Социология науки. 
Философия и методология социальных наук

Социология науки изучает динамику развития науки и ее взаимоотношения с обществом. Как особое направление исследований социология науки начала формироваться в 30-е гг. XX в. В это время социологические подходы к науке рассматривались в работах Дж. Бернала, П. Сорокина, Парсонса, но наибольшее влияние на последующее развитие социологии науки оказал Мертон. В ставшей классической работе «Наука, техника и общество в Англии XVII века» (1933) Мертон выдвинул на первый план роль пуританской религии и морали в становлении науки Нового времени. Позже он сформулировал социологическую концепцию науки, которая в 1960;е гг. стала доминирующей. В основании этой концепции лежали позитивистские идеи социальной нейтральности и кумулятивного характера роста научного знания, а также структурный функционализм, вариант которого был разработан самим Мертоном.

Социология, согласно Мертону, изучает науку как социальный институт, охраняющий автономию науки и стимулирующий деятельность, направленную на получение нового знания. Научное открытие является достижением, требующим вознаграждения, которое институционально обеспечивается тем, что вклад ученого обменивается на признание — фактор, определяющий его престиж, статус и карьеру.

Функционирование науки как института регулируется совокупностью обязательных норм и ценностей, составляющих этос (характер, совокупность стабильных характеристик) науки, включающий в себя универсализм (убеждение в объективности и независимости от субъекта положений науки), всеобщность (знание должно становиться общим достоянием), бескорыстность (запрет на использование науки в личных интересах) и организованный скептицизм (ответственность ученого за свои оценки работы коллег). Но поскольку ученый действует в обстановке конкурентной борьбы, в противоречивых условиях, а система норм не определяет однозначно его поведение, оно становится амбивалентным, колеблющимся между полюсами различных, и даже противоположных, принципов.

Мертоновская концепция науки опиралась на абстрактную модель «чистой» науки, оказала серьезное влияние на теоретические разработки в социологии науки. В 60-е гг. XX в. интенсивно развиваются исследования структуры научного сообщества (У. Хэгстром), «невидимых колледжей» (Д. Крейн), сети социальных связей и коммуникаций (Н. Маллинс), социальной стратификации в науке (С. Коул, Дж. Коул), науки как социальной системы (Н. Сторер) и др.

В начале 70-х гг. XX в. в социологии науки развернулась критика мертонианской парадигмы с позиций, которые формировались под влиянием постпозитивисткой методологии науки и прежде всего работы Куна «Структура научных революций», в которой наука рассматривается как парадигма, принятая научным сообществом. На этой философской основе стала формироваться когнитивная социология науки, в которой познавательная (когнитивная) сторона науки ставилась в прямую зависимость от социальных условий, в которых функционирует наука. Это направление социологии науки зародилось в Англии, где были разработаны ее концептуальные основы и исследовательские программы, общей чертой которых было стремление расширить поле применения социологических методов, включив в их сферу действия научное знание (Бранс, Блур, Коллинс, Малкей, Уолгар и др.).

Основным препятствием в превращении научного (прежде всего, естественнонаучного) знания в предмет социологического анализа была его претензия на относительно истинное отображение реальности. Усилия сторонников когнитивной социологии науки с самого начала были направлены на то, чтобы лишить научное знание этого «эпистемологического статуса», объявив его обычным «верованием», ничем принципиально не отличающимся от других верований. Тем самым наука представлялась продуктом социальных условий, отношений, интересов и становилась в один ряд с мифом и религией. Научное знание связывалось с социальными условиями, вопрос об его отношении к объективной реальности отбрасывался.

Развитие когнитивной социологии науки дало импульс микросоциологическим исследованиям конкретных ситуаций, возникающих в процессе познавательной деятельности ученых, которые дают ценный эмпирический материал о взаимосвязи когнитивных и социальных аспектов науки.

На рубеже 80-х гг. XX в. возник целый спектр разнообразных, но близких по своим методологическим основаниям концептуальных схем социального исследования науки. Получили известность «конструктивистская программа» (К. Кнорр-Цетина), рассматривающая науку как социальную конструкцию, релятивистская программа (У. Коллинс), этнометодологические исследования (Г. Гарфинкель, С. Уолгар), дискурс-анализ (М Малкей). Для этих программ характерен отказ от «традиционных» различений когнитивного и социального в науке. Познавательное начало науки в большей или меньшей степени подменяется социальными действиями, переговорами, отношениями ученых.

