле Г. Указ. соч. С. 112—113.
• [20] См.: Ушацка А. Международный уголовный суд. Часть 1. Основные черты.
• [21] См.: Грицаев С. А. Правосудие по Римскому статуту Международного уголовногосуда. Учредительные и юрисдикционные основы: монография. Белгород, 2005. С. 67;Robinson D. The Mysterious Mysteriousness of Complementarity // Criminal Law Forum, 2010. Vol. 21. P. 67, 72 quoting; Martin J. B. The International Criminal Court: DefningComplementarity and Divining Implications for the United States // Loyola Univer sity ChicagoInternational Law Review, 2006. Vol. 4. P. 107.
• [22] См.: Каюмова A. P. Уголовная юрисдикция в международном праве. С. 333.
• [23] В отношении которого вынесен и в настоящее время исполняется первый приговор МУС. Краткое описание дела «Прокурор против Томаса Лубанги Дьило» МУС. Дело № ICC-CPI-20 120 314-PR776. См.: официальный сайт Международного уголовногосуда — http://www.icc-cpi.int. Также об этом см., напр.: Чернышев К. Первый приговорМеждународного уголовного суда: решение Судебной палаты I Международного уголовного суда от 14 марта 2012 г. в соответствии со статьей 74 Римского статута по делу"Прокурор против Томаса Лубанги Дьило" [Электронный ресурс] // Международноеправосудие. 2012. № 3. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
• [24] См., напр.: Волеводз А. Г., Волеводз В. А. Современная система международнойуголовной юстиции. М., 2009. С. 274.
• [25] См.: Гуманитарная интервенция // Международное гуманитарное право и новыевызовы мировому порядку: сб. обзоров и рефератов / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. отд. правоведения; под. ред. Е. В. Алферовой. М., 2009. С. 125 (данныйобзор подготовлен Б. Л. Полуниным). О взвешенной реакции на данную концепцию состороны российских ученых в области международного права см.: Глотова С. В. Некоторые замечания относительно правовой проработанности Концепции «Ответственностьза защиту» [Электронный ресурс] // Материалы международной научно-практическойконференции «Международный правопорядок в современном мире и роль России в егоукреплении», посвященной 90-летию профессора Д. И. Фельдмана, г. Казань, Казанский (Приволжский) федеральный университет, 11—12 октября 2012 г. / А. Абай [и др.]; ред. коллегия И. А. Тарханов, А. И. Абдуллин, Г. И. Курдюков, Р. Ш. Давлетгильдеев. М.: Статут, 2014 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс»; Котляр В. С. Пределы допустимостисилового вмешательства по гуманитарным причинам во внутренние конфликты в других государствах // Международное публичное и частное право. 2012. № 5. С. 21—27.
• [26] Хотя, как отмечает А. Ушацка, п. 10 ст. 93 Римского статута МУС содержит отдельные положения, касающиеся полномочий Прокурора в этой части. См.: Ушацка А. Международный уголовный суд. Часть 1. Основные черты.
• [27] См.: Prosecutorial Strategy 2009—2012 (Стратегия уголовного преследования2009—2012) / adopted by The Office of the Prosecutor of International Criminal Court.1 February 2010. P. 2 // URL: http:// www. icc-cpi.int/ NR/ rdonlyres/ 66A8DCDC-3650−4514-AA62-D229D1128F65/281 506/OTPProsecutorialStrategy20092013.pdf.
• [28] См. об этом: Трикоз E. H. Кампальская конференция по международному уголовному правосудию // Международное уголовное право и международная юстиция. 2011.№ 1. С. 20—23.
• [29] См. об этом: Каюмова А. Р. Уголовная юрисдикция в международном праве.С. 322—324.
• [30] Положения Римского статута о взаимосвязи и взаимодействии МУС и государствв части уголовного преследования и наказания лиц, совершивших преступления противмира и безопасности человечества, приводятся в приложении № 8 пособия.
• [31] См.: Каюмова А. Р. Уголовная юрисдикция в международном праве. С. 336.
• [32] Имея в виду, что вопросы расследования дел о военных преступлениях (а такжеиных преступлениях, входящих в предметную юрисдикцию МУС) и уголовного преследования лиц, совершивших такого рода деяния, рассматривались и получили обстоятельное освещение в ряде публикаций отечественных и зарубежных ученых. См., напр.: Белый И. Ю. Международное уголовное судопроизводство. С. 176—202; Глотова С. В. Особенности международного уголовного судопроизводства (на примереМеждународного уголовного суда); Костенко Н. И. Международный уголовный суд. М., 2002; Марусин И. С. Международные уголовные судебные учреждения: судоустройствои судопроизводство. С. 75—81; 95—111; 118—125; Юсупов М.-Б. Р. Указ, соч.; Mamma А., Нузбан Ю. Указ. соч. С. 431—445; Ушацка А. Международный уголовный суд. Часть II. Судебный процесс [Электронный ресурс] // Международное правосудие. 2014. № 4.С. 53—67. Доступ из СПС «КонсультантПлюс»; Schabas W. A. Op. cit.; и др.
