Арбитражные суды как структурные элементы механизма российского государства: конституционно-правовой аспект

Арбитражные суды как структурные элементы механизма российского государства: конституционно-правовой аспект

конституция арбитражный суд Реформирование правосудия и повышение эффективности судебной защиты — это те задачи, на пути решения которых находится сегодня российское общество. Проводимые в современной России социальные преобразования уже дали свои плоды, изменившие статус суда в механизме государства и его роль в обществе. Это же обстоятельство послужило основанием для самых разных оценок процесса проходящих в судебной системе изменений. По мнению Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ А. А. Иванова, судебная власть состоялась, ее реформирование завершено, в связи с чем разумным было бы выведение из литературного оборота самого термина «реформа» и его замены на более смягченные аналоги дальнейших позитивных перемен, например на «модернизацию» или «совершенствование» суда.

В юридической литературе же, напротив, даются крайне негативные оценки проводимой реформы. Некоторые исследователи отмечают, что реформа идет слишком медленно, бессистемно, непоследовательно, а получаемые результаты далеко не соответствуют ожиданиям российской общественности.

Едва ли эти упреки являются обоснованными. Безусловно, констатировать факт завершения реформы еще рано, однако и не признавать положительных итогов проделанной работы не следует. Скорее всего, необходимо признать тот факт, что завершен определенный ее этап, который обусловил появление новых задач и вопросов, в том числе и для юридической науки. Прежде всего, это создание научно обоснованной общенациональной судебной политики, которая, объединив весь массив предлагаемых ныне разрозненных доктрин дальнейшего переустройства отдельных сегментов правосудия (судоустройства, судопроизводства, статуса судей, юрисдикции суда), может стать основой поступательного продвижения реформы, комплексного и последовательного обновления всей сферы судебной деятельности.

Как справедливо отметил В. И. Радченко, судебно-правовая политика имеет объект, цели, задачи, функции и приоритетные направления. Развивая эту мысль, отметим, что определение путей совершенствования организационно-правового механизма правосудия в нашей стране, а также его форм, способов и методов невозможно вне общего развития российского общества, государственных институтов страны.

Весьма актуальной представляется постановка проблемы господствующего в современных отечественных исследованиях узкого юридического понимания правосудия, которое сформировано конституционными и законодательными дефинициями и принципами. Приведем некоторые из них: «Правосудие — это деятельность независимого суда.», оно осуществляется исключительно судами и представляет собой судебную власть, представляет собой «исключительный вид государственно-властной деятельности…»; это «деятельность чисто судебная, тогда как уголовный процесс представляет собой деятельность не только суда, но и органов дознания, предварительного следствия, прокурора…». Таким образом, магистральное направление отечественных научных исследований судебно-правовой сферы исходит из двух методологических предпосылок: а) правосудие — это деятельность суда, организация и характеристики которой являются основным и исчерпывающим объектом исследования; б) совершенствование правосудия заключается в улучшении деталей организации и деятельности судебной системы. Следует признать, что такой подход утратил свою актуальность, поскольку методологическая установка, основанная на понимании правосудия как исключительной деятельности судов, исчерпала свою эвристическую составляющую и в некоторыхслучаях стала тормозом судебно-правовой реформы.

Первоочередные цели судебной реформы достигнуты. Едва ли сегодня можно найти противников независимости, исключительности, гласности, транспарентности, равноправия и других принципов организации и деятельности судов. В действующем законодательстве и на практике реализованы в большей или меньшей степени все научные рекомендации по обеспечению независимости суда и непререкаемости его решений. Однако для осуществления идеалов правосудия недостаточно лишь реформировать систему судов и соответствующее процессуальное законодательство.

Основой, фиксирующей механизм российского правосудия и обозначающей направление реформирования этого механизма, может и должна являться Конституция РФ. Это означает, что любое «законопроектирование, направленное на совершенствование механизма российского правосудия как в целом, так и отдельных его звеньев, должно находиться в векторе и в границах векторальной „вилки“, определенных Конституцией РФ, соответствующим законодательством и правовыми позициями Конституционного Суда РФ»⁸. Представляется, что достижение указанных целей невозможно без уяснения роли суда в современном механизме российского государства, поскольку судебная власть функционирует не сама по себе и не просто состоит в системе разделения власти, а является весьма значимой составной частью такого механизма.