Многообразие концепций в социологии науки оценивается ее критиками как следствие противоречия между объективной необходимостью теоретического осмысления изменений, происходящих в процессах производства научного знания, усложняющихся взаимодействиях между наукой и обществом и отсутствием надежных и адекватных методологических установок в самой социологии науки.

Ключевой вопрос социологии науки — почему развивается наука? В решении проблемы движущих факторов развития науки сложились альтернативные концепции интернализма и экстернализма.

Согласно интернализму, развитие науки имеет внутреннюю детерминацию, т. е. обусловлено внутренне присущими научному познанию закономерностями.

Согласно экстернализму, развитие науки имеет внешнюю детерминацию, т. е. обусловлено действием внешних социально-исторических факторов.

Интерналисты подчеркивают, что идеи возникают только из идей. Существует логическая последовательность, в которой они рождаются. Нарушить эту последовательность никакие внешние воздействия не в состоянии. Менделеев не смог бы создать Периодическую систему, если в его время оставались бы неизвестными свойства химических элементов. Открыть микромир и понять его законы стало возможным только после того, как были достигнуты значительные успехи в познании макромира.

Внутренняя детерминация развития науки определяется и тем, что для экспериментальных исследований нужна специальная аппаратура, а для ее создания — необходимый уровень научных знаний о свойствах материалов, о способах их обработки, о механических, химических, электрических, оптических и прочих процессах. Нужно было научиться делать достаточно точную измерительную технику, и только после этого открылась возможность определить заряд электрона или скорость света. Когда не было телескопов, не было и астрофизики.

Иитернализм нс отрицает того, что общественные условия влияют на ход развития науки, но полагает это влияние несущественным, неопределяющим.

Экстерналисты, наоборот, настаивают на том, что нельзя понять причины развития науки, абстрагируясь от социальных условий, в которых она развивается. Наука, подчеркивают они, есть порождение общества, она является одной из отраслей общественного труда. Как и всякий общественный труд, научная деятельность призвана удовлетворять потребности общества. Экстерналисты признают, что наука имеет свои специфические закономерности развития. Но движущая сила ее развития — это социальные потребности. Ученых могут интересовать самые различные проблемы, однако общий вектор развития науки в каждую историческую эпоху направлен в конечном счете на решение задач, порожденных нуждами общества. Развитие геометрии в Древнем Египте было вызвано тем, что ежегодно после разлива Нила нужно было устанавливать границы земельных участков. Быстрый прогресс математики и механики в Новое время был связан с зарождением машинного производства. Политическая экономия возникла как наука, порожденная потребностями развития рыночной экономики.

Если интерналисты склонны поддерживать кумулятивисгское понимание роста научного знания, то к экстернализму тяготеют сторонники антикумулятивистских взглядов. Для Куна и Фейерабенда социальноисторические и психологические факторы имеют первостепенное значение в формировании взглядов научного сообщества и обосновании перехода его к новым научным теориям и парадигмам.

Экстерналисты упрекают интерналистов в недооценке роли социального заказа, предъявляемого обществом к науке. Они утверждают, что иитернализм рассматривает рост научных знаний как «безличный» процесс, не учитывая того, что на самом деле этот процесс идет под сильнейшим воздействием социально-политических, культурных, мировоззренческих установок, которые формируются у творцов науки как членов исторически конкретного общества, а также иод влиянием их индивидуальных личностно-психологических качеств. Интерналисгский взгляд на науку не дает возможности понять, почему рост научных знаний исторически неравномерен, почему он бурно идет в одних странах, тогда как другие в то же время никакими научными достижениями не блещут. Чем объяснить взрыв научно-философской мысли в античной Греции? Почему научная революция XVI—XVII вв. происходит в Европе, а не на Востоке, хотя Китай, Индия, арабские государства в свое время значительно опережали Европу в культурном развитии? Ответ на подобные вопросы интерналисты дать не могут, так как причины здесь надо искать не внутри науки, а в социальных условиях ее существования.

В ответ интерналисты указывают на то, что экстернализм односторонне и упрощенно трактует зависимость достижений науки от вненаучных факторов. Они не учитывают того, что достижения науки сами влияют на формирование социальных потребностей. Они игнорируют логику развития научных идей и свободу научного творчества ученого, который сам выбирает круг решаемых им задач.