• [33] См.: Mamma А., Нузбан Ю. Указ. соч. С. 443.
• [34] См.: п. 1 ст. 53 Римского статута МУС; Правило 48 Правил процедуры и доказывания.
• [35] В том случае, если Прокурор определяет, что нет разумных оснований для проведения расследования, он уведомляет Палату предварительного производства.
• [36] См.: ст. 54 Римского статута МУС.
• [37] См. об этом: Шинкарецкая Г. Г. Международный уголовный суд: попытка оценки.
• [38] См.: ст. 42 Римского статута МУС. Кроме того, это обстоятельство отмечаетсяв литературе, на что уже обращалось внимание.
• [39] На данное обстоятельство обращают внимание отечественные и зарубежныеисследователи. См., напр.: Шулепов Н. А., Белый И. Ю. Указ, соч.; Юсупов М.-Б. Р. Указ, соч. С. 61; Cote L. Reflections on the Exercise of the Prosecutorial Discretion in the InternationalCriminal Law // Journal of International Criminal Justice. Vol. 3. 2005. No. 1. P. 184.
• [40] См. п. 3 ст. 53 Статута МУС.
• [41] См.: п. 3 (d) ст. 57 Римского статута МУС.
• [42] См.: п. 2, 3 ст. 56 Римского статута МУС.
• [43] См.: Юсупов М.-Б. Р. Указ. соч. С. 61.
• [44] См., напр.: Марусин И. С. Международные судебные учреждения, стороной разбирательства в которых вправе выступать физические лица: новые тенденции развитияи совершенствования их деятельности: дис. … д-ра юрид. наук. СПб., 2008. С. 15.
• [45] И оно имеет под собой основания. К примеру, T. Л. Дьило, впервые предсталперед Палатой предварительного производства 20 марта 2006 г., а судебное разбирательство началось только 26 января 2009 г. На недопустимость таких задержек досудебного производства обращает внимание А. Ушацка (бывший судья МУС). См.: УшацкаА. Международный уголовный суд. Часть II. Судебный процесс.
• [46] Данная идея была озвучена на доктринальном уровне еще до принятия Римскогостатута МУС. См. об этом: Блищенко И. П., Фисенко И. В. Международный уголовныйсуд. С. 135.
• [47] См., напр.: Рабаданова А. А. Международное уголовное правосудие: становление, современное состояние, перспективы развития: дис… канд. юрид. наук. М., 2006. С. 169.
• [48] См.: официальный сайт МУС — http: //www.icc-cpi.int.
• [49] Юсупов М.-Б. Р. Указ. соч. С. 63.
• [50] Подробнее, см.: Рабцевич О. И. Международные следственные органы [Электронный ресурс] // Международное публичное и частное право. 2008. № 4. Доступ из СПС"КонсультантПлюс"; Фисенко И. В. Борьба с международными преступлениями в международном уголовном праве. Минск: Тесей, 2000. С. 105.
• [51] См., напр.: Кудинов А. С. Компетенция Международной гуманитарной комиссиипо установлению фактов в контексте уничтожения госпиталя в Кундузе // Московскийжурнал международного права. 2016. № 1. С. 124—130.
• [52] См. об этом: Фисенко И. В. Борьба с международными преступлениями в международном уголовном праве. Минск: Тесей, 2000. С. 153; Рабцевич О. И. Органы международной уголовной юстиции. С. 105—110.
• [53] На это обстоятельство обращают внимание исследователи. См., напр.: Кирш Э.Указ. соч. С. 74—87.
• [54] См. об этом: Там же.
• [55] Также об этом см. приложение № 7 пособия.
• [56] См.: Даффи X., Хастон Д.

  Введение

  в действие Статута Международного уголовного суда: международные обязательства и проблемы национальных конституций //Российский бюллетень по правам человека. 2002. Вып. 16. С. 124.

• [57] См.: Часть 9 Статута МУС.
• [58] См., напр.: Абашидзе А. X. Указ, соч.; Глотова С. В. Сотрудничество государствс Международным уголовным судом. С. 51—66; Землянская В. В. Актуальные вопросымеждународного сотрудничества Международного уголовного суда; Лазутин Л. А. Учредительные акты международных судов как регуляторы правовой помощи по уголовным делам // Российский юридический журнал. 2012. № 6. С. 114—121; Сафаров Н. А. Сотрудничество в области уголовного правосудия; Венъци Ч. О сотрудничестве с Международным уголовным судом государств, не являющихся участниками Статута. С. 108—133; Broomhall В. Op. cit. Р. 155; CiampiA. Op. cit. Р. 1608—1636; и др.