Понятие «механизм государства» является одним из ключевых в теории государства и права. Указанное понятие, а также родственное ему определение «механизм государственной власти» относятся к достояниям отечественной доктрины права⁹.

Следует отметить, что и в работах целого ряда западных юристов можно встретить выражения «state mechanism», «mechanism of state power». однако «все они служат задачам социологического объяснения сущности государства как особой системы взаимоотношений, призванной отражать взаимодействие человека с окружающей его окологосударственной средой».

Такая правовая категория, как «механизм», в современной юридической науке используется достаточно широко. Характерно, что в XIX в. термин «механизм» использовался преимущественно в технике, а применительно к государству использовалось такое понятие, как «машина». Правда, речь тогда шла о «машине» как «„особой силе“ организованного насилия над эксплуатируемыми классами» (Ф. Энгельс), в определении государства употребляли также термины «дубинка» (В. И. Ленин), «узда» (И. В. Сталин).

Как известно, в теории государства и права механизм государства (или практически идентичный ему по смысловой нагрузке термин «государственный механизм») — это целостная иерархическая система либо совокупность государственных органов и учреждений, осуществляющих государственную власть, непосредственно выполняющих управленческие функции, решающих конкретные задачи государственного управления.

Государство как таковое существует, проявляет себя во вне, функционирует через свой механизм, через входящие в него государственные органы и работающих в них служащих. Механизм государства есть та организационная материальная сила, располагая которой, оно осуществляет власть. Механизм государства, охватывающий все государственные органы, является структурным и предметным олицетворением государства, представляет собой его реальное материализованное воплощение, его «плоть и кровь»¹⁵. Государственный механизм является важным и необходимым атрибутом любого государства, его «материальной субстанцией» и «физическим воплощением государственной власти». Очевидно, что без глубокого и всестороннего понимания природы и сущности государства, без представления о том, как оно функционирует и каков его механизм, практически невозможно грамотное и квалифицированное управление им.

Государственный механизм исследован в юридической литературе достаточно полно. Однако определения понятий государственного механизма Российской Федерации, его сущности, структуры, принципов формирования и функционирования до настоящего времени все еще недостаточно разработаны, что объясняется многоаспектностью, многогранностью самого института государства и государственно-правовых явлений в различные исторические эпохи.

Не ставя целью в рамках настоящей статьи освещение научной полемики в отношении указанного понятия, будем исходить из того, что в теории государства и права механизм государства — это целостная иерархическая система (у других авторов — совокупность) государственных органов и учреждений, осуществляющих государственную власть, непосредственно выполняющих управленческие функции, решающих конкретные задачи государственного управления.

Из данного определения выделяются следующие характерные именно для государственного механизма признаки:

системная целостность, которая обеспечивается единством принципов организации и деятельности государственных органов и учреждений, целей и задач их деятельности;

связь государственных органов на основе общих начал координации и субординации;

наличие для обеспечения государственных властных велений орудий непосредственного управления, соответствующих техническому уровню эпохи, которыми, в частности, являются средства массовой информации, армия, полиция, тюрьмы и т. п., без которых не может обойтись ни одно государство;

осуществление государственной власти во всех ее видах, выполнение функций государства;

существование в качестве структурных элементов государственных органов, учреждений, в которых трудятся государственные служащие (чиновники, управленцы).

Уточняя анализируемую правовую категорию, В. К. Бабаев отмечает, что механизм государства — это не просто совокупность государственных органов, а структурно оформленная система государственного воздействия на общественные процессы. В данном определении им выделяются следующие элементы: государственные органы, публичные службы и корпорации, процедуры принятия государственных решений, ресурсное обеспечение^.

В свою очередь, механизм государства зависит и от разделения власти на законодательную (представительную), исполнительную и судебную. Осуществление государственной власти в целом представляет собой претворение в жизнь органами государственной власти своих полномочий.

Учитывая, что составными частями законодательной (представительной), исполнительной и судебной власти, а также единого механизма государства являются органы власти, вполне логичным будет вывод о том, что, несмотря на наличие у каждой ветви государственной власти большого числа собственных, индивидуальных функций, все они одновременно с этим задействованы в выполнении общих функций государства, поскольку «власть государства равна сумме властей всех его органов».