Социальные потребности не могут заставить науку сделать то, что она не способна сделать. Социальный заказ может быть выполнен наукой лишь тогда, когда он не противоречит законам природы и когда внутренние механизмы развития научного знания подвели его к необходимому для выполнения этого заказа состоянию. Средневековая Европа испытывала сильнейшую нужду в средствах борьбы с чумой, но наука была бессильна удовлетворить эту социальную потребность. Предсказание и предотвращение наводнений и землетрясений в течение многих веков остается насущной общественной задачей, решить которую наука до сих пор не может.

Дилемма экстернализм — ингернализм представляется неразрешимой только тогда, когда позиции того и другого абсолютизируются. Наиболее плодотворной представляется идея диалектического единства внутренней и внешней детерминации развития науки. Это движущие силы развития науки, находящиеся в отношении дополнительности.

Внутренняя детерминация определяет логику развития научных идей, внешняя определяет доминирующие тенденции развития науки в тех или иных социальных условиях.

Различие образа науки в социологическом подходе связано с пониманием динамики развития научного знания. Ответом на вопрос, как развивается наука, служат кумулятивный и некумулятивный образы науки.

«Кумулятивиость» связывается с постепенным, последовательным ростом однажды познанного, подобно тому как кирпичик к кирпичику наращивается стена. Труд ученого в этом случае состоит в добывании кирпичиков-фактов, из которых рано или поздно возводится здание науки, ее теория. Кумулятивизм в понимании науки — это отождествление научного знания с таким знанием, которое абсолютно истинно, бесспорно и неопровергаемо дальнейшим развитием науки.

Основные положения кумулятивистской концепции:

• 1. Новые знания в науке строятся на основе предшествующих знаний.
• 2. На каждом этапе развития науки в составе научного знания остаются бесспорные знания, а ошибки и заблуждения, имевшиеся в науке прошлого, разоблачаются и отбрасываются.
• 3. Научное знание развивается поступательно, прогрессивно, оно совершенствуется и отражает действительность все надежнее, точнее, глубже, полнее.

Кумулятивизм подчеркивает преемственность в научном познании. С этой точки зрения наука содержит в себе подтвержденные историческим опытом, твердо установленные истины, и таких истин в ней становится все больше. Ранее найденные факты служат базой для нахождения новых фактов. Новые научные идеи выступают закономерным продолжением и развитием старых теорий.

Антикумулятивизм как концепцию развития науки активно разрабатывал американский философ и историк науки Томас Кун^[1]. Согласно Куну, нельзя понять, как развивается наука, если рассматривать процесс роста научного знания без учета мотивов и характера деятельности ученых, создающих это знание.

Науку «делают» группы специалистов — научные сообщества. Всякое научное сообщество исходит в своей деятельности из какой-то системы общепринятых теоретических установок. Эта система понимается как парадигма (от грен, paradeigma — образец, пример), которая служит основой для решения исследовательских задач, задавая образцы и стандарты объяснения.

Антикумулятивизм нашел свое крайнее выражение в «анархистской» концепции Пола Фейерабенда, полностью отвергающей какую бы то ни было логику в развитии научного познания. В науке «все дозволено». Ни одну теорию нельзя считать лучше других, ибо они говорят на разных языках. Все парадигмы в равной мере неприемлемы, ибо они ограничивают творческую мысль ученых. Куновская «нормальная» наука — это всего лишь временно получившая господство в умах специалистов идеология, с которой надо бороться. Путь развития науки — «непрерывная революция». Никакого прогрессивного накопления знаний в науке нет, есть только умножение числа конкурирующих между собой гипотез.

Попытку разрешить противоречие между кумулятивистской идеей непрерывного роста научного знания и антикумулятивистскими представ;

лениями о научных революциях, прерывающих его рост и заменяющих один тип научного знания другим, предпринял английский методолог науки Имре Лакатос. Он предложил считать, что научное знание развивается «не как монотонное возрастание количества несомненно доказанных теорем, но только через непрерывное улучшение догадок при помощи размышления и критики, при помощи логики доказательств и опровержений»^[2].

Лакатос на основе анализа истории науки стремился показать, что ученые не спешат отбрасывать свои теории сразу же, как только обнаруживаются какие-то опровергающие их факты. И вместе с тем они не стремятся придерживаться неизменной парадигмы, пока она не будет «взорвана» аномалиями. В науке важнейшую роль, по мнению Лакатоса, играют не неизменные теории и парадигмы, а «научно-исследовательские программы».