• [59] См. подробнее об этом: Лазутин Л. А. Учредительные акты международных судовкак регуляторы правовой помощи по уголовным делам.
• [60] См.: ст. 54 и ст. 107 Регламента МУС.
• [61] На данное обстоятельство обращалось внимание в гл. 1 пособия.
• [62] См.: ст. 12 Статута МУС.
• [63] См.: ст. 87 Статута МУС.
• [64] См.: Правила 177—180.
• [65] Перечислены в ст. 93 Статута МУС.
• [66] См.: ст. 70 Римского статута МУС.
• [67] См.: ст. 103—111 Римского статута МУС. Данный аспект будет рассмотренотдельно в контексте отношений по поводу реализации уголовной ответственностиза военные преступления в рамках международной уголовной юрисдикции.
• [68] См.: Марусин И. С. Международные уголовные судебные учреждения: судоустройство и судопроизводство. С. 149.
• [69] См.: Глотова С. В. Сотрудничество государств с Международным уголовнымсудом. С. 59—60.
• [70] В случае, если указанный вопрос передан СБ ООН данному органу (см.: ст. 13,87 Статута МУС).
• [71] Соответственно если вопрос был передан СБ ООН, информация поступает к нему.
• [72] См. об этом: Глотова С. В. Сотрудничество государств с Международным уголовным судом. С. 64—65.
• [73] Около 40 государств заключили такие соглашения, в том числе несколько государств (напр., Румыния, Таджикистан), которые ратифицировали Статут МУС.
• [74] См. об этом, напр.: Грицаев С. А. Международная уголовная ответственностьфизических лиц: история и современность. Белгород, 2005. С. 15. Также см. об этом: Глотова С. В. Сотрудничество государства с Международным уголовным судом. С. 59;Русинова В. Н. Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследования. М., 2005. С. 24—25; Bogdan A. TheUnited States and the International Criminal Court: Avoiding Jurisdiction Through BilateralAgreements in Reliance on Article 98 // International Criminal Law Review. 2008. Vol. 8.P. 1—54; Sharf M. The ICC’s Jurisdiction over National of Non-party States A Critique of theUS Position // Law and Contemporary Problems. 2000. Vol. 63. P. 1.
• [75] Как отмечает А. Ушацка со ссылкой на мнение по этому поводу Палаты предварительного производства, цель процедуры утверждения обвинения в МУС заключаетсяв своеобразной «фильтрации» дел, которые не способствуют скорому и справедливомусудебному разбирательству. См.: Ушацка А. Международный уголовный суд. Часть И. Судебный процесс.
• [76] На это обращает внимание И. С. Марусин. См.: Марусин И. С. Международныеуголовные судебные учреждения: судоустройство и судопроизводство. С. 118.
• [77] См.: п. 2 ст. 64, 66, 67 Статута МУС.
• [78] См.: ст. 64 Римского статута МУС. В литературе данное положение оценивается позитивно, как обеспечивающее (с учетом предоставления Прокурором доказательств защите) справедливость судебного разбирательства. См. об этом: Шинкарец-кая Г. Г. Международный уголовный суд: попытка оценки.
• [79] См.: п. 8 (а) ст. 64 Статута МУС.
• [80] Подробнее о такого рода процедуре в судах США см., напр.: Волосова Н. Ю., Федорова О. В. Уголовно-процессуальное законодательство США: общая характеристика, законодательство штатов, сравнительный анализ. М., 2008. С. 89—90.
• [81] Правило 140 Правил процедуры и доказывания.
• [82] См.: п. 6 (d) ст. 64 Статута МУС.
• [83] См.: Schabas W. Л. Op. cit. Также о различиях подходов в уголовном судопроизводстве стран общей системы права и стран с континентальными правовыми традициями, факторе судейской активности, см., напр.: Головко Л. В. Влияние профессионального статуса суда на степень его активности в уголовном судопроизводстве // Закон. 2016. № 1.
• [84] Правило 141 Правил процедуры и доказывания.
• [85] Также об этом (в том числе о назначении МУС дополнительных видов наказания, условиях и обстоятельствах, принимаемых во внимание Судом и порядке, регламентированном, наряду со Статутом, также Правилами процедуры и доказывания), см.:Белый И. Ю. Международное уголовное судопроизводство. С. 226—227.
• [86] Также см. об этом: Юсупов М.-Б. Р. Указ. соч. С. 177—178.
• [87] См.: ВолеводзА. Г. Международные правоохранительные организации: учеб, пособие. М" 2011. С. 297.