Более того, задачей эффективной государственности является такая организация механизма государственной власти, при которой как самостоятельные ветви государственной власти, так и составные части механизма государства, дополняя друг друга, активно способствуют достижению единых государственных целей, решению общих задач государственного управления. Позитивное решение данной проблемы невозможно без правильного определения роли каждой из составных частей механизма государства, в том числе и судебной системы, в обеспечении единства механизма государственной власти.

В последнее время в юридической науке все больше исследователей обращаются к анализу и определению места и роли государственных органов в структуре государственного механизма Российской Федерации. Представляется, что круг подобных исследований должен быть расширен, в том числе путем выделения в структуре механизма российского государства арбитражных судов, функционирующих в системе органов судебной власти, определения в нем их места и роли, основных направлений их взаимоотношений с иными государственными органами. Влияние арбитражных судов на развитие экономического правопорядка в целом уже никто не ставит под сомнение.

Государственная судебная власть в России сегодня состоит из судов трех ветвей, институционно-представленных органами конституционных (уставных) судов, судов общей юрисдикции и арбитражных судов. И, несмотря на то, что каждая ветвь судебной власти в России в достаточной мере автономна, судебная система России в целом едина. Это единство базируется, во-первых, на конституционных положениях о судах и статусе судей России; во-вторых, на целом ряде федеральных законов и иных правовых предписаний, распространяющихся на суды и судей всех трех ветвей судебной власти; в-третьих, на соблюдении всеми судами установленных федеральными законами правил судопроизводства; в-четвертых, на применении Конституции РФ, федеральных конституционных законов, федеральных законов, общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров, заключенных с участием Российской Федерации, а также конституций (уставов) и других законов субъектов РФ; в-пятых, на признании обязательности исполнения на всей территории Российской Федерации судебных актов, вступивших в законную силу.

Вместе с тем каждая ветвь судебной власти (на уровне федерации), состоящая из собственной системы судебных органов (внесистемной совокупности судебных органов — для конституционно-судебной ветви судебной власти), самостоятельна, занимает свою собственную правовую, прежде всего юрисдикционную «нишу», финансируется из федерального бюджета по отдельной бюджетной «строке» (за исключением конституционно-уставных судебных органов субъектов РФ, финансирующихся из бюджета того субъекта РФ, где они созданы, и мировых судей, где финансирование осуществляется из двух источников — федерального бюджета и бюджета субъекта РФ), а также имеет свою собственную законодательную и процессуально-правовую основу деятельности.

Конституционное закрепление принципа единства судебной системы не исключает фактической обособленности ее подсистем. «Автономность» арбитражных судов в единой судебной системе Российской Федерации проявляется в наличии некоторых отличительных особенностей, касающихся их судоустройства, арбитражного судопроизводства, а также организации и функционирования.

Система арбитражных судов создана на принципиально других началах, чем иные суды, и ее составляют: Высший Арбитражный Суд Российской Федерации; федеральные арбитражные суды округов (арбитражные кассационные суды); арбитражные апелляционные суды; арбитражные суды первой инстанции в республиках, краях, областях, городах федерального значения, автономной области, автономных округах (арбитражные суды субъектов Российской Федерации) (ст. 3 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации»).

Деятельность арбитражных судов имеет свою специфику, то есть они рассматривают только те категории дел, которые прямо отнесены законом к их ведению, в то время как суды общей юрисдикции, не имея строго исчерпывающей компетенции, занимаются всеми делами о защите прав, свобод и охраняемых законом интересов, кроме тех, которые отнесены к исключительной компетенции иных судов. Так, в соответствии со ст. 4 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации» арбитражные суды в Российской Федерации осуществляют правосудие путем разрешения экономических споров и рассмотрения иных дел, отнесенных к их компетенции Конституцией РФ, указанным Федеральным конституционным законом, Арбитражным процессуальным кодексом РФ и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами. Исходя из категорий рассматриваемых ими дел, можно сделать вывод о том, что арбитражные суды по своей сути представляют аналог зарубежных торговых и налоговых специализированных судов, функционирующих в качестве государственных, а не третейских органов. Однако российский законодатель их не признает специализированными судами. Так, в ч. 3 ст. 4 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» в качестве федеральных судов упоминаются Конституционный Суд РФ, система федеральных судов общей юрисдикции, включая военные и специализированные суды, и система арбитражных судов, но без ссылки на то, что они являются специализированными. При этом, анализируя специфику деятельности арбитражных судов РФ и институт подведомственности им дел, ряд исследователей определяет их в качестве специализированных.