Кумулятивизм и антикумулятивизм слишком упрощенно рисуют развитие науки. Ни одна из описанных моделей не объясняет всего многообразия и сложности процессов изменения и роста научного знания. Несомненно, что в развитии науки сочетаются традиции и новации, непрерывность накопления знания и революционные скачки, прерывающие эту непрерывность и ведущие к радикальным преобразованиям его содержания и структуры.

Новая точка зрения представляет развитие науки ни замкнутым, ни статичным. Напротив, это динамическое целое, которое в ходе своего развития перестраивается от вершины до своих истоков и оснований. В этом случае преемственность понимается не просто как сохранение прежних результатов научного мышления в неизменном и первозданном виде (хотя часто и это имеет место), а как сохранение их в преобразованной, измененной форме (включая и преобразование понятий и принципов научных теорий).

Немецкий социолог, философ и историк Макс Вебер (1864−1920) предложил концепцию идеальных типов. Смысл идеальной типологии — в конструировании некоторых образцов-схем, позволяющих наиболее удобным способом упорядочивать эмпирический материал, поставляемый конкретными исследованиями и жизненными впечатлениями ученого. Идеальный тип, по Веберу, является творением индивидуальной субъективности, которая нагружена ценностными установками. Такая конструкция есть определенная утопия, отличная от настоящего состояния вещей. Так, античность, феодализм, капитализм для Вебера не объективно существующие отношения, а способы идеальной типизации. Концепция идеальных типов направлена против идеи объективной закономерности исторического развития и служит методологическим обоснованием плюрализма как принципа исследовательской деятельности.

Признанный лидер интерналистского направления в социологии и историографии науки, французский философ и историк Александр Койре (1892−1964) объяснял развитие науки исключительно интеллектуальными факторами. Рассуждения Койре базируются на двух принципах: первый — принцип единства научной, философской и религиозной мысли; второй — требование представить ход научной мысли в ее творческой, созидательной активности, для чего необходимо поместить изучаемые источники в интеллектуальный и духовный контекст эпохи, представив их в подлинном аутентичном значении и не пытаясь прояснить «темную и смутную» мысль наших предков путем перевода ее на современный язык. Необходимо также понять способ, каким научная мысль осознавала себя и, соответственно, противостояла тому, что ей предшествовало и сопутствовало. При этом Койре признавал необходимость изучать заблуждения и ошибки, поскольку они не менее поучительны, чем достижения.

Койре одним из первых выдвинул идею некумулятивного развития науки и вопреки позитивизму сумел показать, что развитие науки совершается в тесном единстве с философией и что великие научные революции всегда определялись мировоззренческими переворотами и изменениями философских концепций. Наиболее важной он считал научную революцию XVI—XVII вв., которая нашла выражение в глубоком преобразовании физики и астрономии.

Основную линию становления классической науки Койре видел в отказе от античного и средневекового понятия космоса и замене его понятием абстрактного гомогенного пространства евклидовой геометрии, а также в переходе от качественных и неточных понятий аристотелевской и средневековой физики к абстрактным идеализированным объектам математической физики Галилея и Декарта.

Майкл Малкей (р. 1936) — британский социолог и философ науки — известен своими работами по методологии социального анализа науки и критике «стандартной концепции» в социологии знания, идущей от К. Мангейма и Р. Мертона. По Малкею, стандартная концепция исключала из сферы социологического анализа содержание естественнонаучного знания в силу того, что принимала без возражений концепцию науки неопозитивизма. Научное знание в неопозитивизме объявляется автономным, независимым от социальной среды, поскольку в его основе лежит совокупность надежно установленных фактических данных.

Философия науки постпозитивизма пересматривает неопозитивистскую модель знания, прежде всего в понимании теоретической «нагруженности» научного наблюдения и эмпирических фактов и связи теоретических интерпретаций с нормами и идеалами науки, принятыми в определенных научных сообществах.

На этой основе Малкей предпринял попытку создания нового типа социологии знания, исходящей из идеи социального конструирования наумного знания. В физическом мире, по Малкею, не существует чего-либо настолько достоверного, что однозначно определяло бы выводы ученых; это позволяет им конструировать различные объяснения реальности, активно используя имеющиеся в обществе языковые, символические, культурные ресурсы. В результате научное знание, считает Малкей, не обладает каким-либо выделенным эпистемологическим статусом, оно включено в культуру и открыто для различных социальных и даже политических влияний. Научное знание трактуется в духе абсолютного релятивизма. В последние годы Малкей развивает программу «дискурс-анализа», согласно которой реконсгруировать реальный путь развития науки невозможно.

Дискурс — вид речевой коммуникации, ориентированной на обсуждение и обоснование любых значимых аспектов действий, мнений и высказываний ее участников. Дискурс мыслится как возможность критически дистанцироваться от социальной реальности и утвердить ее принципы не на позитивистском принятии существующих норм и ценностей и не на притязаниях единичного субъекта, но на рациональном непредвзятом обсуждении.

Понятие «дискурс» использовал в начале 70-х гг. XX в. Ю. Хабермас в работе «Подготовительные замечания к теории коммуникативной компетенции». Хабермас опирался на концепцию речевых актов Дж. Серля. Цель его состояла в обнаружении имманентных общению масштабов оценки и критики всего, что претендует в нем на значимость. Такие масштабы он находит в общих структурах языка. Через язык может быть обсуждено все, что фигурирует в речевом общении. Языковые выражения предполагаются и при молчаливом социальном взаимодействии.

Обычное общение происходит привычным образом, и его значимые аспекты «наивно предполагаются» участниками. Дискурс обычно позволяет сделать явными ценности, нормы и правила социальной жизни. Дискурс требует, чтобы все мотивы действий его участников были аннулированы, кроме готовности к совместному достижению взаимопонимания.

Дискурс предполагает определенную грамматику, принятые, зафиксированные и узаконенные правила построения речи, точную оценку значений, отрефлектированность и разработанность речи и действий на основе этих правил без использования авторитета и социального положения говорящего. Исключается автоматическое следование традиции, «императивным законам науки» или навязанным силой предписаниям. Речь, содержащая четко закрепленные и определенные понятия, стандартизированная и стилизованная, становится теоретизированной, автономной и безличной.

Британский ученый Майкл Полани (1891−1976), напротив, акцентировал внимание на субъективной, личностной стороне знания. Согласно Полани, существует некое скрытое, опирающееся на неосознанные ощущения, слабо поддающееся прямому выражению и потому сугубо личностное знание. Над ним возвышается формализованное явное знание. Наличие и значимость личностного знания делает необходимым общение ученых, их совместную деятельность в рамках научного сообщества — понятия, введенного Полани в социологию науки.

Основная идея Полани заключается в преодолении ложного идеала деперсонифицированного научного знания, ошибочно отождествляемого с его объективностью. Он подчеркивает, во-первых, очевидный факт, что науку делают люди, которые обладают мастерством. Искусству познавательной деятельности и ее тонкостям нельзя научиться по учебнику, она дается лишь в непосредственном общении с мастером. Отсюда следует, что, во-вторых, люди, делающие науку, не могут быть механически отделены от производимого ими знания и заменены другими приобщенными к этому знанию только с помощью книг и учебников. И наконец, в-третьих, через идею «личностного знания» Полани пытается ввести в современную философию науки мотив научного опыта как внутреннего переживания, внутренней веры в науку, в ее ценность, страстную заинтересованность ученого в поиске объективной научной истины, личностную ответственность перед ней.

Характерным для современных представителей позитивизма является то, что они истолковывают научное знание либо в рамках субъективизма (психологизма) — как переработку чувственных переживаний субъекта, либо прагматически — как способ развития техники или средство самовыражения. Поэтому они, как правило, избегают говорить об истине как цели научного познания. Но тогда наука распадается на отдельные научные сообщества, между которыми нет никакой связи, и эти сообщества ведут между собой конкурентную борьбу. Рационализм, не опирающийся на понятие истины, неизбежно склоняется к релятивизму и агностицизму.

Вопросы для самопроверки

• 1. Философский и социологический проект Конта.
• 1. Интерпретация термина «позитивизм».
• 2. Основные этапы развития истории позитивизма.
• 3. Постпозитивизм и его основные исторические формы.
• 4. Постпозитивизм в современной философии и методологии социальных наук.
• 5. Прокомментируйте мнение О. Конта: «Основной характер позитивной философии выражается в признании всех явлений подчиненными неизменным естественным законам, открытие и сведение которых до минимума и составляет цель наших усилий».
• 6. Суть принципа верификации логического позитивизма.
• 7. Типы научной рациональности.
• 8. Основное содержание и методология исследовательских программ Лакатоса.
• 9. Анализ концепции Куна.

• [1] См.: Кун Т. Структура научных революций/Т. Кун. М., 1975.
• [2] Лакатос И. Доказательства и опровержения / И. Лакатос. М., 1967.