Арбитражные суды от судов общей юрисдикции отличает установленный ст. 30 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» порядок обеспечения деятельности судов. В то время как обеспечение деятельности судов общей юрисдикции, за исключением Верховного Суда РФ, осуществляется Судебным департаментом при Верховном Суде РФ, обеспечение деятельности арбитражных судов производится Высшим Арбитражным Судом РФ. Такого рода деятельность Высшего Арбитражного Суда РФ выражается в работе по отбору и подготовке судей арбитражных судов, организации повышения квалификации судей и работников аппаратов арбитражных судов, осуществлении финансирования арбитражных судов, обеспечении контроля за расходованием финансовых средств, выделяемых арбитражным судам, и ряде иных функций организационного характера.

Организационной особенностью системы арбитражных судов является функционирование при Высшем Арбитражном Суде РФ предусмотренного ст. 22 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации» Совета председателей арбитражных судов в составе Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ и председателей арбитражных судов Российской Федерации, а также Научно-консультативного совета, цель работы которого согласно ч. 1 ст. 23 указанного Федерального конституционного закона — подготовка научно обоснованных рекомендаций по вопросам, связанным с формированием практики применения законов и иных нормативных правовых актов, разработка предложений по их совершенствованию. Научно-консультативный совет при Высшем Арбитражном Суде РФ призван содействовать ему при осуществлении таких важных полномочий, как дача разъяснений по вопросам судебной практики для нижестоящих судов, обращение с запросом в Конституционный Суд РФ и право законодательной инициативы. Если Научно-консультативный совет при Высшем Арбитражном Суде РФ решает научные вопросы, оказывая ему консультативную помощь по вопросам юридической теории и практики, то Совет председателей арбитражных судов РФ решает методические, финансовые и организационные вопросы. Сформулированные основные формы выражения принципа автономности арбитражных судов в единой судебной системе страны позволяют определить арбитражные суды в качестве равноправных и самостоятельных элементов как судебной системы, так и структурных компонентов государственного механизма Российской Федерации, что обуславливает исследование их взаимоотношений с иными государственными органами в рамках функционирующего механизма разделения властей и самоограничения государственной власти.

Функционирование арбитражных судов как структурных компонентов государственного механизма Российской Федерации приобрело качественно иные атрибутивные характеристики в связи с принятием Конституционным Судом РФ Постановления от 21 января 2010 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Производственное объединение «Берег», открытых акционерных обществ «Карболит», «Завод «Микропровод» и «Научно-производственное предприятие «Респиратор»». Указанным Постановлением Конституционный Суд РФ фактически признал за Высшим Арбитражным Судом РФ право формулировать обязательные для всех арбитражных судов России правовые позиции и корректировать их с учетом жизненных реалий. При этом такие правовые позиции могут быть изложены в постановлениях не только Президиума, но и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ.

В обществе и в российской правовой науке развернулась дискуссия о том, допустимо ли придавать силу прецедента судебным актам высших судов в условиях современной России. Так, необходимость судебного прецедента мотивируется обязанностью высших судебных органов обеспечивать единство судебной практики (ч. 3 ст. 377 и ст. 389 ГПК РФ), то есть единообразие в толковании и применении судами норм права (п. 1 ст. 304 АПК РФ). Единство (единообразие) же, по мнению апологетов судебного прецедента в России, есть средство обеспечения равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ). Однако их оппоненты возражают, указывая на то, что феномен единства (единообразия) не является однозначным, что для введения права судебного прецедента необходимо вносить изменения в Конституцию РФ, ст. 120 которой устанавливает, что судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону. Кроме того, полномочия в части обеспечения единства (единообразия) судебной практики не мотивированы текстом Конституции РФ: в ст. 126 и 127 установлена обязанность судов в части разъяснения судебной практики, но не в части обеспечения ее единства. Тем не менее установление прецедентного характера постановлений Высшего Арбитражного Суда РФ — это состоявшийся факт, в связи с чем можно констатировать изменение места и роли указанного судебного органа в государственном механизме российского государства, которое еще предстоит осмыслить юридической науке.

• 1. См., напр.: Доклад Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ А. А. Иванова на VII Всероссийском съезде судей // Рос. юстиция. 2009. № 1. С. 22; Судебные проблемы: взгляд изнутри (интервью с Председателем Высшего Арбитражного Суда РФ А. А. Ивановым) // ЭЖ-Юрист. 2009. № 1−2.
• 2. См.: Радченко, В. И. Судебная реформа в Российской Федерации: сб. ст. М., 2005. С. 5.
• 3. Дмитриев, Ю. А. Правоохранительные органы Российской Федерации: учеб. для вузов / Ю. А. Дмитриев, М. А. Шапкин. М., 2006. С. 114.
• 4. См.: Садовникова, Г. Д. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный). М., 2006 .
• 5.5 Мурадьян, Э. М. Судебное право. СПб., 2007. С. 146.
• 6. Громов, Н. А. Уголовный процесс России: учеб. пособие. М., 1999. С. 12.
• 7. См.: Мамонтов, А. Г. Возможности системной методологии исследования судебно-правовой сферы // История государства и права. 2010. № 4. С. 19−22.
• 8. Клеандров, М. И. Экономическое правосудие в России: прошлое, настоящее, будущее / Справ. правовая система «Гарант».
• 9. А. И. Денисов и Н. Г. Александров. Постепенно интерес к принципам работы механизма государства стал возрастать, поэтому теоретическое обоснование его деятельности можно найти в трудах С. С. Алексеева,
• 10. М. Васильева, В. А. Власова, Н. А. Волкова,
• 11. Е. Гулиева, В. Г. Каленского, Ю. М. Козлова,
• 12. В. В. Копейчикова, Б. М. Лазарева, В. О. Лучина,
• 13. В. М. Манохина, А. В. Мицкевича, В. С. Основина, И. М. Степанова, В. О. Тоненбаума, Ю. А. Тихомирова,
• 14. В. Е. Чиркина, В. Е. Щетинина, Ц. А. Ямпольского и многих других.
• 15. Исаев, М. А. Механизм государственной власти в странах Скандинавии. М., 2004. С. 7, 37.
• 16. См.: Российское государство и правовая система: Современное развитие, проблемы и перспективы / под ред. Ю. Н. Старилова. Воронеж, 1999. С. 63.
• 17. См., напр.: Общая теория государства и права / отв. ред. М. Н. Марченко. М., 2002. С. 382−416.
• 18. См.: Керимов, Д. А. Философские основания политико-правовых исследований. М., 1972. С 56.
• 19. См.: Теория государства и права / под ред.
• 20. М. Корельского, В. Д. Перевалова. М., 2001. С. 157.
• 21. См.: Теория государства и права: курс лекций / под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. М., 1997.
• 22. Абдулаев, М. И. Проблемы теории государства и права / М. И. Абдуллаев, С. А. Комаров. СПб., 2003. С. 83.
• 23. См.: Паршин, А. Что такое государство? Научное исследование природы государства. СПб., 1907. С. 17.
• 24. Наряду с термином «механизм государства» многими учеными применяется практически идентичный ему по смысловой нагрузке термин «государственный механизм». См., напр.: Общая теория государства и права: в 3 т. / отв. ред. М. Н. Марченко, М., 2002. Т. 1. С. 382−416.
• 25. См.: Керимов, Д. А. Указ. соч.
• 26. См.: Теория государства и права / под ред.
• 27. М. Корельского, В. Д. Перевалова, М., 2001. С. 158.
• 28. См.: Колоколов, Н. А. Судебная власть как общеправовой феномен. М., 2007.
• 29. См.: Теория государства и права / под ред. В. К. Бабаева, М., 2002. С. 107.
• 30. См.: Бобылев, А. И. Механизм правового воздействия на общественные отношения // Государство и право. 1999. № 5.